Колодец

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Нет, полной уверенности у него не было. Существо могло оказаться таким же безмозглым и свирепым, как те монстры, от которых астронавту с трудом удалось скрыться. Но почему-то Лоу так не думал. Черты лица коцитанина выглядели слишком правильно, да и верхние конечности расслабленно вытянулись вдоль тела, а не упирались в него, скрючившись в предсмертной агонии. Все говорило о том, что Бостону посчастливилось найти настоящее захоронение. Ритуальное, судя по пышности обстановки.

У него был способ проверить свои предположения на практике, но имел ли он право его применить?

Предположим, на платформе находится не разумное существо, а еще один Страж, только другого вида. Тупая ненасытная тварь, единственная задача которой — не допускать в зал всякий инопланетный сброд вроде него самого. В конечном счете именно отсутствие внешних признаков плотоядности, таких, как выступающие клыки, обилие зубов и когтей, послужило последним толчком, определившим решение Бостона. Существо могло обладать ядовитой слюной или дыханием, расправляться с жертвой при помощи мощных задних лап, но оно определенно не было хищником в земном понимании этого слова.

Порывшись в кармане, Лоу достал второй кристалл, на бледно-зеленое сияние которого пребывание в недрах космического костюма нисколько не повлияло. Оно по-прежнему было ровным и сильным. Наклонившись над телом, астронавт несколько мгновений вглядывался в застывшую маску, и в смерти сохранившую печать спокойного достоинства и мощи. Потом осторожно опустил кристалл в центр торса, где, по идее, должны были помещаться важнейшие органы коцитанина. Прозрачный камень беззвучно скрылся в широкой груди, а Лоу благоразумно отступил на безопасное, по его мнению, расстояние. В этот раз он решил не рисковать и был готов нырнуть в тоннель при первых признаках враждебного отношения со стороны воскрешенного.

Оба глаза открылись одновременно. Они были большими, наполненными мыслью и мудростью, но совершенно нечеловеческими. Лоу отступил еще на пару шагов, поражаясь быстроте, с которой существо возвращалось к жизни. Как бы долго ни лежал здесь коцитанин, вытянув руки вдоль тела и устремив в Вечность неподвижный взгляд, Кристаллу Жизни понадобилось всего несколько секунд, чтобы согреть его застывшие члены.

Землянина этот вопрос почему-то волновал больше всего. Сколько лет прошло со времени его смерти? Год, век, тысячелетие? А коцитанин между тем приподнялся, сел, расправил конечности и, медленно поворачиваясь на сиденье, стал обозревать зал, не упуская ни одной детали окружающей обстановки. Он осмотрел пол, стены, потолок. Наконец взгляд его остановился на единственном живом существе, находящемся в помещении, не считая его самого. Глаза Лоу встретились с необыкновенными глазами коцитанина. Они глядели друг на друга, не мигая и не отводя взгляда.

Смятение, ликование, возбуждение владели собравшимися вокруг них Мыслящими, ставшими свидетелями незабываемой встречи. Они были бессильны повернуть ход событий в желанное русло, тем более что те приняли неожиданный оборот, предсказать его не осмелились бы самые большие оптимисты среди коцитан. В их душах поселилась тревога — тревога за будущее. Она едва ли не превосходила всеобщий восторг от невероятной изворотливости и находчивости двуногого. Накал эмоций был так высок, что Лоу несколько раз посмотрел через плечо, смутно ощущая за спиной чужое присутствие. Чужих там было больше миллиона, и они с величайшей радостью показались бы на глаза пришельцу, но — увы — они были обречены всегда оставаться невидимыми.

Предположение, что воскрешенное существо может оказаться кровожадным хищником, приставленным охранять этот зал, теперь казалось Лоу совершенно нелепым. Уровень интеллектуального развития ожившего коцитанина был, бесспорно, на порядок выше, чем у любого животного. Три пары крыльев за спиной беспрерывно трепетали. Очевидно, они выполняли какую-то другую важную функцию, потому что никак не могли быть предназначены для полета. С тем же успехом мог рассчитывать подняться в воздух и сам Бостон, до полного изнеможения махая руками.

Коцитанин не проявил желания покинуть платформу. Пришлось землянину самому нерешительно продвинуться на несколько шагов к центру зала.

— Прошу прощения, если разбудил вас не вовремя.

Клюв коцитанина раскрылся, и из него исторглись странные звуки. Для Лоу они могли быть чем угодно — от музыкального мотива до брачного зова в период течки. Ни на один из знакомых ему языков они точно не походили. И все же он внимательно вслушивался в гортанные, труднопроизносимые и абсолютно непонятные звуки в надежде уловить в них хоть какой-то смысл. Как и следовало ожидать, смысла он не уловил. Тогда он широко развел руками, надеясь, что этот универсальный жест в свою очередь будет принят коцитанином.

— Ничего не выходит, приятель. Не могу понять ни слова.

В ответ коцитанин взмахнул одной из своих верхних конечностей и снова заговорил, но уже не так настойчиво и повелительно, а гораздо мягче и мелодичней. Двойные веки наполовину закрылись. Что это могло означать, осталось для астронавта загадкой. Понять выражение лица коцитанина было так же невозможно, как и его речь. Конечно, если допустить, что испускаемые воскрешенным звуки — это разумная речь, а не бессмысленное улюлюканье от радости вновь обретенной жизни.

Как бы здесь пригодилась Мэгги Роббинс с ее знанием письменности майя и незаурядными лингвистическими способностями! Быть может, она смогла бы извлечь что-то полезное из слов грифона. В любом случае у нее было для этого намного больше шансов, чем у Лоу, владеющего, помимо родного, лишь азами немецкого и русского. Да и английский, если уж на то пошло, он знал куда хуже, чем математику. К сожалению, Мэгги Роббинс была там, где была, и полагаться он должен был только на самого себя.

— Прости меня, дружище, я отвлекусь на минутку, ладно? — Не особо рассчитывая на успех, он достал рацию. Она заработает, только если кто-то выйдет на связь. Подняв треугольник интеркома на уровень груди — очень медленно, чтобы дать возможность коцитанину убедиться в его безвредности, — он нажал кнопку приема. Оживший следил со своей платформы за каждым его движением. Он не был, конечно, таким грозным и свирепым с виду, как «угри» или Стражи, но все-таки имел широченные плечи, рост в семь футов и соответствующую массу — этого было вполне достаточно для того, чтобы серьезно ранить или потрепать любого противника в случае необходимости. Лоу старался изо всех сил не делать ничего такого, что могло бы вывести коцитанина из себя. С другой стороны, воскресший туземец не производил впечатления легковозбудимого.

Итак, почти не надеясь на результат, он включил рацию и попытался установить контакт с Мэгги, молясь в душе, чтобы она наконец вспомнила о выключенной связи.

— Вот, хочу связаться с одной знакомой, — пояснил он неестественно бодрым голосом спокойно взирающему на его приготовления коцитанину. Спокойно? Или в тревоге? Индифферентно или с любопытством? Кто может сказать? — Она от меня сбежала сегодня утром, и я никак не могу ее поймать. Сначала мы разошлись, потом мы пытались ее найти, но так и не смогли. Скорее всего, у меня ничего не получится, приятель, но попробовать не помешает…

— Бостон, Бостон, это вы? — Голос был искажен расстоянием и стенами многочисленных сооружений, но вполне узнаваем.

Ошеломленный неожиданной удачей, Лоу стоял с раскрытым ртом, глупо пялясь на крошечный динамик. Коцитанин тоже проявил интерес. В глазах его на секунду-другую появился странный блеск — а может, астронавту просто показалось. Лоу растерянно усмехнулся:

— Похоже, я ошибся, парень. — Он стал давить на кнопку тюнера, стараясь избавиться от помех. — Мэгги, где вы? Где вас, черт побери, носило и что вы делали все это время?

— Вас искала, что же еще? — парировала журналистка. — Я обшарила все эти маленькие островки!

Похоже, Бринк знал, что говорил, когда упоминал о такой возможности.

— Ясно. Выходит, мы просто никак не могли застать друг друга в нужном месте и в нужный момент. Пора заканчивать эту свистопляску. Кстати, у нас гости.

— Гости? Не понимаю.

Говоря в микрофон, Лоу следил краем глаза за реакцией коцитанина. Тот сидел на возвышении достаточно спокойно, не проявляя агрессивных поползновений, но и не спуская с землянина глаз.

— По странному стечению обстоятельств мне посчастливилось войти в контакт с одним из туземцев. Если ему не слишком понравилось, что его так бесцеремонно разбудили, он мне об этом пока не сообщил. Мы пытались общаться, но его познания в разговорном английском примерно равны моему уровню владения коцитанским.

— Туземец?! Вы не шутите? Настоящий живой туземец?

— Нет, кролик из шляпы, — сердито буркнул Лоу. — Он сидит прямо передо мной. Мы с ним обменялись впечатлениями, но не встретили взаимопонимания. Он был мертв Бог знает сколько времени, но я его оживил при помощи зеленого кристалла.

— Кристалла? Оживил? Что…

— Позже объясню, — прервал Лоу, — а сейчас скажите, где вы находитесь?

— Ну, вы должны знать эти стеклянные шары, которые отвозят с главного острова на соседние. Нетрудно понять, как они работают. Так вот, я забралась в один такой шар и очутилась в башне со шпилем.

Лоу энергично кивнул:

— Понятно. Мы с Бринком облазили их все. Можете описать обстановку?

— Конечно. Здесь полно всяких машин и вещей в прозрачных ящиках. Некоторые даже освещены изнутри. Большинство артефактов не функционирует, но кое-что реагирует на прикосновение.

— Кажется, я знаю, где вы. — Судя по описанию, это был музей на первом острове. — Встречаемся в подземелье на центральной базе. Не уверен, что вы сумеете понять это существо, но у вас это наверняка получится лучше, чем у меня. Если согласны на эксперимент, я вас отвезу сюда.

— О, я почти уверена, что смогу поговорить с ним, — оживленно защебетала журналистка. — Никаких проблем. Заодно проверю, как я усвоила урок.

— Какой урок?

— Урок коцитанского, разумеется. По крайней мере, я так считаю. Неужели вы думаете, что все это время я бездельничала? Я изучала местный язык, вот так-то. — Она поведала об этом с таким равнодушием, словно процесс изучения языка представлялся ей не сложнее, чем намазывание маслом тоста к кофе.

— Но как вам это удалось? Мы с Бринком не нашли ни одного ключа к здешним иероглифам. Освоили только парочку пультов управления, да и то методом тыка.

— Мне просто повезло, наверное, — призналась девушка. — Я тут нашла один экспонат… Поразительная штука! Компьютерные игры высшей степени сложности по сравнению с ним — школьная доска с мелками. Приставляешь его к голове, и он начинает обучение. Понятия не имею, как он работает, но работает здорово. Должно быть, непосредственно воздействует на кору мозга.

— Церебральное прямое воздействие… — пробормотал Лоу. — Господи, откуда вы об этом знаете?

— Вычитала в каком-то журнале. Или вела репортаж о чем-то подобном. Не помню точно. — Она рассмеялась. — Память эта штука, похоже, не улучшает. Зато позволяет очень быстро запомнить огромное количество информации. Приставляешь голову к аппарату — здесь у него что-то вроде подушечки, — произносишь слово или фразу на английском, и тут же прямо в голове возникает перевод. Самое интересное, когда заканчиваешь сеанс, все прочно остается в голове. Можно сказать, я наткнулась на прибор в прямом смысле этого слова. Споткнулась и влетела лбом прямо в приемник или уж не знаю, как это у них называется. Представляете мою реакцию? Вот так и получилось, что первые слова на коцитанском, которые я узнала, оказались не совсем приличными.

Это было действительно невероятное совпадение.

— Не вижу причин, почему бы этой штуке не сработать и для вас, Бостон, — продолжала Мэгги. — Правда, мне было проще — я уже знаю несколько языков. Возможно, предыдущие знания помогли мне освоить новый курс быстрее. И все-таки я не отказалась бы от подобного аппарата на последних курсах Лос-Анджелесского университета. Он даст сто очков вперед любому лингафонному кабинету.

— Одно дело выучить язык, — с сомнением заметил Лоу, — и совсем другое — разговаривать на нем. У нашего нового друга глубокий бас, а звуки, которые он издает, больше всего похожи на рычание рассерженного тигра или льва. Вы уверены, что ваши голосовые связки смогут их воспроизвести?

Зеленый огонек индикатора вспыхнул в верхнем ряду рации Лоу, сигнализируя переключение на прием.

— Не думаю, что у меня возникнут трудности, — довольно самоуверенно заявила журналистка. — Я еще не сказала вам, что разговаривала с Учителем. Я окрестила этот аппарат Учителем, для вашего сведения. Так вот, я говорила с ним и выяснила парочку вещей. При общении большее значение имеет не манера произношения, а четкость в выговаривании отдельных звуков. У меня вроде бы все получалось как надо. А теперь, Бостон Лоу, прекратите заговаривать мне мозги и ответьте, что это за чудесные кристаллы, которые могут оживлять?

— Я бы предпочел проиллюстрировать на примере. Встречаемся рядом с местом обвала. Если я вдруг не появлюсь, не ждите меня и выбирайтесь сами.

— И что же должны означать ваши слова, коммандер? — Несмотря на легкость тона, в голосе Мэгги ощущалась тревога.

— У меня были кое-какие трудности по дороге сюда. На обратном пути они могут возникнуть снова. Вам с ними все равно не справиться, так что не берите в голову. Просто возвращайтесь и ждите, где я сказал.

— Бостон? Вы меня слышите? — Голос ее смягчился. — Мне очень жаль, что я от вас тогда сбежала. Конечно, я вела себя как взбалмошная девчонка. Но я так разозлилась, испугалась и вообще запуталась, что совершенно не владела собой. По опыту я знаю, что единственный способ выйти из такого состояния — это побыть одной и все-все разложить в голове по полочкам. В Китае и Намибии меня это здорово выручило, вот я и подумала, что здесь тоже может сработать.

— Да ладно, забудьте об этом, Мэгги, — вздохнул он.

— Спасибо. Вы знаете, мой характер среди журналистов известен почти так же, как мои репортажи.

— Теперь у вас будет много шансов прославиться в качестве единственного переводчика с коцитанского.

— А как насчет туземца? Станет он дожидаться нашего возвращения?

Лоу перевел взгляд на коцитанина. Тот больше не обращал на него внимания. Он был поглощен окружающей обстановкой.

— Кто его знает. Если ему вздумается последовать за мной, я уж точно не стану возражать. Заставлять же его что-то делать мне не хочется. Во-первых, это неэтично по отношению к хозяевам, а во-вторых, он намного крупнее меня, и, если я вдруг начну подталкивать его на выход, он может решительно воспротивиться. А потом неизвестно, как долго он будет оставаться живым. Кристалл — штука мощная, но ведь и туземец был мертв намного дольше, чем Людгер.

В голосе девушки зазвучало неприкрытое изумление:

— Бринк жив?

— Да. Я оживил и его тоже. Чему вы удивляетесь? Вы только что за пару часов выучили незнакомый язык, так что ж тут странного, если я за то же время научился воскрешать мертвецов? А завтра, быть может, мы овладеем тайнами антигравитации и бессмертия. Но в любом случае не помешает задать нашему другу несколько наводящих вопросов.

— Это мое любимое занятие, — заверила его Мэгги. — Отлично, встречаемся в подземелье рядом с насыпью. Я поехала.

— Счастливого пути. Да, кстати, если встретите Людгера, ведите себя осторожнее.

— А ну-ка повторите, что вы сказали? — Мэгги запнулась и замолчала.

— Постарайтесь не выводить его из себя. Эти исцеляющие кристаллы — он называет их Кристаллы Жизни с прописной буквы — действуют на Бринка несколько необычно. Такое впечатление, что он стал одержимым.

— Не волнуйтесь за меня, Бостон. У меня большой опыт в обращении с эксцентричными особами. — Журналистка весело хмыкнула.

— Я и не волнуюсь, просто предупреждаю. И еще — держите канал связи постоянно открытым. О заряде батареек будем думать позже. Я не могу позволить вам снова куда-то исчезнуть. Будем поддерживать контакт, скажем, выходя на связь каждые четверть часа.

— Роджер. Я что-то не так сказала? Разве радисты не заканчивают связь таким образом?

— Нет, — улыбнулся Лоу. — Только в том случае, если второго радиста действительно так зовут. Ладно, до встречи, Мэгги. Не опаздывайте.

Ответа не последовало, а это означало, что девушка уже в пути. Пора было и ему отправляться в дорогу. Повесив рацию на пояс, Лоу направился к выходу, но на полпути остановился и обратился к коцитанину:

— Послушай, дружище, мне надо срочно отлучиться. Ты уж дождись нас тут, хорошо? Я вернусь не один, а с красивой девушкой, которая сможет поговорить с тобой. У нас накопилось так много вопросов, на которые некому ответить! — Плюнув с досады, он попытался передать свою речь с помощью жестов.

Глаза коцитанина внимательно сопровождали каждое движение астронавта, но по ним трудно было судить, понял он что-нибудь или нет. Из раскрытого клюва полились звуки — мелодичные и незнакомые.

— Да-да, конечно, — бормотал Лоу, ныряя в тоннель, — я обязательно вернусь, приятель. А ты сиди здесь и никуда не ходи, слышишь?

Бостон кивнул, повернулся и гимнастическим шагом двинулся по коридору. Дойдя до середины узкого тоннеля, он снял с пояса рацию и поднес ее к губам.

— Мэгги? Как дела?

— Все в порядке. Я уже отправляюсь.

— Я тоже.

— Может быть, когда мы найдем дорогу домой, — она не сказала «если», невольно заметил Лоу, — мы сможем прихватить кое-что отсюда. Пусть даже мы не знаем, на что способны эти машины и приборы, каждый из них уникален. А на Земле они окажутся просто бесценными. Хотите, скажу то же самое на коцитанском?

— Не стоит тратить время и дыхание, — отказался Лоу. — Испробуйте лучше это на нашем хозяине.

— Договорились. — Мэгги вздохнула. — Никак не могу привыкнуть: однажды впитанная информация остается в голове навсегда. Хотелось бы мне с такой же легкостью запоминать все в ходе работы над репортажами. Иногда мне… — Голос журналистки внезапно оборвался.

— Мэгги! — Лоу поднес микрофон вплотную к губам. — Иногда вам что, Мэгги? Где вы? Вернитесь на связь. Что случилось? С вами все в порядке?

Существо было очень крупным, явно неземным, исключительно мерзким на вид и не проявляло никаких признаков разумности. Что оно делало в музейном зале, Мэгги не знала. Когда она появилась здесь, в башне никого не было. В отличие от Лоу и Бринка у нее это была первая встреча с агрессивными формами местной фауны. До сих пор она не видела никого крупнее ящерицы. Хотя Лоу не снабдил ее точным описанием оживленного им аборигена, она была уверена, что перед ней не коцитанин.

Внешне тварь больше походила на краба, чем на паука, хотя обладала существенными признаками обоих. Она могла показаться сошедшей с экрана из дешевого фильма ужасов начала пятидесятых, если бы не ужасающее зловоние, распространяемое ею на десяток шагов, и судорожное подергивание кривых, изогнутых конечностей, передать которое было бы не под силу ни одному оператору третьеразрядных картин. Монстр преградил путь девушке с той легкостью, которая свидетельствовала о прекрасном знакомстве с местностью.

Глаз она не заметила, хотя крабопаук точно знал, где находится его потенциальная жертва. Покрытые жестким, похожим на хитиновый покров суставчатые лапы угрожающе дернулись. Мэгги отшатнулась назад и услышала отчаянные крики Лоу, доносящиеся из ее интеркома. Она знала, что должна ответить, но появление чудовища на какой-то миг лишило ее дара речи.

Животное как будто материализовалось из воздуха без всякого предупреждения. А Мэгги расслабилась и забыла об осторожности, она была убаюкана мнимым спокойствием музейного зала под куполом и заворожена безграничными возможностями Учителя. Теперь журналистка могла только корить себя за непринятые вовремя меры предосторожности.

Бросив быстрый взгляд направо и налево, девушка убедилась, что укрыться ей негде. В зале стояли только стенды с экспонатами, и среди них — ни одного достаточно большого. Кроме того, крабопауку она, похоже, понравилась, и он явно не собирался упускать добычу, всем своим видом выражая готовность преследовать девушку, куда бы та ни направилась.

Вдоль одной из стен зала тянулся ряд еще неисследованных проходов. Все они вели в сторону платформы и транспортной сферы. Если повезет, один из проходов может оказаться сквозным, и это позволит ей ускользнуть от чудовища. Повернувшись, Мэгги Роббинс изо всех сил побежала к ближайшей двери. Ей тут же вспомнились бесконечные часы, проведенные в гимнастическом зале и на беговой дорожке. Девушка буквально изнуряла себя тренировками, желая достойно выглядеть на экране и не поддаваться натиску молодых, улыбчивых и безжалостных конкурентов. Но сегодня ей впервые, пожалуй, пригодились на практике сотни миль, накрученные на тренажерах.

Она успокаивала себя тем, что при таких размерах тварь не может передвигаться слишком быстро. Может быть, чудовище отстанет и позволит журналистке укрыться в одном из боковых тоннелей, а потом пробраться кружным путем к сфере? Не стоило тревожить Лоу по таким пустякам. У бедняги и так на плечах достойный самого Атласа груз ответственности, так что не резон добавлять к нему еще несколько кирпичиков. А позже она все ему объяснит и извинится за молчание. Только бы добраться до сферы.

Она не поверила, когда жесткие, неподатливые, зазубренные клешни больно сомкнулись на ее талии. Вывернувшись и оглянувшись назад, Мэгги в ужасе уставилась в карикатурное подобие лица. Тяжелые, лязгающие челюсти находились на расстоянии вытянутой руки. Не хватало этой картинке только сочащейся из уголков пасти ядовито-зеленой слюны. Впрочем, отвратительная вонь, от которой перехватывало дыхание, с лихвой перекрывала этот недостаток. От монстра смердило, как от трупа трехмесячной давности.

Но самое страшное заключалось в том, что Мэгги переоценила свои возможности и недооценила противника. Тварь не только оказалась намного быстрее, чем она думала, но и гораздо целеустремленнее.

Хотя в движении крабопаука просматривалось что-то механическое, он определенно не был механизмом. Легко оторвав девушку от пола, монстр повлек ее к одному из тех проходов, куда она так стремилась попасть. Все происходящее казалось кошмарным сном. Мэгги удивилась: почему же она не кричит? Не может? Или не позволяет себе поддаться эмоциям, повинуясь таинственному внутреннему стержню, позволившему ей вернуться живой из многих опасных уголков планеты? Но ведь здесь некому упрекнуть ее за слабость. В конце концов Мэгги решила, что не станет кричать, чтобы ненароком не разозлить своего похитителя. А вдруг ему не понравятся издаваемые ею звуки и он захочет положить им конец на свой манер? Скажем, откусив ей голову.

Она попыталась вырваться из цепких объятий. Огромная клешня сжимала ее так сильно, что было трудно дышать. Она ожидала. В любой момент крабопаук мог остановиться и приступить к трапезе. Пасть у него была таких размеров, что позволила бы разделаться с хрупкой девушкой в два, максимум три, приема. На ее счастье, перебираясь через цилиндрический предмет непонятного назначения, попавшийся ему на пути, крабопаук переложил Мэгги из одной клешни в другую. Хватка несколько ослабла, и дышать стало легче.

Чудовище тащило ее в самый большой из боковых переходов. Голос Лоу продолжал взывать к ней свистящим от напряжения шепотом, а она не могла освободить руку, чтобы дотянуться до рации и переключить ее с приема на передачу. Крабопаук на посторонние звуки внимания не обращал, и Мэгги оставалось только беспомощно прислушиваться к тревожным запросам начальника экспедиции.

— Мэгги, выходите на связь, черт побери! — Лоу испробовал уже все способы, которые мог придумать.

Индикатор показывал, что интерком девушки в полном порядке. Почему же она не отвечает? Он ускорил шаг, потом побежал. С каждым мигом он все яснее понимал, что Мэгги попала в беду. Но что могло с ней произойти? Опять где-нибудь обрушился подточенный временем и эрозией свод? Неужели она, как недавно Бринк, лежит сейчас погребенная под тоннами грунта и щебня, а отлетевший в сторону передатчик продолжает посылать в пространство никому не нужный сигнал? В голову пришла еще одна мысль, заставившая астронавта покрыться холодным потом. Не дай Бог, чтобы она наткнулась на Стража!

Приближаясь к выходу в промежуточный зал, Лоу невольно замедлил скорость. Где-то там поджидали его сразу два кошмарных создания. В первое мгновение он ничего не услышал. Затем до его ушей донеслись глухие звуки ударов. Осторожно высунув голову из тоннеля, Лоу с одного взгляда оценил обстановку.

Оба Стража находились приблизительно в том же положении, в котором он их оставил. Они переплелись друг с другом плотнее, чем лианы в тропическом лесу, но это не мешало им с неутолимой яростью рвать и терзать друг друга. У одного уже не хватало половины конечностей, а у второго из нескольких глубоких ран хлестала кровь. Ни один из Стражей не показывал желания прекратить схватку.

Лоу подождал, пока дерущиеся откатятся в один из дальних уголков зала, и только тогда позволил себе покинуть спасительный коридор. Низко пригибаясь и стараясь не шуметь, он быстро пересек открытое пространство, отделяющее его от первого тоннеля. Кажется, ему повезло — он остался незамеченным. А может быть, оба противника заметили его появление, но предпочли заняться более важным делом, чем какой-то там пришелец? С позиций здравого смысла их поведение выглядело вполне разумным. Стоило одному из Стражей ослабить хватку, как второй тут же получил бы преимущество. А кому хочется получать раны и терять жизненно важные органы?

Радуясь, что так легко отделался, Лоу вошел в коридор и опять побежал. Выбравшись из пирамиды, он едва не повалился на пол — так силен был перенесенный только что стресс.

Бостон напомнил себе, что сейчас не время ликовать. Астронавта тянуло передохнуть хоть минутку, но он запретил себе даже думать об этом. Собрав последние силы, Лоу бегом бросился к транспортной сфере. Во что бы ни влипла Мэгги на этот раз, было ясно, что нельзя спокойно ждать, пока она сама выберется. Судя по всему, помощь девушке нужна была немедленно. И он вовсе не был уверен, что сумеет справиться в одиночку.

Значит, придется брать с собой Бринка.

Если он не сможет вывести ученого из сомнамбулического состояния, вызванного контактом с кристаллами, даже тем, что Мэгги Роббинс в опасности, значит, ему придется идти на самые крайние меры. В конце концов, если Бринк не поддастся на уговоры и рациональные доводы, его всегда можно будет заставить действовать. Потащить за собой, повести на веревке или погнать палкой.

Впереди уже показалась сфера. Она возвышалась над краем платформы, подобно гигантской жемчужине.