Красавица и Бо

Глава 20

Лорен

Воскресенье посвящено книгам — в частности, моим мемуарам под названием «Медленный ожог».

О том, как сексуальные страдания одной женщины привели ее к спонтанному возгоранию.

Концовка предсказуема (я умираю), но середина наполнена таким количеством раздражения, что ее стоит прочитать. Домохозяйки по всей Америке будут анализировать мою жизнь в книжных клубах за бокалом вина из Target, рассуждая о том, почему все пошло не так.

Все начинается с завтрака.

Я пришла на 20 минут раньше, потому что боялась, что столкнусь с непредвиденными задержками — пробки, благотворительные забеги, парады, медленно идущая бабушка с ходунками, у которой не хватает теннисного мяча. Я помогаю ей перейти дорогу, и она рассказывает мне историю своей жизни, которая настолько длинная, что к концу я превращаюсь в медленно идущую бабушку.

Оказывается, мои волнения были напрасны. Я приехала рано. Такси подъезжает к ресторану, и я заставляю водителя пять раз объехать квартал, прежде чем он спрашивает, не помогаю ли я ограбить банк или что-то в этом роде. Я улыбаюсь и говорю, что единственное, что надеюсь украсть сегодня, — это поцелуй. Он хмурится и велит мне убираться.

Ресторан переполнен, и я быстро обхожу его, чтобы убедиться, что Бо не ждет меня внутри. После этого я прокрадываюсь в туалет, чтобы посидеть в кабинке, и использую возможность проверить свой внешний вид. На мне кремовое платье-свитер и мягкие коричневые кожаные сапоги. Наряд казался милым, когда я надевала его у себя дома, но теперь, похоже, я немного перестаралась. Я стираю красную помаду (Кто пользуется помадой воскресным утром?!) и вместо нее наношу немного бальзама для губ. Лучше. Я поправляю платье и убеждаюсь, что материал облегает мою попку, как прилипчивый малыш. Мои белокурые локоны в кои-то веки стали послушными, поэтому я улучаю секунду и быстро благодарю спасителя.

То есть Пола Митчелла.

Достаю свой телефон. Я должна написать Бо и спросить, близко ли он, но это не входит в мои планы. Засовываю телефон обратно в сумочку и выхожу в фойе. Он там, стоит у стойки администратора и называет свое имя. Девушка наклонилась ближе, вслушиваясь в каждый его слог, в то время как ее взгляд прикован к его губам.

Очереди нет, видимо, он позвонил заранее. Я позволяю своему взгляду скользнуть вниз по его серому пуловеру «Патагония» и джинсам. Он похож на вожатого эротического лагеря, любителя активного отдыха, который мог бы развести костер, потерев две палочки друг о друга — настоящий палаточник.

Заметив мое приближение, он отступает на шаг и улыбается. Две маленькие ямочки обрамляют его рот. Дыхание вырывается из меня, как из пылесоса. Каким-то образом мне удается удержаться на ногах, когда я иду к нему. Он наклоняется и целует меня в щеку.

— Доброе утро.

Я хмыкаю или что-то в этом роде в ответ, затем нас ведут к нашему столику.

Зря я согласилась на завтрак.

Из всех приемов пищи завтрак — самый цивилизованный. Вы потягиваете кофе или апельсиновый сок. Вы заказываете что-нибудь, что можно нарезать ножом и вилкой, либо полезное и простое (омлет), либо вкусное и неаккуратное (вафли). Когда нас усаживают за маленький столик в углу, мои издевки по поводу того, что я соблазняю его сиропом с вечера, улетучиваются. Это популярное место, столики стоят близко. Я слышу, о чем говорят наши соседи, и это вряд ли поднимает настроение: «…геморрой действительно прошел, мне уже почти не нужна эта маленькая подушка…»

Бо улыбается и берет меню у хозяйки. Она улыбается ему и желает приятного аппетита. Мне она ничего не говорит.

— Ты голодна? — спрашивает он, глядя на меня своими темно-синими глазами поверх меню. — Если нет, мы могли бы разделить что-нибудь.

Поднимаю ладонь, чтобы заставить его замолчать.

— Я не одна из тех девушек.

Я заказываю курицу Сент-Чарльз: хрустящая куриная грудка на бисквите из пахты, увенчанная яйцами пашот и политая сливочным соусом «Тассо». Это одно из их фирменных блюд, и когда приносят нашу еду, Бо оказывается достаточно умен, чтобы не спрашивать меня, можно ли ему попробовать, хотя я требую попробовать его омлет.

— У тебя есть планы после этого? — спрашиваю я, допивая свой кофе.

Все утро превратилось в большую одноактную пьесу. Наша беседа была легкой и приятной. Мы обсуждаем погоду, сезон карнавалов, откуда берутся наши любимые королевские пироги. Я дразню его из-за здорового питания, и он удивляется, куда я умудряюсь деть всего цыпленка Сент-Чарльз, которого только что проглотила со своей тарелки. Под столом — совсем другая история. Наши колени постоянно скрещиваются. Его джинсы создают мучительное трение о мои голые ноги. Мы так сплелись, что если бы я попыталась встать, то опрокинулась бы навзничь. Он строит мне глазки через стол, и я слизываю каплю кофе с нижней губы.

— Планы?

— Да, например, занятия пилатесом или книжный клуб.

Он ухмыляется.

— Полагаю, мне нужно встретиться с человеком по поводу татуировки.

Я смеюсь.

— Нет, правда. Что бы ты делал, если бы мы не были вместе? Как обычно выглядят твои воскресенья?

Он проводит рукой взад-вперед по затылку и пожимает плечами.

— Обычно я занимаюсь спортом, может быть, навещаю свою маму, немного работаю по дому. Если в офисе будет много народу, я иду туда и попытаюсь начать работу, которую нужно сделать в понедельник.

На моем лице отражается отвращение.

— Подожди, ты хочешь сказать, что используешь воскресенье, чтобы получить фору в понедельник? Это кощунственно, особенно в сезон карнавалов.

Он выгибает бровь, наклоняется и хватает меня за руку. Наши пальцы переплетаются над солонкой и перечницей. Проходящая мимо официантка замечает это и улыбается, как будто мы очаровательны.

Я продолжаю вытягивать из него подробности, и по-видимому, за все годы, что он прожил в Новом Орлеане во время учебы на юридическом факультете и после «Одри», у Бо ни разу не было настоящего туристического дня в Новом Орлеане. Никаких трамваев. Никакого кладбища Лафайет № 1. Ни макания засахаренных бенье¹³ в теплый кофе в Café Du Monde. Вот это меня больше всего ужасает — кажется, у меня глаз дергается, когда он признается в этом.

— Ты серьезно? — спрашиваю я в шоке. — Это как Рим — все дороги ведут туда. В старших классах, я думаю, Роуз ходила туда после каждого свидания.

— Мои свидания заканчиваются по-другому.

От этого у меня горят щеки, и не только потому, что я сейчас представляю, как он занимается сексом. Я представляю, как он занимается сексом с другими женщинами. Недавняя оценка Роуз приходит мне на ум: может быть, ты не так уж хорошо целуешься.

— Я побывал во Французском квартале и в парке Джексон-сквер, — продолжает он. — Это считается?

Решено: мы превратим наш завтрак в целый день развлечений. Поскольку мы уже находимся в Гарден-Дистрикт, начнем с кладбища Лафайет № 1, самого известного из всех кладбищ Нового Орлеана. Люди приезжают сюда со всего мира, чтобы совершить экскурсию. Могилы расположены над землей не только в соответствии с французскими традициями, но и потому, что Новый Орлеан находится ниже уровня моря. Есть несколько культовых склепов, самый известный из которых вдохновил Энн Райс, когда она писала «Интервью с вампиром». Мы стоим перед белым, ржавеющим, чугунным сооружением, и Бо наклоняет голову.

— Жутко? — спрашиваю я.

— Нет, но мне все равно нравится.

Трудно по-настоящему побывать на кладбище днем, когда вокруг толпятся сотни туристов и несколько орущих гидов, поэтому мы надолго не задерживаемся. Мы продолжаем идти по Вашингтон мимо Дворца командоров, чтобы сесть на трамвай Сент-Чарльз. Роуз ни за что на свете не села бы в трамвай воскресным днем во время карнавала, но Бо не протестует, даже когда мы видим, что он забит под завязку. Все места заняты, поэтому я показываю ему, где держаться, а затем использую его для поддержки. Его рука обхватывает меня за талию, и он притягивает меня ближе. Я поднимаю на него взгляд и задаюсь вопросом, собирается ли он поцеловать меня на глазах у всех этих людей.

Может быть, ты не так уж хорошо целуешься.

Я моргаю и отвожу взгляд от его рта.

— Куда дальше? — спрашиваю я, раздраженная тем, что маленький комментарий Роуз так прочно засел в моем мозгу. — Как насчет кафе «Дю Монд», а потом мы отправимся на французский рынок? Так как сегодня воскресенье, там будет куча продавцов, и, если ты будешь хорошо себя вести, может быть, мы заглянем в Музей аптек.

— Это свидание или школьная экскурсия? — насмехается он. — У меня не подписано разрешение.

Я щиплю его за бок, и он смеется. Потом я понимаю, что он сказал.

Свидание. С-В-И-Д-А-Н-И-Е. Я даже использую его в предложении: когда два человека хотят переспать, они обычно предварительно идут на свидание.

У меня вспотели ладони, трясутся колени и отяжелели руки. Эминем — единственный, кто понимает меня прямо сейчас.

Я воплощаю в жизнь свои мечты десятилетней давности. Это не какая-то реалистичная фантазия. Я не собираюсь просыпаться в любой момент. Это происходит, и я ни за что на свете не испорчу это. Роуз была права на днях, я не настолько опытна. Мои поцелуи не так уж хороши. Мой бывший парень Кларк никогда не оставался на ночь в моей квартире не потому, что мне нравилось мое личное пространство, а потому, что после того, как мы занимались сексом, ему не терпелось уйти. Я никогда не рассказывала Роуз об этой смущающей детали, и теперь я задаюсь вопросом, такая ли это хорошая идея. С Бо я откусила больше, чем смогу прожевать. Возьмем, к примеру, людей, которым нравится бегать: они не просто записываются на Нью-Йоркский марафон в первый день, они начинают медленно и постепенно продвигаются вперед, может быть, раз или два пробегут круг по школьной дорожке.

У меня не было секса уже… ладно, давайте не будем обсуждать этот печальный факт. Давно не было.

Мы едем в трамвае, пока не оказываемся на Канал-стрит, и я практически хватаюсь за возможность выйти из зоны досягаемости Бо. Внезапно я начинаю сомневаться, что было умно дразнить его так, как я это делала. Я дразнила медведя, который в любой момент может вскрыть мой ланч-бокс и съесть мое печенье.

Мы идем в сторону парка Джексон-сквер, и толпа становится все плотнее. Бо переплетает свои пальцы с моими, и от этого прикосновения у меня по спине пробегает дрожь. Жаль, что я не могу улизнуть и позвонить Роуз. Мне нужно ее мнение прямо сейчас. Мне нужно признаться ей, что я забыла ту штуку с зубами, о которой она мне рассказывала, и попросить ее описать это еще раз. Должна ли я прикусить ему губу или как бы позволить ему взять инициативу в свои руки, а потом просто…

— Лорен?

— Да!

Я рывком возвращаюсь в настоящий момент и вижу, что он указывает на кафе «Дю Монд». Мы совершили ужасную ошибку: очередь за столики тянется через улицу, мимо парка Джексон-сквер, и движется она довольно медленно. Что-то в тесте, обжаренном во фритюре, действительно замедляет людей. Мы ни за что сегодня не будем есть бенье.

— Может, лучше пойдем на рынок? — спрашивает Бо, пытаясь спасти остаток нашего дня.

Нет!

Это идеальный вариант!

Я хватаюсь за эту возможность и качаю головой.

— Вообще-то, я только что вспомнила, мне нужно идти на работу.

Он хмурится, сбитый с толку.

— Ты смеялась надо мной за то, что я работаю по выходным.

— Неужели? Не припоминаю.

— Ты сказала это за завтраком.

— Странно, это на меня не похоже. Только что вспомнила, что моему подрядчику нужно, чтобы я просмотрела несколько электронных писем с предложениями, которые он отправил.

Он поворачивается и берет меня за другую руку. Мы стоим у алтаря. Он собирается произнести свои обеты. Толпа на тротуаре расступается и благоговейно обходит нас, и мне действительно нужно поговорить с Роуз.

— Ты ведешь себя странно.

Я делаю свое лучшее потрясенное лицо.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты не можешь смотреть мне в глаза.

Смотрю на здание справа от его плеча и качаю головой.

— Могу, но предпочитаю этого не делать.

— Что изменилось с кладбища по настоящее время? Прошло всего полчаса.

О, просто мой мозг похлопывает меня по плечу и напоминает, что мы не должны быть веселыми, мы должны быть невротиками и заниматься самосаботажем.

Делаю глубокий вдох и, наконец, заставляю себя встретиться с ним взглядом. Он великолепен, а я недостойна. Мне нужно пойти домой и поцеловаться со своей рукой. Мне нужно загуглить десять лучших способов взорвать его @#$% (и его разум). Мне нужно посмотреть на YouTube ту сексуальную сцену из «Титаника» и запомнить, как Кейт Уинслет целует Леонардо Ди Каприо. Откуда она знала, с какой силой нужно хлопать ладонью по этому запотевшему окну? Что, если она случайно пробьет его насквозь? Бо старше и опытнее меня. Конечно, с ним был мой первый поцелуй, но мне нужно показать ему, что с тех пор я продвинулась вперед. Я больше не та школьная дурочка. Я Лорен ЛеБлан, сексуальная кошечка, настоящая лисица.

Или, по крайней мере, стану ею.