Клуб смерти

Я сбежала вниз и с рыданием бросилась на кровать, оплакивая потерю всего, что сгорело из-за меня. Я была такой дурой. Я не могла ничего сделать правильно.

— Что случилось? — Требовательно спросил Матео хриплым голосом, полным ярости, всем весом опускаясь на кровать. — Что он с тобой сделал? Где твоя одежда? Если он обидел тебя, я…

— Он не обижал меня! — Крикнула я, перевернувшись на спину, пока судорожные рыдания сотрясали мое тело. — Он обидел себя, он обидел свою Аву.

Я подумала о том, что увидела на том видео, и поняла, что это будет преследовать меня вечно. Это бедное, прекрасное, невинное создание было разрушено и обречено на смерть. Эти люди были монстрами самого отвратительного вида, с которыми я была знакома не понаслышке. Я пожалела Аву, и часть моего сердца откололась, упав в бездну внутри меня, как драгоценная монета в канализацию, откуда ее никогда уже не достать.

Запах дыма и сгоревших мечтаний прилип к моей коже, как будто обвиняя меня в их уничтожении, но я не хотела, чтобы это произошло. Я этого не хотела.

— Где. Твоя. Одежда? — он схватил меня за челюсть, повернув мое лицо к себе, где он стоял на коленях на кровати, его грудь была обнажена, а мышцы напряжены, как сжатая пружина.

— Он был в ярости. Он срезал с меня ее платье и сжег его, — выдавила я.

— Чье платье? — прошипел он, в его золотисто-карих глазах бушевала бесконечная ярость.

— Авы. Его бедной покойной жены. Я надела ее свадебное платье. Я подумала, что будет мило. Адское Пламя выглядел таким грустным, что я просто хотела заставить его улыбнуться, Мертвец. Но я облажалась. И вместо того, чтобы порадоваться, он сильно разозлился.

Он медленно выдохнул, осознавая смысл этих слов.

— Tal vez al menos ahora se mantenga alejado de ti (Прим. Пер. Испанский: Может быть, по крайней мере, теперь он будет держаться от тебя подальше), — пробормотал он, отпуская мою челюсть.

Я смотрела на него снизу вверх, моя нижняя губа дрожала, и я страстно желала, чтобы он оказался ближе, заключил меня в свои объятия, как это делал мой папа, когда я плакала.

— Ты не обнимешь меня, Матео? Только… на минутку, — прошептала я, и его брови опустились, как будто я попросила его сделать что-то гораздо худшее. — Не бери в голову, — быстро сказала я, но он лег рядом со мной и обхватил мое тело своими большими руками, прижимая меня к своей груди.

Я прижалась ухом к его сердцу и закрыла глаза, слушая его сильное биение. Оно было медленным и уверенным, в отличие от моего бешеного, которое колотилось как сумасшедшее, как будто это была группа из одного человека, который давал представление всей своей жизни. Мне нравилось биение сердца Матео, его ровное, успокаивающее стучание, которое, казалось, проникало в самый центр моего тела. Его кожа была горячей, как духовка, и она прожаривала меня насквозь, как вишневый пирог. Но я пока не хотела, чтобы меня ставили остывать на подоконник. Я хотела продолжать печься, стать румяной и хрустящей, чтобы мои «фруктовые внутренности» превратились в сладкую, тягучую кашицу.

— Меня никогда раньше так не обнимали, — прошептала я в его кожу, мои губы касались распятия, выжженного на его теле. — Тебе было очень больно, когда кто-то сделал это с тобой?

— Да, — сказал он мрачным тоном, полным ненависти.

— Бедная грудь. — Я поцеловала ее, и он напрягся в двух смыслах этого слова: его член уперся в мое бедро, а тело стало твердым, как линейка.

— Я, блядь, убью его за то, что заставил тебя плакать, — прорычал Матео, и я поняла, что слезы больше не текут.

— Все в порядке, Мертвец, — прошептала я. — Он просто большой злой волк с большим печальным сердцем.

— Это не оправдание, — прорычал он. — На этот раз он зашел слишком далеко. — Его пальцы прошлись по всей длине моего позвоночника, и внутри меня пробежала приятнейшая дрожь.

— Я тоже сделала ему больно, — сказала я. — Так мы играем: я и Адское Пламя. Иногда это честно и жестоко, но именно этого я хочу, именно это мне нравится. Я не фарфоровая куколка, я серийная убийца в процессе становления.

Он зарычал, качая головой, но больше ничего не сказал.

Мы погрузились в молчание, и мои слезы высохли, когда я прижалась к нему. Я так устала. Мир иногда казался таким тяжелым. Должно быть, он весил тысячу, миллион, миллиард, биллион тонн…

***

Я проснулась от громкого лязгающего звука и приоткрыла глаза, свет был таким ярким и слепящим.

— Матео? — Я потянулась к простыням, но они были холодными, и когда снова раздался лязг, я подняла голову и увидела, что он держится за цепь и сильно дергает ее. Его бицепсы напряглись, пока он пытался оторвать ее от стены ванной. Он был похож на дикое животное, дергая ее так сильно, что, клянусь, даже прикрученные крепления в ванной заскрипели от напряжения.

— Прекрати, ты поранишься, Мертвец, — выдохнула я, протягивая к нему руку.

— Я собираюсь убить его, — прорычал он. — Сегодня тот самый гребаный день.

Мои пальцы коснулись его спины, и он резко обернулся, снова яростно дернув цепь, а на его коже заблестел пот. Его глаза были полны жажды убийства, и этот взгляд зажег меня изнутри, как сигнальная ракета, проносящаяся по небу. Но я не хотела, чтобы Найл умер, даже если он немного заслужил это за то, что сделал с моим Мертвецом, я все равно ненавидела мысль об этом. Он был моим… ну, не другом. Но вроде как моим… закадычным приятелем? Нет, это не то слово.

Дверь в подвал распахнулась, и Найл стремительно сбежал по лестнице, направляясь ко мне с угрожающим видом, держа в руке электрошокер. Я ахнула, когда он схватил меня, оттащил от Матео, который попытался ударить его и подтолкнул меня сесть на дальний край кровати.

— Отпусти меня, — рявкнула я, отталкивая его руки и царапаясь, а он отбросил электрошокер, чтобы крепче ухватиться за меня.

— Не шевелись, — приказал он, но я не послушалась. Я терпеть не могла, когда меня удерживали неподвижно. Мне это совсем не нравилось! Хотелось взмахнуть руками, как птица, и улететь в небо.

— Ка-кар! — выкрикнула я, нанося мощный удар ему в живот, заставив его застонать от удара, а затем замахнулась снова, пинаясь, извиваясь и полностью выходя из себя, пока он пытался меня удержать. Это вызвало воспоминания о смирительных рубашках и ремнях, удерживающих меня на больничной койке. Я услышала собственные крики из прошлого, эхом отдающиеся в ушах, и вдруг они вырвались из моего горла в настоящем.

— Отойди от нее! — взревел Матео, но Найл проигнорировал его, схватив меня за ноги и стащив с кровати, так что я упала на пол на спину.

— Найл! — закричала я, когда он навалился на меня, оседлав мои бедра, прежде чем я успела поднять колено, чтобы раздавить его член. Он пытался схватить мои запястья, но в конце концов ему это удалось, зажав их одной рукой у меня над головой.

— Отпусти! — умоляла я, извиваясь, не зная, что он собирается делать, а его лицо то и дело менялось на лицо мадам Люсиль, и ее смех звенел в моей голове. Он полез в карман, доставая шприц, и у меня внутри все сжалось от ужаса, когда он зубами снял колпачок, обнажив острую иглу.

— Нет, мне это не нравится. Убери его от меня! — Я увидела белые халаты, руки, удерживающие меня. Так много рук. Игла вошла в мою шею, и яд унес меня далеко-далеко, в темноту. В моей голове всплыло ухмыляющееся лицо мадам Люсиль, а ее мерзкая команда медсестер держала меня. «Если будешь сопротивляться, будет еще больнее, милая. И тогда мы накажем тебя, заперев в холодной комнате одну-одинешеньку. Ты же не любишь холодную комнату, правда?» ее голос звучал в моей голове, как будто она была прямо здесь, прямо сейчас.

— Нет, не отправляйте меня туда! — кричала я, думая об этом ужасном холодном месте со всеми этими замороженными продуктами, от которых у меня болели зубы, когда я пыталась их съесть.

— Ты мертв, ты, блядь, мертв! — взревел Матео.

— Успокойся, блядь, — рявкнул на меня Найл, и его лицо снова стало четким. Он был просто Адским Пламенем. Моим Дьяволом во плоти. — Это вакцина от чертового вируса «Аид». Мой племянник Киан дал их мне за помощь в той работе, и я забыл, что должен был сразу же сделать тебе инъекцию.

Я замерла, мое дыхание стало прерывистым, и я с удивлением перевела взгляд с него на иглу.

— Я не причиню тебе вреда, маленькая психопатка, — тихо сказал он, наклоняясь с выражением сожаления в глазах. — Просто не двигайся.

Я уставилась на него, не зная, доверяю ли я ему еще и доверяла ли вообще когда-нибудь. Люди были ужасны. Люди делали ужасные вещи. Была ли это одна из тех ужасных вещей? Лгал ли он, чтобы заставить меня согласиться на этот укол в мою плоть? Что, если он собирался усыпить меня, а потом продать кому-то еще? Я могла проснуться в подвале у гораздо худшего монстра, чем Найл, у кого-то, кто действительно хотел причинить мне боль. У кого-то с зубами и когтями. Как у медведя!

— Пожалуйста, не продавай меня медведю, — в отчаянии прошептала я. — Я знаю, что поступила плохо. Я не хотела тебя так разозлить. Я не хотела, чтобы ты сжег все ее вещи. Я исправлюсь. Я буду хорошей психопаткой. Ты можешь снова начать учить меня всему. Я буду слушать. Ты будешь мной гордиться. Я обещаю.

Его брови сошлись на переносице, а в глазах вспыхнуло мерцающее зеленое пламя, когда он вздохнул.

— Я не собираюсь продавать тебя, Паучок. Ты моя убийца. Моя. Никто не заберет тебя у меня. Это действительно вакцина. — Он держал шприц передо мной, а затем отпустил мои запястья и встал обратно на ноги, чтобы я могла сесть.

Матео все еще пытался вырваться, яростно рыча, снова и снова дергая за цепь. Я ценила его усилия. Это было действительно мило, что мой парень хотел убить ради меня. Я просто не хотела, чтобы он сломал шею Найлу. У него была такая красивая шея, на ней был вытатуирован трилистник среди множества других интересных вещей.

Я сделала один глубокий вдох, борясь с инстинктом не доверять никому в этом мире. Но если это действительно была вакцина, то она была редка, как звездная пыль, и могла защитить меня от жестокого вируса, бушующего по всему миру. Так много людей умирали от него за пределами этого дома, и я не хотела быть одной из них, если «Аид» постучится в нашу дверь. Я видела, как люди умирали от него на улицах. Кашель, сыпь, слабость. Я, наверное, избежала заражения только потому, что не могла выносить близости людей, несмотря на социальное дистанцирование и всю эту ерунду. Но это не имело значения, если я действительно собиралась работать с Найлом, чтобы стать убийцей. Мне пришлось бы вступать в тесный контакт с моими жертвами, пока я потрошу их. А что, если брызги крови переносят вирус? Я не могла подвергать себя риску из-за брызг.

— Хорошо, — сдалась я, протягивая ему запястье, но он покачал головой.

— Укол нужно сделать либо в верхнюю часть руки, либо в зад, что выбираешь, любовь моя? — спросил он, и хотя я сомневалась, что все еще нравлюсь ему, я все же чувствовала между нами связь, гудящую и вибрирующую, подсказывающую мне, что я должна быть здесь. С ним, с Матео. Хотя раньше мои инстинкты уже подводили меня, так что полагаться на их подсказки было рискованно. Но на этот раз я решила довериться им.

Я перевернулась и подняла задницу в воздух.

— Мне, пожалуйста, один укольчик в попу с гарниром из «Ауч».

— Конечно, — пробормотал Найл, сжимая мое бедро, его большой палец скользнул по кружевной ткани трусиков, которые были на мне, там, где они облегали мою задницу. Его ладонь пробежала по моей коже, а Матео что-то прорычал по-испански, и я была почти уверена, что это означало, что он не хочет, чтобы ему делали прививку в задницу.

— Все в порядке, Мертвец, — крикнул я. — Это всего лишь небольшой укол… Ааа! — пискнула я, когда Найл воткнул мне иглу в задницу и нажал на поршень. — Ооо, на самом деле это довольно приятно.

Матео снова взревел, и внезапно раздался хлопок и лязг металла, после чего Найла оторвало от меня. Я со вздохом обернулась, обнаружив, что Матео вырвался из своих оков. Он обмотал свою цепь вокруг горла Найла и тащил его за нее по подвалу.

— Стой! — Закричала я, вскакивая на ноги и бросаясь за ними.

Найл с рычанием схватился за цепь, потянув ее на себя, так что Матео пришлось шагнуть ближе к нему. Я ахнула, когда он яростно ударил Матео кулаком по голове, а тот зарычал, и затем Найл дернул цепь с такой силой, что Матео упал на него сверху. Они схватились в яростной драке, обмениваясь ударами и катаясь по полу в попытке одержать вверх друг на другом. На самом деле было довольно горячо. Очень «дайте-мне-сесть-на-скамейку-и-потрогать-себя» горячо. Но я не могла этого сделать. Я должна была остановить их, пока один из них не оказался мертв.

Когда Матео оказался сверху на Найле и ударил его головой об пол, я прыгнула ему на спину, закрыв ему лицо руками.

— Прекрати! Прекратите причинять друг другу боль!

Найл с диким хохотом начал наносить сокрушительные удары кулаками по бокам Матео, умудрившись сбросить его с себя так, что и я откатилась от них. Я вскочила на ноги, когда Найл начал пинать Матео, но мой Мертвец схватил его за ногу, снова опрокинув на пол и набросившись на него с темной, удушающей ненавистью в глазах. Матео сомкнул руки на горле Найла, сжимая так сильно, что его бицепсы вздулись. О святые сиськи, да это же первоклассное порно, которое я смотрю бесплатно!

Найл сумел просунуть колено между ними и оттолкнул Матео, нанеся сильный удар и ему в живот.

— Адское Пламя! Остановись, — потребовала я, бросившись к нему и схватив его за руку, когда он замахнулся, чтобы ударить Матео.

Этот момент стоил ему преимущества, и Матео снова кинулся на Найла, сбивая нас обоих с ног. Воздух был выдавлен из моих легких тяжестью их тех, и я пожалела, что не могу крикнуть «Снято!» в этом порнофильме. Ни с кого не слетала одежда, и не было похоже, что кто-то был готов отсосать член. Кроме меня, наверное, но я не была уверена, как правильно это предложить.

Они быстро скатились с меня и продолжили бороться на полу, как дикие животные. Тестостерон буквально разливался в воздухе, и я впитывала его, как маленькая девочка напиток из своей детской чашечки.

Я снова поднялась на ноги, заметила рядом электрошокер и схватила его, а затем с рычанием бросилась к дерущимся, включив его.

— Ну что, Разрядик, давай закончим это.

Прежде чем я успела ударить током кого-либо из них, Матео резко поднял руку, выбив его из моих рук так, что шокер покатился по полу, и я выругалась, толкая его, чтобы попытаться оторвать от Найла.

— Хватит! — пронзительно закричала я, когда Найл внезапно вскочил с пола и сильно толкнул Матео в грудь. Он снова налетел на меня, и меня отбросило в сторону так, что я врезалась в клетку с криком боли, когда что-то вонзилось мне в плечо. — Ай-ай-ай-ай!

Я рухнула на пол, чувствуя, как горячая кровь стекает по моей спине, и выругалась сквозь зубы.

— Будь я проклята на бутерброд с тунцом и пирожные из дерьма! Больно!

— Mi sol. — Матео бросился ко мне, его глаза были сосредоточены только на мне и ни на чем другом. Но прежде чем он добрался до меня, Найл выстрелил в него из электрошокера, и он упал передо мной, как стопка костяшек домино, дергаясь на полу.

Найл встал над ним, весь в крови и с торжествующим видом, выглядя горячим, как поджаренная гренка: его грудь поднималась и опускалась, а мышцы были напряжены. Ммм, пальчики оближешь. Но, все же, это было совсем не круто.

Он подтащил Матео к клетке, запихнул его внутрь и воткнул вакцину ему в бедро, приковал цепь к стене и запер клетку. Затем он направился ко мне, без слов поднял меня на руки и понес наверх, к выходу.

— Куда ты меня несешь? — требовательно спросила я, пытаясь вырваться, но он крепко держал меня, а его лицо было как стальная маска, которую я не могла прочитать. — Адское Пламя. — Я снова попыталась вырваться, но он тихо зарычал, прижимая меня к своей груди, и я надула губы, глядя на него.

Он принес меня на кухню, и усадил на одну из столешниц, прежде чем достать из шкафа ланчбокс, который служил аптечкой первой помощи.

— Я в порядке, как одуванчик, — беспечно сказала я, отмахиваясь от него, когда он приблизился, но он просто развернул меня лицом к окну. Я скрестила ноги, сдаваясь, и закатила глаза. Он нежно перебросил мои волосы через плечо, его пальцы скользнули по моей коже и вызвали дрожь вплоть до кончиков пальцев на ногах. Прикосновение его пальцев было таким же электрическим, как и у его шокера, так что я прикусила губу, представив, как эти пальцы ласкают другие части моего тела. Непристойные части.

— Жечь будет, как медуза, — пробормотал он, а затем прижал что-то холодное и мокрое к ране, и я застонала. Жалило очень приятно, в лучшем смысле этого слова.

— Я никогда раньше не видела медуз, а ты? — спросила я, но он не ответил. Я переплела пальцы и уставилась в окно, глядя, как дождь барабанит по стеклу. — Думаю, мне бы понравилось море. Оно такое большое, волнующееся и синее. Синий — мой любимый цвет. Это цвет всего свободного. Неба, моря, некоторых особых видов морских звезд, синих птиц. А какой твой любимый цвет?

— Красный, — проворчал он, осторожно промывая рану и бросая окровавленные ватные диски в раковину.

— Рана глубокая? Останется шрам? Я люблю шрамы. Они как маленькие отпечатки прошлого. У тебя много шрамов… Мне нравится находить их в твоих татуировках.

Прикосновение губ Найла к моему плечу заставило меня ахнуть. Жар, пробежавший по моей плоти, был подобен огню самого ада, и я точно поняла, что этот человек был выкован в адском пламени.

— Прости, — мрачно сказал он. — Прости, что вышел из себя из-за одежды Авы.

— О… все в порядке, Адское Пламя. Думаю, в тот момент это показалось мне хорошей идеей. Но я не очень хорошо разбираюсь в хороших идеях. Я просто хотела снова увидеть твою улыбку. Мне не нравится видеть тебя грустным.

Его дыхание скользнуло по моей шее, и еще больше жара пробежало по моим венам, как тысячи маленьких язычков пламени под кожей.

Он не отвечал, и вопрос застрял у меня в горле, клубок слов, острый как лезвие бритвы. Они вырвались прежде, чем я успела их остановить, хотя точно знала: это одна из тех ужасных идей.

— Ты все еще любишь ее?

Тишина. Такая, что отдавалась эхом в вечности и заставляла тебя чувствовать себя так, словно ты сидишь на муравейнике, и тебя жалят со всех сторон. Я уже собиралась забрать свои слова назад и убежать, спасая свою жизнь, когда он наконец ответил.

— Я даже не уверен, помню ли я ее, — сказал он низким голосом, полным вины. — Это самое страшное во времени. Оно крадет все. Даже воспоминания.

Я опустила голову, сжимая пальцы в кулак, чувствуя, как его боль обволакивает мое тело, как вторая кожа.

— Я знаю. Оно пожирает все, как голодный червь, — согласилась я. — Раньше я так ясно видела моего отца в своих мыслях, но с каждым днем мне все труднее и труднее вспомнить его лицо. У меня даже нет его фотографии. — Мое сердце свинцовым грузом висело в груди, и я тосковала по нему. По единственному человеку в этом мире, который любил меня безоговорочно. — Туманный Джин пил любимое пиво папы на улице, и я воровала у него банки, когда он отключался, а потом нюхала их, чтобы почувствовать его присутствие. Это всегда пробуждало воспоминания. Как маленькие ракеты, взрывающиеся в моей голове, напоминающие мне о всех хороших временах.

— Раньше я чувствовал что-то подобное от ее духов, — тихо сказал Найл. — Но больше это не работает. Иногда мне кажется, что девушка в моих воспоминаниях не похожа на ту, на которой я женился. Я слишком много лет заполнял пробелы, пытаясь воссоздать кусочки пазла, который потерял много лет назад.

— Ты думаешь, она где-то там, ждет тебя? — Спросила я.

— Нет, — пробормотал он. — Ее больше нет. После смерти нет ничего, только ад или рай на земле. И что из них тебе достанется решает жребий.

Я оглянулась через плечо, встретившись с ним взглядом.

— Ну, если сейчас я горю в аду, то все не так уж плохо. По крайней мере, не сейчас.

— Да, — согласился он, проводя костяшками пальцев по всей длине моего позвоночника, так что по всему моему телу побежали мурашки. — Сейчас все не так плохо. И у меня есть хорошие новости. — Он посмотрел на меня взглядом, в котором, я могла бы поклясться, читался голод, а затем стянул через голову свою черную футболку, заставив мое сердце учащенно биться, пока я упивалась каждым татуированным дюймом его груди. У меня возникали мысли, самые лучшие из них о том, как его рот прижимался к моему, и как его язык скользил между моими губами, когда он подарил мне мой первый в жизни поцелуй, и его жара было почти достаточно, чтобы воспламенить меня. Я облизнула губу, пытаясь вспомнить его вкус и то, как хорошо ощущался его вес на мне, как сильно его член упирался в меня и как сильно я хотела узнать, каково было бы ощутить его внутри меня.

Но затем он протянул мне свою футболку, разрушив мои грязные фантазии, когда я поняла, что он дает ее мне, чтобы я прикрылась. Я надела ее, прежде чем повернуться, и посмотрела на него, свесив ноги с края столешницы.

— Какие новости? — Взволнованно спросила я, ударяя свое разочарование лопатой по голове и закапывая его глубоко под землю.

Он открыл шкафчик рядом с моей головой и достал коробку конфет, потряхивая ею у меня перед носом. Я выбрала леденец со вкусом «Кока-кола», развернула его и с улыбкой отправила в рот.

— Так какие новости? — Надавила я, и его глаза потемнели, когда он положил руки по обе стороны от меня на стойку.

— Я нашел тех людей, которые причинили тебе боль. Эндрю и Пенелопу, — он выплюнул их имена, как будто они были грязными и имели неприятный вкус, и я почувствовала, как во мне вспыхнуло возбуждение.

— Ну и где же они? Поехали! — Я попыталась слезть со столешницы, но он преградил мне путь, и я столкнулась с его твердой грудью, от чего мое сердце затрепетало, и я в замешательстве посмотрела на него.

— Все не так просто, любовь моя. Парень — коп, а девушка — его Степфордская жена.

Я пососала леденец, обдумывая эту новость.

— Ублюдки. Это проблема.

Он кивнул, и когда я вытащила леденец изо рта, он наклонился вперед и тоже пососал его, глядя при этом на меня. Это было чертовски горячо. И теперь я поделилась уже двумя леденцами. Интересно, смогу ли я заставить Найла и Матео поделиться одним…

Я вытащила его из его губ и засунула обратно в свой рот, наслаждаясь его вкусом не меньше, чем вкусом леденца.

— Мы должны поступить с умом, — сказал он, когда ухмылка исказила его черты, и я снова уловила отблеск моего Адского Пламени в его печальных глазах. — Но я доставлю их тебе, Паучок, не волнуйся об этом.

Я положила руки ему на плечи, вверив ему свое доверие. Его было не так уж много. Я была белкой с кучей орехов доверия, которые я копила, но за это я могла отдать ему один. Потому что он был лучшим убийцей, которого я знала, и я бы все отдала, чтобы добраться до этих ублюдков, которые преследовали меня все эти годы. — Я убью их как следует. Это будут мои лучшие убийства.

— Ну, это мы еще посмотрим. — Его ухмылка стала шире, но я внезапно сильно ударила его по лицу.

— Это за то, что причинил боль Матео, — прорычала я, и он оскалил на меня зубы.

Он ущипнул меня за руку.

— Это за то, что ты ввязалась в драку внизу.

Я ткнула его в щеку.

— Это за то, что ты вредный bambino (Прим. Пер. Итальянский: Малыш).

Он щелкнул меня по лбу.

— А это за то, что ты сумасшедшая девчонка.

Я запустила пальцы в его волосы, и он тоже запустил свои пальцы в мои. Когда я начала тянуть за них, он сделал то же самое, и мы зарычали, как собаки, стараясь перетянуть друг друга.

— Перемирие? — спросил он.

— Перемирие, — согласилась я. — Отпускаем на счет «три». Раз, два… три!

Я отпустила его волосы на долю секунды позже, чем он, но он, казалось, не заметил этого и ушел, а я одними губами прошептала ему в спину: — Я победила.