Колодец

ГЛАВА ПЯТАЯ

Высадка на каменистый грунт астероида прошла прекрасно. Восторженный Бринк, сделав пируэт в пространстве, обеими руками нежно погладил шероховатую поверхность. Русский аппарат выполнил свою работу быстро и качественно, в считанные минуты он выкопал приличную яму для установки одного из зарядов. Астронавты подхватили «копатель» и переместились в другую точку планетки, а там успешно повторили ту же самую процедуру. Потом отправились обратно на корабль.

Водворили агрегат на место, запаковали его, быстро вскрыли соседние контейнеры и извлекли оттуда два металлических цилиндра на удивление маленьких размеров. По форме цилиндры больше всего напоминали кислородные баллоны для подводного плавания. Затем Лоу и Бринк вернулись на объект и по очереди установили каждый баллон в предназначенное для него углубление. По идее, взрыв должен был быть направленным — то есть большая часть выделившейся энергии должна была устремиться прочь от астероида, толкнуть его в нужном направлении и при этом не расколоть планетоид на кусочки.

Эта ситуация проигрывалась на Земле сотни раз. Но Лоу хорошо знал, что всегда существует вероятность ошибки — и у компьютеров, и у программистов. Если они не учли какой-то мелочи, блестяще выглядевшая в теории операция на практике могла обернуться катастрофой с непредсказуемыми последствиями. Случись такое, ему самому и всему экипажу лучше всего будет навсегда остаться на орбите и забыть о возвращении. До сих пор, правда, никому из астронавтов не грозили линчеванием, но ведь все когда-нибудь случается в первый раз.

«Неужели я действительно такой неисправимый фаталист, каким меня все считают?» — пришла в голову дурацкая мысль. Он тут же прогнал ее прочь. Сейчас было не лучшее время для выяснения отношений с самим собой. Да и не стоило в решающую минуту забывать о доверии, которое испытывали к нему остальные участники экспедиции.

Бринк работал уверенно и точно, не отвлекаясь и не делая лишних движений. Лоу хорошо понимал его состояние: немец мысленно отсчитывал минуты до того момента, когда сможет вернуться на астероид и без помех заняться изучением доставшегося ему богатства. Он в чем-то даже завидовал несколько наивному, неподдельному энтузиазму Бринка. Когда-то и сам Лоу испытывал нечто подобное, но те времена, увы, безвозвратно прошли. Самому себе, правда, он мог признаться, что не прочь вернуть их хоть ненадолго. Бостон сильно сомневался, что сможет обрести прежнее состояние души на астероиде. Бринк — другое дело. Для него визит небесного «гостя» был, по его собственному выражению, «кульминацией всех жизненных трудов и устремлений, рождественским подарком с милю длиной», а для Лоу этот космический объект был лишь… камнем. Мертвым булыжником, на котором не росли трава и деревья, не водились крабы, тюлени и чайки, над которым не сияло солнце в голубом небе. Он усмехнулся своим мечтам. В это время года небо на Земле чаще бывает сереньким и затянутым тучами. Но лучше уж такое серое, с дождичком небо, чем этот черный, бесконечный провал. Наверное, именно поэтому ему нравятся туманы. Туман окутывает землю, защищает ее от космоса. В тумане чувствуешь себя ближе к родной планете.

«Ну вот, я должен был следить, чтобы Бринк не отвлекался и не тратил лишний воздух, а вместо этого ударился в лирику, как какой-нибудь поэт-графоман!» — обругал себя Лоу. Он встряхнулся и сосредоточился на креплении взрывных устройств.

Потом они снова очутились в шлюзе, дождались за закрытой дверью, когда корабль вдохнет в крошечное помещение достаточно воздуха, и давление уравняется. Было просто блаженством опять очутиться в кают-компании. Кора встретила их у порога и сразу захлопотала, как наседка вокруг цыплят.

— С вами все в порядке, Людгер? — спросил Лоу, как только они сняли шлемы и обрели возможность общаться нормально, без помощи интеркома.

Несмотря на прекрасную работу вмонтированной в скафандр системы поглощения отходов, лицо и шею ученого покрывали крупные капли пота.

— Все хорошо, коммандер. Danke.[9] По-моему, мы справились отлично. — Он бросил взгляд на хронометр. — И по времени уложились. — Стягивая с себя космический костюм, Бринк добавил: — А вы знаете, коммандер, я ведь с детства страдаю высотобоязнью!

— Первый раз слышу! — удивленно моргнул Лоу.

— Первый раз у меня она проявилась в шестилетием возрасте. — Глаза Людгера мечтательно затуманились. — Мы были на экскурсии всей семьей, и отец затащил нас на верхушку Кельнского собора. Мне было страшно, но пришлось делать вид, что я тоже восхищаюсь открывшейся панорамой. С тех пор страх высоты меня не покидал. Но я обнаружил отличный способ справляться с ним. Оказывается, не нужно смотреть вниз, вот и все. В космосе, конечно, нет ни верха, ни низа. Между прочим, на мою фобию это обстоятельство действует отвлекающе. На мозг, правда, тоже.

— В жизни бы не догадался, — сказал Лоу и, выбравшись из скафандра, подплыл к пульту управления. — Как дела на Земле, Кен?

— Хьюстон заканчивает последнюю контрольную проверку доставленных вами «игрушек». — Лицо Бордена было более серьезным и сосредоточенным, чем обычно. — По предварительным данным, координаты совпадают с расчетами. Вы отклонились не больше чем на полметра в каждой точке.

— Естественно, — довольно прогудел Бринк, вытирая лицо полотенцем, изготовленным из ткани с высоким уровнем адсорбции.

— А теперь что? — не выдержала Мэгги Роббинс.

— Как только Хьюстон даст «добро», — бодро ответил Борден, — мы отойдем на безопасное расстояние. Визуально это будет выглядеть так: сначала мы резко провалимся вниз, а потом рванемся вперед.

— А потом? — не унималась дотошная журналистка.

— Потом будем сидеть и ждать. Сигнал к взрывателям поступит из Хьюстона. Если все пойдет по плану, орбита объекта перейдет на стационарную круговую, и он останется на месте, а не умчится обратно в космос. Тогда мы сможем догнать его и вращаться вместе с ним вокруг Земли, сколько захотим. Точнее, сможем сделать столько витков, сколько предусмотрено программой экспедиции.

Девушка молча кивнула. Через минуту в динамике громкой связи зазвучали слова наблюдателя из ЦУПа: «Отлично сработано, друзья!» Послышались приглушенные аплодисменты.

Лоу вернулся в кресло командира. По идее, он должен был ощущать усталость, но он испытывал только нетерпение и острое желание поскорее покончить с полетом.

— Всем занять места и пристегнуться. Мисс Роб… Мэгги… К вам это тоже относится.

Кора Майлс помогла застегнуть ремни, а затем и сама поудобнее устроилась в кресле. Борден включил двигатели, и корабль сразу же провалился в какую-то черную бездну — астероида на экранах не было. Очень скоро космический «гость» мигнул им светящейся точкой на экране. Искоркой звездного огня, мало чем отличающейся от всех прочих.

Строго говоря, полетной программой это не предусматривалось, но Лоу решил раз в жизни наплевать на инструкции и сжечь несколько лишних литров топлива. Он редко позволял себе поддаваться искушению, но сегодня был как раз такой случай. Взяв управление на себя, он развернул шаттл кормой вперед. Теперь они как бы повернулись «спиной» к основному направлению движения, зато получили возможность наблюдать за происходящим на поверхности недавно покинутого астероида.

Даже Борден позабыл о своих шуточках, когда сквозь треск помех до них донесся бесстрастный голос с Земли. Начался отсчет времени. Корабль отошел от астероида на расстояние, значительно превышающее расчетную безопасную дистанцию, и все-таки на душе у астронавтов было неспокойно. Расчеты расчетами, но ведь и дело затеяно небывалое!

Отдаленная вспышка показалась на удивление слабенькой. Лоу готов был поклясться, что видел две вспышки, хотя прекрасно знал беспочвенность этого утверждения — оба заряда взорвались одновременно. Свечение прекратилось довольно скоро, ну а звука и ударной волны в безвоздушном пространстве быть, естественно, не могло.

— И это все? — разочарованно протянула Мэгги Роббинс, щурясь на экран.

— Мы находимся слишком далеко от объекта, — пояснил Лоу.

— И слава Богу, — добавила Кора.

— Хорошо, а дальше что? — Журналистка ни минуты не могла посидеть спокойно.

— Ждем-с, — лениво отозвался Борден, нажимая какой-то переключатель на пульте. — Придется совершить несколько витков вокруг старушки, прежде чем станет ясно, удачно ли мы пнули под зад незваного гостя. Так что, крошка, на твоем месте я поискал бы, чем заняться.

Последовал томительный период ожидания. За это время Мэгги Роббинс доказала, что является, скорее, приобретением для экспедиции, чем обузой. Пока остальные, молчали и старались не высказывать вслух своих соображений и догадок по поводу успеха миссии, Мэгги творила невообразимое. Не выпуская из рук видеокамеры, она умудрялась одновременно экспериментировать в невесомости, принимая невообразимые позы, задавать сотни вопросов. Короче, делала все возможное, чтобы не давать скучать товарищам по экипажу. При таком напряжении даже наивные и глупые вопросы служили дополнительным поводом для разрядки. Ее настойчивое внимание ни в ком не вызывало протеста: все, что угодно, лишь бы отвлечься от мысли о возможности провала.

И все же мрачные мысли поневоле приходили каждому. Что, если мощность зарядов оказалась недостаточной? Или место для их установки было неправильно выбрано? А вдруг в расчеты вкралась микроскопическая ошибка, и астероид в эти минуты уже входит в верхние слои атмосферы? Что будет, если…

— Прошу прощения, Бостон, для чего предназначена вот эта панель?

Лоу сконцентрировал внимание на вопросе и сразу ощутил, как уходят куда-то неприятные эмоции.

— Что? Вот эта? Всего лишь пульт ручного управления реактивными двигателями корабля. Как правило, управление двигателями осуществляется с помощью наземного контроля, но иногда нужно взять дело в свои руки.

— Почему? — сразу же последовал второй вопрос, заданный с наивной непосредственностью ребенка.

Лоу снова принялся терпеливо объяснять, в каких случаях прибегают к ручному управлению, и мысли о катастрофе окончательно выветрились у него из головы.

Мэгги интересовало буквально все. Как работает этот блок и для чего предназначен тот? А эта кнопка? А вон тот датчик? Покончив с приборами, журналистка перешла к биографиям членов экипажа. Как вы росли? Что делали в детстве? О чем мечтали? Стремились ли в космос с юных лет или попали в астронавты случайно? А как к вашим планам на будущее относились родители? Час за часом, виток за витком сыпались вопросы, словно горох из прохудившегося мешка, и у тех, кто на них добросовестно отвечал, не оставалось ни сил, ни времени, чтобы подумать о чем-то другом. Скажем, о возможной катастрофе.

Позже, вспоминая эти нестерпимо долгие часы и анализируя суть устроенного им допроса, Лоу с удивлением обнаружил, что многие вопросы Мэгги представляли собой перефразировку задававшихся ранее. Только тогда до него дошло, что она не просто вела интервью, а сознательно уводила их всех от размышлений о последствиях возможной катастрофы, используя для этого журналистский опыт и искусство репортера. Вот только раньше это называлось не журналистикой, а немножко по-другому. Кажется, психотерапией. С применением классического метода «муха в ухе».

— Хьюстон на связи, коммандер! — внезапно встрепенулся Борден; вот уже много лет Кен не называл так Лоу. В кабине воцарилась тишина. Командир корабля подтвердил прием, нахмурился и подкрутил что-то на панели.

— Не узнаю голос, — пояснил он. — Слишком сильные помехи.

Бортовые динамики ожили. Незнакомый голос возбужденно выкрикивал:

— Бостон занимает позицию. Бросок! Какая пологая траектория! Бостон отбивает… попал! Какой удар! Далеко, высоко летит мяч в сторону крайнего левого поля… Ковальский отступает… отступает… вот он уже у стены… Прыжок! Есть! Бостон завершает пробежку. Вы посмотрите, как неистовствуют болельщики!

Из динамика послышался смех. К этому времени все на борту уже улыбались. Прекрасная дружеская шутка! Какой-то остряк из ЦУПа заранее подготовился к историческому моменту, раздобыл где-то старую запись победного матча бейсбольной команды «Красные носки»[10] и заменил в ней имя подающего на название родного города игроков. Помимо воли, Лоу не смог удержаться от усмешки. Намек, содержавшийся в переданном отрывке, был слишком прозрачен, чтобы остаться непонятым. Через секунду другой голос, знакомый и не сопровождаемый помехами, послышался в динамиках.

— Поздравляю командира экипажа Бостона Лоу, второго пилота Кена Бордена и всех остальных участников экспедиции!

Лоу наклонился к микрофону:

— Какого черта вы так долго тянули, парни?

— Решили для верности подождать еще один виток, — пояснил знакомый голос. — Просто хотели лишний раз убедиться. В таком деле подстраховаться никогда не лишне.

— Проклятье! — пробурчал Борден, с хрустом потянувшись всем телом. — А я уж было подумал, что они нарочно молчат, чтобы потрепать нам нервишки.

— Согласно предварительным данным, все прошло в строгом соответствии с намеченным планом, — продолжал вещать представитель ЦУПа. Несмотря на расстояние и неважную слышимость, динамик четко передавал ликование и радость обладателя приятного баса. — Главная цель экспедиции достигнута и полностью соответствует заданным параметрам. Можно считать, что ваша миссия завершилась абсолютным успехом!

— Естественно, — пробормотал Бринк, ни к кому конкретно не обращаясь. — Для иного исхода, собственно говоря, никаких причин не было.

— Земля обрела новую луну. Сейчас в Центре все срочно подыскивают ей подходящее имя.

Кора Майлс пренебрежительно фыркнула:

— Понятно теперь, почему они так долго ждали. Хотели убедиться, что наш астероид никуда не улетит до того, как его окрестят. Политические игры.

— Эй, а с нами, выходит, уже можно и не считаться? — с наигранным возмущением закричал в микрофон Кен. — Нам, получается, и слова теперь сказать нельзя? Нет, ребята, так не пойдет! Все-таки это мы первые вошли в контакт с объектом, значит, нам ему и имя давать! Лично я предлагаю…

— Не напрягайся, Борден, — прервал его голос из Хьюстона, — мы и так неплохо представляем, что ты можешь предложить. — В динамике отчетливо прозвучал сдавленный смешок. — Кроме того, ты-то как раз ни в какой контакт с объектом не входил. Если уж честь дать имя новому спутнику Земли и принадлежит кому-то из вас, то не тебе, а командиру корабля Бостону Лоу и астронавту-исследователю Людгеру Бринку. Впрочем, ребята, ваше мнение не имеет решающего значения. Окончательное решение будет принимать президент после консультаций в комитете по космосу при ООН.

— Мне все равно. — Бринк откинулся на спинку кресла. — Смею надеяться, что мое имя не нуждается в дешевой рекламе.

Все прошло, как и было задумано, и Бостон Лоу немного расслабился. В той, разумеется, степени, в которой он вообще был на это способен во время выполнения задания. Полностью сбросить напряжение он сможет, только вернувшись домой, на берег своего обожаемого залива с чайками, крабами и гигантским мостом.

И все же… Основная работа сделана. Теперь у них есть немного времени, чтобы заняться побочными исследованиями, на которых так настаивала научная общественность. За спиной Лоу Мэгги Роббинс засыпала вопросами Бринка. Немец потел, но старался добросовестно отвечать, да еще не употреблять при этом заумных научных терминов, кроме тех, без которых нельзя было обойтись. Кора сидела тихо, затаившись в своем кресле, как мышка, что, в общем-то, было ей несвойственно. Вероятно, подсчитывала, сколько голосов принесет ей успешное завершение миссии «Атлантиса» на предстоящих выборах в палату представителей.

Внезапно журналистка очутилась прямо перед Бостоном. Точнее говоря, перед коммандером была не вся Мэгги Роббинс, а только ее лицо. Она уже освоилась с невесомостью и теперь висела над пультом вниз головой с непринужденностью циркового гимнаста. Лоу поднял глаза и посмотрел на девушку.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, Мэгги? — осведомился он с подчеркнутой вежливостью.

— Ага. Скажите для начала, что с вами происходит, Бостон? Неужели вас ничем не пронять? Вы вообще когда-нибудь волнуетесь? Совершенное вами сравнимо разве что с работой нейрохирурга, вынужденного делать операцию на мозге кухонным ножом. Но вы справились и спасли, возможно, миллионы человеческих жизней. Почему вы не радуетесь и не кричите «ура»? Это… это как-то даже бесчеловечно!

Лоу принужденно усмехнулся:

— А от меня не требуют, чтобы я был человечным. Только — компетентным. — Он с издевкой посмотрел на журналистку.

Но отделаться от нее не удавалось.

— Ну неужели вы совсем ничего не чувствуете? Вам не хочется устроить фейерверк, проткнуть связку воздушных шариков или просто свистнуть так, чтобы люди обернулись?

Бостон покачал головой:

— Боюсь, характер мне не позволит свистеть на улице и бегать с иголкой за воздушными шариками. А что до фейерверка, так мы, по-моему, его уже устроили.

— Прекратите терзать командира, Мэгги! — Серьезность тона Бринка одинаково поразила как интервьюера, так и интервьюируемого. — Те из нас, кто испытывает преклонение перед чудесами мироздания, склонны отмечать свои победы наедине с собой. Не каждый ощущает потребность поделиться своими эмоциями с многомиллионной телеаудиторией. И это совсем не зависит от того, какие суммы рекламных контрактов при этом предлагаются. — Освободившись от ремней безопасности, ученый взмыл над креслом и устремился к ближайшему иллюминатору. — Что касается меня, то я собираюсь отпраздновать победу, когда мы вернемся на наш укрощенный астероид, где я смогу изучать, а не насиловать природу.

Роббинс не пропустила ни слова из этой тирады. Она мгновенно переключила внимание с Лоу на Бринка. Астронавт с невольным восхищением отметил, что эту девицу ничто не может отвлечь от исполнения профессиональных обязанностей.

— Вы уверены, что это безопасно? — спросила она. — Я знаю, конечно, что повторное посещение объекта входит в программу полета, но не рискуем ли мы облучиться, высаживаясь там через такой короткий промежуток времени после взрыва?

— Если вас беспокоит уровень радиации, можете не волноваться, — высунулась из своего гнездышка Кора Майлс. — Русские божились, что их заряды не только не опасны, но даже полезны для окружающей среды. Не могу сказать, готова ли я принять на веру последнее утверждение — для меня это, пожалуй, чересчур, — но если данные предыдущих испытаний верны, наши космические костюмы легко выдержат облучение. К тому же львиная доля энергии и радиации ушла при взрыве в пространство, так что нет оснований переживать из-за пустяков.

— Да и потом, мы пробудем у астероида совсем недолго. Тем хуже для нас, как говорят англичане. — Проплывая в воздухе над правым плечом командира корабля, Бринк постучал пальцем в иллюминатор. — Некоторые люди прямо с ума сходят при слове «радиация», не подозревая при этом, что совсем рядом с ними находится самая большая и самая «грязная» ядерная бомба, какую только можно вообразить. Она взрывается непрерывно целые миллиарды лет над головой у всего человечества. Любой из нас, выйдя за порог своего дома, сразу же начинает подвергаться облучению. — Немец сокрушенно покачал головой. — Странные люди! Они могут с пеной у рта обсуждать уровень радиации в сотовых телефонах, микроволновых печах и телевизорах с большим экраном, а потом спокойно отправляются на пляж позагорать на солнце!

— Эй, зачем такой сарказм, герр профессор Бринк?! — Мэгги кинула сердитый взгляд на Людгера. — Я ведь не совсем безграмотная дурочка!

— О, я вовсе не имел в виду вас, Мэгги! Я только хотел проиллюстрировать сказанное. Краткий визит на астероид совершенно безопасен.

— Ну, если все так считают, то и я не возражаю, — сдалась Мэгги.

Лоу и Борден не обращали внимания на дискуссию. Они были слишком заняты расчетами новой орбиты, совмещением траекторий, уравнением скоростей и еще тысячью подобных мелочей.

Лоу больше не расстраивался по поводу запланированного участия девушки в ВКД.[11] Когда ему впервые сообщили, что журналистка выйдет в открытый космос, он, естественно, высказался против. Но Агентство настаивало с упрямством буриданова осла. Видимо, будущая выгода представлялась такой соблазнительной, что отказаться от подобной возможности бюрократы из НАСА не могли. Да, собственно, опасности для девушки под присмотром таких опытных астронавтов, как Лоу и Бринк, никакой не было. Выходы в открытый космос давно превратились в обыденную практику, скафандры были снабжены всевозможными приспособлениями для «защиты от дурака», не говоря уже о том, что Мэгги Роббинс в процессе ВКД вовсе не собиралась решать какую-нибудь инженерную задачу.

Как популярно объяснили Бостону Лоу на брифинге, их выход будет напоминать прогулку в парке. Собственно научными исследованиями займется Бринк, а командир корабля станет выполнять совсем необременительные обязанности кавалера при очаровательной журналистке. Если он посчитает необходимым, ее скафандром будут управлять с борта корабля. Убедительные аргументы. И все-таки Лоу не испытывал особого подъема при мысли о предстоящей высадке.

Прекрасно понимая, что переубедить меднолобых чиновников ему все равно не удастся, Лоу дал согласие на исследование астероида. Но это отнюдь не означало, что он разделяет энтузиазм чиновников. Будь на то его воля, он вернулся бы на мыс Канаверал сразу после завершения базовой программы. Он не стал, правда, высказывать своих крамольных мыслей вслух, прекрасно понимая, что Бринк скорее останется на астероиде в момент взрыва, чем согласится вернуться на Землю с пустыми руками и упустить возможность стать первым в истории ученым, проведшим топографическую съемку поверхности настоящего астероида. Ради такого Бринк продал бы свою бессмертную душу, обрек бы ее гореть в адском пламени любой преисподней, не особенно интересуясь, от кого исходит предложение — от Сатаны, Шайтана, Аримана либо каких-то других предводителей сил Зла, упоминаемых в различных религиях.

Впрочем, Бринка Бостон как раз очень хорошо понимал. Если уж на то пошло, он и сам в глубине души стремился побывать там, хотя ни за что не признался бы в этом никому, кроме самого себя. А их уговор устраивал, пожалуй, все заинтересованные стороны. Было решено, что ВКД будет максимально короткой. Они произведут только один выход на поверхность. Сделают снимки, возьмут образцы грунта, дадут время Мэгги Роббинс восторженно поохать и поахать в микрофон для ублажения бесчисленных телезрителей, а потом вернутся на корабль.

— Итак, практическая часть программы благополучно завершена, — заметил Бринк, потирая руки. — Настал черед научной работы.

— Придержи лошадей, Людгер, — весело откликнулся второй пилот. — Мы еще не догнали твой камушек. Кстати, ты знаешь, что сказал один биолог, когда он прогуливался в Черном Лесу и вдруг увидал там чьи-то движущиеся фигурки? — Не дождавшись ответа, он скорчил рожицу и воскликнул с довольно похожим немецким акцентом: — Гномы!..[12]

Кора расхохоталась, Лоу едва заметно усмехнулся. Бринк кивнул, одобрительно улыбнулся, одна только Мэгги озадаченно переводила взгляд с одного лица на другое. Так и не разобравшись, что происходит, она подплыла к креслу командира и как бы случайно задела его руку локтем.

— Не мешайте мне, Мэгги, прошу вас.

— Извините. — Оттолкнувшись пальчиком от спинки кресла, она вернулась на старое место. — Ну и что? Никто не собирается меня просветить? Никто, я спрашиваю?

— Хватайся лучше за что-нибудь поскорей, киска! — весело посоветовал Борден. — Держись, говорю!

Снова заработали двигатели корабля. Они выполняли прежний маневр, только в обратной последовательности: сначала вверх, на более высокую орбиту, затем торможение и остановка. Прошло совсем немного времени, и астероид вырос на экранах до ощутимых размеров.

— Вот он! Я его вижу! — восторженно закричала Мэгги Роббинс, одной рукой тыча в иллюминатор, а второй цепляясь за скобу.

Никто на борту как будто не обратил внимания на поведение журналистки. Лоу вполголоса отдал какую-то команду Бордену. Тот осуществлял подход на ручном управлении с такой лихостью и быстротой, словно у него было не две руки, а по меньшей мере три. Он не забывал отпускать свои любимые шуточки в пулеметном темпе — из расчета один каламбур на полдюжины операций. Прошло еще немного времени, и астероид из двумерного диска превратился в объемную сферу, ее испещренная трещинами и оспинами поверхность уже закрыла половину экрана.

— Кажется, я вижу место, где взорвалась одна из бомб, — сообщила Мэгги.

— Не надо называть их бомбами, — мягко, но решительно поправил девушку Бринк. — «Устройство для механической коррекции орбиты» звучит куда приятнее для слуха, не правда ли? Все три заинтересованных космических агентства будут весьма разочарованы, если вы в своих репортажах опуститесь до столь вульгарного определения, как бомбы.

— Не важно, — нетерпеливо оборвала журналистка нравоучительную речь. — Взгляните-ка лучше туда!

Солидная вмятина виднелась на поверхности астероида там, где прежде была ровная поверхность. Лучи солнца падали под углом, и поэтому дно впадины разглядеть было невозможно. Точно такое же углубление лежало чуть к западу от первого, конечно, если принять первое за точку отсчета.

Бринк, как ни странно, не был возмущен зрелищем оскверненного драгоценного для его сердца астероида, он казался чрезвычайно довольным. Обе воронки открывали ему доступ к исследованию внутреннего строения планетоида. Короче говоря, сейчас он мог воочию увидеть то, что раньше не было доступно даже самым совершенным приборам. Настырный немец собирался проникнуть на предельную глубину. Только бы выдержали скафандры!

Лоу и Борден по-прежнему маневрировали. Вскоре им удалось уравнять скорости корабля и астероида с максимальной степенью точности. Теперь оба космических объекта неслись в пространстве, не отставая друг от друга, на расстоянии не больше тридцати метров.

— Выглядит чисто, — заметила Кора Майлс и направила луч мощного корабельного прожектора в одну из впадин. Луч осветил верхнюю часть образовавшейся воронки. Ниже клубился угольно-черный мрак. — И обломков от выброса породы почти не видно.

— Их все должно было унести в пространство при взрыве, — вздохнул Бринк. — Какая жалость!

— За это благодарите конструкторов, — сказал Лоу и посмотрел на немца. — Ну, Людгер, готовы прогуляться по вашему «парку»?

Вопрос запоздал. Ученый уже двигался к двери шлюза.

— Уровень остаточной радиации довольно высок, хотя и держится в допустимых пределах. — Кора Майлс вскинула глаза на командира. — Я бы рекомендовала не более одного сеанса ВКД.

Лоу выскользнул из своего кресла.

— Не волнуйся, Кора. По программе у нас и так всего один выход, а я уж позабочусь, чтобы никто не вздумал нарушить расписание.

— Вы уверены, что высадка абсолютно безопасна? — встревоженно спросила журналистка, плывя за астронавтом.

— Вам не кажется, Мэгги, что немного поздновато для подобных вопросов? — Насмешливо прищурившись, Лоу внимательно посмотрел на девушку. — Впрочем, вы еще можете отказаться от прогулки.

Слова коммандера заставили Мэгги покраснеть.

— Как вы можете?! Разве я… Разве я что-нибудь сказала… дала вам повод для таких разговоров?

— Нет. Не сказали. — Бостон чуть слышно фыркнул. — Что касается ответа на ваш первый вопрос, он тоже отрицательный. Абсолютной безопасности я вам гарантировать не могу. К сожалению, в научных исследованиях вообще трудно что-либо гарантировать. Скажу только, что уровень риска сведен до минимума, иначе я сам не согласился бы принимать участие в этом путешествии.

Мэгги потребовалось время, чтобы переварить сказанное. Она ничего не ответила, только молча кивнула. За ее спиной снова ожил неугомонный Борден:

— Жду вас через час, ребята. Если случайно наткнетесь по пути на павильончик «Сёркл-Кей»,[13] прихватите на мою долю полдюжины пивка из холодильника и самый большой пакет чипсов.

— Больше тебе ничего не надо? — сухо осведомился Лоу, помогая Бринку забраться в скафандр.

— Ничего такого, о чем стоило бы упоминать в присутствии дам, — отшутился второй пилот и с ухмылкой оглядел всю компанию. — Не тушуйтесь, друзья, движок я глушить не буду, пока вас не дождусь.

Как и следовало ожидать, Мэгги Роббинс не умела надевать скафандр без посторонней помощи. «Черт ее знает, какие она проходила тренировки перед полетом и кто ее инструктировал?!» — с неожиданной злостью подумал Лоу. Эта затея — взять с собой для ВКД неопытного новичка — опять представилась ему идиотской. Хорошо еще, что управление космическим костюмом можно заблокировать и осуществлять с борта корабля. Утешало и другое: очутившись внутри скафандра, она не сможет причинить себе никакого вреда, даже если очень постарается. Со скафандра предусмотрительно сняли реактивные двигатели, так что, если девушке вдруг взбредет в голову нажать не на ту кнопку, опасность приземлиться где-нибудь на Солнце ей не грозит.

Он невольно поймал себя на мысли: какой потрясающий эффект может придать такой поворот дел ее последнему репортажу! — но тут же устыдился. Для его репутации эффект будет прямо противоположным. Короче, в любом случае он предпочел бы помогать Бринку в его научных исследованиях, а не служить нянькой чрезмерно разговорчивой журналистке.

Пока все трое заканчивали облачаться в скафандры, Кора Майлс продолжала сообщать показания уровня радиации и другие жизненно важные параметры обстановки в зоне будущей ВКД. Когда пришло время надевать шлемы, выяснилось, что радиоактивность снижается, хотя и довольно медленно. Лоу включил интерком и проверил, как работает связь между участниками высадки. Рация работала безупречно. До его слуха доносилось торопливое, неровное дыхание девушки. Если она будет потреблять воздух с такой интенсивностью, время прогулки придется сократить минут на двадцать.

— Расслабьтесь, Мэгги. Вспомните, чему вас учили в Хьюстоне. Дышите нормально. Представьте, что вы в акваланге. Система обеспечения подает ровно столько воздуха, сколько вы вдыхаете, а учащенное дыхание приводит только к ненужной трате кислорода.

Она улыбнулась в ответ. Улыбка показалась Бостону вымученной.

— Вот так-то лучше. И запомните: вы все время будете со мной в одной связке, так что не волнуйтесь ни о чем. Просто наслаждайтесь ландшафтом. А куда и когда двигаться, я решу сам. — Кивок и еще одна улыбка, на этот раз более уверенная и бодрая. — Очень хорошо. И ничего не трогайте, пока я вам не скажу. Попробуйте вести себя так, как ведут себя обычные туристки под опекой гида.

— Это у меня всегда здорово получалось! — Голос ее звучал в наушниках шлемофона чисто и без помех. — Трогать я тоже ничего не собираюсь, кроме моего рекордера. А он, к счастью, автоматический. — Она тронула пальцем видеокамеру специальной конструкции, вмонтированную в левый рукав космического костюма.

Второй раз за эти сутки Бостон оказался наедине с пустотой. Замер на какой-то миг на пороге шлюза. Корпус корабля ограждал землян от солнечных лучей, а на поверхность астероида они изливались беспрепятственно. В наушниках снова послышалось учащенное дыхание Мэгги Роббинс. Лоу кашлянул в микрофон. Дыхание вернулось в норму. Бринк двигался по правую руку от него, и Лоу несколько изменил направление. При приземлении на грунт они должны были очутиться как можно ближе к одному из оставленных взрывом кратеров.

— Как чувствуете себя, Мэгги?

Ее голос шорохом отозвался в наушниках:

— Неважно… сначала было неважно. Теперь лучше. Никак не могу сообразить, поднимаюсь я или падаю?

— Оба этих понятия здесь неприменимы. Но вы не забивайте себе голову всякой ерундой. Мы покинули корабль и направляемся к астероиду. Больше вам ничего знать не нужно.

Беседуя с девушкой, стараясь ободрить и успокоить ее, Лоу успевал проверить и перепроверить функционирование своего скафандра и вмонтированных в него приборов. Наконец они приземлились на астероид.

— Не позволяйте себе обмануться видимостью твердой поверхности под ногами, — предупредил он спутницу. — Сила тяжести здесь практически отсутствует, ходить в обычном смысле этого слова вы не сможете, как не смогли бы передвигаться, скажем, по воздушному шарику.

— Изумительный вид!

Бринк уже сориентировал себя над краем кратера и теперь собирал в мешок какие-то невзрачные обломки породы. Некоторые из них он выковыривал из грунта, прилагая значительные усилия.

— В основном железоникелевый сплав, но попадаются и другие образцы, — сообщил ученый первые результаты. — Пока не вижу отличий от обычного болида. — Включив реактивный двигатель, немец лихо перевернулся с ног на голову и завис в нескольких сантиметрах от грунта. — Я нашел вкрапления оливина и, возможно, кое-что весьма любопытное. Точнее смогу сказать после лабораторного анализа.

Журналистка сначала с азартом записывала каждое слово Бринка, потом ей это наскучило, и она принялась снимать окружающую панораму, время от времени задавая вопросы. Как успел заметить Лоу, вопросы были тщательно продуманы и конкретизированы. Для командира корабля это было очередной неожиданностью. Время летело незаметно. Он опять сверился с хронометром.

— Людгер? Не пора ли начинать спуск?

— Да-да, я уже иду! — Ученый пробормотал вполголоса что-то еще по-немецки. Лоу уловил несколько знакомых слов, не более. Восторженная речь состояла из полуметровых выражений, которые можно найти только в современной научной немецкой лексике.

Когда они встали на краю провала, Лоу услышал, как перехватило дыхание у Мэгги Роббинс. Он заставил себя улыбнуться:

— Спокойно, Мэгги. Помните: вы не можете упасть вниз. Здесь нет гравитации. К тому же мы все и так постоянно падаем.

Он заглянул в черный провал. Вмонтированные в шлемы прожекторы освещали только верхнюю часть склона. Дальше царил мрак.

Двое мужчин обсудили порядок спуска. Единственное, что им грозило, — это нарваться на острый выступ скалы или вызвать обвал. Первое смогло нарушить герметичность скафандров, а второе — ненадолго, если не навсегда, задержать в ловушке. Впрочем, ничего подобного при спуске, по идее, произойти не могло. Адская температура атомного взрыва оплавила стенки кратера. По крайней мере вверху они были гладкими и ровными. Типичная иллюстрация жерла действующего вулкана, покрытого вулканическим стеклом и застывшей лавой. Фантастическая и мрачная картина, достойная кисти Гауди.[14]

Бринк уже собирался включить свой реактивный двигатель и скользнуть вниз параллельно склону, и вдруг случилось неожиданное. Строго говоря, такого произойти не могло. Все было рассчитано и смоделировано заранее с учетом любых, самых невероятных возможностей. И тем не менее. Так бывает почти всегда, когда начинаешь играть во взрослые игры с природой. Все идет вроде бы чудесно, и даже к ландшафту понемногу начинаешь привыкать, а потом вдруг раз — и кровь из носа, как будто тебе по морде чем-то тяжелым съездили. Скажем, как в данном случае… Астероидом в милю диаметром…

Почва под ногами астронавтов внезапно пришла в движение.