Коллекция детективов

Ли Чизхолм «ЧИСТО ЖЕНСКОЕ УБИЙСТВО»

На мгновение у меня даже дыхание перехватило от того, что я увидел. Я только остановился закурить сигарету, бросил взгляд в высокое узкое окно модного бутика, и пожалуйста — дамочка в обществе трупа!

Ее звали Франсин Боучер Стаффорд. Она была не только одной из самых состоятельных и хорошо известных персон, портретами которых пестрят страницы светских хроник, но по праву считалась и самой привлекательной женщиной модного света. Ее белая, как алебастр, кожа изумительно оттенялась роскошными густыми каштановыми волосами, а черты лица были столь же красивы и строги, как у древней кельтской королевы.

Глядя на нее, я почти забыл про труп. Он лежал на полу. Украшенный драгоценными камнями изящный кинжал торчал у него в спине, и холеные пальчики Франсин сжимали его рукоятку…

Я работаю водителем такси в Хай-Сити или, по крайней мере, работал до недавнего времени. Городок наш курортный, расположен недалеко от Сан-Франциско. Здесь царят покой и комфорт. Есть великолепное искусственное озеро. Поле для гольфа окружают гасиенды в испанском стиле. Но все это, разумеется, лишь для богатых туристов. Мы же, коренные жители, так и ютимся в своих ветхих хибарах.

Но я отвлекся. Франсин Боучер Стаффорд… Ей было, наверное, уже под сорок, но больше двадцати семи — двадцати восьми никто бы не дал. Что же касается покойника, то он был довольно заметной фигурой в Хай-Сити. Звали его Мартин Ульстер. Этот бутик под названием «Золотая лихорадка» принадлежал именно ему. Здесь продавались модная дамская одежда и аксессуары из кожи. Длинноволосый, с пышными усами и ястребиным носом, Ульстер носил очень живописную одежду. Представьте себе высокого, стройного и гибкого мужчину в ярко-голубой рубашке, отделанной кожаной бахромой на груди, и кожаных кирпично-красных штанах в стиле «Старая Калифорния». Женщины бегали за ним толпами. Полтора года назад Мартин Ульстер приехал в наш город, открыл свой бутик для дамочек, располагающих средствами, и с тех самых пор у него отбоя не было от покупательниц.

Так вот, вообразите себе эту сцену: я стою у модной лавки со своей обычной ухмылкой на лице, глазею на красотку Франсин и размышляю, как мне быть. То ли пройти мимо и забыть обо всем, то ли поступить, как полагается добропорядочному, законопослушному гражданину, и сообщить об увиденном в полицию. Но только слишком долго я глазел на нее. Увидев меня, Франсин тотчас поднялась с колен, и я встретился со взглядом ее зеленых глаз. Ну и взгляд, доложу я вам! Тигрица, да и только. Заходящее солнце отлично освещало мое лицо, и она наверняка запомнила меня.

тут Франсин делает мне знак войти. Я было замотал головой, но своенравная мадам притопнула ногой, тряхнула головой и решительно показала мне на вход.

Я повиновался, шагая как во сне. Она почти втянула меня внутрь за рукав, а потом быстро захлопнула дверь, щелкнув замком. Я оказался в довольно узком помещении. Ноги мои утопали в пушистом ковре, вокруг на плечиках была развешана дамская одежда из кожи, у стен стояло несколько манекенов, тоже задрапированных в кожу и замшу.

Я взглянул на неподвижное тело, лежавшее почти у самой витрины, и отвернулся. Снаружи все выглядело словно в фильмах Хичкока — страшно, но немного нереально. Но находиться рядом с еще неостывшим трупом…

— Это вовсе не то, что вы думаете, — нарушил тишину голос Франсин.

— Конечно, нет, — с готовностью согласился я, засовывая потные руки в карманы куртки. В помещении было очень душно. Я понял, что кондиционер отключен, и это вполне естественно, ведь рабочий день уже закончился.

— Вы знаете, кто я? — Женщина подошла ко мне почти вплотную. Руки ее лежали на бедрах, обтянутых кожаной юбкой. Высокая упругая грудь была вызывающе поднята.

— Да, — слегка поколебавшись, ответил я.

— Так я и думала. Вы так глазели на меня через окно…

— Э-э… возможно. — Я облизал губы и еще раз взглянул на тело.

— Я же сказала, это совсем не то, что вы думаете… — Она тоже избегала смотреть на покойника. — Я вошла сюда всего минуты три назад и обнаружила его лежащим на полу, — продолжала Франсин, — а потом вы заглянули в окно и увидели меня. Естественно, я вынуждена была позвать вас, чтобы объяснить ситуацию. Иначе вы могли бы неправильно все истолковать и поднять шум… Мартин Ульстер мертв. Я в этом совершенно уверена. И никто ему уже не поможет. Но мне вы помочь можете. Просто не сообщайте об этом в полицию. Ведите себя так, будто ничего не произошло.

— Другими словами, забыть, что я вас здесь видел?

— Именно. Я не имею никакого отношения к этому убийству. Мартин и я были друзьями. Больше, чем друзьями, можно сказать, партнерами. Мы знали друг друга много лет. Я помогла купить ему этот магазин, но наше сотрудничество мы хранили в тайне. Вы ведь понимаете, как это бывает? — Она устремила на меня холодный взгляд своих зеленых глаз.

— Ну, разумеется, — ответил я с многозначительной усмешкой видавшего виды таксиста. Когда десять лет водишь «тачку», да еще по ночам поневоле становишься свидетелем тайного, так сказать, «сотрудничества», приучаешься держать язык за зубами.

В магазине было чертовски душно. Обливаясь потом, я старался держаться в тени вешалок, ведь еще не стемнело и люди с улицы нас могли увидеть. Я чувствовал, что если правильно себя поведу, то смогу извлечь немалую выгоду из создавшейся ситуации. Это будет не измятая десятка или двадцатка, которую мне, заговорщически подмигнув, совали в руку. Теперь у меня были все шансы сорвать настоящий куш, который позволил бы многое изменить в моей жизни. Плевать я хотел на этого Мартина Ульстера, живого или мертвого, но деньги… о, это совсем другое дело.

— Очень хорошо. Я вижу, вы вполне светский человек, мистер…

— Называйте меня мистер Аноним, — сказал я, — кто знает, что позднее придет вам в голову, а я вовсе не горю желанием стать жертвой номер два.

— Идиот! Да вы просто клинический идиот! — Ее зеленые глаза блеснули бешенством, но она быстро овладела собой, и голос ее снова зазвучал холодно и размеренно: — Итак, вы все еще не верите мне?

— Послушайте, ну что вам за разница, верю я вам или нет? На мой взгляд, это типично женское преступление. Заколоть человека прелестным небольшим кинжальчиком может только бешено ревнивая особа женского пола. Этот Ульстер был большой ходок по дамской части. Думаю, немало ревнивых дамочек хотели бы отправить его на тот свет по той лишь причине, что он предпочел им другой объект страсти. Помните, как у Шекспира: «О, ревность, зеленоглазое чудовище…»?

— Так вы к тому же еще и любитель поэзии? — Она с нарочитым презрением посмотрела на меня, задержав взгляд на моей бесформенной твидовой куртке и мешковатых неглаженых брюках. — Вы что, философ-бессребреник, набравшийся каких-нибудь завиральных идей?

— Да нет, мэм, что вы. Я простой человек. Только очень бедный.

Франсин облегченно вздохнула. Такого рода проблемы она, очевидно, привыкла решать без труда. Я стоял как настоящий кретин, преданно глядя на нее и ожидая вознаграждения. Она открыла кожаную сумочку и вынула бумажник.

— Вот, — сказала она, вытащив почти все деньги и сунув их мне, — это все, что у меня есть. Возьмите.

При слабом свете лампочки, горевшей в глубине помещения, я разглядел пять сотенных бумажек, пару двадцатидолларовых и одну десятку. Мое молчание ясно свидетельствовало о том, что я разочарован.

— Ну, пожалуйста, здесь все, что у меня есть с собой. Эти деньги, — она показала мне две двадцатидолларовые купюры, оставшиеся в бумажнике, — мне нужны, чтобы добраться до Сан-Франциско. Там сегодня большой прием. Я не собиралась ехать и даже предупредила хозяина, что не смогу у него быть. Но теперь мне крайне важно, чтобы меня увидели на этом рауте. И репортеры тоже.

— Вы вполне можете успеть, но ведь вас обязательно узнают в аэропорту.

— Я не собираюсь лететь самолетом. Я приехала сюда и уеду на машине моей горничной.

Да, век живи — век учись, подумал я. В ловкости этим великосветским дамам не откажешь.

— Ну, так что? — нетерпеливо спросила Франсин. Голос ее звучал чуть резче, чем прежде.

— А что вы имеете в виду? — Я переступил с ноги на ногу и невозмутимо скрестил руки на груди. Но нервы у меня были напряжены до предела.

— Возьмете деньги и согласитесь молчать? Так вы поможете нам обоим выйти из этой деликатной ситуации.

— По правде говоря, я не совсем разделяю это мнение. Ведь на кону стоит ваша безупречная репутация женщины и супруги, честь старинной почтенной фамилии, наконец, моя репутация законопослушного гражданина.

— Чем вы зарабатываете на жизнь? — резко оборвала она меня.

— Я водитель такси, мэм, — с достоинством ответил я.

К сожалению, нас, таксистов, часто совершенно безосновательно подозревают во всякого рода нечистоплотных сделках и отсутствии сочувствия к ближнему.

— Мне следовало бы самой догадаться, — насмешливо произнесла Франсин. Сарказм, звучавший в ее словах, заставил бы покраснеть и толстокожего бегемота. — Так чего же вы хотите?

— Я полагаю, мое молчание в этой злосчастной ситуации стоит гораздо больше пятисот пятидесяти долларов. Много больше… — При этом я многозначительно усмехнулся своей «таксистской» ухмылкой.

— Пьявка, — негромко произнесла она, — настоящая пьявка.

— Как вам угодно, — ответил я, твердо намереваясь до конца вести себя вежливо и дружелюбно. — Но должен признаться, что мне очень нравится вот этот громадный бриллиант на среднем пальце вашей левой руки. Если не ошибаюсь, это изделие знаменитой ювелирной фирмы «Фоксворт»? У меня есть кое-какие связи, и я мог бы продать этот камень. Возможно, его пришлось бы сначала разрезать. В этом случае я, конечно, не получу миллион баксов, заплаченных за него вашим мужем, но все равно этих денег мне с избытком хватило бы до конца жизни. Ведь я человек скромных потребностей.

— Вы, должно быть, шутите, — насмешливо произнесла Франсин. — Я не могу передать его кому-нибудь или продать. Гарри, мой муж, сразу поинтересуется, почему я его не ношу. Да это заметили бы все мои друзья и знакомые!

— А почему бы вам не носить кольцо с поддельным бриллиантом? Кто заметит, что подлинный камень исчез, если копия будет хорошая?

— Это станет известно почти сразу же, — грустно произнесла она и замолчала.

Я понял, что женщина говорит правду, и, поставив крест на возможности одним махом получить четверть миллиона долларов, мягко перешел к осуществлению более сложного и рискованного варианта.

— Тем не менее бриллиант на вашем пальце — настоящий «Фоксворт»?

Франсин кивнула. По крайней мере, она вела себя честно и не пыталась одурачить меня.

— С кольцом ничего не выйдет, — сказала она решительно.

— Ошибаетесь. Отлично все выйдет. Вы его потеряете. Иными словами, оставите мне его в залог. Затем, жутко расстроенная потерей, объявите об огромном вознаграждении тому, кто его вернет. А найдет его бедный, но честный таксист, убирая салон своей машины! Вознаграждение, естественно, должно быть соизмеримо со стоимостью кольца, чтобы у бедного таксиста был хороший стимул проявить свою честность. Таким образом, мы с вами оба окажемся в выигрыше. Вы получите назад свое кольцо, а

я — деньги, и никто ни о чем не узнает.

— Нет, это не годится, — возразила Франсин после недолгого раздумья. — Ведь в этом случае мне придется уже завтра заявить о пропаже. Если вы сообщите о находке кольца, это будет означать, что я находилась в Хай-Сити как раз сегодня. А ведь именно это я и стараюсь скрыть.

Я вынужден был признать ее правоту.

— Вы должны довериться мне, — быстро заговорила она. — В конце этой недели я, никого не предупредив, приеду сюда повидать друзей. Так как никто не будет меня ждать в аэропорту, мне придется взять такси. Ваше такси! Тогда мы и осуществим этот план с кольцом.

Я с восхищением взглянул на нее. Вот это голова! А какое самообладание! Я сразу поверил ей, но счел нужным предупредить:

— Хорошо. Я подъеду в аэропорт в пятницу вечером как раз к прибытию рейса восемь тридцать. Вы должны быть на борту этого лайнера. Завтра рано утром я отправлюсь на рыбалку, так что не услышу о смерти вашего приятеля Мартина Ульстера. Но в пятницу вечером я вернусь в Хай-Сити и, если вы не прилетите, сообщу в полицию о том, что в понедельник вечером около магазина Мартина встретил некую очень известную светскую даму…

— Этого вы могли бы и не говорить, — холодно произнесла Франсин. — Если я даю слово, то держу его. В пятницу вечером на мне будет каштановый парик и оранжевый брючный костюм. Так что вы меня сразу узнаете.

Я кивнул, довольный тем, что имею дело с женщиной, которая заблаговременно продумывает все детали.

— А теперь давайте выбираться отсюда. — Голос ее снова зазвучал резко и повелительно. — Вы пойдете первым. Становитесь на четвереньки и ползите к задней двери, чтобы вас не было видно снаружи. Я последую за вами, вот только надену этот парик.

И она вытащила из сумки курчавый парик в стиле афро. Вместо того чтобы поскорее покинуть это опасное место, я, как зачарованный, смотрел, как она преображается. «Чертовски полезная вещь эти парики», — решил я.

— Ступайте, — прошипела Франсин, сверкнув зелеными глазами из-под густой шапки кудрявых завитков. — Убирайтесь! И не вздумайте бежать, когда выберетесь отсюда. Ведите себя спокойно и естественно.

— Не сомневайтесь, мэм, — ответил я, опустился на колени и быстро пополз мимо нее и распростертого тела Мартина Ульстера. Добравшись до двери, я поднялся на ноги, а потом с минуту постоял в тени деревьев тихого переулка, с наслаждением вдыхая свежий, прохладный воздух. Затем, следуя полученным указаниям, преодолел желание бежать со всех ног и неторопливо зашагал по переулку до его пересечения с широкой улицей. Там я влился в поток пешеходов, идущих по своим делам, и направился домой. В правом кармане моей куртки лежали честно заработанные пятьсот пятьдесят долларов, и, хотя рубашка моя все еще липла к потной спине, я не имел оснований пенять на судьбу, пославшую мне это небольшое приключение.

Рыбалка прошла великолепно. Несколько дней я, как и обещал, провел в глуши, у озера Тахо в штате Невада. Ловил рыбу и мечтал об обещанном мне крупном вознаграждении. Хвала небу, не перевелись еще на свете богатые женщины, имеющие тайны, ради сохранения которых они готовы были на все.

Цена за мое молчание составила кругленькую сумму в сто пятьдесят тысяч долларов. Неплохо, верно? Может быть, вы читали об этом в газетах или видели интервью со мной по телевидению? Со счастливой идиотской улыбкой я рассказывал, как, услышав по радио о пропаже кольца, понял, что вез в своем такси Франсин Стаффорд, и вспомнил о мусорных пакетах, висевших в задней части салона моей машины, содержимое которых я случайно высыпал в домашний бак, откуда мусор увозят раз в неделю. Я тут же побежал к мусорному баку, опрокинул его и увидел сверкнувший в лучах солнца бриллиант.

У Франсин Боучер Стаффорд телевизионщики взяли интервью у самого трапа авиалайнера. Она со своим стареющим мужем-аристократом отправлялась на отдых в Европу. Франсин рассказала, как в такси она сунула бумажную салфетку в пакет для мусора, не подозревая, что в это время у нее с пальца соскользнуло кольцо. Она почти рыдала от благодарности, вспоминая, как незнакомый таксист вернул ей подарок «дорогого Гарри». Если вы не видели этого, то многое потеряли.

Сейчас я довольно состоятельный человек. Магазин Мартина Ульстера принадлежит теперь мне. Правда, продается в нем не женская одежда из кожи, а… парики. Да-да, не удивляйтесь, мужские и дамские парики. Я научился неплохо разбираться в качестве товара, и дело идет совсем недурно.

Большую часть времени я провожу в путешествиях со своей женой Мэри. Ей всегда хотелось посмотреть мир. Теперь мы можем себе это позволить. Кроме того, на Мэри очень тяжелое впечатление произвело убийство Мартина Ульстера. Ведь это единственное нераскрытое преступление у нас в Хай-Сити. Наверное, Мэри и в самом деле было необходимо сменить обстановку и уехать, тем более что она и так собиралась это сделать, правда, не со мной, а с… Мартином.

а-да, моя Мэри, маленькая, худенькая, с копной мягких светлых волос и большими голубыми глазами, именно она, а не модные, хорошо сохранившиеся светские дамы, владела сердцем Мартина Ульстера. Он сам мне об этом сказал перед своей смертью. А я, прежде чем сбить его с ног хорошо рассчитанным ударом в солнечное сплетение, а потом еще одним, нанесенным в голову, посетовал, что все так получилось, ибо терпеть не могу расставаться с тем, что мне принадлежит. К счастью, никто из проходивших мимо магазина не заглянул в окно и не увидел нашу драку, иначе свидетелем оказался бы кто-то другой, а раскошеливаться пришлось бы уже мне.

Когда Мартин упал, я заметил на витрине кинжальчик и прикончил им соперника. Все получилось как нельзя лучше. Зная репутацию Мартина, вряд ли кто-нибудь стал бы сомневаться, что убийство это — дело рук какой-нибудь ревнивой дамочки. Как бы то ни было, но я благодарен Ульстеру за то, что он сумел сохранить свою связь с Мэри в тайне.

Ну а мне просто повезло, что позднее, возвращаясь к своему такси, я на несколько мгновений задержался, чтобы закурить сигарету. Я поднял глаза и увидел, как кто-то другой нагнулся на телом…