Клуб смерти

— Даладно, Бруклин, ты же не боишься темноты, правда? — рука Пенелопы обвивала мою, пока она вела меня в лес за территорией кампуса.

Я не хотела идти на эти дурацкие школьные танцы, но дядя настоял, чтобы я вышла из дома и дала ему возможность провести вечер со своей девушкой. Я надела единственное платье, которое у меня было, розовое на бретельках, и на нем не было ни одной дырочки. Я планировала улизнуть и провести ночь в библиотеке, но тут Пенелопа набросилась на меня с какими-то речами о том, что не хочет окончить школу с сожалением о том, как плохо относилась ко мне. Она, черт возьми, извинилась и даже подарила мне свою серебряную заколку-бабочку, когда я сказала ей, что она красивая. Теперь она была заколота у меня над ухом, убирая волосы с лица. Того самого лица, которое Эндрю Фиг назвал самым красивым из всех, что видел сегодня вечером. Возможно, все действительно меняется. Нелегко было простить им их жестокость, но я так долго, очень долго была одна, и, возможно, стоило дать им шанс.

Ногти Пенелопы чуть сильнее впились в мою руку, пока она вела меня глубже в лес. Лунный свет серебрил тропинку. Где-то вдалеке ухала сова, смеялся парень, и мое сердце трепетало от всех многообещающих возможностей, которые ждали меня в этих деревьях.

Я проснулась от собственного крика, заново переживая ту ночь, пот пропитал кожу, одежда прилипала к телу. Грубые руки схватили меня, и я начала отбиваться от них изо всех сил, представляя того, кто ко мне прикасался, мечась как дикое животное. Но он не мог быть здесь. Никак не мог. Если бы он был здесь, я бы убила его. Вырвала бы его язык и органы голыми руками. Может, я и вошла в тот лес невинным маленьким существом, но вышла оттуда полноценным монстром с острыми зубами и когтями. Его смерть принадлежала мне, и пришло время потребовать ее.

— Успокойся, — потребовал от меня грубый голос Матео, он откинул волосы с моего лица, заставляя посмотреть на него.

Но в тот момент я видела только очередного монстра, пытающегося причинить мне боль. Я отпрянула, отбиваясь ногами, пока он не отпустил меня, и моя спина с громким лязгом ударилась о решетку. Мне нужно было оружие. Мне нужно было убить его. Это был единственный способ покончить со всем этим. Единственный способ навсегда изгнать кошмар. Я бы колола до тех пор, пока не осталось бы ничего, кроме красной кашицы.

Внезапно дверь клетки за моей спиной распахнулась, и я опрокинулась назад, оказавшись у ног еще одного злодея. О, гребаные сиськи, я в логове голодных зверей.

Я проскользнула мимо Адского Пламени, пытаясь подняться на ноги, когда он схватил меня за руки.

— Нет, нет, нет! — закричала я, паника разлилась по каждой клеточке моего тела. Моя кожа горела там, где он меня держал, потому что я чувствовала только его прикосновения. Я слышала только смех и издевки, и звук разрываемой пополам души.

— Паучок! — Рявкнул Найл. — Очнись.

Матео ударил рукой по решетке, пока я царапалась в руках Найла, но он только крепче ухватился за меня.

Его пальцы впивались в мою кожу, а я была всего лишь птицей в клетке, которой подрезали крылья, навсегда лишив возможности летать. Если ты сегодня пойдешь в лес, тебя ждет большой сюрприз. Ведь все монстры, что когда-либо существовали, соберутся там, потому что сегодня тот день, когда они разорвут тебя на куски.

— Паучок! — встряхнул меня Найл, и мой мозг словно затрясся, воспоминания начали рассеиваться в черепе, отступая из сознания, позволяя мне снова мыслить ясно.

Постепенно мое тело начало успокаиваться, когда я осознала, что больше не нахожусь в ловушке прошлого. Его здесь не было. Он не прикасался ко мне. А даже если бы он был здесь, теперь я была достаточно сильна, чтобы уничтожить его. Это был наш маленький секрет — мой и Сатаны. Он дал мне силу, необходимую для совершения моих первых убийств в тот день, но забрал взамен мой рассудок. Я уже никогда не буду прежней, но меня это не волновало. Теперь я была сильной. Я могла сражаться и побеждать. И я не позволю другому монстру появиться и сделать со мной то, что сделал Эндрю.

— Теперь ты в порядке, lass? — Тихо спросил Найл мне на ухо, и я поняла, что дрожу.

От него пахло виски и сигаретами, и я нахмурилась, заметив на нем элегантные синие брюки и рубашку, прежде чем отмахнуться от этой мысли. Его не было прошлой ночью, но я не знала где он был, и сейчас мне было все равно.

— Мне нужно побыть одной! — Выпалила я. — Душ, мне нужен душ. Душ с сильным напором воды.

— Хорошо, — растерянно пробормотал он, отпуская меня, и я, не оглядываясь, побежала в ванную на другой стороне подвала и захлопнула дверь.

Я сорвала с себя одежду, шагнула в кабинку и включила обжигающе горячую воду. Затем позволила себе развалиться на части, опустившись на дно душа и обхватив колени руками. Я плакала, надеясь, что звук воды заглушит мои рыдания, но это была глупая надежда. Я всегда плакала громко, а сейчас выла как волк в капкане со сломанной лапой и разбитым сердцем. Даже чудовища могут страдать. Всегда находились монстры крупнее того, в которого я превратилась, и они хотели меня сожрать.

Я ненавидела то, что я не могу пережить ту ночь. Неужели она будет мучить меня вечно? Неужели я должна заново проживать ее всю оставшуюся жизнь? До скончания времен, пока от меня не останется ничего, кроме пыли и плохих воспоминаний? О-о-о, как же не хочется стать пылью.

Я позволила себе быть эмоциональной, рыдая и давая своему горю свободно излиться. Мне нужно было выпустить все эмоции, чтобы они утекли в канализацию вместе с водой, тогда я снова буду в порядке. Кошмар на время отступит. Пока он снова не начнет медленно формироваться в глубинах моего сознания. Все всегда было одинаково. Он подкрадывался ко мне понемногу, пока не взрывался с грохотом, как фейерверки на День независимости.

Хуже всего было столкнуться лицом к лицу с неприглядной правдой, которая покрыла мою душу черной смолой — я не была сделана из камня, как мне того хотелось. И что бы я ни делала, не могла избавиться от того, что произошло. Ситуацию усугубляли мысли о мужчинах в том ужасном, кошмарном клубе, которые трогали меня. Тень, нависавшая надо мной, сеньор Кастильо, наблюдал, пожирая меня глазами со значками доллара в них. Неужели я обречена быть игрушкой жестоких мужчин? Неужели меня будут передавать из рук в руки, владеть мной, обладать и разрушать снова и снова? Может быть, я все это время была в аду, и Сатана не мой парень. Может быть, он наблюдает за мной глазами всех моих демонов и смеется, когда я ломаюсь. Ты что, газлайтишь меня, Красный Здоровяк?

Нет, это не могло быть правдой. Он был единственным, кто прикрывал мою спину. Единственным, кто откликнулся на мой зов той ночью в лесу. Он наделил меня силой и наблюдал, как я восстаю из пепла своего разрушения, словно мстительный феникс.

Я сделала вдох, который сотряс глубины моих легких. Все маленькие кусочки меня снова разлетались, распадаясь на более мелкие части, пока не стало совсем трудно удержать хоть один из них. Однажды моя кожа треснет, и все острые осколки моей души выпадут, как битое стекло. Я — бездомная кузина Шалтая-Болтая, и королевские слуги даже не взглянут на мои останки, если наткнутся на них. Я не стою их внимания.

Дверь распахнулась, и я крепче обхватила руками свое обнаженное тело, когда Найл вошел в комнату, не глядя на меня.

— Послушай меня, Паучок, — мрачно произнес он, садясь рядом с душевой кабиной спиной к стене, не отрывая взгляда от туалетного столика напротив. Он был таким красивым. Нет, это было неподходящее слово. Черты его лица были воплощением чистого зла, собранным в самое соблазнительно аппетитное лицо. — Я знаю, что тебе больно. И я узнаю эту гребаную боль. Есть только одна вещь, которая всегда помогает мне… ты знаешь, что это?

Я сглотнула сухой ком в горле, будучи уверенной, что знаю ответ.

— Убийство, — выдохнула я, потому что именно оно заставляло меня чувствовать себя хорошо, и я видела в нем туже потребность в момент нашей первой встречи.

Убийство было похоже на зуд, который нужно было почесать с того самого дня в лесу. Словно жажда мести превратилась в существо, поселившееся в моем теле, и оно всегда, всегда было ненасытным. Сегодня больше чем когда-либо.

Найл выдохнул, как будто одно это слово принесло ему умиротворение.

— Все верно, lass. И знаешь что? У меня наверху как раз есть очень плохой человек, который ждет тебя. Тип, которого нужно убить. Но видишь ли, дело в том, что нужно сделать это правильно. Я хочу показать тебе как. У тебя есть талант, но его нужно отточить. Хочешь, чтобы я тебя научил?

Я повернула голову так, что моя щека легла на колени, и посмотрела на него сквозь запотевшее стекло. Вода на спине была такой горячей, что казалась почти холодной. Я была уверена, что именно так должна ощущаться смерть — как обжигающий, леденящий холод.

— Да, я бы хотела этого, — прошептала я, чувствуя, как мои демоны поднимаются на поверхность, шепотом произнося мое имя. В этом спокойствии после того, как буря утихла, была сила. Теперь я была оцепеневшей, и именно в таком состоянии я была опаснее всего.

Матео колотил по решетке и рычал, как зверь.

— О-хо-хо, пленник разбушевался, — возбужденно произнес Найл.

Я не понимала, почему Мертвец так шумит. Почему его волнует, что Найл находится здесь со мной? Ему нужно было какать?

— Я вижу, ты быстро заводишь новых друзей, — заметил Найл с проблеском гнева в глазах, и я безрадостно рассмеялась над этой шуткой.

— У меня нет друзей, даже луна не считает меня другом, — прошептала я.

— Не говори так, — сказал Найл, поднимаясь на ноги. — Луна в любом случае шлюха, она всегда сосет член солнца. Давай, выходи. Я не буду на тебя смотреть.

По какой-то причине я поднялась на ноги и вышла из душа, все еще чувствуя себя слишком разбитой, чтобы как следует обдумать свои действия. И, возможно, какая-то глубоко надломленная часть меня хотела, чтобы он посмотрел на меня, чтобы напомнить себе, что я не просто призрак и что в этой плоти все еще теплится жизнь. Но больше всего мне хотелось, чтобы эта плоть могла быть желанной, желанной без жестокости. Но Найл был верен своему слову: с закрытыми глазами он завернул меня в большое синее полотенце.

Он открыл их, когда я была накрыта, и встал в нескольких дюймах от меня, склонив голову, наблюдая за выражением моего лица. И я потерялась. Потерялась в этих зеленых глазах, в которых таилась тысяча невыразимых ужасов. Потерялась в этих губах, на которых всегда играла улыбка, и потерялась в той силе, которая всегда исходила от него волнами. Он был плохим, очень плохим человеком, и я хотела узнать о каждом его плохом, каждом отвратительном деяние, которое он когда-либо совершал. Мне хотелось вскрыть его грудную клетку и заглянуть внутрь, на этот комок мышц, качающий кровь по телу этого существа, увидеть шрамы, которые его покрывают. Потому что если и было что-то, чему учит боль, так это видеть ее в других. И у меня было чувство, что шрамы Найла были такими же глубокими и незаживающими, как и мои.

— Твоя голова неплохо смотрелась бы на стене, — сказала я ему, и румянец залил мои щеки от этого признания, а его брови приподнялись. У него были мужественные брови. Густые, но не кустистые, такие, что мне хотелось, чтобы они сползли с его лица на мои пальцы и остались жить там как маленькие ручные гусеницы.

— Это лучшее, что кто-либо говорил мне за долгое время, Паучок. — Он ухмыльнулся, а затем пинком распахнул дверь и вытолкал меня наружу. — А теперь одевайся, мы идем убивать.

Мое сердце подпрыгнуло от возбуждения, и я позволила этому чувству бурлить внутри меня, пока оно не стало всем, что я могла чувствовать. Больше никакой грусти. Ей нужно было уйти. Куда подальше, прямо в зад тигра, размером с кокос.

Матео зарычал, и я посмотрела на него, обнаружив, что его руки вцепились в прутья, мышцы напряглись, а зубы оскалены.

О, мои сморщенные соски, он выглядит просто восхитительно.

— Я в порядке, — беспечно ответила я, не желая мысленно возвращаться туда. Потому что там было плохо. А здесь было, ну, не совсем хорошо, но лучше, чем там. Так что это было уже что-то.

Я достала из шкафа спортивные штаны и белую майку, оставив дверцу открытой, сбросила полотенце и оделась за ней. Вскоре я вышла, подготовленная к предстоящему дню, мои слезы высохли, а настроение немного поднялось.

— Готова, — радостно сообщила я Найлу. Я собираюсь убивать, ура!

Я чувствовала, как Матео сверлит нас взглядом, его поза нисколько не изменилась, хотя костяшки его пальцев покраснели от ударов по решетке. Он выглядел готовым разорвать Найла на куски, и мне вроде как захотелось присоединиться к нему в этом занятие. Было бы жаль испортить красивое тело Адского Пламени, но я бы сохранила его голову и повесила на стену, как себе и представляла.

— Тогда пошли. — Найл схватил меня за руку и потащил к лестнице.

— Ты покойник, если причинишь ей боль, — выплюнул Мертвец, и Найл громко рассмеялся.

— Удачи тебе с этим, пока ты торчишь в клетке, парень. Кстати, я скоро воспользуюсь твоим болтливым язычком, чтобы заставить тебя выболтать свои секреты, — крикнул он, таща меня наверх и через дверь подвала.

Он запер ее за нами и продолжал тянуть меня за собой, поднимаясь по другой лестнице на второй этаж. О-о-о, как здорово увидеть новые места! Я всегда была путешественницей в душе, хотя и не побывала во многих местах. Я представляла, как увижу Гранд-Каньон, убивая одного-двух ублюдков на рассвете. Это было бы настоящее исполнение мечты. Прямо как плавание с дельфинами. Хотя мне нужно было сначала научиться плавать, прежде чем я смогу это делать. Но когда я это сделаю, дельфины не поймут, что их ударило. То есть не физически. Я бы никогда не ударила дельфина. Хотя я бы поцеловала его. Может, я могла бы вырезать дыхало на спине и жить среди их стаи. Взяли бы они меня в Атлантиду и показали тайны океана? Хотя, вероятно, мне пришлось бы выйти замуж за дельфина, а я не была уверена, что меня привлекают морские обитатели. Но я предположила, что если бы пришлось выбирать, я бы выбрала дельфина. Второе место занял бы осьминог, они лучше всех обнимают. Хотя я бы не вышла замуж за кальмара. Кальмары были подозрительными, они, вероятно, съели бы моих друзей, если бы они у меня были.

Из комнаты в конце коридора доносились приглушенные крики, и мое сердце забилось чаще, когда Найл повел меня к двери, прихватив по пути большую спортивную сумку. Он отпер дверь и завел меня внутрь, неся сумку, в которой позвякивали металлические предметы.

Комната была пуста, если не считать единственного стула посередине и мужчины в клетчатых боксерах, привязанного к нему целлофановой пленкой. В рот у него был вставлен апельсин, а еще один валялся на полу у его босых ног.

— А теперь скажи, что, я сказал, произойдет, если ты позволишь этому апельсину упасть у тебя с головы? — прорычал Найл, захлопнув дверь и отпустив меня, после чего ударил пленника по лицу.

Мой взгляд метнулся к окну, и я задумалась, как быстро я смогу добраться туда, открыть его и вылезти наружу. Насколько там высоко? Внизу был бетон или трава? Я могла бежать со сломанной рукой, но не со сломанной ногой. Внезапно Найл что-то обмотал вокруг моего горла, и я ахнула, пытаясь вырваться, когда позади меня щелкнул замок.

Адское Пламя отпустил меня, достав из кармана маленький пульт дистанционного управления, и помахал им передо мной, а я подняла руку, чтобы дотронуться до толстого пластикового ошейника, который он надел мне на шею, с маленькой коробочкой на нем сбоку.

— Это шоковый ошейник, lass. Такой же, как на нашем друге. — Он указал на связанного мужчину, и я заметила у него такой же ошейник. Мое сердце забилось чаще, и я вцепилась в ошейник, пытаясь его снять, пока мужчина смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Когда я поняла, что это бесполезно, я бросилась на Найла, целясь в пульт в его руке, но он легко отшвырнул меня, его сила с легкостью отбросила меня назад.

— Пошел ты, Адское Пламя, — выплюнула я.

— Успокойся, это просто на случай, если у тебя возникнут какие-нибудь безумные идеи насчет побега, — сказал он, пожимая плечами. — Так ты хочешь научиться убивать лучше или как? Потому что у меня нет всего дня.

Мой взгляд упал на сумку, когда он расстегивал ее, показывая набор оружия внутри. Меня охватило стальное спокойствие, когда я оценила их идеальные изгибы и острые грани. Черт возьми, да.

— Научи меня, — невинно сказала я. Может, мне и не нужно будет его соблазнять. Я просто подожду, пока он вручит мне одно из этих орудий, а потом всажу его ему в сердце. Бац-бац, спасибо, мадам.

Он бросил сумку к моим ногам.

— Вот, выбирай.

Я наклонилась и начала рыться в наборе ножей, молотков, плоскогубцев и всевозможных инструментов, которые ласкали мои пальцы, когда я проводила ими по каждому из этих прекрасных орудий смерти. Правда, они были довольно простыми. Им не помешало бы несколько наклеек, немного блестящего клея и яркой краски. Когда я убью этого ублюдка, обязательно возьму парочку своих любимых и придам им более привлекательный вид.

Я выбрала мачете, лежавший на дне сумки, который выглядел так, словно ему требовалось немного заботы. Ты бы хотел пролить сегодня немного крови, не так ли, Мачи?

Я поднялась на ноги, взвешивая его в руке, и пристально посмотрела на Найла, а мужчина, привязанный к стулу, начал кричать, несмотря на апельсин во рту. Я была почти уверена, что слышала, как апельсин хихикает.

Найл облизнул губы, глядя на меня, а я оценивающе посмотрела на него, чувствуя, как в душе разгорается первобытная жажда смерти. Он был аппетитным, но так же аппетитно выглядел бы мертвым и залитым кровью.

— Хорошо, сейчас я его отпущу, и ты покажешь, на что способна. Он будет сопротивляться изо всех сил, так что будь готова.

Найл шагнул вперед, начиная снимать изоленту с мужчины, обходя его круг за кругом и разматывая пленку. Я подпрыгнула на цыпочках, наблюдая, как Найл снова прошел мимо меня, подставляя мне спину, и я с решительным криком бросилась вперед, замахиваясь Мачи ему в голову.

Найл резко развернулся, перехватив мое запястье, когда я уже занесла мачете для смертельного удара, и швырнул меня на пол. Его большой палец нажал на кнопку пульта, и я закричала, когда электричество пронзило мое тело. Это была та самая боль, что зажигала кожу изнутри, словно костер. Боль была невыносимой, но когда она утихла, из груди вырвался хриплый стон, а между ног разлилось обжигающее тепло.

Я тяжело дышала, скорчившись на полу, чувствуя, как в венах пульсируют и искрят электрические разряды.

— Трахни меня, Адское пламя, — простонала я, немного запоздало осознав двойной смысл своих слов.

Я невинно заморгала, глядя на Найла, когда он посмотрел на меня сверху вниз, его губы изогнулись в усмешке, а глаза наполнились жаром, и он протянул мне руку. Мачете больше не было в моей руке, и я зарычала, потянувшись за ним, мои пальцы уже коснулись рукояти, но ботинок Найла надавил на мое запястье, не давая мне поднять его. Недостаточно сильно, чтобы раздробить кости, но достаточно, чтобы остановить меня. Это была приятная боль, поэтому я не особо возражала.

— Ты играешь в мою игру по моим правилам, Паучок, или можешь возвращаться в подвал, — предупредил он. — Ты хочешь научиться убивать или нет?

Я фыркнула от разочарования.

— Я не собираюсь убивать какого-то случайного чувака, которого ты связал. Я не убиваю невинных, если только они не пытаются убить меня первыми.

— Он не невинен, — рассмеялся он, и я снова попыталась схватиться за мачете, но его ботинок надавил сильнее, заставив меня поморщиться. Найл наклонился вперед, его лицо погрузилось в тень, и весь свет исчез с его черт. — Если ты попытаешься убить меня снова, ты пожалеешь об этом.

По мне пробежала дрожь страха, от которой мне стало еще жарче, и я задумалась над тем, что он мне предлагал.

— Что он сделал? — спросила я, кивнув в сторону мужчины, который отчаянно пытался освободиться от пут на стуле.

— Он женоубийца, не так ли, Генри? — крикнул он через плечо, и Генри захныкал, яростно вырываясь из оков. — Забавная история, я случайно зашел к нему домой. Он, блядь, не тот, кого я искал! Но когда он лежал у моих ног, окровавленный и кричащий, он просто признался, что убил свою жену и закопал ее в неглубокой могиле. Все потому, что его член не мог ее удовлетворить, и она решила трахнуться с садовником. Удобно, да? Я бы отпустил его, если бы он мне этого не рассказал, но в данной ситуации я думаю, что что-то привело меня к нему прошлой ночью. — Найл выпрямился, а его глаза были полны ненависти, когда он протянул мне руку, чтобы я снова встала, сняв ботинок с моей руки.

— Типа Дьявола? — С благоговением прошептала я, и Найл пожал плечами.

— Возможно.

— Значит он убил свою собственную жену, которую клялся любить, беречь и защищать? — Спросила я, чувствуя, как меня наполняет отвращение, когда Генри закричал сквозь кляп.

— Да, — прорычал Найл, плюнув в него и заставив его вздрогнуть так сильно, что стул опрокинулся назад.

Я схватила мачете и вскочила на ноги, мой взгляд остановился на новой добыче. Мне не нравились женоубийцы.

Найл наблюдал за мной, и между нами пробежала мощная энергия, общая ненависть к такого рода подонкам наполнила его глаза. Я побывала в руках таких мужчин, как Генри. Возможно, даже мужчины похуже. Все они трусы. Все они заслуживают смерти. Эй, Красный Здоровяк, у меня есть для тебя один изворотливый тип. Отправлю его прямиком в ад экспресс-доставкой.

Найл шагнул ближе, наклонился и заговорил мне на ухо, пока Генри бился в путах, как человек, знающий, что скоро умрет. Адское Пламя отбросил прядь волос с моей шеи, и по мне прокатилась волна удовольствия — и от его близости, и от витавшего в воздухе запаха смерти. Мне не следовало желать, чтобы он был так близко, но он разбудил во мне хладнокровную убийцу, а она требовала того, в чем я не могла ей отказать, когда она брала верх.

— Ну, что скажешь, девочка? Позволишь своей убийце выйти поиграть?

Я кивнула, шагнула вперед и просунула мачете под последний кусок целлофана, все еще удерживающий Генри, решительно рассекая его. Он сорвал скотч со рта и выплюнул апельсин, немедленно вскочив на ноги. Он был довольно крупным мужчиной, выше меня, впрочем, как и большинство людей, так что это неудивительно. Без сомнения, он был и сильнее меня. Но я убивала добычу, подобную ему, и раньше. И собиралась устроить славную расправу над этим обидчиком жен.

Я бросилась на него, пытаясь проткнуть его мачете насквозь, но он увернулся, и лезвие лишь рассекло ему руку. Его кулак врезался мне в бок, когда он взвыл, и я с хрипом отшатнулась назад, но это меня не остановило. Я была смертью в миниатюре, с крошечными рожками и кожаными крыльями погибели. Я рванулась вперед с решительным рыком, но Найл внезапно оказался рядом, ударив мужчину кулаком в лицо и отбросив его к стене.

— Убирайся с дороги! — крикнула я, и Найл неохотно отступил, наблюдая, как я обеими руками подняла мачете над головой, обрушивая его на Генри. Он резко отскочил, но лезвие рассекло его плечо, и он взревел, когда хлынула кровь.

Злобная ухмылка растянула мои губы.

— О, тебе нужен поцелуй для твоей бо-бо? Интересно, не подарит ли тебе Сатана такой перед тем, как выцарапает глаза?

Я попыталась эффектно крутануть мачете в руке, но мужчина выбил его у меня из рук, а его кулак врезался мне в челюсть. Дерьмовые бисквиты. Я рухнула на пол, и он внезапно оказался сверху, его руки сомкнулись на моем горле под электрошоковым ошейником. Я яростно отбивалась, царапая его руки, пока кровь из его раны лилась на меня, но его хватка была неумолимой, зубы стиснуты, он старался убить меня быстро.

Внезапно его оторвали от меня, и Найл ударил его ногой в ребра, заставив перевернуться на спину. Он продолжал пинать и пинать, и я была уверена, что вижу настоящее пламя в его глазах, когда он набросился на Генри.

— Эй! — рявкнул я. — Я думала, это моя добыча. — Я вскочила, толкнув Найла в бок, чтобы попытаться отодвинуть его, а Генри тем временем вскочил на ноги, подбежал к окну и отчаянно попытался его открыть.

Найл развернулся, поймав меня за руку, и громко рассмеялся.

— У тебя плохо получается. Зачем я купил себе бесполезного маленького мышонка?

Я задохнулась от гнева и сильно ударила его по лицу, так сильно, что его голова повернулась набок.

— Да, — возбужденно прошипел он.

— Я не гребаная мышь, — выплюнула я. — Я единорог.

— Конечно, — саркастически протянул он.

Я побежала к своей добыче, но Найл пронесся мимо меня, сбив с ног как раз в тот момент, когда Генри открыл окно.

— Эй! — рявкнула я, ярость клокотала во мне. — Так нечестно.

Найл схватил его за плечи и оттащил от окна, швырнул на пол и начал ритмично пинать, как будто занимался тренировкой.

Моя рука наткнулась на сумку с оружием, и я яростно зарычала, вставая на колени и хватая в охапку несколько ножей, а затем начала швырять их в них обоих с криками гнева.

Найл рассмеялся, широко раскинув руки, пока я бросала все больше и больше ножей, и они пролетали мимо него, как будто он был самым везучим мудаком на свете. Маленькое лезвие вонзилось Генри в бедро, и он завопил как сука, а Найл продолжил пинать его, начав петь «My House» Flo Rida во всю мощь своих легких.

Моя рука сомкнулась на топорике, и я вскочила, метнув его в Найла, стараясь сосредоточиться и не дать ярости затуманить мой взгляд. Топорик полетел к его голове, но он в последний момент уклонился, и его острие с громким ударом вонзилось в стену позади него.

Он посмотрел на меня сверкающими глазами.

— Лучше!

Я схватила нож и с рычанием бросилась на него, но он толкнул меня прямо на Генри, увернувшись от моего удара. Я оседлала Генри, направив свою ярость на него, и вонзила лезвие в его бок. Он закричал, его кулак впечатался в мои ребра все сильнее и сильнее, так что я начала думать, что что-то точно сломается. Я повернула нож, когда он застрял, и его крики превратились в вопли, но затем он ударил меня так яростно, что меня отбросило назад.

Найл поймал меня сзади, оторвал от Генри и отшвырнул в сторону, так что я покатилась по полу.

— Адское Пламя! — рявкнула я в ярости. — Это мое убийство или нет?

Я снова поднялась, обнаружив, что Найл несет Генри к окну, перекинув его через плечо. Черт возьми, он был силен. У меня внутри все покалывало. И между бедер. И в моей заднице.

— Эй! — Я выхватила молоток из сумки и побежала, чтобы добить свою жертву, но Найл вытолкнул Генри из окна, и мужчина, крича, рухнул на землю.

Я подбежала выглянуть наружу, не желая пропустить момент, когда свет погаснет в его глазах, но было уже слишком поздно. Он лежал на бетоне, а вокруг него растекалась лужа крови. Все было тихо, неподвижно и мертво, мертво, мертво.

Я надула губы и ударила Найла кулаком в грудь.

— Он был моим.

Найл прижал ладонь к моему лицу и оттолкнул, а затем с грохотом захлопнул окно.

— Ты вообще не справилась, Паучок. Чертовски бесполезна.

Мое сердце превратилось в пыль. Возможно, я и была бесполезна во многих вещах, но убийство не входило в их число.

— Я не бесполезна, — сказала я, чувствуя, как дрожит нижняя губа. Он проигнорировал меня, направившись через комнату собирать оружие в сумку. — Я не бесполезна!

Он отрывисто рассмеялся.

— Ты только что показала мне свою ценность, и она равна нулю.

Я тряслась от ярости, его слова переполняли меня ненавистью. Как он смеет? Я была убийцей. Чертовски хорошим убийцей. Это было все, в чем я была хороша. Ну, еще в соблазнение. Но убийство — мое главное достоинство. И теперь он просто отмахивается от этого! Нет. Я не позволю ему так легко сбросить меня со счетов.

— Я выжила в смертельной игре против четырнадцати других людей, — огрызнулась я.

— Четырнадцати бесполезных, неподготовленных людей, — насмехался он. — На мгновение мне показалось, что в тебе есть что-то особенное. Но нет, я ошибся.

Я бросилась на него с криком ярости, прыгнула ему на спину и изо всех сил ударила кулаком по голове, прежде чем вонзить зубы в шею. Он сбросил меня, развернувшись, и я ударилась об пол, но в мгновение ока вскочила на ноги и снова бросилась на него. Я впилась ногтями в его яремную вену, жалея, что у меня нет когтей, потому что будь они у меня, после такого удара он бы истекал кровью у моих ног.

Его рука сомкнулась на моем горле, и он впечатал меня в стену, удерживая на месте с издевательской ухмылкой.

— Ну давай, выберись из этого. Прояви себя, Паучок.

Я вцепилась в его руку, лягалась и плевалась, отбиваясь со всей силой, на которую была способна. Но это не могло сравниться с его физической мощью. У меня заложило уши, когда он перекрыл мне доступ воздуха, и сердце ухнуло куда-то в глубины моего тела, когда я поняла, что он был прав. Я не могла победить его. Но я могла победить Генри. Он украл у меня это убийство. И зачем? Ведь это он привел меня сюда и велел сразиться с ним. Зачем было размахивать пакетиком вкусных конфет у меня перед носом только для того, чтобы отобрать их? Это было настоящее зло, вот что это было.

Он оскалил на меня зубы, и в его глазах вспыхнуло искушение прикончить меня, а я посмотрела в ответ, замерев. Он думал, что я побеждена. И та слабость, которую, как ему казалось, он увидел, заставила его захотеть прикончить меня. Но я еще не закончила. Я была далека от чертовой капитуляции. И даже если он свернет мне шею, я вернусь зомби, чтобы съесть его мозги. И они мне очень понравятся. Устрою из них настоящий пир. Но борьба сейчас не шла мне на пользу. Поэтому я прибегла к другому своему таланту.

Я приподняла свое бедро между его ног и прижалась им к его члену, а мои глаза встретились с его, когда он застонал. Я продолжала тереться о него бедром, пока не почувствовала, как он затвердел у моей ноги, и победоносная улыбка тронула мои губы. Губы, которые, вероятно, прямо сейчас были синими, потому что я серьезно не могла дышать.

Его хватка на моем горле внезапно разжалась, и он отпустил меня, так что мои ноги коснулись пола. Я наклонилась вперед, хватая ртом воздух, и позволила себе дико рассмеяться. Но мое веселье длилось недолго, потому что он схватил и зажал в кулаке мою майку, а затем потащил меня за нее из комнаты.

— Это твое последнее предупреждение, Паучок. Докажи, что ты чего-то стоишь, или я избавлюсь от тебя любым способом, который сочту нужным.

— Это ты отнял у меня это убийство, ты не дал мне шанса доказать свою ценность! — Огрызнулась я. — Почему ты продолжал вмешиваться каждый раз, когда я была близка к тому, чтобы прикончить его?

— Я, блядь, не вмешивался, — прорычал он, нагло соврать мне в лицо.

— Врунишка, врунишка грязные штанишки, — выплюнула я.

— Что? — он замер в замешательстве, а его кулак сжался на моем майке. — Я не вру.

— Ты только что снова соврал, — прошипела я. — Ты выбросил его из окна. Он был моей добычей.

Его челюсть запульсировала от ярости, и он потащил меня вниз по лестнице к двери в подвал, а на виске у него вздулась вена. Он прижал меня к двери, вдавив грудь в мою грудь, и даже приподнял над полом, чтобы говорить прямо в лицо. Я обхватила его ногами, пытаясь применить свой фирменный прием ассасина, но он, казалось, не заметил этого. — Я не собирался стоять и смотреть, как ты делаешь свою работу наполовину, девчонка. Я слишком гордый психопат для этого.

Он открыл дверь позади меня, и я ахнула, едва не упав навзничь, но он удержал меня и понес вниз, в подвал, к клетке. Я начала колотила кулаками по его бокам, когда он подхватил меня под мышку, отпирая клетку Матео, а затем бросил меня внутрь прямо к ведру для какашек. Решетчатая дверь с лязгом закрылась, как раз в тот момент, когда Матео бросился на нее, как росомаха на цепи, пытаясь достать Найла через прутья. Но тот уже отступил.

Матео зарычал, как зверь, и я поняла, что вся в крови, а мое тело болит от свежих синяков.

— Сегодня ты можешь снова воспользоваться ведром, — усмехнулся Найл. — Ты не выполнила свою часть сделки, Паучок, так что я не буду выполнять свою.

Он зашагал прочь, закуривая сигарету и громко напевая, чтобы перекрыть звук моих оскорблений в его адрес, пока он поднимался по лестнице и исчезал из виду.

Матео повернулся ко мне, его яростный взгляд пробежался по моему телу, когда я упала в угол клетки и свернулась калачиком, спрятав лицо на сгибе руки.

Я чертовски ненавижу этого сосущего член, теребящего член, трахающего ножом, тупого, лохматого сучьего хорька!