Клуб смерти

Ночью меня разбудил голос Найла, который громко пел песню «Drugs» группы UPSAHL, включил свет и с грохотом спустился в подвал.

— Эй, Паучок! — крикнул он, когда я села в кровати, щурясь и хмурясь от яркого света. — Ебаный в рот, что он делает в твоей постели!?

Я, надув губы, покосилась на своего сумасшедшего Дьявола.

— Ну, он спал! Ты знаешь, который час, придурок? — Рявкнула я, когда Матео сел, и по его спине пробежало напряжение.

— Без малейшего гребаного понятия, — рассмеялся Найл. — Ты знаешь, который час?

— Время спать, ты, хуесос! — Мой взгляд упал на его обнаженную грудь, забрызганную кровью, на клейкую ленту, обмотанную вокруг его левого бицепса, и на красную-красную кровь вокруг нее. Я вскочила на ноги с криком, а мое сердце забилось где-то в горле. О нет.

— Адское Пламя, что случилось? — Я подбежала к нему, схватила его за предплечье и потянулась к импровизированной повязке на его руке.

— Пфф, это ерунда, — пренебрежительно сказал он. — Пуля всего лишь поиграла со мной в погоню за поцелуй.

— Жаль, что она не поцеловала тебя в мозг, — пробормотал Мертвец, и я уткнулась лицом в грудь Найла, крепко обнимая его, ненавидя эту мысль. Пули не играют в хорошие игры. Они бы размозжили ему мозги.

— Не говори так, Матео, — проговорила я в горячую плоть Найла. — Адское Пламя ранен. — Не уверена, услышал ли он меня, мой голос звучал приглушенно, да и губы плотно прижимались к учащенному биению его сердца. В любом случае, он не ответил.

Найл замер, медленно обнимая меня здоровой рукой и потираясь шершавым подбородком о мои волосы.

— Хочешь помочь старику, маленькая психопатка?

— Хорошо. Но ты не такой уж старый, — возразила я, когда он повел меня к лестнице, прижимая к себе и бросая зловещий взгляд на Мертвеца. — Ты не так стар, как горы, небо или большинство деревьев. Может, старше маленьких деревьев, но не больших. Но ты старше большинства собак, кошек, голубей и…

— Тебя, — закончил он за меня.

— Откуда ты знаешь? Я могла бы быть вампиром, родившимся три столетия назад. — Я взглянула на него, хлопая ресницами, вдыхая запах дыма и влаги на его теле.

— Не-а, в таком случае ты бы попыталась слизать с меня кровь, если бы это было так.

Я наклонилась вперед, проводя языком по его руке, где на коже выступили пятна крови, и солоноватое, металлическое, дымное совершенство его вкуса наполнило мои чувства. Ммм, на вкус он как жидкая анархия.

Его горло дернулось, и он крепче прижал меня к себе.

— Где ты был? Что случилось? — Спросила я, снова взглянув на клейкую ленту у него на руке.

— Мне пришлось вытаскивать моего племянника Киана из сложной ситуации, — сказал он.

— О нет, его член застрял в ком-то? Это однажды случилось с Противной Нэнси. По крайней мере, она так мне рассказала. Она сказала, что у парня был изогнутый член, и он застрял в углу ее влагалища. Как ты думаешь, такое возможно? У твоего племянника изогнутый член?

— Нет и еще раз нет, — задумчиво произнес он. — Ты ведь знаешь, что это невозможно?

— Да, конечно, — громко рассмеялась я и поспешила дальше. — В любом случае, с ним все в порядке?

— Да, мой Киан — гребаный воин. Он разозлил нескольких военных и ему нужно было отвлечь их внимание, чтобы сбежать с друзьями. Его девушка помогла мне.

— Ой, а я могу с ними познакомиться? — Я подпрыгнула на цыпочках. — Вообще-то, лучше не стоит. Они, наверное, подумают, что я странная. Большинство людей думают, что я странная. Ты рассказал им обо мне? — Я прикусила губу, и Найл ухмыльнулся.

— Вроде того, — пробормотал он. — Я сказал им освободить тебя, если я умру.

— Правда? — прошептала я, сжимая его руку и краснея.

Он с усмешкой пожал одним плечом.

— Ничего особенного.

— Нет, это важно, Адское Пламя. — Я улыбнулась и слегка пихнула его. — Это значит, что я тебе нравлюсь.

Он фыркнул.

— Полагаю, я не испытываю к тебе ненависти.

Я просияла, когда мы вошли на кухню, и он достал из шкафа бутылку водки и что-то типа ланчбокса, ведя меня в гостиную и прихватив по пути мой шоковый ошейник. Он надел его на меня, пряча ключ в карман, а я провела пальцами по пластику, осознавая, что эта штука как-то начала возбуждать меня с тех пор, как в она в последний раз ударила меня током. Эй, Шоки. Ты собираешься поиграть со мной в «атаку-разрядом» позже?

Я опустилась на диван рядом с Найлом, и он сделал большой глоток водки, а затем передал мне ланчбокс.

Я открыла его и обнаружила какие-то пушистые белые штуковины, забавную изогнутую иголку, нитки в причудливых упаковках и пластырь.

— О-о-о, штучки. — Я вынула все и аккуратно разложила на коленях в форме лица.

— Ты когда-нибудь зашивала пулевое ранение раньше, любовь моя? — Спросил Найл.

— Хмм… ну, однажды я приклеила суперклеем инжир ко лбу Помойного Лу, пока он спал, чтобы скрыть огромное пятно, которое у него там было. — Я гордо улыбнулась, а Найл задумался.

— Хорошо, тогда просто делай, как я говорю. — Он срезал клейкую ленту со своей руки, и я ахнула, когда кровь хлынула из глубокой раны у него на бицепсе.

— Ааауч, — прошептала я.

— Не-а, я ничего не чувствую, — сказал он, но я не была уверена, что верю в это.

Он взял бутылку водки, плеснул немного на рану и хрипло зарычал. Затем с гримасой сам выпил еще глоток, поставил бутылку у ног, достал сигарету, зажал ее в уголке рта и прикурил.

— Блядь, ненавижу водку. На вкус как заплесневелый зад. — Он выпустил струйку дыма между губ. — Продень нитку в иглу. — Он указал на иглу, говоря с зажатой в зубах сигаретой, и я быстро сделала это, прежде чем посмотреть на его руку. — Затем соедини края кожи и начни зашивать.

— И это все? Это твои инструкции? — уточнила я, и он кивнул. О… кей. Давайте сделаем это, команда.

Я наклонилась вперед, скривив лицо и высунув язык из уголка губ, чтобы сосредоточиться.

— Здравствуйте, мистер Ауч, сейчас я наложу вам швы, — сказала я ране, а затем воткнула иглу в верхний лоскут кожи.

— Мать твою, — рявкнул Найл. — Будь осторожна, ладно?

— Извини. — Я замедлила движения, стараясь делать все правильно, но он продолжал ругаться, пока я работала. — Похоже на рот. — Я сжала кожу и начала двигать ее вверх-вниз, напевая слова. — Раз, два, три, четыре, пять, поймала я пулю опять. Шесть, семь, восемь, девять, десять и снова ее отпустила.

— Бруклин, — огрызнулся Найл, хлопнув меня по бедру, и я удивленно подняла глаза на него, чувствуя, как жар разливается по телу. Он произнес мое имя. Мое настоящее имя. Мое имя.

— Да? — Спросила я хриплым голосом.

— Прекрати петь ране серенады и заканчивай шить, женщина.

— Хорошо, босс. — я отдала ему честь и вернулась к работе, сосредоточенно нахмурившись. На самом деле у меня неплохо получалось.

— Вставила иглу, вынула иглу. Вставила, вынула, вставила, вынула, потрясла…

— Аргх, прекрати петь эти чертовы песенки, — прорычал он. — Или, по крайней мере, перестань тыкать в меня в такт с ними.

— Извини, я просто обожаю «hokey cokey» (Прим.: Название танцевальной песни и танца). После того как закончим споешь со мной? — Спросила я, с надеждой прикусив губу.

— Может быть. Только, блядь, закончи уже, ладно?

— Ладно, Адское Пламя. Держись, я спасу твою кожу. — Я сделала последний стежок и восхитилась своей работой. Я не была врачом, но это выглядело чертовски профессионально, спасибо большое.

Найл неловко повернулся, чтобы оценить мою работу, и его брови удивленно взлетели.

— Ты наложила швы в форме червяка?

— Это змея, Найл. — я закатила глаза, указывая на маленький раздвоенный язычок, который я вышила, торчащим из ее пасти.

— Вижу, ты сделала эти стяжки на неповрежденной коже, — прокомментировал он, и я усмехнулась.

— Да… так и есть.

Он хохотнул, затем откинулся на спинку дивана, а его веки наполовину опустились.

— Мне нравится.

— Ты в порядке? Ты выглядишь бледным… — Мое сердце сжалось, когда он неопределенно кивнул, затянувшись сигаретой, без помощи руки, просто оставив ее зажатой в уголке губ.

— Да, я в порядке, только… — он замолчал.

— Что? — Настаивала я.

— Мне пришлось бросить Мэри, — сказал он, и выражение боли исказило его черты.

— Какой ужас, — прошептала я, почувствовав приступ ревности. Кто, черт возьми, такая Мэри? И почему Адское Пламя так переживает из-за ее потери? Если у него есть любовница… подождите, я же не его подружка. Или кто-бы там ни был вообще для него. Я не могу ревновать. Почему я ревную? Черт, я ревную. Я вся зеленая от ревности внутри. И я собираюсь разрезать Мэри пополам и заставить ее кричать.

— Моя лучшая кувалда, — тяжело произнес он, и я ахнула от ужаса.

— О нет, — выдохнула я. — Бедная Мэри.

— Она была хорошей девочкой, — натянуто сказал он. — На ее счету было десять убийств.

— Она достойно ушла? — Спросила я.

— Далеко не так достойно, как заслуживала, любовь моя.

Я грустно покачала головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Бедная Мэри.

Он долго смотрел на меня, нахмурив брови.

— Иди сюда. — Он похлопал по месту рядом с собой, и я придвинулась, чтобы сесть. Ему было больно, и я могла это сделать для него. Именно этого бы я хотела, если бы мне было больно. Но было странно, насколько мне нравилось прикасаться к нему и Матео, учитывая, что я так долго не хотела никакого физического контакта. И когда раньше мне хотелось попробовать, я всегда потом морщилась от отвращения. Но с ним и моим Мертвецов, никакого отвращения не было. Это просто казалось… восхитительным.

Я свернулась калачиком рядом с ним, а он обнял меня рукой, и когда я положила голову ему на плечо, мой взгляд скользнул по татуировкам на его груди.

— Сколько у тебя татуировок?

— По меньшей мере двадцать. Нет, тридцать. Не знаю, мне нужно пересчитать их, — пробормотал он, полностью закрыв глаза.

— Я могу сделать это для тебя? — Предложила я.

— Угу, — сонно согласился он, и я облизала губы, поднимая руку, чтобы коснуться каждой из них на его груди, начиная считать.

— Раз… два… три… о, а эта мне нравится. — Я провела пальцами по тузу пик над его сердцем, заметив тонкий шрам, пересекающий его. На самом деле, под его татуировками было много шрамов, между ними тоже, и я поймала себя на том, что вместо татуировок считаю их, задаваясь вопросом, сколько раз Адское Пламя был близок к смерти. Судя по всему, слишком много раз.

— Спасибо, что подлатала меня, любовь моя, — пробормотал Найл, обнимая меня крепче и притягивая ближе. Его сигарета догорела до самого фильтра, и с кончика свисала длинная ниточка пепла.

Я осторожно вынула ее из его губ и огляделась в поисках чего-то, где можно было бы ее затушить. Не найдя ничего подходящего, я затушила окурок между подушками дивана и запихнула его в то загадочное темное пространство, где, возможно, находился портал ко всем потерянным ключам мира. А может, там просто скопились крошки и мелочь, кто знал? Может, позже я засуну туда голову и выясню.

Я продолжила считать шрамы Найла и называть их в честь персонажей Диснея, прижавшись головой к его плечу. Ему нужно было всего лишь немного вздремнуть, и он поправится. Я хорошо поработала над его рукой, я даже гордилась собой. Я вполне могла бы добавить к своему резюме зашивание ран. Конечно, я оставила свое резюме под мостом. То есть, на самом деле это был просто камень с написанным мелом списком навыков, но это было больше, чем у Пиджачного Фила. А у него на самом деле был пиджак.

— Никуда не уходи, — пробормотал Найл, и я поняла, что даже не подумала попытаться убежать. Ключ от моего ошейника был спрятан в кармане его джинсов, но даже когда я подумала о том, чтобы попытаться достать его, поняла, что на самом деле не хочу этого делать. Не раньше, чем буду уверена, что с ним все в порядке. — В этом доме было так темно до твоего появления, — пробормотал он.

— Ты что, поменял лампочки, когда я пришла? — Прошептала я в ответ, но он, казалось, не услышал меня, продолжая говорить.

— Я не вынесу, если потеряю тебя, как потерял Аву, Бруклин. Мы с тобой одинаковые… — Он задремал, его голова склонилась на бок, а в моем животе запорхали голодные бабочки.

Нахмурившись, я откинула его растрепанные светлые волосы со лба и, глядя на красивое лицо своего похитителя, почувствовала, как мое сердце забилось неровно. В последнее время он был таким грустным. Грустнее, чем сова без дождевика. И мне не нравилось, что он грустит. Я просто хотела, чтобы я могла что-нибудь сделать, чтобы он снова стал счастливее.

Я полежала с ним некоторое время и тихо напевала «hokey cokey», приложив ухо к его сердцу, чтобы, как хороший доктор, следить за тем, что он жив. Еще один навык для резюме.

Спустя, наверное, час, я встала, принесла ему одеяло с кресла в углу комнаты и укрыла его, убедившись, что он тепло и уютно устроился, а затем пошла на кухню за стаканом воды. Затем я начала охоту за Coco Pops. В конце концов, я заслужила небольшой перекус. И как только я их найду, я смогу припрятать их внизу для себя. Матео, вероятно, тоже захочет их, но Pops были моими. Ему пришлось бы убить меня за них, и, возможно, он бы это сделал. Но они стоили такого риска. Тем более что он мог и не убить меня, а просто вылизывать всю дорогу до КрикТауна. Или, если мне повезет, засунет четвертый палец мне в задницу. Это было бы вишенкой на торте Pops. Я содрогнулась от возбуждения, вспомнив, что он со мной сделал. Я становилась настоящей богиней секса, а он был моим порочным наставником, обучая грешить способами, о существовании которых я даже не подозревала.

Я бродила по комнатам дома, осматривая пустые спальни наверху, но даже намека на Pops не обнаружила.

Я дошла до последней комнаты, которую еще не проверила, открыла дверь и включила свет. Мое сердце сжалось, когда я обнаружила, что нахожусь в единственной комнате, которой пользовались. Одеяла на кровати были откинуты, а в воздухе витал аромат Адского Пламени, словно самое темное искушение. В углу комнаты стояли картонные коробки, и я осторожно приблизилась к ним, уверенная, что нашла джекпот Pops или, если хотите, джекPop.

— Ты скрывал их от меня, Адское Пламя, припрятал столько Coco Pops и не дал мне ни одной коробки. Жадина-говядина. — Я опустилась на колени перед первой коробкой, открыла ее и нахмурилась, не найдя там ни одной упаковки Pops. Поверх стопки одежды лежала пара рамок c фотографиями, и когда я перевернула первую, мой пульс участился, потому что я обнаружила фотографию Найла в день его свадьбы, с его красавицей женой, прижавшейся к нему. На нем был серый костюм, а его светлые волосы были зачесаны назад и блестели на солнце. На нем не было видно татуировок, которые теперь украшали его руки и шею, а в его глазах было столько радости, что мне стало больно. Я перевела взгляд на его жену — ее светлые волосы были собраны в гладкий пучок, а голову украшала тиара. Она сияла в камеру, ее зубы были белыми и жемчужными, а глаза полны бесконечных возможностей.

Я снова перевернула фотографию и положила ее обратно в коробку, опустилась на задницу и обхватила колени руками, подтянув их к груди, потому что мне было больно за Найла. У него было что-то прекрасное, что-то незапятнанное и сияющее, и кто-то пришел и вырвал это у него. Разбил его душу и украл половину осколков. Я знала, каково это. Я познала боль подобного изменения, превращения в нечто плохое самим злом. И вернуть былой свет было уже невозможно. Никогда. Я пыталась и пыталась годами. Но мое счастье было уничтожено навсегда, как и счастье Найла. Мы оба были просто сломленными существами, блуждающими по этому миру в поисках мести или искупления, или и того, и другого. Но этого никогда не случится. Прошлое ушло, а будущее разрушено.

Неизвестно сколько времени я просидела, глядя на эти коробки, чувствуя их груз в этом доме. Я была удивлена, что пол не треснул и не обрушился под их тяжестью. Они несли в себе целую жизнь, лучшую жизнь, счастливую жизнь. Найл отдал бы все, что у него сейчас есть, чтобы вернуться к ней. Но вместо этого он жил здесь, ища счастья в мире, который не предлагал ему ничего.

Я пыталась придумать, что можно сделать, чтобы заставить его снова улыбнуться, как он улыбался на той фотографии с Авой. И вдруг меня озарила идея, словно молния, наполнив энергией и заставив улыбнуться. Я вскочила на ноги, пристально глядя на коробки и уперев руки в бедра.

— Если ты не можешь вернуться к Аве, Адское Пламя, я приведу Аву к тебе.