Консорт

Глава 5

— Позвольте, ваше высочество, — вроде и уважительно, но в то же время тоном, не терпящим возражений, произнёс целитель.

— Прошу, Евграф Степанович, — и не подумала возражать Мария.

Она наконец отошла от моей постели, где продолжала меня удерживать, несмотря на мои попытки подняться. Но теперь уступила место специалисту, которому доверяла. Ещё бы, ведь он вернул меня с того света. Ну или не позволил вернуться в мой родной мир. Что же, значит, мои дела тут ещё не закончены.

Целитель подступился ко мне, прижал руки к моим вискам и закрыл глаза, погрузившись в себя. Я ощутил тепло исходящей из них Силы. Посидев так с минуту, он начал перемещать свои ладони по моему телу, предполагаю, в местах, где имелись увечья. Но сейчас не было никаких болезненных ощущений или даже малейшего дискомфорта.

— Ну что же, Пётр Анисимович, процесс восстановления прошёл даже лучше, чем я ожидал. Вы полностью здоровы и можете подниматься. Ваше высочество, позвольте откланяться?

— Примите мою искреннюю признательность, Евграф Степанович, — произнёс я.

— Если кого и стоит благодарить, так это ваших товарищей. Кабы не их своевременные действия, то мои таланты не понадобились бы.

Хм. Товарищи, сиречь компаньоны. А ведь я не чувствую с ними связи. Как и с Успенским и Игнатовым. Так-то, пока она была, ощущалась как нечто само собой разумеющееся, а вот теперь чего-то недостаёт. Со временем это чувство рассеется, но сейчас оно ещё свежо. Похоже, связь и узор пропадают и в момент клинической смерти. Или это справедливо только для меня. Но с этим я разберусь позже.

— Где сейчас мои компаньоны? — одеваясь, поинтересовался я у Марии.

— Сидят в приёмной, как три нашкодивших котёнка, — хмыкнула она.

— В смысле?

— Когда дело завершилось, они так отметили победу, что просто дым коромыслом. Если бы не их заслуги с Батал-пашой, то посмешище всему полку. Все потешаются, мол, как это они ещё под себя гадить не стали, до таких соплей напились. Два дня в себя не приходили, а там уж я поняла, что это запой, и велела посадить их под арест. С одной стороны, они, конечно, герои. И тебя спасли, и туркам перца под хвост изрядно подсыпали. Но терпеть такое непотребство я не готова. А с утра они попросились к тебе. Вот и сидят, ждут, когда ты в себя придёшь.

— А Успенский? — спохватился я.

Бог с ними, со слетевшими с нарезки алкоголиками. Известное им это, конечно, важно, и распространение сведений создаст серьёзные проблемы. Но то, что знает Иван Артёмович, это куда большая проблема. У него в руках ведь сосредоточена вся служба безопасности. Я доверял ему целиком и полностью, потому что был уверен в его абсолютной преданности. Именно к нему тянутся ниточки от «Поводков», амулетов, вживлённых всем одарённым полка, и не только. Его люди занимаются систематической выборочной прослушкой. И он контролирует всех двойных агентов.

Подмятый под мою руку экспедитор Тайной канцелярии это ходячая катастрофа. И главное, уйти ему не составило бы никакого труда, потому как у него имеется и амулет среднего портала, и запас заряженных алмазов. Да он в мгновение мог отправиться с докладом к Шешковскому.

— А что не так с Иваном Артёмовичем? — склонила головку набок Мария.

— Всё зависит от того, где он сейчас и чем занимается.

— Насколько мне известно, обустраивается в Тайном приказе. Это я по его предложению создала такой. Почти как Тайная канцелярия. Забавно, правда? Он под это дело выбрал дом ушедшего из города турецкого купца. Не окраина, но и не центр, эдак серединка на половинку.

— Ты помнишь, что он экспедитор Тайной канцелярии?

— Помню, конечно. Но он уже отправил прошение об отставке со службы, благо давно выслужил положенное и дал мне вассальную присягу с наложением узора «Верности».

— От-тано как. — Я даже присел от удивления. — Где мои амулеты?

— В подсумках на поясе, где же ещё. Ногаи не успели до них добраться.

Я отыскал взглядом пояс, открыл соответствующий подсумок и, выбрав нужный «Разговорник», нацепил его за ухо.

— Иван Артёмович, — вызвал я своего безопасника.

А своего ли? Что он задумал? Впрочем, тяжко будет что-то умышлять, если принял «Верность». Всё же это подразумевает весьма серьёзные ограничения. Но он сделал этот шаг. Зачем? Ведь мог просто сбежать, избавившись при этом от своего «Поводка».

Я ему, конечно, доверял, но его ведь могли и захватить. Так что эта мера была предпринята в первую очередь ради его же безопасности. По той же причине такой амулет имеется и на теле Марии. Половинки обоих хранятся у меня под кожей на бедре. Использовать таким образом я их не могу, зато и не потеряю.

В отличие от прежних времён отозвался Успенский не сразу. Да оно и понятно, ушей у него только два, а абонентов до чёрта, я же в отключке, да ещё и перестал быть господином… Нет. Насчёт избавиться от «Разговорника» это вряд ли. А вот убрать в подсумок вполне.

— Пётр Анисимович? Слушаю, — наконец раздалось у меня в голове.

— Да, это я. Хотелось бы с вами встретиться. Где я могу вас найти? Слушаю.

— С выздоровлением. Я в здании Тайного приказа и пробуду здесь до вечера. Обустраиваемся, налаживаем быт и работу. Слушаю.

— Тогда навещу вас там. Закончил разговор.

— Закончил разговор.

Вообще-то, вопросов у меня всё ещё предостаточно. Но лучше уж решать их глаза в глаза. Опять же, не стоит Марии знать обо всём. А то её отношение ко мне может серьёзно так измениться. Кто знает, что она для себя решит, когда узнает обо всех моих выкрутасах. Всё же представительница родовитой знати, к тому же молода, и не факт, что уже успела растерять все романтические бредни. От многого уже не осталось и следа, но циником она пока ещё не стала, это точно.

Вот же ч-чёрт! Волки. В большом количестве волколаков потребность отпала, поэтому я держал на острове пару десятков особей под «Повиновением» да подкармливал время от времени. Когда подходил срок бустить приближённых Долгоруковой и нужных одарённых, я отправлялся на остров, приводил нужное количество к месту Силы и, обратив, сопровождал волколаков к охотничьему дому.

Обращённых зверей я держать опасался. При необходимости всегда можно обратить лишнего зверя, который соберёт и приведёт новую стаю. Так что расстроился я вовсе не из-за того, что на воле оказались свирепые и хитрые хищники. Их попросту нет. А вот то обстоятельство, что я в одночасье потерял волков, уже не радует. Нужно будет опять заказывать охотникам поимку серого. А как показывает практика, дело это не такое уж и простое.

Дверь распахнулась, и в комнату вихрем влетела Лиза. Я толком не успел ещё осознать этот факт, а визжащая от радости сестрица уже повисла у меня на шее.

— Живой! Здоровый! Петька, я тебя когда-нибудь убью, паразит!

— Лиза, ты, конечно, имеешь право входить без доклада, но это не касается личных покоев, — улыбаясь, сделала замечание Мария.

— Прошу прощения, ваше высочество. Подобное больше не повторится, — прильнув к моей груди и шмыгнув носом, ответила она.

Потом отстранилась от меня, сжав ладонями лицо, потешно сведя мои щёки и сделав губы уточкой. Её полные слёз глаза излучали радость. И вдруг она сменилась злостью.

— Живой, — коброй прошипела она.

Хлесть!

— За что⁈ — возмутился я, потирая щёку.

— А чтобы больше не вытворял такое.

— Правильно, подруга! Так его! — задорно выкрикнула Долгорукова и смахнула невольно выступившую слезу.

— Да ну вас. Ногаи не убили, так вы сейчас добьёте, — отступая, протестующе замахал я руками.

Гоняться за мной девчата не стали, вот и ладно. Не хватало только тут догонялки устраивать, а под занавес спасаться бегством. Я уже направился было на выход, когда спохватился и спросил Марию:

— Кстати, а что там с Мехмедом?

— Да чего с ним станется. Сегодня отпустили с богом. Ушёл порталом прямиком во дворец своего хана.

— Он впечатлился?

— И не только он. Атаман Ефремов даже злым уехал. Похоже, столь сильный сосед в планы казацкой старшины не входил. Явно рассчитывали получить свободный выход в море. А в результате придётся делиться добычей. Я передала им через Степана Даниловича наши условия союза.

— Ну и как впечатления? Полагаешь, примут их?

— Примут, никуда не денутся. Обе каланчи и Лютик целёхоньки, только гарнизоны сменились, которые благодаря одарённым теперь куда сильнее. Если захотят порезвиться на морской волне, то только через нас. У них уже ручки зудят, а как до простых казачков дойдёт весть о падении Азова, так они своих атаманов начнут теребить. Даже князья не могут себе позволить пренебрегать волей своих подданных и вынуждены с ними где-то даже заигрывать да постоянно проявлять заботу. А об этой вольнице и говорить нечего.

— Ну что же, надеюсь, ты права. И если вскоре к нам на поклон пожалует казацкая старшина, это уже будет второй шаг к нашей цели.

— Лучше бы крымский хан. Но, увы, для этого ещё слишком рано, — вздохнула Мария.

Это да. Мехмед, конечно, впечатлился и о своих соображениях доложит брату. Вот только пока мы не докажем, что способны выстоять против турок, он даже мысли не допустит о каких-либо переговорах с нами.

— А вообще сейчас начинается не менее интересный и в то же время трудный рутинный этап обустройства, становления и закрепления.

— Мария Ивановна, а давайте вот это всё без меня. Мне бы куда проще набить кому морду, встряхнуть да вразумить, — поспешил пойти в отказ я.

— Никому не хочется заниматься рутиной и хозяйственными делами, — вздохнула Долгорукова.

— Не надо давить мне на совесть, Мария Ивановна, я сразу обозначил, что это не моё.

— Да ладно тебе. Чего вскинулся? Уже одного того, что благодаря тебе я не испытываю трудностей со средствами, дорогого стоит. Правда, Лиза тебя прибить готова, она, бедняжка, опять переключилась на «Разговорники».

— А я не обещал, что будет легко. Наоборот, тяготы и лишения воинской службы. Кстати, сестрица, а как так вышло, что тебя чуть не достал тот клятый байрактар?

— Так он же появился, считай, у меня за спиной и с ходу «Копьём» Удивился, что я выстояла, принял на щит мою атаку «Каменной булавой», и тут же ударил «Шаром». Спасибо Илье, вовремя оказался рядом.

— Ясно. Кстати, а где мои бойцы? — спохватился я.

Вот тоже проблема, им известно не меньше, чем компаньонам.

— Илья с ними присматривает за твоими друзьями. Я бы сказала, ухаживают за ними, уж больно те расстарались, — осуждающе покачала головой сестрица.

— Понятно, — хмыкнул я.

Попрощавшись с девушками, я направился на выход и, спустившись на первый этаж, обнаружил в коридоре троих архаровцев в весьма помятом виде. Ну что сказать, магия тут весьма своеобразная. Никакие плетения не помогают избавиться от похмелья. Так что видок у этих драных котов был тот ещё. Бойцы под предводительством Дымка стояли в сторонке. Не знаю, как они заботились об этих горемыках, компрессы ставили или рассолом отпаивали, я ничего такого не приметил.

— Ну что, гроза османов, отметили победу? — хмыкнул я, откровенно забавляясь.

Оно бы, конечно, разозлиться на подобное непотребство. Да ведь это впустую потраченные нервы. А смех, он продлевает жизнь, и уж тем паче новообретённую. Вот я и заржал от всей души. Правда, быстро спохватился и, погрозив бойцам пальцем, мол, ни-ни у меня, выпроводил их на улицу.

— Всё бы вам смеяться, Пётр Анисимович, а мы, между прочим, про себя многое узнали. И ребяток вы зря выпроводили, уж они-то на нас в нашем непотребстве насмотрелись, — вздохнул Суханов.

— Ну и как дальше жить собираетесь? — отсмеявшись и вытирая выступившие слёзы, поинтересовался я.

— Да так и собираемся. Подумали мы и решили промеж себя, что эдак толку не будет. Ведь поверили в себя, решили, что сам чёрт теперь не брат, а как о пробку споткнулись, так и пустились во все тяжкие. Опять потеряем себя. Как пить дать сопьёмся да под забором подохнем. А то ещё и набедокурим по пьяной-то лавочке с нашим сильным даром да на плаху прогуляемся.

— И до чего же вы в итоге додумались?

— Более полугода мы под узором ходили и помним всё, что было. А было оно по чести и совести. Порой жёстко и без жалости, но по итогу всё на пользу. Словом, сами просим вас, Пётр Анисимович, нанести нам узор и держите подле себя соратниками, как оно прежде было.

— От-тано как. Ну, тогда-то я вас не спрашивал и правым себя считал, потому как из дерьма тянул, и выбор у вас был: либо сгореть от вина, либо если и погибнуть, то за правое дело. Теперь же вы сами ко мне пришли и взваливаете на меня ответственность за ваши жизни. Мол, наше дело телячье, а ты уж сам решай, как быть и с чем перед создателем предстать.

— Так и есть, — задумавшись на секунду, подтвердил Суханов.

— Лихо. А так, чтобы самим себя взять в руки и идти по жизни с гордо поднятой головой?

— Сами ведь видите, ничего у нас не выходит. Пока при деле были, всё отлично выходило, а как только отгремел бой, так во все тяжкие. И это будет повторяться от раза к разу. Вам мы доверяем и вверяем свои жизни. Считайте это нашей вассальной клятвой.

— Но ведь и в этом случае ответственность.

— Это наше решение и наша просьба. Не хочу в канаву. Был я уж там. Чем обратно, лучше грех на душу взять и в петлю.

— Вы так же думаете? — глянув на Швецова и Рудакова, спросил я.

Те, понурившись, молча кивнули. Между прочим, в этот момент я их зауважал. Да-да, при всём при том, что ненавижу алкоголиков и считаю пьянство добровольным помешательством, конкретно вот этих я зауважал. Хотя бы потому, что они признали то, что у них есть проблема и её нужно как-то решать. В моём мире такие идут в клубы анонимных алкоголиков или к врачам, чтобы поставить себе торпеду, обращаются к психологам, работают над собой и помнят, что эта проблема с ними на всю жизнь.

Тут ничего подобного нет. Но эти трое нашли действенный способ, вверив свои жизни мне. И я реально уважал их за это. Им недостаёт своей воли, и они решили использовать меня в качестве торпеды. А я не буду отказываться. Все эти мои разговоры только для красного словца. Потому что не попроси они меня, я сам наложил бы на них узоры. Просто потому, что они много знают.

— А где мы теперь живём-то? — поинтересовался я у Суханова.

— Выделили нам вполне себе приличный домик. Мы там прежним составом обретаемся вместе с Елизаветой Анисимовной и холопами.

— Не холопы отныне, а бойцы, по имени или по прозвищу, — заметил я.

— Ясно, — чуть не хором ответили они.

— Значит так, идите домой и ещё раз подумайте над этим вопросом, а то, глядишь, сгоряча чего-то там для себя решили, а я второй раз помирать, чтобы дать вам вольную, не собираюсь, — напоследок заметил я.

Когда вышел во двор, скрывающийся от посторонних глаз за высоким глухим забором и массивными воротами, приметил четвёрку бойцов. Они расположились в тени под балконом, к которому тянулся густой плющ, образующий эдакую закрытую террасу.

— Дымок, знаешь, где расположился Тайный приказ?

— Знаю.

— Проводишь меня. Остальные идите домой да присмотрите за своими командирами. Если решат освежиться кружечкой пива…

— Увольте, Пётр Анисимович, — взмолился Клим, Хруст который, — от плетений их нас «Панцири» прикроют, но они же и драться выучились почище нашего, да и плетения с узорами им в помощь, раскидают, как щенков. Было уж. Как же мы их удержим?

Я глянул на компаньонов, с невинным видом рассматривавших что-то там на крыше. Мол, мы не мы, и хата не наша, и вообще мы не виноватые.

М-да. Хорошо хоть, они никогда особой агрессией не отличались, а то ведь и впрямь могли набедокурить. Или их, героев недавних событий, никто толком не задел и не пытался всерьёз урезонить. Но бойцам они, похоже, уши всё же накрутили. Швецов, кстати, бросил на Хруста мимолётный взгляд, мол, сдал, засранец. Тот же в свою очередь сделал морду кирпичом. Ну чисто дети.

— То они уже в подпитии были, а чего к пьяному под руку лезть. Сейчас же трезвые. Так что беды не будет. Всё, пошли, Дымок.

Мы вышли на улицу через калитку, находившуюся под охраной десятка бойцов во главе с одарённым десятником. Без понятия, как устроена охрана дворца, ну или дома коменданта. Знаю только, что пистолеты десятника заряжены пятикаратными «Пробоями», чтобы гарантированно свалить одиннадцатый ранг.

Я вовсе не собирался забывать, как сам появился во дворе каланчи, а после туда же прыгнула парочка байрактаров, и о пятерых одарённых, возникших посреди редута у брода, тоже забывать не следовало. Вот и тут могут появиться, и на этот случай лучше бы быть готовым. А вообще не мешало бы подумать над системой охраны, а Марии Ивановне обзавестись личной гвардией. К слову, парочка офицеров с сильным даром уже имеется. Угу, я о боярышнях.

— Дымок, что парни говорят о пропавшем узоре? — поинтересовался я у молочного брата.

— Думают и гадают, как ты поступишь.

— Но на поводок опять не желают, — сделал я вывод из тона, каким это было сказано.

— Не желают, — подтвердил Илья.

— М-да. Жаль.

— Опять взнуздаешь?

— Взнуздаю, брат. Не по злобе, а потому что знают они слишком много. Если где взболтнут хотя бы то, что я сам алмазы делаю, так на меня настоящая охота начнётся.

— А как же господа? Они и без дыбы, по пьяной лавочке сами всё разболтают.

— С ними проще. Они попросили восстановить им узоры.

— Ну ладно, взнуздаешь ты парней, а со мной как же?

— За тобой одним присмотреть куда проще, чем за четверыми.

— Это да, — согласился он.

Вообще-то, Дымок одним из первых обзавёлся «Поводком» и был на особом контроле у слухачей Успенского. Я ему, конечно же, верил, но страховка никак не помешает. Поэтому не пожалел под это дело трёхкаратного бриллианта ещё до того, как научился их синтезировать. Ну и подзаряжаю время от времени, чего мой молочный братец, понятное дело, не замечает.