Консорт

Глава 6

Азов — крепость с многотысячным гарнизоном, который необходимо не только снабжать продовольствием. Солдатам много чего нужно от починки сапог и шитья одежды до посиделок в кофейне или мейхане, турецком питейном заведении. Ну и, конечно же, хаммамы, турецкие бани, как же без них. И это далеко не полный перечень. Поэтому здесь имелось несколько гражданских кварталов.

Это и ремесленный, и самый обширный, свыше сотни дворов, рыбацкий. Как уже говорилось, донская рыба поставлялась в метрополию, и местная чёрная икра, в частности. В торговом квартале расположены различные лавки и купеческие дома от совсем небольших до представительных. В наличии караван-сарай, базар и невольничий рынок.

Впрочем, город в пределах крепостных стен невелик, всего-то чуть больше четырёх сотен дворов. Поэтому чтобы пройти его насквозь, нужно менее десяти минут. Так что к нужному двухэтажному каменному дому, ранее принадлежавшему богатому купцу, а теперь ставшему резиденцией Тайного приказа, мы с Дымком дошли быстро.

Забор, по обыкновению, высокий и глухой с дубовыми воротами из массивных плах, не вдруг и тараном возьмёшь. В одной из створок врезана закрытая калитка. И правильно, нечего посторонним взирать на происходящее внутри. С боков две сторожевых будки с часовыми, это уже новые хозяева постарались. Чуть дальше запертая дверь в лавку, широкие окна которой забраны ставнями.

Меня в полку все знают в лицо, как и то, что я всюду имею неограниченный доступ, поэтому пропустили без проблем. Открыв калитку, я оказался в довольно просторном дворе. Не соперник комендантскому, но две большие купеческие повозки тут развернутся без особого труда. Со стороны улицы высокий забор, по периметру П-образный дом с балконом по всему второму этажу, где расставлены кадки с растениями. Двор мощёный каменными плитами, несколько широких дверей, вероятно, ведущих в складские помещения.

За оградой меня встретили ещё трое охранников во главе с десятником, у которого на бедре и животе обнаружились кобуры с пистолетами, заряженными «Пробоями». Я это выяснил по привычке, просканировав их «Поисковиком» и «Щупом». Впрочем, об опасности появления одарённых я уже говорил…

— С выздоровлением, Пётр Анисимович, — приветствовал меня Успенский, едва я вошёл в его кабинет.

Иван Артёмович поднялся из-за стола и, пройдя ко мне навстречу, протянул руку. Интересно, это он сейчас играет или и впрямь рад видеть меня в полном здравии. Ведь не может же не понимать, что сейчас идёт буквально по лезвию бритвы, и стоит мне почувствовать фальшь, как он поплатится за это своей головой.

Увы, но как бы теперь я не пытался нанести ему «Повиновение», у меня ничего не получится. Они с «Верностью» являются взаимоисключающими.

— Благодарю, Иван Артёмович, — пожимая руку, ответил я, глядя ему в глаза.

— Если позволите, Пётр Анисимович, сначала расскажу я, а после уж вы станете спрашивать.

— Я слушаю, — опускаясь на стул, сделал я приглашающий жест.

— Чаю? В кладовой дома обнаружился отличный чай, замешанный на различных травах с кусочками сушёных фруктов и ягод, просто великолепный вкус.

— Пожалуй, я выпил бы кофе.

— И с этим всё в порядке. Марфа, чай и кофе, — повысив голос, распорядился он.

Успенский утверждал, что женщины порой куда предпочтительней в его работе, а уж в делах, связанных с канцелярской работой, так и подавно. Поэтому у него в штате хватало молодых девиц.

Выделяя на их выкуп деньги, я даже заподозрил экспедитора в том, что он приобретает их с определённой целью. Но ошибся. Так на прослушке были задействованы исключительно девицы. А чтобы облегчить им работу, я лично нанёс им узоры «Выносливости» девятого ранга, которые затем подправил на десятый. Успенский же одарил их «Повиновением», уж больно много секретов им было доверено. Да об одном только наличии «Поводков» знаю лишь я, Мария и Успенский, ну и его слухачи.

— Если позволите, я коротко и по существу, — заговорил Успенский, опускаясь за стол. Когда я понял, что «Повиновение» больше не действует, признаться, меня это сильно озадачило. Сорвал с себя рубаху и стал смотреться в зеркало, не веря своим глазам.

— Отчего же. Это ведь всего лишь означает то, что я погиб, — пожал я плечами

— В том-то и дело, что нет. Всякий раз после смерти хозяина узора его носитель теряет сознание, порой на несколько часов. А тут просто понимаю, что поводка больше нет, сам же при памяти. Поверьте, вы далеко не первый, кого вынимают с того света, и я ещё ни разу не слышал, чтобы наложенные им узоры исчезали.

Хм. А ведь и впрямь так оно и есть. Да я и сам на практике убедился в этом в доме убиенного мною курского дворянина Егорова, когда его пёс затих в будке. Похоже, причина в моём подселившемся к этому телу сознании и едином информационном поле Земли. Не суть важно. Я сделал жест Успенскому, чтобы он продолжал.

— Так вот, поначалу я решил, что это просто моя особенность, закурил и крепко задумался, как быть дальше. Первым порывом было сообщить Шешковскому о творящемся здесь. Но жизнь научила меня для начала остыть и выкурить трубочку, а если кровь продолжает бурлить, так и вторую не помешает. Пока курил и прикидывал варианты, ко мне прибежал Игнатов, сообщивший, что вас доставили в палатку целителя. А когда мы дошли до неё, то узнали, что вы живы, и спасли вас ваши компаньоны. То есть никто из нас сознания не терял, но как минимум я и Игнатов своих узоров лишились. Приплыли.

— Вы поняли, что в это попросту никто не поверит, и вас обвинят в измене, — улыбнулся я.

— Именно так и было бы. И тогда мы призадумались уже с Игнатовым на пару. По всему выходило, что злого умысла против престола или государства у вас нет, наоборот, все ваши действия направлены только во благо. Разве только желая избежать помех, вы походя преступаете закон. Впрочем, я не осуждаю. Поначалу-то, обретя независимость суждений, мы с Михаилом как раз полагали иначе. Но после четвёртой совместно выкуренной трубки кровь поостыла, в голове туман развеялся, и появилась ясность мысли.

— То есть простили меня? — склонив голову набок, поинтересовался я.

— Не простили. Но по здравому рассуждению поняли. Как сообразили и то, что вы не остановитесь и либо уничтожите нас, либо опять посадите на поводок. Поэтому пришли к единственно верному решению — уйти со службы в Тайной канцелярии и перейти к великой княгине Долгоруковой, дав ей вассальную присягу и приняв узор «Верность». Ну и заодно предложили создать свой Тайный приказ, благо, по сути, он уже имелся.

Поверил ли я ему? А какие варианты? И дело даже не в принятом им узоре «Верность». С одной стороны, он оказался между двумя берегами. Вернуться обратно, погибнуть, ну или как минимум пройти через семь кругов ада. Остаётся пристать к другому, тем более что это не противоречит его убеждениям.

— От амулетов «Поводок» избавились, Иван Артёмович? — поинтересовался я.

— А вы не проверяли? — удивился он.

— Не до того было.

— Не избавился. Не вижу в этом смысла, коль скоро собираюсь служить верой и правдой. Опять же, благодаря этому вы Марии Ивановне жизнь уже спасли, глядишь, в случае беды и меня горемычного не оставите.

— Хм. Надо бы подумать, получится ли наводить «Портал» по «Маяку».

— Чтобы поспеть, пока мне уши не отрезали? Было бы неплохо, — даже оживился экспедитор.

Впрочем, какой он теперь экспедитор. Не в том плане, что я сейчас начну формировать КГБ и величать всех безопасниками. В конце концов, как ты не назови, главное, чтобы работало. Просто он уже на должности дьяка. Интересно, озаботилась ли этим Мария. Сомнительно как-то, коль скоро проторчала столько времени подле моей койки.

— А ещё эдак ведь не сильно и запыхаешься в погоне за беглецом, — подмигнул я.

— Когда сделаете? — с надеждой поинтересовался Успенский.

— Эк-кий вы быстрый. Я уж пытался подступиться к этому вопросу, да пока без толку. Обычно решение само приходит либо легко, либо после недолгих раздумий, но куда чаще лишь бьюсь как рыба об лёд. Тогда я просто отставляю вопрос до лучших времён.

Ладная молодуха принесла чай, кофе, сахарницу с щипцами и корзиночку с пирожками. Расставила на столе и вновь оставила нас одних. Я потянулся к чашке с ароматным кофе и сделал глоток. Без сахара. Отколол кусочек и подсластил напиток. Ненавижу кофейную горечь, с сахаром оно куда приятнее. Хотя многие мои знакомые на это моё извращение только пальцем у виска крутят. Ну и пусть их. «У каждого свой вкус», — сказал Барбос и лизнул у себя под хвостом. Ага.

— Ладно. Давайте тогда к нашим баранам, Иван Артёмович. Мехмеда «Поводком» зарядили?

— И Мехмеда, и Ефремова, и троих казачков из его эскорта. Кстати, относительно секретности. Вам придётся смириться с тем, что целый ряд ваших тайн вырвется наружу. К примеру, очень скоро многим станет известно о том, что вы обнаружили алмазную россыпь. Пока полк был изолирован в военном городке, сохранить тайну было несложно. Но теперь наличие «Панцирей» и «Щитов» у всего личного состава, да ещё и у лошадей скрыть попросту нереально.

Ну а как я ещё мог объяснить такое количество камней? Но где именно находится эта россыпь, тайна за семью печатями. Я ведь понимал, что необходима легенда, вот и придумал самую простую историю. В такие обычно верят охотнее всего. Вот только надо бы подумать над тем, как это оформить поправдоподобней.

— Как не выйдет скрыть и факт использования большого числа волколаков. Так? — добавил я.

— Наши офицеры и унтера не из безлюдной пустыни, у всех есть родственники, знакомые, друзья. Тот же Воронин встретил среди казаков знакомого, с которым сталкивался в Астрахани. Найдутся и другие, кто так или иначе пересекался. Словом, рост дара не спрячешь, а это возможно только при одном условии.

— Я учту это, — задумчиво ответил я, отпив очередной глоток кофе.

— К слову, надо бы озаботиться подъёмом ранга мне и Игнатову, — заметил Успенский.

— Однако заявочка, — хмыкнул я.

— И не только нам, но и людям, которых мы привлечём к работе. Полагаю, что Мария Ивановна заинтересована в сильном Тайном приказе, а не в простой вывеске. К тому же потребуется расширять и шпионскую сеть, для чего не мешало бы подбросить ещё «Поводков», и с алмазами в том числе, порой в качестве источника куда предпочтительней простец.

— Сколько нужно комплектов?

— Думаю, что для начала по двадцать тех и других хватит. Ну и «Передатчики», конечно же.

— Разумеется. Как же без них. Кстати, Иван Артёмович, надо бы создать и свой Разбойный приказ.

— Я полагал, что об этом озаботится государь.

— Когда ещё его величество признает Азов российским городом. Помнится, казачки за четыре года азовского сидения так и не дождались царской милости. А нам нужно поддерживать порядок уже сейчас, потому что мы тут навсегда. Полагаю, что вскоре начнут прибывать первые поселенцы, благо свободного жилья хватает. А там, глядишь, Мария Ивановна развернёт строительство посёлков для переселенцев.

— Её высочество или вы?

— Ну, у меня-то пара-тройка идей по этому поводу, конечно же, есть, только реализовывать их я точно не стану. Мне бы какое дельце погорячей.

— Ясно. Но объединять Разбойный приказ и Тайную канцелярию… По-моему, это плохая затея. Они должны конкурировать, а не сосредотачиваться в одних руках.

— Даже не обсуждается, забирайте всё в свои руки. Мне нужна безопасность. Подбирайте кадры, налаживайте работу, обеспечьте порядок. Разделить вас после не составит труда. Поставить амбициозного начальника, и он сам всё устроит в лучшем виде. Главное, что механизм по обеспечению порядка, розыску преступников и соблюдению законности уже будет работать.

— Я вас понял.

— Кстати, Иван Артёмович, вас не насторожил тот факт, что у турок как-то уж очень много сильных одарённых? По всему выходит, как минимум двое находились в Азове на постоянной основе. Да ещё пятеро в армии Батал-паши.

— Да, меня это заинтересовало, и я поручил Игнатову заняться этим вопросом. Кстати, не мешало бы выделить ему амулет малого портала.

— На ходу подмётки режете.

— Что делать, времени в обрез.

— Я понял. Сегодня же вечером озабочусь, а завтра поутру передам.

В этот момент постучали в дверь, и когда Успенский разрешил, в кабинет вошла миловидная молодка в сарафане, выгодно подчёркивающем её стать. Она прошла к своему начальнику, передала лист бумаги, дождалась разрешения уйти и, поклонившись, оставила нас.

— Что это? — поинтересовался я.

— Запись прослушки Мехмеда. У него только что завершился разговор с ханом Гераем, — знакомясь с документом, слегка отстранённо произнёс Успенский.

— И что там? — поинтересовался я.

— То, чего я и опасался, Пётр Анисимович, — протягивая мне исписанный лист бумаги, произнёс он.

Вообще-то, его дворец находился в Акмесджите[2], откуда он управлял восточной частью ханства, для чего имел даже свой диван[3]. Но отправляться туда, чтобы потом перебираться в Бахчисарай, не лучшее из решений. Ему ведь непременно нужно предстать перед ханом Гераем с докладом о провалившемся походе. М-да. Разговор предстоит тяжёлый, он подвёл старшего брата, потерял слишком много славных воинов, и главное, одарённых.

Поэтому для перехода Мехмед Герай предпочёл свою резиденцию в Бахчисарае. Появление портала в саду вызвало переполох. Заметивший его садовник поднял тревогу, и вскоре по дому разнёсся гулкий и вместе с тем мелодичный звон большого гонга. Не прошло и минуты, как в сад вбежали стражники во главе с одарённым десятником, обвешанные амулетами защиты.

— Господин, — приложив руку к груди, поклонился командир.

— Сообщи начальнику стражи, что всё в порядке, и скажи, чтобы через полчаса прибыл ко мне.

— Слушаюсь, господин.

Мехмед быстрым шагом направился в свои покои, а впереди него уже неслась весть о возвращении хозяина. Слуги спешили занять свои места, чтобы быть к его услугам.

Калга-султан прошёл прямиком в хаммам, дабы привести себя в порядок. Увы, но долго предаваться удовольствию омовения он себе позволить не мог. Только и того, что смыл грязь, и поспешил одеться. Когда вошёл в свой кабинет, обнаружил там начальника стражи его бахчисарайской резиденции.

— Господин, — приветствовал тот его поклоном, прижимая руку к груди.

— Багир, готовь эскорт, немедленно отправляемся во дворец хана.

— Слушаюсь, господин.

Дорога заняла немного времени, столица Крымского ханства не так уж и велика. И уж тем более, если двигаться верхом и погонять лошадей. Кырым Герай не стал мариновать его и принял, едва только ему доложили о прибытии Мехмеда.

— Брат!

Хан обнял калга-султана, крепко прижав к своей груди, и у того отлегло от сердца. Победы, поражения, в жизни случается всё. Но у Кырыма есть два младших брата, и пока они вместе, то смогут пересилить все беды. Так что, главное, что Мехмед жив, а со всем остальным они разберутся после.

— Ну, рассказывай, брат, как тебе в плену? — хлопнув его по плечу, бодро поинтересовался хан.

— Сожалею, но я оттуда так и не вернулся, — картинно вздохнул Мехмед.

— Что за речи?

— Тело моё в Бахчисарае, но сердце осталось в Азове. Ты бы видел, как хороша эта Долгорукова. Она подобна утреннему свежему цветку, которым хочется любоваться, но ещё больше обладать.

— Хм. Помнится, её как-то пытались похитить, чтобы продать в рабство. Жаль, что не вышло. Нашего невольничьего рынка ей бы не миновать, и если она так хороша, то непременно оказалась бы в моём гареме. А тогда уж ты бы не вёл тут свои медоточивые речи.

— Возможно. Но я ещё не оставил надежды сделать её своей.

— В таком случае ты зря рассказал мне о ней, распаляя мои желания, брат. Ладно, выкладывай всё по порядку, — указывая на столик, на котором выставили чашки с кофе, предложил хан.

Рассказ был недолгим, но обстоятельным. Затем последовали уточняющие вопросы. И по мере того, что он слышал, Кырым Герай становился всё мрачнее. Наличие во всего лишь одном полку такого большого количества сильных одарённых настораживало. И ещё больше внушало опасение то, что Долгорукова походя смогла захватить Азов, отправив при этом восвояси армию Батал-паши.

А тут ещё и поголовное вооружение солдат скорострельными штуцерами. Как и новые пушки со странными и столь смертоносными снарядами. И ведь русские расходовали несомненно дорогие боеприпасы с завидной расточительностью. Именно благодаря им они нанесли столь существенные потери его войску под предводительством Мехмеда. Подумать только, там легла пятая часть армии, не нанеся Дикопольскому полку никакого ущерба.

Но самое главное младший брат приберёг напоследок. И в это невозможно было поверить. Но и не верить ему никаких причин, он пробыл в русском лагере достаточно долго, чтобы собрать необходимые сведения.

— Значит, ты говоришь, что даже у последнего рядового имеется защитный амулет? — спросил хан калга-султана.

— И не только у людей, но и у каждой лошади. Насколько я понял, животных снабдили ими только на время похода, чтобы избежать среди них потерь и не лишиться подвижности. Но всё равно их количество поражает.

— Значит, этот её фаворит не носит мундир, но к его голосу присушиваются все без исключения, и рядом с ним самые сильные одарённые?

— Так и есть. А ещё это именно на его деньги был снаряжён и содержится полк.

— Откуда у простого дворянина может быть столько денег?

— Он открыл новое плетение «Разговорник» без бриллианта, наладил их изготовление и продаёт через одного московского купца.

— Быть может, и его защитные амулеты без камней?

— Нет, «Разговорниками» могут пользоваться только одарённые, напитывая конструкт Силой, а амулеты защищают даже лошадей.

— Тогда он нашёл ещё и место, где можно добыть много алмазов.

— Возможно.

— Ты прав, брат, Долгорукова, конечно, молодая и красивая, но далеко не глупая курица. А этот её фаворит и вовсе мне очень интересен. Что же до её предложения…

— Мой хан, я донёс до тебя её слова, но не думаю, что к ним следует прислушиваться даже на миг. Турция наш союзник уже на протяжении сотен лет, и выгодность этой дружбы не подлежит сомнению, как и сила осман. Сегодняшнее поражение всего лишь камешек, попавший в туфлю султана, который он просто вытряхнет.

— И ты знаешь как.

— Русские всего лишь люди с их недостатками, дурными привычками и склонностью к преувеличению собственной неуязвимости. И главное, их немного.

— Но это не помешало им заставить утереться Батал-пашу и Арслан-бея.

— В открытом бою они и мне оказались не по зубам. Но я не предлагаю драться с ними. Нужно просто распространить весть о том, что каждый русский и его лошадь носят на себе по два невероятно дорогих защитных амулета. К тому же донести эту весть и до казаков. Небольшие отряды и одиночки сами начнут охотиться на русских. Жадные до наживы найдут способ убить даже одарённого, чтобы забрать с его тела дорогой трофей. Нам останется только наблюдать со стороны, как силы великой княгини будут таять подобно снегу под жаркими солнечными лучами.