Клуб смерти

— Не могу поверить, что он считает меня никудышной убийцей, — посетовала я, пока Матео наблюдал за мной с другого конца клетки, нахмурив брови. — Это мое лучшее качество, Мертвец. Но он наемный убийца. Если он говорит, что у меня плохо получается, значит, я действительно плоха. — Мои глаза снова наполнились слезами, но я сдержала их. Нет, я не собиралась снова плакать. Мне нужно было кое-что доказать. Я сильная, независимая женщина, прямо как Бейонсе.

— У тебя должны быть и другие хорошие качества, — хрипло сказал Матео. Это было первое, что он сказал с тех пор, как Найл запихнул меня обратно сюда, а прошло, должно быть, уже несколько часов.

Я шмыгнула носом, вытирая щеки и размышляя об этом.

— Ну… я могу вот это. — Я притворилась, что продеваю крючок через левую сторону верхней губы, а затем потянула за воображаемую нитку, двигая губой вверх и вниз в такт движению.

Матео посмотрел, а затем тихо усмехнулся, но этого явно было недостаточно, чтобы назваться моим лучшим талантом.

— Есть и другие вещи, в которых, я думаю, я бы тоже преуспела, если бы у меня был шанс, — торопливо продолжила я, отбросив воображаемый крючок. — Например, кататься на водных лыжах, роликах, носить феску с достоинством и хладнокровием, спасать животных от лесных пожаров, вязать одежду для кошек, съедать пинту мороженого менее чем за пятнадцать минут, готовить «Московских мулов», ездить на лошадях задом наперед, напевая йодль, угадывать пол человеческих детей до их рождения и вырастут ли они мудаками, писать книги о психопатах в волшебной тюрьме для фейри, которыми управляют звезды и зодиак, а главной героиней будет крутая девушка-оборотень, которая хочет вызволить горячего татуированного инкуба с проколотым членом и…

— Я думаю, ты отклонилась от темы, — вмешался Матео.

— Минеты! — Выпалила я. — Я была бы чертовски хороша в минетах. У меня нет рвотного рефлекса, видишь? — Я засунула пальцы себе в горло так глубоко, как только могла, и брови Матео поползли вверх.

Из его груди вырвалось низкое рычание, от которого по моему клитору пробежала дрожь, и я, не моргая, вытащила пальцы из горла. Я вдруг почувствовала себя оленем, за которым наблюдает лев, и если я что-то и знала о животном мире, так это то, что, если хочешь сбежать, нужно подражать зверю, который пытается тебя поймать. В любом случае, я не была оленем. Я была темно-розовым леопардом со светло-розовыми пятнами.

— Ррр! — закричала я, и он моргнул, так что я выиграла. Было бы странно предложить ему минет, чтобы доказать, что я в этом хороша? Мне очень нужно было поднять уверенность в себе, а его член долгое, долгое время не получал никакого внимания. Возможно даже целый год. Но что, если я не умею делать минет? Нет, у меня точно все получилось бы естественно.

Я внезапно занервничала, глядя на своего Мертвеца, и заправила прядь волос за ухо, вспомнив о другом своем таланте. Я начала ползти к нему на четвереньках, покачивая бедрами и соблазнительно выпячивая задницу. Матео сжал челюсти, наблюдая, как я приближаюсь, его руки сжались в кулаки, а костяшки пальцев побелели. Я хотела снова прикоснуться к нему, и это было странно для меня. Прикасаться к большинству людей для меня было чертово табу, но к Мертвецу? О черт, он вызывал у меня мурашки по коже.

Я сексуально облизнула губы, демонстрируя ему своего леопарда. Собственно, это могло бы стать моим прозвищем убийцы. Сочный Леопард. Нет, Розовая Киса. Да, это звучало и сексуально, и пугающе. Вы бы не захотели встретить Розовую Кису в темном переулке. Она бы сожрала все члены в городе.

Я издала негромкий рычащий звук, забираясь к нему на колени, и его дыхание стало тяжелее, пока он наблюдал за мной. Мое собственное дыхание тоже участилось, поскольку я пыталась игнорировать опасность, исходящую от каждой клеточки этого мужчины. Это заставляло меня дрожать, и мне это нравилось. Я впитывала страх, пронизывающий мое тело, потому что он заставлял меня чувствовать себя живой. Это была плохая идея, но все лучшие идеи были такими. Я просто не была уверена, что не окажусь из-за этого разорванной на куски.

— Я потрясу… — Я провела рукой вниз по его обнаженной груди, по рельефным мышцам. — Твой. — Я скользнула дальше, до самой огромной выпуклости в его штанах. — Мирр. (Прим.: Игра слов — главная героиня произнесла worm, вместо world)

Я опустила голову, и он схватил меня за горло.

— Мир, — выдавил он, сжав руку, заставляя меня посмотреть на него, и мое сердце бешено заколотилось в груди.

— А? Ты собираешься убить меня, Мертвец? — Прохрипела я, когда его пальцы сжали крепче. — Или ты просто любишь играть грубо?

Я сжала его огромный член через штаны, не зная, что с ним делать, но была уверена, что легко разберусь. Он что-то проворчал, а затем столкнул меня со своих колен, и вдавил спиной в решетку рядом с нами. Мой пульс бешено участился, когда он прижал меня к ней, а в его глазах плескалось море насилия, в которое мне хотелось нырнуть.

— Я не в твоем вкусе? — Спросила я, пытаясь дышать. — Я запуталась, Мертвец. Кажется, я нравлюсь твоему члену, или это Найл ему нравится?

Он зарычал, а в его глазах поселился монстр. О, привет, чудовище. Я протянула руку, погладила его по волосам, провела рукой по его шее и погладила его.

Он отпустил меня, и я рухнула на пол, а он навис надо мной, удерживая в клетке своим гигантским телом.

Мой взгляд снова скользнул к огромной выпуклости в его штанах, а затем вернулся к его свирепым глазам.

— Я получаю противоречивые сигналы.

— Я монстр, которого люди боятся, ложась спать по ночам, — прошипел он. — Не играй со мной, или в конце концов тебя утащат в подземный мир, mi sol.

Вау, мне понравилось прозвище, которое он мне дал. Интересно, что оно означало. Наверное, что-то вроде «бобовый росток» из-за моего крошечного роста и тощих, как бобы, ножек. Но Джеку пришлось бы ждать очень долго, пока я вырасту до небес, чтобы он мог взобраться на меня и отправиться на охоту за великанами.

Мое сердце взволнованно забилось, но когда Матео положил руки по обе стороны от меня на бетон, страх сковал каждую клеточку моего существа. Он собирался убить меня или поцеловать. И я не была уверена, что бы я предпочла прямо сейчас. Смерть от рук этого мужчины не казалась такой уж ужасной судьбой, но поцеловать его было самым волнующим искушением, которое я когда-либо испытывала.

Дверь с грохотом распахнулась, и Найл, спускаясь по лестнице, дунул в свисток.

— Эй! — рявкнул он, увидев Матео, склонившегося надо мной. Он подбежал к решетке и выстрелил электрошокером прямо в бок Матео. Матео с ревом рухнул на меня, и электричество пронеслось и по моему телу, заставив меня красиво закричать. Это прекратилось так же быстро, как и началось, и я чуть не задохнулась под тяжестью его мышц, извиваясь и постанывая, пока в моих венам потрескивали разряды электричества.

— Надо было предупредить девушку, малыш, — выдохнула я, и Найл снова оглушительно свистнул. Бедные мои уши.

До меня донесся звук открываемой двери клетки, после чего Матео потащили прочь на его цепи.

— Посмотрим, есть ли тебе что сказать мне сегодня, а, El Burro? — Найл рассмеялся, затаскивая его в комнату для убийств, и я ахнула, вскакивая на колени и выбегая через открытую дверь. Я побежала за ними, проскользнув в комнату прежде, чем Найл успел захлопнуть дверь, и его взгляд остановился на мне, после того как он толкнул Матео на стол и пристегнул его металлическими наручниками.

— Убирайся отсюда, Паучок, — предупреждающе прорычал он.

— Нет, — твердо сказала я, уперев руки в бедра. — Ты не можешь меня заставить.

— Могу.

— Не можешь.

— Могу.

— Не можешь!

Найл бросился на меня, а я с визгом отбежала на другую сторону стола. Он обошел его, пока Матео боролся со своими оковами, а я продолжила двигаться, чтобы держаться подальше от него.

— А теперь послушай сюда, девочка, сегодня ты испытываешь мое терпение, — прорычал Адское Пламя, указывая на меня. — Назови мне хоть одну вескую причину, почему я не должен просто отрубить тебе голову.

— Потому что у меня красивая шея, — тут же ответила я, приподняв подбородок, чтобы он мог ее рассмотреть, и Найл оценивающе посмотрел на нее.

— Ну ладно, с этим я согласен. Тогда почему я не должен вырезать твое сердце из груди и скормить его морской свинке?

— Потому что они упругие, и ты их испортишь. — Я стянула верх купальника, показав ему свои голые сиськи, и Найл застыл, а Матео начал бороться еще яростнее, пытаясь освободиться, глядя на Найла так, словно хотел его уничтожить за то, что тот пялится на мои сиськи. Но это были красивые сиськи, и я никогда никому ими не хвасталась просто так. Дженки Лу однажды заплатил мне десять долларов, чтобы их увидеть, а я два дня не ела, поэтому согласилась. Но я не могла вспомнить ни одного случая, когда их просто бы оценили, не придавая им денежной ценности.

Найл провел рукой по челюсти, продолжая пялиться, а затем проморгался и бросился через Матео, схватив меня за купальник и дернув его вверх. Я завизжала, отвесив ему пощечины обеими руками по левой и правой щеке, а затем резко крутанулась, вырывая купальник из его хватки, и отскочила, пританцовывая.

— Ты видел это, Мертвец? Он только что пытался оторвать мне сиськи! — В ужасе воскликнула я, возмущенно прижимая руки к груди.

Найл перелез через Матео, приземлившись передо мной, и я снова убежала, бросившись к противоположной стороне стола. Это была моя суперсила. Я была быстра, как кошка с фейерверком в заднице.

Я развернулась в боевой стойке, глядя на Найла, и его глаза потемнели.

— Отлично, хочешь посмотреть, Паучок? — Он подошел к стойке со смертоносными инструментами, схватил канистру с бензином со злобной ухмылкой, а затем вернулся к столу. — Алекса, включи «Play With Fire» от Sam Tinnesz и Yacht Money.

Маленькая женщина из динамика объявила, что собирается сделать именно это, и песня зазвучала по всей комнате. Найл запрыгнул на стол между ног Матео, ухмыляясь ему сверху вниз, как Чеширский кот, и начал обливать его бензином.

Мышцы Матео напряглись, но он ничего не сделал, только уставился на Найла своими мертвыми глазами, а мое сердце бешено заколотилось, когда я застыла, наблюдая за происходящим.

— Скажи мне, где деньги, El Burro, — потребовал Найл, но губы Матео оставались плотно сжатыми.

Я подкралась ближе, упиваясь витающей в воздухе опасностью, словно рабыня ее власти. Атмосфера между ними была пропитана ненавистью и злобой, такой густой, что я могла бы ощутить ее вкус на языке, словно порошкообразный хаос.

Найл достал пачку сигарет из заднего кармана, не торопясь сунул одну в уголок рта, а затем достал серебряную Zippo с выгравированной на ней надписью «Если не можешь починить — сожги». Он прикурил ее и с удовольствием глубоко затянулся сигаретой. Он сунул зажигалку в задний карман, и мое сердце бешено заколотилось, когда я перевела взгляд с сигареты на Матео, его тело блестело от бензина. Его пресс был блестящим и идеальным, и я ахнула, когда Найл небрежно протянул сигарету, стряхивая на него раскаленный пепел.

Я бросилась вперед, выставив руки и поймав пепел в ладони, глядя на Найла, который провел языком по зубам.

— Убирайся, Паучок.

— Нет, — отрезала я. — Оставь его в покое. Что он тебе вообще сделал?

Найл сунул сигарету обратно в уголок рта и приподнял бровь, глядя на меня.

— Он украл деньги у плохих людей и спрятал их, как белка орех.

Я ахнула, злясь на него.

— И это все? Я украла множество разного дерьма у людей. Ты не можешь его за это мучить, иначе придется мучить и меня.

— Он — работа, — сказал Найл, пожав плечами, и глубоко затянулся, а затем протянул сигарету, чтобы стряхнуть пепел на Матео так, что огонь, казалось, мог выскочить в любой момент.

Я бросилась на другую сторону стола, схватила канистру с бензином, облила себя изрядной порцией, а затем прыгнула на Матео, широко раздвинув руки и ноги, пока он рычал мне на ухо.

— Если ты хочешь сжечь его, сначала тебе придется сжечь меня! — бросила я с вызовом, и Найл удивленно посмотрел на меня, а затем громко рассмеялся.

— Уйди с дороги. — Он попытался сдвинуть меня с места, но я никуда не собиралась уходить.

Я не собиралась допустить, чтобы мой прекрасный Мертвец сгорел в огне. Он этого не заслужил. Будь он насильником или педофилом, я бы сама чиркнула спичкой и согрела руки у костра. Но все, что он сделал, — это украл какие-то дурацкие деньги. А я выживала на улицах только благодаря воровству. А что, если Матео тоже был бездомным? Или ему нужны были деньги для его больной бабули, которая любила обнимашки и пахла булочками с корицей? Что тогда? Собиралась ли я позволить ее внуку умереть, пока она качается в кресле где-то в Мексике, глядя вдаль и гадая, куда же забрали ее малыша Мэтти?

Найл выхватил сигарету изо рта, щелчком отбросив ее от нас через всю комнату и насмешливо посмотрел на меня с безумием в глазах.

— Отлично. Хочешь сгореть? Тогда мы все сгорим к чертовой матери. — Он схватил бензин, сорвал с себя рубашку и вылил остатки на себя, встряхнув головой, так что бензин брызнул из его волос, а сам дико расхохотался.

Я замерла, когда Маттео дернулся подо мной, смотря на Найла с благоговейным трепетом, а вкус бензина и желания переполнял мой язык, пока мой взгляд скользил по его телу. Между созерцанием его ярких татуировок и рельефных мышц, блестящих от влаги, и твердого тела Матео подо мной, я была обречена. Обречена, обречена, и унесена в страну фантазий, где царил хаос, и они творили со мной дикие и греховные вещи. В моем воображении я не была девственницей, я знала, что делаю, и делала это с уверенностью и сексуальной привлекательностью. Но потом я вспомнила, что ненавижу этого ублюдка, стоящего передо мной, и когда он достал зажигалку из заднего кармана, ухмыляясь, как Джокер, я рывком подняла ногу и пнула его прямо в член.

— Иисус, Мария и Иосиф, — прохрипел он, сжимая свои причиндалы, а зажигалка со звоном выпала из его руки.

Я рванулась к ней, схватила и спрыгнула со стола. Без нее он не сможет никого поджечь. Муахахаха!

Я выбежала за дверь, и за моей спиной раздались тяжелые шаги, отчего мой адреналин подскочил.

— Вернись, маленькая дьяволица, — потребовал Найл, пока я взбегала по лестнице, добежала до двери и повернула ручку. Открыто. Да, да, да!

— Ха! — Рассмеялась я, пробежала по коридору и, добравшись до входной двери, повернула все замки.

Я дернула за ручку, распахнула дверь и выбежала на улицу. Шел дождь, лил как из ведра, словно небеса обрушились на меня, и я прищурилась, глядя на темно-серые облака. Я высунула язык, чтобы попробовать капли на вкус, на секунду потеряв бдительность, и внезапно огромное тело повалило меня в грязь. Зажигалка, кувыркаясь, покатилась по траве, когда Найл оседлал меня сзади и опустил мое лицо в грязь, втирая его в нее, прижав руку к моему затылку. Затем он рывком поднял меня за хвост, и я расхохоталась, представив, как глупо, должно быть, выглядела.

Найл приподнялся, перевернул меня под собой, и я ухмыльнулась сквозь покрывающий меня слой грязи, прежде чем врезать ему кулаком прямо в горло.

— Ах, ты маленькая… — прорычал он, пытаясь схватить меня за запястья, которыми я размахивала во все стороны, пытаясь остановить его. Морская звезда, ангел, кругосветка — он не сможет их поймать! (Прим.: Морская звезда, ангел, кругосветка — это отсылка к различным приемам самообороны или способам выкручивания рук, где «морская звезда» и «ангел» — это метафорические названия движений, а «кругосветка — образное выражение полного сопротивления.)

Наконец он поймал их и с силой прижал к земле по обе стороны от моей головы, пока я тяжело дышала.

— Если бы у меня был карандаш, ты был бы мертв, — вздохнула я.

— Пхах, — рассмеялся он. — Я повалил тебя в грязь, и у тебя нет выхода, а ты все еще думаешь, что хорошая убийца? — Он вдавил мои руки в грязь, и я зарычала, пытаясь вырваться, проявить себя, но не смогла освободиться. Он наклонился ближе, и его дыхание обожгло мое лицо по сравнению с холодными каплями дождя, стекающими по моему лбу. Прежде чем я успела впасть в панику из-за того, что меня вот так держат, он отпустил мои запястья и схватил за щеки, сжимая так, что мои губы вытянулись.

— Повторяй за мной: я никудышная убийца. — Он хотел заставить мои губы произнести эти слова, но я резко вырвала голову из его хватки. Он насмешливо улыбнулся, от чего у меня внутри все закипело от ярости.

— Ну, если я такая бесполезная, почему бы тебе тогда просто не убить меня? — Огрызнулась я, и его улыбка исчезла, когда он перенес свой вес на меня. — Давай. — Я широко развела руки и опустила их в грязь, задрав подбородок к небу, дождь лил на меня, заставляя мою кровь стыть в жилах. Я была игуаной, жаждущей смерти. — Я буду с тобой через минуту, Сатана! Разогрей для меня постель, я вся твоя.

Найл навис надо мной, так что мне пришлось посмотреть ему в глаза, а его верхняя губа приподнялась, как будто я его чем-то разозлила. Я замерла, провалившись в глубокие и пленительные омуты его крокодильих глаз. Собирался ли он поглотить меня по кусочкам? Я погрузилась в этот зеленый-зеленый цвет и позволила себе утонуть в нем, ожидая конца.

— Я не собираюсь тебя убивать, — сказал он. — По крайней мере, не сегодня.

В этих глазах было столько греха, что понадобилась бы целая жизнь исповедей, чтобы избавиться от него. Но у меня было ощущение, что он не хотел этого. И я тоже не хотела. Потому что сердце этого человека было таким же черным, как мое, и, глядя на него, я вспомнила, что я не единственное существо своего рода в мире. Я, может, и презирала его, но он был моим собратом. Близким мне по духу. И это связывало нас так, что я не могла это игнорировать.

Я протянула руку, чтобы провести большим пальцем по его нижней губе, и мои губы растянулись в улыбке.

— О, Адское Пламя, я так долго думала, что я единственная. Мне было так одиноко. Есть ли еще такие, как мы?

Его брови сошлись на переносице, и в его взгляде мелькнуло понимание.

— Не так уж много, — сказал он хриплым тоном, слегка поворачивая голову и приоткрывая губы, а затем медленно сомкнул зубы на моем большом пальце, прикусывая его до боли.

— Жаль, что мы ненавидим друг друга, — вздохнула я. — Но Матео мой друг. По крайней мере, я думаю, что он хочет им быть. Возможно. Из меня вышел бы хороший друг, если бы кто-нибудь меня принял.

Язык Найла пробежал по подушечке моего большого пальца, и я замерла, чувствуя, как все внутри меня тает, пока я смотрела на него.

— Я мог бы откусить его, — сказал он, не разжимая хватки.

— Ты бы не стал! — Я попыталась вырвать его у него изо рта, но это только причинило мне острую боль, поскольку он не разжал зубы. — Ты такой же пес, как и Матео. Отпусти меня, Адское Пламя. — Я шлепнула его по лбу. — Плохой мальчик. Нет.

Его глаза заблестели от игры, и он издал горловое собачье рычание.

— Я сделаю это. А потом хорошенько забинтую.

— Найл! — взвизгнула я, и он протянул руку, чтобы закрыть мне рот. Я резко повернула голову, схватив зубами его большой палец.

— Я сделаю это, если ты сделаешь, — сказала я, обхватив его большой палец зубами, и он приподнял брови.

— Что ж… шах и мат, — задумчиво произнес он. — Значит, одновременно?

— Прекрасно, — вызывающе прорычала я.

— Раз…два…

— Мы начнем на три или на пять? — Быстро спросила я, а мое сердце бешено колотилось в предвкушении грядущей боли.

— На три, — решил он. — Я сбился со счета, начну сначала. Раз… два… Погоди, у обезьян есть большие пальцы?

— Конечно, есть. — Я закатила глаза. — И большие пальцы на ногах.

— Что такое большой палец на ноге? — взволнованно спросил он.

— То же, что большой палец на руке, только на ноге.

— Чушь собачья, — усмехнулся он.

— Так и есть! — настаивала я, чувствуя его вкус у себя на языке. Боже, он был восхитителен. Как жвачка, которая не теряет вкус после пары разжевываний.

Найл высвободил мой палец из своих зубов, и я тоже освободила его, а затем он рывком поднял меня на ноги и потащил к дому.

— Ну давай, покажи мне. Мне нужны доказательства. Я ничему не поверю, пока не увижу это собственными глазами.

— Ты поэтому считаешь меня плохой убийцей? Потому что ты не увидел во мне того, что хотел увидеть? — Спросила я, и он, нахмурившись, оглянулся на меня, крепко сжимая мое запястье.

— Да.

— Ты даже не позволил мне убить того парня, которого привел сюда для меня. Ты выбросил его из окна, — прорычала я.

— Я понял, к чему все идет, — пренебрежительно сказал он.

— Лжец, — огрызнулась я, хлопнув его по спине, а он рассмеялся, таща меня за собой, и мы оба оставили следы грязи и воды по всему дому. — Ты продолжал вмешиваться каждый раз, когда…

— Каждый раз, когда… что? — требовательно спросил он.

— Каждый раз, когда… он причинял мне боль, — сказала я, осознав это, и Найл резко повернулся ко мне, наклонив меня назад над диванов, и оказавшись прямо над моим лицом.

— Нет, я просто подарил ему смерть, которую ты не смогла, вот и все, — произнес он легкомысленно, но его челюсть напряженно двигалась, и я видела в нем ярость. Хотя я не была уверена, что она направлена на меня.

— Дай мне еще один шанс, — потребовала я. — Я убью следующего так хорошо, что ты пожалеешь, что не можешь вселиться в мое тело и овладеть им. Ты так сильно захочешь оказаться во мне, о, Адское Пламя, что это заставит тебя страдать.

Его кадык дернулся.

— Что ты только что сказала?

— Просто дай мне еще один шанс, или я закричу. Я буду кричать, и кричать, и кричать, пока весь дом не рухнет, — поклялась я, запрокидывая голову, чтобы сделать это, но он зажал мне рот рукой.

— Ладно, — прорычал он. — Еще один шанс. Но это все, что ты получишь.

Он отпустил меня, и я вскочила с визгом счастья, бросилась к нему и крепко обняла, прежде чем успела себя остановить. Я очень давно никого не обнимала. Ну, то есть я обнимала тот мусорный бак, когда напилась самогона Сумасшедшей Лин, но это вряд ли считается. Тем более что мусорный бак не обнимал меня в ответ. В какой-то момент по моей руке проползла крыса, но я была уверена, что она просто использовала меня как мостик до земли. Никакой привязанности там не было. Адское Пламя каким-то образом оказался в списке людей, которых мне нравилось касаться или тех, чьи прикосновения мне нравились. В этом списке были только он и Матео, но ведь двое — это уже список, правда? Или нужно трое, чтобы получился список? А если я добавлю себя, это будет считаться? Мне нравилось касаться себя после того, как Найл и Матео касались меня, в душе, с мылом…

Найл на мгновение замер, а затем сжал меня в самых крепких медвежьих объятиях в моей жизни так, что мои ноги оторвались от земли, и я пискнула. Я растаяла в его твердом теле, чувствуя, как становлюсь мягкой и невесомой в его руках. Дьявол на его предплечье потерся об меня, и я прижалась к нему еще ближе, уткнувшись лицом в его шею. От него пахло дымом и жизнью, о существовании которой я никогда не подозревала, и чем-то сладким, похожим на мужское масло. Такое бывает? Не то масло, которое выделяет мужчина, а скорее масло, которым они натирают свой накаченный пресс. Сладкое, мужественное мужское масло… ммммм.

— Хорошо, ты можешь показать мне эти обезьяньи пальцы, когда я закончу мучить своего ослика. — Он крепко прижал меня к себе, почти неся обратно в подвал, пока ярость разливалась по моим венам.

— Нет, — прорычала я. — Не смей причинять ему боль, Адское Пламя. Или я причиню боль тебе.

Он захлопнул за нами дверь, на этот раз заперев ее, прежде чем спуститься вниз и поставить меня на ноги.

— Оставайся здесь, — угрожающе приказал он и направился в свою комнату для убийств. Я бросилась за ним, проскользнув у него под рукой, прежде чем он закрыл дверь, и на секунду он меня даже не заметил, а я, словно тень, метнулась к столу, где Матео все еще был прикован, пытаясь освободиться от пут.

— Господи, какая ты быстрая, — одобрительно сказал Найл, глядя, как я сражаюсь с наручниками. — Тебе понадобится ключ от них. — Он подошел к стойке с орудиями пыток и крикнул: — Алекса, включи мой плейлист для убийств.

В комнате зазвучала песня «Killing Me Softly» (Remix) группы YBK, а я боролась с кандалами, пока Матео смотрел на меня так, словно я сошла с ума.

— Прекрати, — сказал он тихо, так, чтобы услышала только я.

— Я вытащу тебя отсюда, — пообещала я, сражаясь с проклятыми наручниками, но они не поддавались.

Найл подпевал песне, а затем непринужденно подошел, пропуская через пальцы бычий кнут. Черт, он выглядел сексуально. Типа: иди-сюда-и-убивай-меня-всю-ночь-напролет. Но нет. Черт, он был члено-вафлей. И я не собиралась просто стоять здесь и позволять этому члено-вафле причинять боль моему Мертвецу.

Найл улыбнулся Матео, но в его глазах не было ни капли души.

— Где деньги, El Burro?

Матео молчал, но его бицепсы напряглись, готовясь к первому удару. Найл хлестнул его по груди, и Мертвец зашипел сквозь зубы, прежде чем Найл сделал это снова. И снова, и снова. Я начала пятиться, качая головой. Я не знала, что делать. Я была беспомощна. Мое сердце забилось слишком сильно, когда я вспомнила, что в прошлом была такой же беспомощной. Не способна убежать, когда они делали со мной все те ужасные вещи. Из меня вырвался панический крик, когда Найл ударил его еще раз, и куча крошечных ножей вонзилась мне в горло.

— Не надо! — Закричала я, паника пожирала меня изнутри, как голодные маленькие улитки, скользя и кусаясь, оставляя липкие следы на внутренней стороне моей плоти. — Остановись, не делай ему больно. Отпусти его!

Найл проигнорировал меня, обливаясь потом, пока хлестал Матео, и первые капли крови выступили на его прекрасной плоти.

Мое дыхание вырывалось неистовыми рывками, и я чувствовала, как чудовище во мне поднимает голову и молит о мести. Я узнала его по прикосновению шерсти под моей кожей, по рычанию в моем горле, и по тому, как зверь во мне проник в самую мою душу.

Я бросилась на Найла, прыгнула ему на спину и обхватила его горло рукой, борясь с ним. Он сбросил меня с себя, и я шлепнулась задницей на пол, начав пинать его сзади по ногам. Бить и бить, пока он не согнулся пополам и не был вынужден обратить на меня внимание.

Он развернулся с поднятым хлыстом, и я выбросила руку, готовясь к удару.

Но удара не последовало. Мой разум погружался в зыбучие пески темных воспоминаний, затягивающих меня в себя. Чем больше я боролась с ними, тем сильнее они цеплялись за меня. Я была как лошадь из «Бесконечной истории», становясь все печальнее и печальнее, пока стало уже невозможно вырваться из окружающей меня жижи.

— Успокойся, — прорычал Найл, но я не могла. Я не собиралась позволять ему и дальше причинять боль Матео.

Я бросилась на Найла, схватила хлыст и вырвала его из его руки. Я повернулась к нему и, поднявшись на ноги, хлестнула им его по плечу.

— Паук, очнись! — рявкнул он, когда я снова ударила его, но он выбросил руку, так что хлыст обвился вокруг нее, и дернул его на себя.

Я не отпустила ручку, и меня внезапно затянуло в клетку его рук. Все, что я могла чувствовать, это мощную смертоносную энергию этого человека, поэтому начала толкать и царапать его. Я была в ловушке. Мой разум был поглощен воспоминаниями о том, как меня поймали в ловушку в лесу, удерживали, трогали, разрушали.

— Не прикасайся ко мне, убей меня, если нужно, но не прикасайся ко мне! — закричала я.

Он схватил меня за волосы, заставляя прекратить сопротивляться, и прижал к своему телу другой рукой.

— Дыши, Паучок, — скомандовал он, и его глаза потемнели, когда он потянул меня за волосы, заставляя посмотреть на него снизу вверх. И я посмотрела, потому что была на грани полномасштабной панической атаки. А я не хотела быть той девушкой сегодня. Девушкой, которая сломалась в лесу под пристальным оком луны.

— Каково это — чувствовать себя цельным? — прошептала я, когда слеза скатилась по моей щеке.

Найл стер ее, а уголки его рта опустились вниз. И я поняла, что это был настоящий Адское Пламя. Грустный, грустный мальчик, который чувствовал себя таким же пустым и одиноким, как и я.

— Я не знаю, lass. — Он отпустил меня, а затем отошел, схватив свой электрошокер, прежде чем выстрелить в Матео, так что тот дернулся и затих. Я с удивлением смотрела, как Найл снял с него наручники и потащил за дверь.

— Пошли, — рявкнул он на меня. — Я не могу торчать здесь весь день.

Он достал пистолет сзади из-за пазухи джинсов, ткнув им Матео в бок, когда тот застонал, медленно приходя в себя после шока, а Найл заставил его направиться в ванную. Я побежала за ними, а Найл схватил цепь и приковал Матео к болту на стене возле душа.

— Заходи, — рявкнул Адское Пламя, схватил меня за руку, затолкнул вслед за Матео и включил воду. Она была ледяной, и я вскрикнула, когда мой купальник еще больше намок, а я оказалась прижатой к мышцам Мертвеца в этом небольшом пространстве.

Найл непринужденно направил на нас пистолет, а я посмотрела на Матео, по груди которого стекала кровь из ран от кнута. О нет, как же больно.

Я потянулась к крану душа и повернула его, чтобы вода стала теплой.

— Эй, — рявкнул Найл. — Верни ее обратно на холодную.

— Нет, — прорычала я.

— Да, — настаивал он.

— Нет.

— Да.

— Нет!

— Я отстрелю одно из яиц El Burro, если ты этого не сделаешь, — предупредил он, пытаясь прицелиться мимо меня в Матео.

Я металась влево и вправо, прикрывая тело Мертвеца своим, как могла, защищая его яйца ценой своей жизни. Найл вошел к нам в душ, зажав меня между собой и Матео, а мое сердцебиение участилось. Рядом со мной было так много мышц и так много скользкой, твердой кожи, что это был буквально влажный сон.

— Уйди с дороги, Паучок. — Найл попытался сдвинуть меня с места, а Матео схватил меня, пытаясь затолкать себе за спину, но я не сдалась, с рычанием вцепившись в руку Найла.

— Хватит, — прорычал Найл, потянулся к крану и пустил ледяную воду, а затем встряхнул волосами, как собака. Он вышел из душа, с минуту наблюдая, как мы дрожим, и жестом приказал нам тоже выйти, угрожая пистолетом. — Иди одевайся, маленькая психопатка. — Он толкнул меня мимо себя, и я вышла из ванной на мокрых ногах, схватив по пути полотенце и чуть не упав на задницу.

Я стянула купальник и вытерлась, спрятавшись за дверью шкафа, после чего натянула розовые спортивные штаны в армейском стиле, бледно-желтую майку и пушистый белый кардиган. Еще я прихватила носки и сунула их в карман для Рона (О имени будет сказано позже).

Я слышала, как Найл ругался с Матео в ванной, обзывая его всеми возможными гадкими словами, и это так меня разозлило, что я приняла решение. Я и мой Мертвец не собирались больше здесь оставаться. Найл чуть не убил нас всех, и ради чего? Ради чего-то, о чем Матео явно никогда никому не собирался рассказывать. А я не хотела умирать здесь, потому что Найл не мог контролировать свои порывы.

Я побежала обратно в комнату для убийств, но в ту секунду, когда я вошла туда, я услышала, как открылась дверь ванной. Я схватила первое, что попалось под руку, это оказалась отвертка, сунула ее в карман и выскользнула за дверь обратно в подвал, а мое сердце бешено колотилось.

Найл потащил Матео через комнату, а я непринужденно подплыла к клетке и встала, скрестив руки на груди, почувствовав, как по мне пробежал дрожь. Он меня не видел. Я была самой хитрой змеей на свете.

Найл затолкнул Матео в клетку, а затем посмотрел на меня своими коварными, красивыми глазами.

— У тебя тоже неприятности. Иди сюда. — Найл поманил меня, и я поджала губы, прежде чем подчиниться, позволяя ему втолкнуть меня в клетку вслед за Матео, а затем он плотно запер дверь и пристально посмотрел на меня с каким-то извращенным выражением в глазах.

— Ты похожа на девушку, которая повидала немало демонов в этом мире, Паучок, — тихо сказал он, обращаясь только ко мне и кивнув в сторону Матео. — Поэтому ты, наверное, достаточно умна, чтобы не отдавать ни одну из своих разбитых частей этому дьяволу. Но на всякий случай напоминаю: он вернет их тебе осколками. — Он отвернулся от меня, его плечи расправились, а татуированные мышцы напрягались, когда он направлялся к комнате для убийств, плотно закрывая ее, прежде чем без лишних слов подняться наверх, и секундой позже дверь захлопнулась.

Я посмотрела на Матео, хотя предупреждение Найла все еще звучало в моей голове, но я отбросила его. Потому что Матео был здесь таким же пленником, как и я. Мы были на одной стороне. И я не собиралась позволять Адскому Пламени проникнуть в мою голову. Я собиралась позаботиться о ранах своего Мертвеца, потому что я, может, и была монстром, но даже в монстрах глубоко внутри есть немного добра. Кроме того, однажды я тоже была ранена, и никто не пришел мне на помощь. Так что я не собиралась смотреть, как Матео постигнет та же участь.

Матео упал на пол, прижавшись спиной к решетке, а в его глазах промелькнула боль от рваных ран на груди. Ни одна из них не выглядела слишком глубокой, но они явно доставляли дискомфорт. Я прикусила нижнюю губу, опустилась на пол и медленно подползла к нему, показывая, что не хочу причинить ему вреда. Я всего лишь безобидный маленький пеликан, не обращай на меня внимания.

— Бедный малыш, — вздохнула я, забираясь к нему на колени и опустившись на него всем своим весом, ожидая, что он набросится на меня как дикий зверь. Но он этого не сделал.

Я протянула руку, не отрывая взгляда от его глаз, которые следили за мной, его челюсть подергивалась, а в его глазах бушевала буря. Они были темными, очень темными. Как вечный туннель, ведущий прямо к центру Земли. Я бы хотела когда-нибудь побывать там. Там наверняка очень жарко и полно камней.

— Тебе больно, Мертвец? — прошептала я, вынув из кармана скомканные носки, расправив их и надев на руки.

Он медленно покачал головой, но я догадалась, что это ложь, хотя все равно протянула руку и осторожно промокнула кровь на его груди своими носочными варежками. Вода довольно хорошо промыла раны, но пара из них все еще немного кровоточили, и мне не нравилось это видеть. Кровь должна литься из жестоких, вонючих маленьких мужчин. А не из красивых, в чьих глазах таится целый город греха.

Его челюсть напряглась, пока он наблюдал за мной, на лбу появилась морщинка, говорившая, что он размышляет обо всей вселенной. Или, может быть, просто обо мне, такой незначительной.

— Я не позволю ему снова причинить тебе боль, — пообещала я, надавливая на самый глубокий след от плети, чтобы остановить кровотечение.

— Это тебя нужно защищать от него, chica loca, — сказал он своим завораживающим голосом.

Он наклонился ближе, вдыхая мой запах, и дрожь пробежала по всему моему позвоночнику. Я могла чувствовать его душу, когда была так близко к нему, и это было порочное, очень порочное нечто. Оно проникало в глубины моей сущности, взывая ко мне и умоляя тьму во мне подняться. В его душе не было хаоса, как у Найла, она была спокойной и смертоносной, как богомол, поджидающий ничего не подозревающую добычу. Возможно, я была этой самой добычей. И, возможно, я не так уж сильно возражала против этого.

— Не я та, кому он хочет причинить боль, — сказала я, склонив голову набок, изучая его жесткие и поразительные черты. У него были острые скулы, впалые и красивые щеки, но под бородой было трудно разглядеть что-то большее.

— Может быть, не сегодня, но завтра этот ублюдок может передумать, — прошипел он.

— Разве это не глупо? — Я наклонилась ближе, чтобы шепнуть ему на ухо. — Что мы застряли в этой подземной клетке, как пауки в ванне?

Я провела пальцами по его плечу, словно какое-то жуткое насекомое, и его рука молниеносно метнулась вперед, схватив мое запястье железной хваткой, что заставило мои глаза снова встретиться с его. Ооо, мне действительно нравилось, когда он ко мне прикасается. От этого мое тело вибрировало, как губная гармошка. — В этом нет ничего глупого, chica loca. Ты могла умереть сегодня. Почему ты встала между мной и смертью?

— Потому что… — Я опустила взгляд, и мои щеки запылали, когда я приготовилась быть честной. Иногда честность была намного сложнее, чем ложь. Для этого требовалось приоткрыть уголок своего сердца и позволить миру заглянуть внутрь.

Он взял меня за подбородок, приподнимая мою голову, его прикосновение было грубым и требовательным.

— Потому что?

— Потому что я знаю, каково это, когда никто не приходит тебя спасать, — сказала я, не моргая, и чувствуя, как от этого признания все внутри горит.

Его брови опустились, и из глубины его глаз на меня уставился демон, который хотел стереть мир с лица земли.

— Я не заслуживаю спасения, — хрипло сказал он, и на его лице появилась гримаса.

— А я думаю, заслуживаешь, — прошептала я, поднимая руку, чтобы провести пальцами по его губам.

Он убрал мою руку, и я почувствовала, как его член затвердел между моими бедрами, и они автоматически прижались к нему, заставив его глубоко зарычать.

— Упс, — выдохнула я. — Ты, наверное, так долго тосковал по компании, Мертвец. Я не Джессика Рэббит. Наверное, я больше похожа на Багса Банни. Хотя он кажется довольно высоким. А как называется маленький мультяшный кролик? Топотун? О нет, я Топотун. Вообще-то, я уверена, что могу повторить его трюк с лапкой.

Я попыталась соскользнуть с его колен, чтобы попробовать, но он схватил меня за талию и повалил на пол на спину.

— Хочешь тоже попробовать? — Спросила я, а мое сердце, как кролик, прыгало по всему телу.

Матео наклонился надо мной, прижав одну руку к моей груди, чтобы удержать меня, и, должно быть, почувствовал мое бешеное сердцебиение под своей ладонью, потому что улыбнулся, как темный монстр, готовый утащить меня в свое логово. Но я и так уже была в его логове. И не имела понятия, что он собирался делать дальше. Я просто хотела, чтобы он это сделал. Или не делал. Я не была уверена. Обе возможности были ужасающими. Но миниатюрный психопат в глубине моего мозга уже начал громко скандировать: Сделай это, сделай это, сделай это.

Его большая ладонь скользнула по центру моего тела, по груди и животу, и я глубоко вдохнула, а затем он скользнул прямо к поясу. Но он не остановился, его пальцы зацепились за ткань и одним яростным движением сорвали с моих ног спортивные штаны, заставив меня взвизгнуть.

Он обнаружил, что на мне нет трусиков, и его взгляд задержался на моей обнаженной плоти, а я начала извиваться, чувствуя, как опасность и возбуждение разливаются по моему телу. Я не была уверена, хотела ли я сбежать или раздвинуть ноги шире и позволить ему заявить на меня права. Поэтому я просто извивалась, как полудохлая рыба в поисках воды.

Он пополз за мной, схватил меня за бедра и дернул к себе, заставляя мое сердце биться как сумасшедшее.

— Мертвец, — выдохнула я, когда он раздвинул мои бедра и полностью обнажил меня перед собой.

Мой клитор запульсировал, и я почувствовала, что становлюсь до боли влажной из-за него, но я знала, что должна бояться больше, чем боялась сейчас. Потому что я не знала, что он собирался сделать, а единственный мужчина, который прикасался ко мне там раньше, разбил мою душу на миллион, миллиард кусочков.

И все же… какая-то часть меня не хотела, чтобы он останавливался, чтобы я могла узнать, каковы его намерения. Я даже не паниковала. Не так, как обычно, когда люди пытались прикоснуться ко мне. Это были прикосновения, которых я жаждала на каком-то первобытном уровне. На самом деле, хотела ли я когда-нибудь, чтобы ко мне прикасались так сильно, как сейчас? Насколько я могла вспомнить, нет, но я также не могла вспомнить свое имя, так что мозг мне не особо помогал.

Матео просунул руки под мои колени и опустил голову между моих бедер, в то время как его пальцы впились в мои бедра. Мое сердце билось, колотилось и металось по кругу, но это был не страх убежать, это был страх: я-думаю-что-хочу-прыгнуть-с-этого-обрыва. Я не знала, что произойдет, когда я достигну дна, но надеялась, что Матео вот-вот покажет мне.

О, святые небеса, что он собирается там делать, и не воспламенюсь ли я, если не узнаю об этом в ближайшие семь секунд?

Горячая подушечка его языка пробежала по моей киске, и я закричала. Хотя и не в стиле: помогите-меня-пожирает-медведь. А в стиле: сделай-это-снова-прямо-сейчас-или-моя-голова-взорвется. Черт, это было так приятно. Как фейерверк адреналина в моей киске.

— О боже мой, о боже мой.

— Тихо, — прорычал Матео, а его горячее дыхание на моем клиторе заставило меня задрожать, и я зажала рот рукой. Конечно, я заткнусь. Я даже зашью себе губы, если понадобится. Только сделай это снова!

И он сделал это снова.

Мои глаза наполовину закатились, когда он начал слизывать мое возбуждение, постанывая в меня, а я извивалась и приподнимала бедра. Его рука опустилась на мой живот, пытаясь удержать меня неподвижно, но я не могла лежать смирно. Мои бедра хотели танцевать в ритме его языка, и остановить их было невозможно. Они танцевали бачату, я клянусь.

— Не двигайся, или я остановлюсь, — прорычал он, и, блядь, это был самый сложный приказ, которому я когда-либо подчинялась. Но, черт возьми, я справилась.

Он продолжил, его язык начал двигаться быстрее, как будто он лакомился мной, а голодные звуки, которое он издавал, заставляли мои пальцы на ногах поджиматься. Удовольствие превратило меня в животное, и я застонала в собственную руку. Мне нужно было больше. Еще, еще, и еще, пока солнце не взорвется и не поглотит Землю. Я не хотела, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Человеческая раса падет, обезьяны восстанут, чтобы завладеть планетой, а я все еще буду здесь, извиваться на губах Матео, не позволяя этому закончиться.

Его язык прошелся по моей горячей сердцевине, а затем направился севернее и легчайшими касаниями скользнул по моему клитору.

— Ах! — Вскрикнула я, уткнувшись в ладонь, и он остановился. Матерь божья, он остановился. — Сделай это снова, — потребовала я, протягивая руку и хватая его за волосы, а мое лицо исказилось в рычании. — Я убью тебя, Мертвец. Я. Убью. Тебя. Если. Ты. Остановишься. — О черт, я только что угрожала ему? Что со мной происходит? — Ладно, я не убью тебя, но, пожалуйста, Матео, пожалуйста.

— Тихо, — повторил он резким тоном, и я клянусь, что если бы здесь был врач, я бы попросила его хирургическим путем удалить мне голосовые связки, только чтобы Матео продолжил то, что он делал между моих ног.

Я кивнула, беззвучно произнося одними губами — Пожалуйста. С каких это пор я стала о чем-то умолять? Никогда, вот с каких. Больше такого не было. Но вот я здесь, прошу, как голодная гусыня черствый хлеб.

Он тихо хмыкнул, когда мои пальцы сжались в его волосах, а затем его рот снова опустился на мой клитор и он начал его посасывать, от чего мне снова захотелось закричать. Мои бедра пытались сомкнуться вокруг него, но он заставил их опуститься, продолжая уничтожать меня. Потому что я определенно была на грани разрушения. Все мое тело задрожало и напряглось, когда его язык начал кружить по моему клитору, а в моем мозгу начали появляться и взрываться звездочки.

Я все приближалась и приближалась к лучшему пику в своей жизни и не была уверена, что произойдет, когда я достигну вершины. Я и раньше доводила себя до оргазма, но никогда не испытывала его от мужчины. Это был настоящий оргазм. И он был намного, намного лучше всего, что я когда-либо испытывала наедине с собой.

— Матео, — взмолилась я в свою ладонь. Я заплачу ему столько душ, сколько он захочет, лишь бы он продолжил. Я найду способ доставить их ему домой и бросить в почтовый ящик. Пятьдесят душ. Детских душ. О боже, кто я такая?

Был ли секс похож на это? Он был лучше? О, святые угодники, я хочу это выяснить. Я должна, или я УМРУ.

Он снова застонал, явно тоже наслаждаясь этим, но он не мог наслаждаться этим так же сильно, как я. Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, его мощные плечи напряглись, а его глаза поднялись, чтобы встретиться с моими, пока он посасывал и дразнил мой клитор в своем собственном непристойном удовольствии. Я стонала и тяжело дышала, пока он смотрел на меня, а затем он вонзил зубы в то самое идеальное местечко, и я рухнула обратно на пол. Это было так интенсивно, и так чертовски наполнено ощущениями.

— Матео, Матео, Матео. — Его имя крутилось у меня в голове. Я хотела вытатуировать его на своей киске вместе с посадочной полосой для его языка. Он мог прикасаться ко мне вот так в любое гребаное время, когда ему заблагорассудится. Без предупреждения.

Его язык начал двигаться быстрее, вознося меня на недостижимые высоты, и вдруг я рухнула, упала, нырнула с вершины горы, а удовольствие пронзило меня, как лава, обжигая мое тело изнутри и оставив на нем неизгладимый след, заставляя меня задыхаться, стонать и кричать. Я смогла удержать руку на своих губах только лишь усилием воли, а он дико смеялся в мою киску, продолжая ласкать меня языком, продлевая мой оргазм.

Наконец я убрала руку ото рта, но осталась лежать, уставившись в потолок сквозь решетку, грудь тяжело вздымалась, а на лице сияла огромная, самодовольная улыбка. Возможно, это был лучший момент в моей жизни. Я была высоко в небе, как гребаный воздушный шар, летящий к солнцу, и готовый лопнуть, глядя в глубину миллиарда тонн горящего газа.

Прости, если ты это видел, Сатана, но у меня теперь есть второй парень, окей?