Консорт

Глава 27

Романов в очередной раз прошёлся от стены к стене и вдруг замер, поймав себя на том, что мечется по кабинету, словно тигр в клетке. Осознав это, он глубоко вздохнул и, сцепив руки за спиной, подошёл к высокому окну, устремив взгляд на парк, по дорожкам которого прогуливались придворные. Толпа бездельников, которых приходится держать подле себя, выдерживая баланс между противоборствующими партиями империи.

До сих пор ему это удавалось. Не сказать, что всегда он выходил победителем, порой приходилось очень сложно, доходило и до грязной игры. Хотя о чём это он. Политика всегда дело грязное, в особенности внутренняя. Потому что больнее всего ранят именно свои, когда бьют в спину. Сплотить подданных вокруг врага внешнего и дать ему по сусалам куда проще, чем разрешить противоречия внутри империи. Мало того, что она представляет собой лоскутное многоконфессиональное одеяло, так ещё и княжества с широкими правами самостоятельности.

Ох, Софья Алексеевна, Софья Алексеевна, подложила же ты мину под Россию-матушку, да ещё и шнур запалила. И никто не знает, сколько тому осталось гореть. Пётр уже двадцать два года пытается погасить его, и не сказать, что у него ничего не получается. Однако одна-единственная ошибка может перечеркнуть все его многолетние труды. Кто же знал, что ход с Долгоруковой, казавшийся столь удачным, может привести к таким последствиям…

Поначалу всё складывалось, как он и рассчитывал. Девчонка просто должна была пасть от рук противников самодержавия. Император был готов к этому. Погибни княжна, и он сумел бы обернуть это себе на пользу. А в том, что ему удастся найти виновника, он ничуть не сомневался. Поставил бы на уши всю империю, но непременно сыскал бы. А нет, так сами князья помогли бы ему в этом. Потому что единодушия среди них никогда не было.

И ведь как всё удачно сложилось. Именно Милославский, один из ярых противников самодержавной власти императора, и оказался замешан в покушениях на княжну. Он же готовил заговор против престола. Пётр уже довольно потирал руки, ожидая, когда тот войдёт в расставленную ловушку. В прошлый раз, когда заговорщиков вывела на чистую воду Рябова, императору удалось серьёзно упрочить свои позиции. Теперь удар по его противникам должен был получиться куда болезненней. Вот только Ярцев со своей самодеятельностью всё испортил.

Впрочем, нет худа без добра. Потому что молодой Милославский хотя и разделяет взгляды покойного отца, не обладает его авторитетом и влиянием, а потому в стане противников началась борьба за лидерство. Не совсем то, чего хотелось бы, пришлось перекраивать планы, однако ничего фатального не случилось. Сроки отодвигались на годы, но с другой стороны, процесс обещал выйти менее болезненным, и уж точно без серьёзных потрясений.

Что же до Долгоруковой, то она вновь должна была принести пользу, отправившись в Дикое поле, как агнец на заклание. И именно Ярцев играл в этом деле решающую роль.

Подумать только, ему удалось создать плетение «Разговорника», способного работать без накопителя Силы, непосредственно от вместилища. Казалось бы, ничего особенного. Но вот эта безделица принесла ему просто колоссальную прибыль, которую он полностью пустил на подготовку похода великой княгини.

И опять эта парочка его удивила. Потому что вместо того, чтобы погибнуть, они вышли из этой схватки победителями, вновь сыграв ему на руку. Теперь можно было не опасаться турок и продолжать готовить решающий удар по этому тройственному союзу. Для чего у него имелись и возможности, и средства.

М-да. И опять же, благодаря Ярцеву. И ведь неизвестно, кто раньше добрался бы до волхва, Тайная канцелярия или покойный Милославский. Так что стараниями этого мальчишки Пётр не только получил возможность обращения в волколаков, но и предотвратил получение этого секрета его противником.

А после Долгорукова пресекла попытку Турции вступить в войну с Россией, захватив при этом Азов и заставив отступить армии крымского хана и Батал-паши. Всего лишь один полк, пусть и увеличенного состава, против двух армий и многотысячного гарнизона крепости. В подобное трудно поверить, и тем не менее она сделала это.

И вот тут Романов совершил ошибку. Серьёзную и непростительную ошибку. Он решил посадить Ярцева на цепь. Нет, всё получилось бы просто замечательно, если бы только этот мальчишка не оказался уникумом, который не поддался воздействию узора «Повиновение». За всю историю подобное ни разу не было задокументировано и считалось невозможным.

Однако это свершившийся факт, и отдача прилетела пусть и с задержкой, но куда болезненней, чем можно было ожидать. Поначалу-то всё складывалось просто замечательно. Очередной разгром татарской и турецкой армий, разграбление и сожжение Анапы.

Разумеется, Петра настораживало то, с какой лёгкостью великая княгиня и её фаворит управились с врагом. Однако это вполне объяснялось наличием в полку большого количества высокоранговых одарённых и новой артиллерии, дорогой, но более чем эффективной. Был ли он встревожен данным фактом? Вовсе нет. Ведь он контролировал Ярцева. Но затем одна за другой начали всплывать подробности, и вот тут-то он и усомнился в правильности своих действий. Когда же попытался взнуздать мальчишку, этот щенок огрызнулся.

Признаться, его ответ напугал императора. И вот этого он не мог простить Ярцеву особо. После его слов Пётр решил было, что ничего страшного не случится, так как у него у самого есть более трёх десятков высокоранговых одарённых, способных свести на нет преимущество великой княгини. Однако та ударила первой, разом лишив своего государя мощной силы, которая не так давно переломила хребет тройственному союзу.

Но то, что Долгорукова совершила на этот раз, не шло ни в какое сравнение с нападением на Беляевскую крепость и уничтожением государевых птенцов…

В дверь постучали. Романов обернулся и, опустившись в кресло за рабочим столом, глубоко вздохнул.

— Да, — разрешил он войти.

— Здравствуйте, ваше величество, — переступив порог, поклонился Шешковский.

— И тебе поздорову, Степан Иванович. Чем порадуешь?

— Сожалею, государь, но вести мои радостными не назвать.

— Сам знаю, — недовольно буркнул Пётр, с нарочитой аккуратностью перекладывая исписанные листы бумаги на столе. — Подробности есть?

— Так точно, ваше величество. Мой человек докладывает, что пехотный батальон, усиленный артиллерией, в течение длительного времени квартировал вне крепости, отбыв в поля на какие-то учения. Так оно оказалось и в действительности, однако сам характер, масштаб и цель учений стали ему известны только сегодня по возвращении батальона в казармы.

— Считай, что с прелюдией закончил. Итак? — откинувшись на спинку кресла, потребовал император.

— Сведения, поступившие из Турции, изрядно преувеличены. В действительности Долгорукова перебросила к месту сражения не оба своих полка, а только один батальон при двадцати гаубицах и всех своих Соколов…

— Только? — покачав головой, недовольно произнёс царь. — Ты хотя бы представляешь себе, сколько для этого потребовалось порталов и какой был затрачен объём Силы? Только, — фыркнул он и продолжил: — Я даже не представляю, кому подобное вообще по плечу. А ещё ты сказал, что они уже вернулись? То есть Долгорукова сумела провернуть это дважды, и по факту получается, что она одномоментно может перебросить два своих батальона при серьёзной артиллерии. По штатам императорской армии это полноценный усиленный полк. Ладно. Продолжай.

— В течение часа Уфимцев не только перебросил усиленный батальон, но и успел развернуть его в боевые порядки.

— Какова последовательность переброски? — уточнил император.

— Сначала сам генерал в сопровождении Ярцева переправился к месту сражения и с помощью этого его дельтаплана разведал местность. Затем они переместились в выбранную точку и начали переброску высокоранговых одарённых, которые в свою очередь открывали порталы для перехода других. Как бахвалились в кабаке солдаты, грохот от порталов стоял, что твоя пальба. Но турки ничего не заметили. Только один разъезд обратил внимание на перестрелку в тылу, но, когда попытался выяснить, в чём дело, был уничтожен. Погибший командир отправил-таки донесение в штаб Осман-паши, но это не имело значения, потому что Уфимцев ударил раньше. Грады обрушились прямо на скопление пехоты, готовой к нанесению контрудара, а затем налетели дельтапланы. Как результат, турки не только не смогли контратаковать на своём правом флаге, но и побежали в панике. Персы же совершенно неожиданно для себя прорвали оборону и начали окружать противника. Бегущие османы вышли прямиком на огонь спешно окопавшегося батальона дикопольцев, понеся при этом катастрофические потери. Сражение, а вернее, избиение ещё не завершилось, когда Уфимцев начал уводить своих людей обратно в Азов, не понеся при этом никаких потерь. Не случилось даже раненых.

— Ты хотя бы понимаешь, что произошло? То есть Долгорукова в любой момент может переправить полк, куда ей заблагорассудится, и нанести сокрушительный удар. После чего спокойно уйти. А практика показывает, что её полки поднаторели как в полевых сражениях, так и во взятии крепостей. Испытывали ли их канониры дефицит в боеприпасах?

— Нет, ваше величество. Приказа экономить снаряды не было.

— А о восполнении запасов что-либо известно?

— Вот уже полгода, как в Азове появился пушкарский двор, где наладили производство артиллерийских снарядов. Так же в обеих полках имеются полевые мастерские, занимающиеся восполнением боекомплекта в полевых условиях. Так что трудностей с огневым снаряжением у полков не наблюдается.

— Вот так вот. То есть и в боеприпасах сложностей у них никаких. И какой отсюда напрашивается вывод?

— Полагаю, что наша армия это всё же не турки и уж тем более не татары.

— Только мы отчего-то продолжаем мириться с набегами на наши южные пределы и угоном в полон наших подданных. Турецкая армия всё ещё грозная сила, с которой продолжают считаться и европейские державы. Но только не Долгорукова.

— Допускаю, что в свете открывшихся обстоятельств она представляет собой угрозу. Даже если сейчас и не умышляет против престола, — счёл нужным заметить Шешковский.

— Сомнительно, что не умышляет, узнав о том, как я обошёлся с её любимым. Надеюсь, ты помнишь о том, что у них астральная близость? Вот то-то и оно. Даже если у неё нет умысла против престола, лично меня она ненавидит смертельно.

— Обоих? — многозначительно спросил Шешковский.

— Да, — коротко ответил Романов.

— Я понял, ваше величество.

— Сколько тебе нужно времени?

— Чтобы подготовить всё самым наилучшим образом, месяц, не меньше.

— Действуй…

— И что ты думаешь по этому поводу? — дождавшись, когда Мария закончит читать, поинтересовался я.

— Мой первый наставник по фехтованию говорил, что если ты не можешь предотвратить драку, бей первым. Видит Бог, как мне этого не хочется, однако иного выхода я не вижу.

— Переживаешь по поводу того, что наследующий Петру Николай не блещет умом?

— А ещё из-за того, что он не пользуется авторитетом среди соратников императора. Даже мой батюшка нелестного о нём мнения. Мало того, боюсь, что вслед за смертью Петра Ивановича могут начаться волнения. Как бы усобицы не случилось.

— Полагаешь, что всё настолько запущено и может дойти до прямого вооружённого столкновения?

— Я бы не исключала такой вариант. И уж тем более, если государя убьют.

— Насчёт этого не переживай. У него просто остановится сердце.

— И как ты это сделаешь?

— То есть в том, что мне это под силу, ты не сомневаешься, — хмыкнул я.

— Это после того-то, как ты подсадил всему монаршему семейству «Поводки»? Ты меня за дуру держишь, что ли?

— Никогда даже мысли такой не было, — подняв руки, возразил я.

— То-то же, — ткнув в меня пальчиком, произнесла она и закончила: — Я о способе.

— Как раз в этом-то ничего сложного. Вот только убедить Успенского в необходимости устранения императора будет непросто, — покачав головой, произнёс я…

Как оказалось, уговаривать Успенского не понадобилось. Он сам через час явился к Марии с докладом по прослушке Романова с Шешковским и предложил их ликвидацию. Дьяк, конечно же, думал о благе империи, но из-за узора «Верность» в первую очередь заботился о пользе для рода. Намерения же императора никакой двойной трактовки не подразумевали.

Иного способа остановить эту парочку Иван Артёмович попросту не видел. Степан Иванович, не задумываясь, выполнит любой приказ государя, а тот в свою очередь слишком напуган возможностями великой княгини и её супруга, чтобы отступить. Не получится в этот раз, он станет пробовать снова и снова, пока не добьётся успеха…

Я ступил в вихрящееся марево и под едва уловимый свист оказался в спальне, погружённой в темноту. Сквозь полупрозрачные занавески сюда попадала какая-то толика света от факелов снаружи, но этого было явно недостаточно. Впрочем, мне ли сетовать по этому поводу, «Кошачье зрение» с лёгкостью обеспечивало обзор, пусть и в чёрно-белой картинке.

Императорская чета спала на вполне обычной, хотя и широкой кровати. Никаких балдахинов, богатой резьбы, покрытой сусальным золотом, как нет и других изысков. Мебель, конечно, резная, но ничего особенного, просто покрашена в голубой цвет.

Разумеется, во дворце имеется и парадная спальня, только там никто и никогда не спит. Всего-навсего лишь дань моде. Таковые непременно имеются в усадьбе любого именитого дворянина и служат лишь средством демонстрации благосостояния. Как нет ничего особенного и в рационе императорской семьи. Изысканные блюда на столе появляются только в праздничные дни и на званых обедах.

В общем, если не брать во внимание происхождение, самая обычная семья и самые обычные люди. Ну, хорошо. Почти самые обычные. Всё же одарённых к их числу отнести можно только с большой натяжкой. И вот я пришёл за их жизнями.

Стоп! Ты ещё начни корить себя и уподоблять расстрельной команде в подвале Ипатьевского дома. Для начала я пришёл за одной жизнью. И по факту бью в ответ, потому как первый ход царь-батюшка уже сделал. Ему ведь даже «Повиновение» простилось. Да чего уж там, намерение отправить по нашу душу отряд одарённых также спустили на тормозах. Сколько можно⁈

М-да. А ведь это во мне сейчас этот самый клятый узор говорит. Мне не просто совестно, меня буквально трясёт. Когда заявился, чтобы подсадить «Поводки», было куда проще. Вот и пытаюсь отвлечься от главного. Обстановку рассматриваю да рассуждаю о всякой всячине. На деле же даже шага ещё не ступил. Как вышел из портала, так и стою не шелохнувшись.

Наконец собрался с духом и, коря себя самыми последними словами, приблизился к кровати. Императрица спала на правом боку, и мне не составило труда, поднеся пальцы к затылку, отправить её в нирвану. Вообще шикарная анестезия. Государыне сейчас можно хоть самую сложную операцию проводить, ничего не почувствует.

С Петром Ивановичем такой номер не провернуть. Эдак он уйдёт во сне с безмятежным выражением лица. Не то чтобы я хотел его помучить. Просто при сердечном приступе безболезненно не умирают. И опять меня буквально прострелило чувство вины, аж затрясло от отвращения к самому себе.

Да пошло оно всё! Плевать, что он хотел убить меня! Он решил покончить с Марией и нашим нерождённым ребёнком!

Моя ладонь зависла над его грудью, и я активировал модифицированное плетение. За основу взял то самое, с помощью которого формировал шарики-заготовки для изготовления алмазов. Не касаясь тела императора, я несильно сжал его сердце, заставляя остановиться. Можно было бы и всмятку, но не хотелось оставлять следов. Всё должно было выглядеть естественно.

— Хк-к-к!

Он дёрнулся и выгнулся дугой, уставившись на меня выпученными глазами. Схватил себя за грудь, скребя её ногтями в кровь. Меня уже натурально трясло от напряжения. Я едва сдерживался, чтобы не выхватить пистолет и не вышибить себе мозги, до того мне было плохо. Глаза застила мутная пелена, по щекам побежали дорожки слёз. Да сколько можно?!!

Император в последний раз прохрипел, суча ногами, и наконец разом опал, испустив последний вздох. И меня сразу же отпустило. Вот только что в душе бушевала самая настоящая буря эмоций, а через мгновение я уже взираю на труп с полным равнодушием. А нет. Злости во мне на десятерых. Но обращена она лишь на покойного. Проверил его вместилище и, не ощутив отклика Силы, удовлетворённо кивнул. Бог весть, насколько хорошо с империей сумеет справиться его старший сын, но о содеянном я не жалею.

Отступил на шаг и открыл портал. Здесь всё кончено, остался ещё один. Благо никаких распоряжений он отдать не успел. Лишь вызвал на завтра какого-то там экспедитора. Похоже, чистильщика Тайной канцелярии. Не суть важно. Главное, что он пока ещё не получил никакого приказа. Так что со смертью Шешковского все ниточки оборвутся.

Время в запасе ещё имелось, поэтому я переместился в рабочий кабинет дьяка и изучил все его последние записи. Увы, но получать картинку пока ещё не получалось, а потому я понятия не имел, делал ли тот какие-либо записи. Он, конечно, обладал хорошей памятью, но бумага оно как-то надёжней.

Ни на рабочем столе, ни в ящиках и на полках я не нашёл никаких упоминаний о готовящемся убийстве. Хотя кое-какие бумаги относительно Азовского княжества и меня с Марией, в частности, всё же обнаружил. Сгрёб их в мешок и у нёс с собой, постаравшись оставить после себя порядок. Так-то я запомнил содержание документов, но к чему с ними знакомиться кому-то иному.

Переместившись к дому Шешковского, оставил мешок в кустах, а сам опять ушёл порталом прямиком в его спальню. Покопавшись в одежде дьяка, обнаружил записную книжку, больше похожую на тетрадь в твёрдом переплёте. Конфисковал от греха подальше. С утра он, естественно, заподозрит неладное, но скорее всего решит, что где-то забыл. Мне без разницы, потому что предпринять всё равно ничего не успеет.

Я присовокупил книжку к бумагам в мешке и, присев в кустах, стал терпеливо дожидаться, когда из ворот усадьбы появится экипаж Шешковского. Этого я решил валить внаглую, а после уходить огородами. Почти. Ага.

Ворота его усадьбы открылись в семь утра, и экипаж не выехал на улицу, а выметнулся под звучный хлопок хлыста. Похоже, стало известно о смерти императора, и зама начальника Тайной канцелярии оповестили особо. В принципе, чего-то подобного я и ожидал. Но мне оно без разницы.

Я ещё с ночи выяснил, что на Шешковском «Панцирь» в тысячу люм. А потому и соответствующее «Ледяное копьё» приготовил. Единственно посредством «Поводка» уточнил, он ли в карете, да с помощью «Поисковика» прицелился точно во вместилище, потому как в салоне его было не рассмотреть.

Хлопок! И плетение полетело вдогонку экипажу стремительным росчерком льдистого трассера. Убедился в том, что вместилище погасло, свидетельствуя о смерти дьяка. После чего подхватил мешок с документами и метнулся из кустов на пустырь, где, вломившись в высокий бурьян, открыл портал прямиком в мой рабочий кабинет в Азове.