Клуб смерти

Я заставил себя отодвинуться, хотя мой член пульсировал от желания, а ее вкус на моих губах заставлял меня жаждать большего, как никогда раньше. Она была сладчайшим ядом, а ее плоть — наркотиком, ради которого я готов был погубить себя.

Никогда в жизни никто не пытался вмешаться и защитить меня от чего-либо. Тем более женщина. Поэтому, несмотря на то, что мое сердце билось как сумасшедшее, а член требовал, чтобы я узнал, насколько тугой и горячей на самом деле была ее киска, я заставил себя отодвигаться, пока не уперся спиной в стену, а затем посмотрел на нее сверху вниз туда, где она лежала, тяжело дыша, устремив на меня свой разгоряченный взгляд.

Она еще ничего не сделала, чтобы попытаться прикрыться, и я уставился на ее киску, сгорая от желания почувствовать ее еще больше, всю целиком. Я хотел, чтобы она крепко сжимала меня, пока кричала, умоляла и царапала мою спину.

— Черт возьми, — прошептала она, скользя руками по своему телу, словно пытаясь поймать отголоски своего удовольствия, а я наблюдал за ней, напряженный до предела, пока она массировала свои сиськи через майку, постанывая, когда теребила свои соски. — Кто знал, что рот имеет так много полезных применений? — добавила она, и ее рука скользнула между бедер, где она нежно потерла свой клитор, как будто пыталась сохранить ощущение моего рта на своей плоти.

Я тоже этого хотел. Я хотел пометить ее красивую кожу и написать на ней свое имя. Я хотел прижать ее к себе и заставить кричать в экстазе и агонии одновременно, в то время как грубо заявляю на нее права, вгоняя свой член в нее так сильно, что она навсегда запомнит это ощущение.

— Где ты научился так хорошо это делать? — серьезно спросила она, и я облизнул губы, наслаждаясь ее вкусом, который остался на них. — Тебе пришлось много практиковаться? Или это природный талант?

Я по-прежнему ничего не отвечал, хотя в душе признавал, что не испытывал такого сильного желания к многочисленным кискам в моей жизни, чтобы тратить время на их пожирание, вместо того, чтобы просто трахать. Но я знал, насколько сладким будет ее вкус, с первого взгляда на нее, и я жаждал узнать это наверняка с тех пор, как она появилась здесь.

Я хотел большего, хотя слово «хотел» не отражало всей той боли, которую я испытывал, желая обладать ею. Мне нужно было зажать ее под собой, чтобы она принимала мой член жестко и глубоко, задыхаясь от того, как сильно я сжимал ее горло. Мне нужно было высвободить всю тьму, которая жила во мне, и найти для нее пристанище внутри нее всеми мыслимыми способами: между ее полными губами, а затем погрузиться по самые яйца в ее тугую попку. Я хотел, чтобы она кричала для меня так громко, чтобы ее хриплый голос стал грубее, и я потерял свой чертов разум в экстазе от ее оттраханой плоти.

Но я все равно остался на месте, борясь с этим желанием изо всех сил. Потому что знал, что зверь во мне никогда не будет удовлетворен ею. Даже близко. Я буду хотеть все большего и большего, и я не был уверен, что она сможет это вынести. Или, скорее, не был уверен, что смогу остановиться. А здесь не было никого, кто мог бы меня остановить, если я потеряю над собой контроль. Если моя рука сомкнется слишком крепко, если мои монстры выйдут поиграть…

— Как ты думаешь, у меня получилось бы лизать киску? — спросила она с придыханием, натягивая спортивные штаны обратно, и я зарычал где-то в глубине своего горла. — Я много думала об этом — о кисках других девушек, я имею в виду. Я задавалась вопросом, не стала бы моя жизнь проще, если бы я могла возбуждаться от киски так же, как от члена. Но потом я отвлекалась на мысль об огромном члене, проникающем между моих бедер, входящем все глубже и глубже, пока я едва могу…

— Выбери другую тему, — рявкнул я, и она почти вздрогнула от резкости моего тона. Это было не физическое движение, а скорее вспышка чего-то в ее глазах, что могло быть обидой. Я зарычал себе под нос, когда мой член взмолился о контроле над моим телом, а я отказался уступить ему.

Не с ней. Пока нет.

— Однажды, когда я жила под мостом, я заметила кусок шоколада, плывущий по реке, — сказала она, явно прислушавшись к моему приказу и меняя тему.

Я ничего не сказал, и она восприняла это как приглашение продолжить как обычно, приподнялась и поползла ближе ко мне, пока не оказалась рядом, а затем прижалась спиной к стене и села рядом со мной, как ни в чем не бывало. Как будто то, что я заставил ее кончить так сильно, что она почти потеряла сознание, было нормальным явлением в наших отношениях. И, возможно, с этого момента так и будет.

Она скрестила ноги, и ее бедро коснулось моего, как будто она даже не боялась меня.

— Я гналась за ним всю дорогу вдоль берега реки, но стояла зима, а вода была глубокой и быстрой, так что я не могла рисковать прыгнуть в нее. Он был таким коричневым, шоколадным и аппетитным… — она вздохнула, затихнув, и, как с каждым словом, которое срывалось с ее губ, я оказался пленен ими и ее историей, несмотря на ее содержание. — Оказалось, что это была огромная куча дерьма, — грустно сказала она. — К счастью, я поняла это, прежде чем успела схватить его и сунуть в рот.

Я закашлялся от смеха, прежде чем смог сдержаться, и она просияла, глядя на меня. На ее щеке все еще было немного грязи, и я задавался вопросом, что же такого было в этой девушке, что так пленило меня. Она была такой непредсказуемой, такой восхитительно безумной. Mi chica loca. (Прим. Пер. Испанский: Моя сумасшедшая девчонка)

Я засунул пальцы в карман своих спортивных штанов, вывернул его наизнанку, а затем вырвал ткань кармана. Осталась дырка, но Найл обычно давал мне новую пару каждые несколько дней, поэтому я не слишком переживал по этому поводу.

Я дотянулся до крана рядом с решеткой и намочил ткань водой, а затем повернулся к ней и использовал ее, чтобы смыть грязь с ее лица.

Мои мышцы все еще были напряжены до предела, пока я пытался удержать себя от нее, ввязавшись в битву воли с демоном, что таился в моих костях. Я вытирал ее щеку, а она смотрела на меня и в ее глазах, как мне показалось, я увидел небольшую уязвимость.

В тот момент, когда я заметил этот маленький признак слабости, хрупкий контроль, который я удержал над своими низменными инстинктами, лопнул, и я бросился на нее, отбросив тряпку и прижав ее к холодному полу под собой, стиснув рукой ее горло.

Ее ноги обхватили мою талию, и она крепко сжала их, заставляя мой член скользить по гладкой атласной ткани ее спортивных штанов, пока я вдавливал его неё, а она покачивала бедрами в такт моим движениям, хрипло постанывая.

Моя хватка на ее горле усилилась, и она выгнула спину, показывая мне, насколько твердыми были ее соски под майкой.

На мгновение я снова застыл, потому что здесь было нечто очевидное, чего я никак не ожидал от нее. Ей это нравилось. Я был почти уверен в этом. Она действительно была существом, вышедшим прямо из моих любимых кошмаров.

— Нам нужно бежать, Мертвец, — сказала она с придыханием, когда я снова прижался к ней бедрами, не в силах сдержаться. Мой член пульсировал так сильно, что я задался вопросом, смогу ли я кончить от одного только этого, от трения и жара между нами, которые достигали невыносимого уровня.

— Красивая фантазия.

— Вся моя жизнь — фантазия, — ответила она, поймав мой пристальный взгляд, а затем потянулась и достала что-то из кармана. — И сегодня она выглядит очень привлекательной.

Я моргнул, глядя, как она помахала отверткой у меня перед глазами, а затем прижала ее к моему горлу.

— Я могла бы убить тебя очень красиво, Матео, — поклялась она, и я зарычал, услышав, как мое имя звучит на ее губах. — Ты мне веришь?

— Ты бы выкрасила стены в красный цвет, — согласился я, ясно видя эту тьму в ее глазах. Она бы это сделала. Или, по крайней мере, могла бы.

— Ты думаешь, я хорошо бы справилась? — спросила она, прижимаясь бедрами к моим и сжимая меня ногами.

— Прекрасно, mi sol, — согласился я, глядя на ее губы, которые растянулись в широкой улыбке.

— К сожалению, я думаю, мне нравится, что ты живой, Мертвец. Так что, может, нам просто использовать ее, чтобы сбежать? — Она нерешительно протянула мне отвертку, и я был уверен, что она заметила удивление, промелькнувшее на моем лице.

Это было нечто большее, чем просто предложение сбежать отсюда вместе. Она давала мне оружие, средство, чтобы причинить ей боль, если я того захочу, и все же по какой-то причине явно решила, что не верит, что я это сделаю. Или, по крайней мере, не хотела в это верить. Неужели она действительно так легко доверилась мне? Я, конечно, не доверял ей. В конце концов, она была женщиной, и это легко могло оказаться каким-то новым жестоким обманом. Но я не собирался позволять этому сдерживать меня.

Я отпустил ее горло и медленно провел рукой по ее руке, пока мои пальцы не обхватили ее руку, в которой она держала отвертку. Я направлял ее движения, опуская тупой металлический кончик отвертки к ее горлу, и наблюдал, как ее зрачки расширяются, пока я медленно вел отверткой по ее телу, прочерчивая линию между ее грудями в направлении пупка.

К тому времени, когда я вернулся в вертикальное положение и провел отверткой между ее ног, она тяжело дышала, ее свободная рука переместилась на мое бедро, а в ее сверкающих глазах читались тысячи вопросов, ожидающих моего ответа.

— Ты доверяешь мне, chica loca? — С любопытством спросил я ее, гадая, действительно ли я поймал ее в свои сети или это она заманила меня в свои.

— Я думаю, смерть от твоей руки была бы лучше, чем многие другие, которые я могла бы заслужить, — ответила она, все еще наблюдая за мной, ожидая, подчиняясь.

Я упивался ее видом, задаваясь вопросом, действительно ли она была такой очаровательной, какой казалась, или я просто стал жертвой какой-то более серьезной ловушки, какого-то трюка, который я не мог разглядеть. Хотя, возможно, цена, которую мне придется заплатить, чтобы это выяснить, будет того стоить.

Собрав всю силу воли, я убрал отвертку от ее тела и встал, протягивая ей руку, возвышаясь над ней.

Она взяла ее, и я поднял ее, гадая, как нечто столь маленькое и легкое может быть настолько полно жизни и энергии, что она полностью пленила меня. Почему она доверяла мне сейчас? Она действительно понятия не имела, насколько я чертовски опасен, насколько я не мог не быть опасным, или же какая-то часть ее догадывалась об этом, но хотела узнать больше? Она определенно пробуждала во мне темную сторону, так что, возможно, мне следовало задуматься о ее темной стороне.

Но если бы она заглянула в мою голову и увидела все те грязные и развратные вещи, которые я до боли хотел с ней сделать, было бы ей все еще любопытно? Возбудит ли ее это так, что она уступит мне, или это заставит ее кричать при мысли о том, что я трахаю ее так жестоко, что она не знает, хочет ли она умолять меня остановиться или умолять продолжать вечно?

Я опустил взгляд на отвертку в своей руке и заставил себя сосредоточиться. Это был мой шанс, единственная возможность, на которую я надеялся каждое мгновение каждого месяца, пока меня держали здесь в плену.

Я собирался воспользоваться им в полной мере, освободиться, сбежать отсюда и убить того ублюдка наверху так жестоко, как только смогу. И когда это будет сделано и демон во мне будет купаться в его крови, пока не утонет, я возьму мою маленькую дикарку и подчиню ее своей воле. Я разрисую ее его кровью и позволю ей почувствовать всю силу монстра во мне, когда я верну себе свою жизнь и сразу же заявлю права на ее тело.

Ошейник был закреплен на моем горле висячим замком, и мне понадобился бы болторез, чтобы снять его, но вот цепь я мог забрать с собой.

Я подошел к стене, мое сердце бешено колотилось от адреналина, когда я представил все способы, которыми мечтал убить этого ублюдка наверху. Я хотел сделать это медленно, но и быстро тоже сойдет. Важно было только то, что в конце я буду держать его отрубленную голову в руках и смотреть в его мертвые глаза, зная, что я победил.

Te debo un año de dolor, hijo de puta. Я должен тебе год боли, ублюдок.

Четыре болта, которые были вкручены в стену, чтобы удержать меня, оказалось на удивление легко снять с помощью подходящего инструмента, и мрачная улыбка появилась на моих губах, когда крепление отделилось от кирпичной кладки и с громким лязгом упало на пол.

Я замер, прислушиваясь к каким-либо признакам того, что Найл это услышал, прежде чем немного расслабиться и поднять его.

Mi sol последовала за мной, когда дальше я подошел к двери клетки, посмотрев на висячий замок, который удерживал нас здесь, а затем вставил в него отвертку. Предполагалось, что цепь удержит меня на расстоянии от двери, поэтому замок не был массивным, и я был совершенно уверен, что с помощью правильного рычага смогу его сломать.

Я обмотал конец цепи вокруг ручки отвертки, а затем отступил назад и потянул, с рычанием решимости заставляя замок поддаться, напрягая мышцы.

Висячий замок сломался с грохотом и так внезапно, что я чуть не упал, но руки девушки легли мне на спину, чтобы поддержать меня, а затем она запрыгала вверх-вниз, возбужденно хлопая в ладоши.

— Ты сделал это, Мертвец! — воскликнула она, запрыгнув на меня и обвив руками и ногами, прежде чем ее губы коснулись моей щеки в поцелуе, который разжег огонь в моих венах.

Я схватил ее за задницу, удерживая в таком положении, прижал к прутьям клетки и вгляделся в ее сияющие глаза, пытаясь прочесть в них правду.

— Я собираюсь убить его, — прорычал я. — Я собираюсь уничтожить его и обагрить его кровью твою прелестную плоть.

Она медленно облизнула губы, долго колеблясь, а затем кивнула головой.

— Заставь его заплатить за плохие времена, Мертвец.

— Y luego te destruiré y descubriré cuánto puedes tomar. — А потом я уничтожу тебя и выясню, сколько ты сможешь выдержать.

Она улыбнулась, как будто прекрасно все поняла, и я опустил ее на пол, прежде чем взять цепь в руки и направиться в подвал.

Не теряя времени, я крадучись пошел вверх по лестнице, занимая лучшую позицию, какую только мог найти, на случай, если Найл решит вернуться. Замки на двери были слишком крепкими, чтобы я мог их взломать, не предупредив его, а я не хотел терять элемент неожиданности.

Девушка не последовала за мной сразу, и когда я оглянулся вниз по лестнице, я увидел, что она повернулась ко мне спиной, снимая с себя одежду и надевая другую.

Я наблюдал за ней, любуясь изгибами ее тела и давая волю своим фантазиям, представляя все, что хотел бы с ней сделать, как только у меня появится время, чтобы насладиться ей.

Из его пленницы она превратится в мою, и я надеялся, что она даже не заметит этого. Если я смогу очаровать ее, то смогу удержать ее без цепей и клеток, но если нет… ну, я был уверен, что что-нибудь придумаю. Потому что, знала она об этом или нет, она уже была моей. Она принадлежала мне так же, как и мое собственное тело, и когда я закончу заявлять на нее права, она больше никогда не сможет это отрицать.

Однако я не мог торопиться. Мне нужно было быть уверенным, что я смогу контролировать себя. Нужно было быть уверенным, что я не потеряюсь в ужасах, которые преследовали меня, и не уничтожу это маленькое создание раньше времени.

Шум за дверью заставил меня замереть, волосы у меня на затылке встали дыбом, и я сжал отвертку в одной руке, а цепь в другой.

Я медленно вдохнул, наполняя легкие запахом охоты. Порой я был уверен, что действительно чую свою добычу — стоило мне нацелиться на жертву, как сама ее сущность словно взывала ко мне, притягивая все ближе к финальному акту. В прошлой жизни я был ликвидатором. Лучшим из лучших. Иногда я убирал за другими, но часто мне приходилось и убивать. И, черт возьми, я был чертовски хорош в своем деле.

Пока я ждал, девушка прокралась вверх по лестнице позади меня, и я взглянул на нее, обнаружив, что она одета в светлый джинсовый комбинезон, разрисованный яркими мультяшными картинками. На ней был неоново-оранжевый кружевной бюстгальтер и такие же трусики, которые были отчетливо видны из-под джинсовой вставки спереди. Она собрала волосы в два пучка по бокам головы и надела на макушку ободок с черными кошачьими ушками. Она улыбнулась мне своими накрашенными бордовой помадой губами, и я улыбнулся в ответ так, что, был почти уверен, что стало ясно, как сильно я хочу снять с нее все это.

— Тебе нравится? — прошептала она, помахав передо мной ногой в белом кроссовке на платформе, пока я ее разглядывал. — Я подумала, что побег заслуживает особого наряда.

Звук открываемой двери раздался прежде, чем я успел ответить, и мы замерли в полной тишине, ожидая в темноте лестничного пролета, когда Найл попадется в нашу ловушку.

Дрожь предвкушения пробежала по моей спине, и я приготовился к схватке, крепко сжимая отвертку, пока засовы отодвигались и замок, наконец, щелкнул.

Найл широко распахнул дверь, и я прыгнул на него с яростным ревом.

Мы с грохотом упали обратно в коридор, и он выругался, а я со всей силы опустил руку вниз, направляя отвертку к его почерневшему сердцу.

Найл свирепо зарычал, скрестив запястья на груди, тем самым блокируя мой удар, в тот самый момент когда мое предплечье столкнулось с ними.

Я отскочил назад, вместо этого попытавшись нанести удар ему в бок, как раз в тот момент, когда его кулак врезался мне в челюсть, и моя голова дернулась влево.

Отвертка задела его ребра, но прежде чем я успел вонзить ее между ними, он просунул колено между нами и сбил меня с ног, отшвырнув в сторону кухни.

Мы оба мгновенно вскочили на ноги, а девушка проскочила между нами, не останавливаясь ни на мгновение, просто пронеслась мимо, направляясь к двери.

— Я ставлю на иностранца! — крикнула она через плечо, и я прищурился, глядя на Найла, который громко рассмеялся, прежде чем снова броситься на меня.

Он был жестоким, таким же крупным, как я, и, возможно, даже лучше обученным, но у меня было оружие, и я собирался использовать его в своих интересах.

Я увернулся от него, взмахнув цепью, которая все еще висела у меня на шее, и ударил его сбоку по голове тяжелым болтом, прикрепленным к ее концу.

Хлынула кровь, и я зарычал, снова бросаясь на него, пока он был ошеломлен ударом, но, конечно, он не собирался сдаваться так легко.

— Ты гребаный предатель, Колин! — крикнул он, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он обращается к чертовой цепи, прежде чем он врезался в меня, схватил за нее и сильно дернул.

Мой удар сошел с курса и прошел мимо, дав ему возможность врезать мне кулаком в нос.

Мы снова упали на пол, сцепившись, как животные, пока я пытался пырнуть его снова и снова, а ему удавалось уклоняться от каждого моего смертельного удара.

— Me voy a bañar en tu sangre, — прорычал я ему. Я искупаюсь в твоей крови.

Мы врезались в стену, и ему удалось оказаться сверху. Обе его руки сомкнулись на моем запястье, прижимая руку с отверткой к деревянному полу. Я бил его свободной рукой снова и снова, нанося удары по ребрам со всей силы, пока не услышал характерный хруст, но в тот же момент он вырвал отвертку из моей руки.

Вместо того чтобы попытаться ударить меня ей, как это делал я, он просто отшвырнул ее от нас, и раздался тяжелый стук, когда она ударилась обо что-то в дальнем конце коридора.

— Давай сразимся по-честному, El Burro? — с насмешкой спросил он, прежде чем нанести мне удар кулаком в лицо.

Я зарычал в ответ с вызовом, перевернул нас и ударил его лбом в переносицу.

Найл громко выругался, и внезапно его удары стали яростнее, неистовее, его первобытная жестокость вырвалась наружу, и мы сцепились, как звери, проломив дверь в гостиную и выбивая друг из друга все дерьмо.

Однако я отказался отступать, отказался допустить, чтобы это закончилось каким-либо иным способом, кроме его смерти.

Воздух прорезал выстрел, и мы с ним отпрянули друг от друга, увидев девушку, стоящую в дальнем конце комнаты. Она направила пистолет в потолок, где в одной из балок проделано виднелось пулевое отверстие. Затем она опустила оружие и направила его в нашу сторону, а потом, выразительно цокнув языком, склонила голову набок.

— Глупо, глупо оставлять пистолет валяться там, где его может найти любой, — язвительно сказала она, подув на дуло пистолета, как ковбой, прежде чем снова направить его на нас.

Было что-то в том, как она стояла там в этом безумном наряде, улыбаясь, как будто идея застрелить одного из нас возбуждала ее, и я не мог не захотеть ее еще больше. Она была сумасшедшей в лучшем смысле этого слова, и я был полон решимости выяснить, насколько глубоко простирается ее безумие.

— Вставайте, — скомандовала она.

Найл рассмеялся, когда мы отцепились друг от друга и встали, но вместо того, чтобы поднять руки в знак капитуляции, как я ожидал, он бросился на меня, схватил мою цепь и дернул ее так сильно, что я упал на спину к его ногам.

— Стой! — закричала mi sol, наводя на него пистолет и нажимая на спусковой крючок, но из него не вырвалось ничего, кроме глухого щелчка.

— Святое дерьмо, это было хладнокровно, — рассмеялся Найл, дергая за цепь и волоча меня по полу, пока я пытался подняться на ноги. — Ты бы действительно убила меня, да, куколка?

Я зацепился за край кофейного столика и, схватив с него тяжелую пепельницу, швырнул ее в него так сильно, как только мог.

Найл выругался, когда она ударила его, выронив цепь и отшатнувшись к стене, а по его лицу потекла кровь.

Из пистолета доносились звуки, как будто девушка снова и снова нажимала на курок, но в нем явно была только одна пуля, и она с разочарованием закричала, когда тоже это поняла.

Я вскочил на ноги и бросился на него, когда он оперся на каминную полку, и на мгновение мне показалось, что я поймал его, пока он не развернулся со своим гребаным электрошокером в руке и не ткнул им прямо мне в живот.

Дыхание застряло в легких, мышцы окаменели, и я с грохотом рухнул на пол: электричество пробежало по моим венам и ослепило агонией, и я начал биться в судорогах на полу.

Я смутно осознавал, что этот ублюдок тащит меня за ошейник, впивающийся мне в горло, и я подпрыгивал на каждой ступеньке по пути обратно в чертов подвал.

В тот момент, когда я начал приходить в себя, он снова оглушил меня, и боль от удара чуть не заставила мою гребаную голову взорваться, а затем последовал звук того, как он ввинчивает болты обратно в стену.

Я перевернулся на колени, когда он вышел из клетки, направляясь в свою комнату для убийств, прежде чем вернуться с более тяжелым висячим замком и защелкнуть его, чтобы снова запереть меня.

— Что ж, это было весело, — сказал Найл, ухмыляясь мне сквозь кровь, которая стекала по его лицу, прежде чем посмотреть в сторону лестницы, и выражение его лица сменилось на возбужденное из-за ожидания того, что дальше он отправится за моей chica loca.

— Это придумал я, — прорычал я, и он с удивлением повернулся ко мне, подняв брови.

— Так, так, так, похоже, твой язык действительно снова заработал, не так ли, El Burro? — промурлыкал он, приближаясь к моей клетке с блеском в глазах, который говорил, что он собирается заставить меня страдать за мою попытку побега, но я его не боялся.

Я плюнул ему под ноги, но его улыбка стала только шире.

— Ты влюбился в мою девочку? — подразнил он, когда звук чего-то тяжелого, ударяющегося об окно, донесся до нас с верхнего этажа. Но она не смогла бы разбить это стекло, оно было разработано, чтобы останавливать пули. У такой крошки, как она, не было шансов.

У меня по коже побежали мурашки, когда он назвал ее своей, и я оскалил на него зубы, желая просто обхватить руками его гребаную шею и закончить начатое.

— Тогда тебе должно быть жаль, что ее не интересуют крошечные члены, да? — снова передразнил он, пытаясь вывести меня из себя, и я зарычал на него, потому что, несмотря на все мои попытки сдержаться, это сработало.

— Ты понял это, когда она отвергла твой? — Прошипел я.

Найл отрывисто рассмеялся, а затем повернулся ко мне спиной и, не сказав больше ни слова, взбежал вверх по лестнице, на ходу окликая ее.

— Готова ты или нет, но я иду!

Девушка взвизгнула, и с верхнего этажа донесся звук топота ног, прежде чем он исчез из виду, лая как гончая, преследуя ее.

Я вцепился пальцами в прутья своей клетки, ожидая, прислушиваясь, и гадая, есть ли у нее хоть какой-то шанс вывести его из строя самой.

Раздался звук разбивающегося стекла, за которым последовал еще один ее крик, а затем поток ругательств, сопровождаемый его хриплым смехом.

— Тебе понравились новые замки, которые я установил на входную дверь? — смеялся Найл, когда несколько минут спустя послышались тяжелые шаги в мою сторону, и он появился с ней, перекинутой через плечо, в то время как она била его по спине, дрыгала ногами и называла его плохим подражателем Лиама Нисона.

— Ты должен был убить меня! — закричала она, когда он швырнул ее на кровать, и она подпрыгнула, прежде чем снова сесть и свирепо уставиться на него.

Одна из лямок ее комбинезона расстегнулась, и ткань спереди откинулась в сторону, обнажив левую грудь в прозрачном оранжевом бюстгальтере. Но ей было либо все равно, либо она была довольна тем, что мы оба пялились на нее, и меня определенно все устраивало, и я был почти уверен, что и его тоже.

Мысль об этом вызвала во мне ярость и ревность, и я бросился к прутьям своей клетки, крича ему, чтобы он вместо этого посмотрел в мою сторону, но его внимание было полностью сосредоточено на ней.

— О чем ты, блядь, говоришь? — Спросил Найл.

— Именно это и собирался сделать Лиам — найти их и прикончить.

— Я не Лиам Нисон. Хотя моего Па зовут Лиам, и он тот еще жалкий ублюдок, так что не называй меня так.

Я замер, когда он это сказал, сжав челюсти, потому что меня осенило: в этих краях был только один ирландский ублюдок по имени Лиам, который уже долгое время доставлял проблемы картелю Кастильо. Между нами сохранялся хрупкий мир, но если кто-то из картеля узнает, что меня держит О'Брайен, за это придётся адово поплатиться.

Так что, черт возьми, это значило для моей ситуации? Я просто не мог поверить, что Сантьяго или кто-то из его организации заплатил О'Брайену за то, чтобы тот нашел то, что я у него украл. Значило ли это, что я был здесь не по приказу картеля, как предполагал? Значило ли это, что я мог убить этого ублюдка и остаться здесь? Возможно ли, что они до сих пор понятия не имеют, где я, блядь, нахожусь?

— Однажды я стану причиной твоей смерти, — прорычала девушка, указывая на Найла, и он наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Тогда тебе лучше начать работать над своими навыками, маленькая психопатка. Потому что, насколько я вижу, у меня больше шансов быть убитой заблудившимся пингвином, питающим слабость к ирландским мужчинам, чем стать жертвой твоих несуществующих талантов.

Найл развернулся и побежал обратно вверх по лестнице, а она закричала и бросилась за ним, выглядя так, словно действительно собиралась попытать счастья, преследуя его без оружия. Но ноги у него были длиннее, и он с диким смехом захлопнул дверь наверху, прежде чем она успела его поймать, оставив нас двоих здесь, внизу.

Снова в ловушке.