Красавица и Бо

Глава 21

Лорен

Работа в NOLA поглощает мое внимание на следующие несколько дней. До официального открытия осталось всего пару недель. Список дел длиной в милю. К тому времени, как я вычеркиваю один пункт, добавляются еще три. Я работаю с консультантом над составлением меню напитков, и мы пробуем выпечку из пекарни дальше по улице. В NOLA нет полноценной рабочей кухни, поэтому мы ограничимся круассанами, пончиками и тостами с авокадо. Во время карнавального сезона следующего года я закажу королевский торт у Мэнни и сделаю все возможное, чтобы его хватило покупателям.

Снаружи наконец-то установлена наша вывеска: четыре розовые буквы, расположенные на белом кирпичном фасаде, N-O-L-A. Под ними нежным неоновым светом написано: «Для влюбленных». Это гениально, это заявление, под которым люди захотят позировать, одновременно распространяя информацию о кофейне и галерее. В день ее установки к ней выстроилась очередь из начинающих фотографов с фотоаппаратами наготове.

Следом приехали столы и стулья. Я заказала их у местного дизайнера мебели. Они сделаны из ржавой меди и натурального дерева, изящные и мужественные одновременно. Майлз возвращается, чтобы закончить отделку задней стенки барной стойки. Пока он этим занимается, я попросила его установить сверху легкие деревянные полки, чтобы я могла выставить наши розовые кофейные чашки. В день доставки эспрессо-машины я провожу контроль качества, делая «перерыв на латте» каждые пару часов. К концу дня я так взвинчена, что не могу заснуть. Я лежу без сна, гуглю позы для секса и думаю о Бо.

Пытаюсь обмануть себя, думая, что работа отвлекает меня настолько, что я забываю о нем, но это и близко не так. Он тоже занят на работе. Мы почти не разговариваем днем, но каждый вечер, после того как он заканчивает работу в Crescent Capital, он приезжает в NOLA и провожает меня домой (в мою настоящую квартиру, а не в банк). В первый день это было неожиданностью. Я сидела за стойкой бара, пытаясь разобраться со счетами, когда он постучал по стеклу и привлек мое внимание. Это было через два дня, два долгих дня после нашего свидания за завтраком. На нем было верблюжье пальто поверх черного костюма. Блестящие туфли. Волосы цвета воронова крыла. У меня потекли слюнки.

Мне хотелось затащить его внутрь, выключить неоновую подсветку и заняться с ним своими нечестивыми делами, но я была слишком занята, чтобы проводить какие-либо серьезные исследования. Я все еще не была готова. Что бы он ни задумал, все должно было остаться платоническим.

— Над чем ты работаешь?

Я подняла свои счета и повернула компьютер так, чтобы он мог видеть мой экран.

QuickBooks, A. K. A. «Притворись, что ты знаешь, что делаешь, и позволь своему аккаунту настроить это».

Он нахмурился.

— В конце концов, тебе следует перевести большинство повторяющихся счетов в режим автоплатежа, иначе ты будешь проводить половину каждого месяца, зарывшись в конверты.

— Я как раз собиралась это сделать.

Он расстегнул свое верблюжье пальто, как будто уже знал ответ на вопрос, который собирался задать.

— Тебе нужна помощь?

У меня хватило ума не отказывать ему. Я похлопала по табурету рядом со своим, и он сел. Мы ни разу не прикоснулись друг к другу. Вместо того чтобы раскладывать листы, мы составили электронные таблицы для отслеживания ежемесячных расходов. Вместо того чтобы складывать в ящик, мы очистили мой почтовый ящик «Входящие». Мы каталогизировали мои бизнес-активы вместо того, чтобы… вы поняли идею. Я легко могла бы сделать все это сама, но мне нравилась игра. Если мы не могли заняться сексом, я хотела этого. Я хотела иллюзий. Я придавала сексуальность всему: тому, как он сидел на своем стуле, наклонившись вперед, напрягая мышцы бедер, и тому, как он прищуривал глаза и проводил подушечкой пальца по нижней губе. В какой-то момент он достал очки, чтобы прочитать что-то на экране, и мне пришлось сжать колени вместе.

После этого дня он стал провожать меня домой. Его фирма находится недалеко от NOLA, а моя квартира — в нескольких кварталах от его спортзала, так что ему удобно добираться пешком. Иногда он переодевает свой костюм в офисе, поэтому, когда заезжает за мной, на нем спортивные штаны и футболка, или, если день не по сезону теплый, он надевает спортивные шорты. В такие дни мне приходится держаться на тротуаре как минимум на расстоянии вытянутой руки, чтобы мне в голову не пришли какие-нибудь мудрые идеи. В последнее время у меня их было много.

Через две недели после начала этого странного графика, в который мы попали, он заявляет.

— Завтра я буду тренироваться во время обеденного перерыва.

Я стараюсь не расстраиваться. Его спортивная одежда стала лучшей частью моей маленькой грустной жизни.

— Завтра вечером полицейское управление устраивает свой ежегодный благотворительный концерт в «Доме блюза», и я согласился присутствовать.

Я почти не слушаю, сосредоточенная на том факте, что завтра мне придется получать удовольствие где-то в другом месте. Никакого Бо Фортье в спортивной одежде. В моем дневнике будет такая грустная запись, так много депрессивных каракулей.

— Пригласили двоих, — продолжает он.

Я думаю, смогу ли я пробраться в его спортзал завтра во время обеда, одетая в синий комбинезон для технического обслуживания и с фальшивыми усами.

— Лорен, ты слушаешь?

— Вовсе нет.

Он смеется и выставляет меня на порог моего дома, как будто я посылка, а он почтальон. Мы даже не играем в то, что он может подняться. В первый вечер, когда он проводил меня домой, я ухватилась за эту идею, даже пробормотала первую половину вопроса: «Ты хочешь…», но потом закрыла рот и протянула руку. Мы пожали друг другу руки под заходящим солнцем, и я прижала эту руку к груди, поднимаясь два пролета к своей квартире одна и ругая себя за то, что была такой странной.

После того дня я больше не играю с собой в игру «Хочу не хочу», а Бо почему-то не возражает. В конце концов он же не требует, чтобы его впустили в мою квартиру. Он мог бы легко втолкнуть меня в фойе моего дома, выбить дверь и за воротник потащить вверх по лестнице, но он этого не делает, и это смущает меня еще больше. Я хотела бы вернуться в первые дни наших отношений, когда оседлала его в кабинете, когда была слишком импульсивна, чтобы заботиться о том, плохая я любовница или нет. Уже несколько недель мы не делали ничего, кроме того, что держались за руки, и я думаю, что мое тело начинает сбрасывать энергию другими способами. На работе я использую мячик для снятия стресса. Мои зубы грызут кончики ручек. Сегодня я заплакала, когда поняла, что NOLA задом наперед почти ALONE¹⁴.

— Я бы хотел, чтобы ты пошла со мной завтра.

Приглашение застает меня врасплох. Я уже привыкла к нашим коротким прогулкам домой. Я обнаруживаю, что за те несколько минут, что нам требуется, чтобы добраться сюда, я обычно могу удержаться от того, чтобы не пялиться на него сексуально озабоченными глазами. Он может на самом деле подумать, что я полноценное человеческое существо.

— Завтра? — спрашиваю я.

Он смеется и наклоняется вперед, целуя меня в лоб, как будто я хорошая маленькая девочка.

— Да. Завтра. Я заеду за тобой в NOLA в 19:30. Мы можем прогуляться туда пешком, если тебе от этого станет лучше.

— Дресс-код?

— Не слишком затейливо. Надень платье.

— В платье ты со мной не справишься.

Насмешка звучит так естественно, что у меня нет времени взять ее обратно. Может быть, ко мне вернулась прежняя я!

Его брови выгибаются, и теперь это возбужденные глаза.

Я отталкиваю его с тротуара, прочь от моей квартиры, через улицу, на противоположный тротуар. Если бы могла, я бы отвезла его в порт и посадила на корабль, отправляющийся в Европу.

— Забудь, что я это сказала.

Он ухмыляется.

— Забуду, — затем он делает шаг назад, перевешивая спортивную сумку на свое рельефное плечо. — Завтра.

Я неопределенно вздыхаю.

— Да. Конечно. Как скажешь. А теперь разворачивайся и поспеши в спортзал. А я пойду покричу в подушку.

На следующий день я приношу с собой в NOLA три платья, разговариваю с Роуз по FaceTime в ванной комнате после того, как строительная бригада уходит. Сейчас начало февраля и достаточно холодно, чтобы я хотела закутаться в пять слоев и поджариться у костра, но это не вариант.

— Покажи мне еще раз черное платье.

Я поднимаю его, и она утвердительно кивает.

— Да, вот это. Решено. Надень его с чулками и кожаной курткой.

— Я отморожу себе задницу.

— Ты знаешь, какая сейчас температура в Бостоне? 11 градусов. 11!

Внезапно 55 градусов кажутся не такими уж плохими.

— Да, хорошо, я смирюсь. Ты все еще приедешь на открытие NOLA?

— Я уже отпросилась с работы. Мой босс от этого не в восторге, но мне на самом деле все равно. За те несколько лет, что я здесь, я использовала всего около трех своих отгулов. Я заслуживаю этого.

— Я согласна, но будь честна, ты идешь ради меня или чтобы пополнить свои запасы королевского торта?

— Зачем задавать вопросы, на которые ты не хочешь знать ответы?

Справедливо.

Мы продолжаем разговаривать, пока я надеваю свое бархатное мини-платье от Free People. Оно без рукавов (отсюда и кожаная куртка), и Роуз настаивает, что чулки помогут сделать длину немного более приличной.

— Может, это и благотворительный концерт, но если он будет проходить в House of Blues, то все будут одеты круто и модно.

Я верю ей на слово, а затем вешаю трубку, чтобы она не отвлекала меня, пока наношу подводку и темно-красную помаду. Если бы мои белокурые локоны не были такими девчачьими, я бы выглядела круто.

Я поворачиваюсь, пытаясь поймать свое отражение сзади, чтобы убедиться, что ни к одной части моего тела не прилипла туалетная бумага, когда слышу мужской голос в галерее. Дерьмо. Он пришел раньше. Вот и рухнула моя надежда произнести перед зеркалом невротическую ободряющую речь.

— Иду! — кричу я, запихивая косметику обратно в сумку, а затем тянусь за кошельком. Моя кожаная куртка висит на вешалке, что было ошибкой с моей стороны, потому что я чувствую, что показываю слишком много кожи, когда выхожу из ванной.

Я растягиваю губы в хорошо натренированной, беззаботной улыбке, но она исчезает в тот момент, когда я замечаю Престона, стоящего перед баром и осматривающего заведение.

— Престон?

Он поворачивается, засунув руки в карманы, и его светлые брови взлетают к небу, когда он смотрит на меня.

Он тихо присвистывает.

— Куда ты направляешься?

Я кладу свою сумочку на стойку рядом с ним и думаю, не взять ли мне куртку. Не будет ли это слишком очевидно? Я довольствуюсь тем, что скрещиваю руки на груди, но тогда это кажется защитным жестом, поэтому опускаю их по бокам и внутренне стону.

— Сегодня вечером в «Доме блюза» благотворительный концерт.

Он слушает мои слова, но его внимание приковано к моему телу. Я вдруг начинаю сомневаться в длине своего платья. Прохладный воздух обдувает верхнюю часть моих бедер. Я подумываю о том, чтобы позвонить Роуз и накричать на нее за то, что она направила меня на этот путь.

— Что ж, ты выглядишь великолепно. Жаль, что я не еду.

Я натянуто улыбаюсь.

— Что ты здесь делаешь?

Мы не виделись с той ночи, когда он встретился с нами на Бурбоне. Он был на обеде у моих родителей, но ему пришлось уйти пораньше. Мы несколько раз переписывались, но это были безобидные, дружеские разговоры. Его присутствие здесь ставит меня в тупик.

Его пристальный взгляд возвращается к моему, и выражение его лица становится серьезным, если не сказать торжественным.

— Я хотел поговорить с тобой минутку наедине.

Я указываю на пустую кофейню вокруг меня.

— Что ж, у тебя есть шанс.

Он кивает и отходит, поворачиваясь по кругу.

— Это место выглядит великолепно, лучше, чем я себе представлял.

Почему мне кажется, что за его комплиментом скрывается оскорбление?

— Спасибо. Все почти готово. Ты получил мое приглашение на открытие?

— Да. Я, конечно, приду.

Я качаюсь на каблуках и позволяю тишине распространиться между нами. Очевидно, что он пришел сюда не для того, чтобы говорить о NOLA, а у меня действительно нет времени на светскую беседу.

— Почему бы тебе не сказать мне, что у тебя на уме, Престон?

Он отворачивается от меня, когда спрашивает:

— Насколько хорошо ты знаешь Бо Фортье?

Холодок пробегает у меня по спине. Я не хочу заводить этот разговор, но не могу придумать, как выгнать его, не будучи грубой.

— Довольно хорошо.

— Вы встречаетесь?

Я не колеблюсь, прежде чем ответить:

— Да.

Хотя я понятия не имею, ответил бы Бо так же, будет лучше, если я буду честна с Престоном. Он был милым последние несколько недель, и у меня нет никакого интереса водить его за нос.

— А ты не задумывалась, почему вы встречаетесь?

Я смеюсь.

— Эм… ну…

Я понятия не имею, что сказать. Почему мы встречаемся? Потому что я думаю о нем без остановки? Потому что каждую ночь ворочаюсь в постели, представляя, что это он? Потому что, если бы с ним встречался кто-то еще, кроме меня, я бы, вероятно, гнила в тюремной камере за совершение преступления на почве страсти?

— С чего бы ему так настойчиво преследовать тебя после стольких лет? Подумай об этом, Лорен, он пиявка, — его голос становится более страстным. — Ты можешь дать ему единственное, чего ему не хватает. У него есть образование, работа, стиль жизни, но Новый Орлеан всегда был чем-то большим. Имя Фортье было заложено его дедом, и Бо изо всех сил пытается выкупить его обратно. Ты — единственная вещь, которую он не может купить, идеальная, породистая жена, которую он может использовать, чтобы навсегда закрепиться на вершине общества.

Мой внутренний инстинкт подсказывает мне рассмеяться. Я имею в виду не только потому, что его теория абсолютно нелепа, но и потому, что, я думаю, он действительно верит в это.

— Ему нужно твое имя, Лорен. ЛеБланы имеют значение в Новом Орлеане. Ты что-то значишь, — он указывает на мою грудь для пущей убедительности, и я нерешительно отступаю на шаг. — Тот дом через дорогу от тебя? Это его, ты знала об этом?

На моем лице на мгновение отражается удивление, но это откровение порождает скорее гордость, чем что-либо другое, что Престон неправильно истолковывает.

— Почему он тебе не сказал? Это потому, что он устраивает все так, чтобы он мог проникнуть внутрь и притвориться, что он один из нас, чтобы он мог вести себя так, как будто ему здесь самое место.

Мое сердце разрывается, но не из-за меня, из-за Престона.

Я подхожу ближе и касаюсь его предплечья, удивляясь тому, сколько гнева исходит от него.

— Зачем ты это делаешь?

— А зачем же еще? — выплевывает он. — Я пытаюсь предупредить тебя! Защитить тебя от этого… этого… этого лжеца!

Чем спокойнее звучит мой голос, тем более возмущенным становится его. Как будто он думает, что я дура, раз не вижу того, что видит он.

— Бо хочет меня не из-за моего имени, могу тебя в этом заверить.

Он внезапно делает шаг вперед и сжимает мой бицепс так, что я не смогла бы вырваться, даже если бы захотела. Его глаза мечутся между моими, и на полсекунды я задаюсь вопросом, была ли это такая уж хорошая идея. Думала, что знаю Престона, но его глаза выглядят нечеловечески злыми и дикими.

— Когда ты вернулась в Новый Орлеан, я подумал, что у нас наконец-то появился шанс. Мои родители всегда обожали тебя. Они так много говорили о тебе, когда я рос, даже до того, как я стал достаточно умен, чтобы понять, какая ты находка. Они, я, всегда предполагали, что однажды мы будем вместе. Разве не так?

Я прижимаю руку к его груди и пытаюсь оттолкнуть его.

— Престон, я думаю, у тебя сложилось неправильное представление.

Мне не следовало звонить ему в тот день из офиса Бо. Мне следовало сесть с ним и покончить со всем лицом к лицу. Я оставила слишком много места для второго шанса и оскорбленных чувств. Дикий взгляд в глазах Престона — это не ненависть или жажда крови, это боль.

— Я не потеряю тебя из-за него, не тогда, когда все, что ему нужно, это твое имя. Я хочу тебя, Лорен. Я хочу, чтобы у нас все получилось. Имя Уэсткотт будет твоим именем. Ты должна быть со мной.

В его голосе чистая мука, и мое сердце еще немного раскалывается надвое. Не так давно наши роли поменялись местами. В старших классах я была единственной, кто бросился к его ногам, и я не забыла, каково это, когда твоя любовь односторонняя. Ни одно чувство не сравнится с этим.

Мое прикосновение становится нежным на его груди.

— Я искренне благодарна тебе за то, что ты пытался защитить меня, Престон, но я не беспокоюсь о Бо, и ты тоже не должен беспокоиться.

Он качает головой и отступает назад, наконец-то отпуская меня. Он проводит рукой по волосам, и светлые пряди разлетаются во все стороны. Моя грудь наполняется воздухом, и я понимаю, что затаила дыхание, ожидая, что он будет делать.

Дверь в NOLA снова открывается, и волосы на моем затылке встают дыбом. Это Бо, на этот раз я знаю точно.

Я поворачиваюсь и вижу, как он входит, не сводя глаз с Престона. Он великолепен, одет в джинсы, ботинки, фланелевую рубашку и классную кожаную куртку. Я улыбаюсь и машу рукой.

Престон, кажется, рад его видеть, что странно, учитывая тот разговор, который мы только что вели.

— Привет, Бо, рад тебя видеть, мужик.

— Что ты здесь делаешь? — похоже, Бо не из тех, кто любит любезности. Он поворачивается ко мне. — Что он здесь делает?

Мой мозг работает сверхурочно, пытаясь придумать решение для этой сцены, в которую он только что вошел. Я хочу быть честной, но как это будет выглядеть? Престон здесь потому, что считает тебя социопатом, использующим меня как ступеньку в обществе. О, и он хочет, чтобы я была с ним вместо тебя. Смешно, да? Что ж, тогда поехали.

— Престон зашел, чтобы посмотреть помещение.

Это самая слабая ложь, которую кто-либо когда-либо произносил, и она тает у меня на языке, как кислота.

Челюсть Бо сдвигается, когда он сжимает ее, и его глаза резко сужаются, глядя на Престона. Очевидно, что он мне не верит и пытается выяснить, что я пытаюсь скрыть.

Я думаю, что будут удары. Интересно, могла бы я воспользоваться инструментами подрядчика, чтобы выкопать траншею и смастерить самодельное укрытие? Когда я решаю, что это не вариант, прибегаю к своей испытанной тактике разрядки: нервной болтовне.

— Я просто хотела сказать, что все идет своим чередом. Мне еще многое предстоит сделать до открытия. Но как только принесу несколько растений и повешу картины на стены, помещение будет достаточно готово для того, чтобы открыться.

Престон улыбается и качает головой.

— Это уже выглядит великолепно. Я могу сказать, что ты вложила в это много труда.

Что он делает? Ему следовало бы придумать вежливый предлог, чтобы уйти, и удирать отсюда со всех ног!

— Бо? Разве этот концерт не скоро начнется? Мы, вероятно, опоздаем.

Я быстро хватаюсь за свою сумочку, а затем бросаюсь к вешалке, чтобы сорвать свою кожаную куртку.

— Да, мне тоже лучше пойти, — соглашается Престон, выглядя странно довольным.

Я выгоняю всех вон, чтобы запереть дверь.

Бо окидывает его мрачным, хмурым взглядом, когда проходит мимо. Они не утруждают себя рукопожатием, и я благодарна им за это. Чем меньше физического контакта, тем лучше.

Престон идет в противоположном направлении, и когда мы расстаемся перед NOLA, я неловко полуобнимаю его, полумашу рукой, потому что я просто листок в потоке. Он не упускает возможности наклониться и поцеловать меня в щеку. Это мелочно и расчетливо.

— Повеселись на концерте. Я напишу тебе, чтобы мы могли встретиться за ужином в конце этой недели.

Это самое худшее. Я теряюсь.

Когда мы поворачиваем к «Дому блюза», Бо идет на полшага впереди меня весь первый квартал. Он сердитый, топающий, одетый во фланель гигант, и мои хилые накачанные ножки за ним не поспевают.

— Эй! Притормози, пожалуйста!

— Мы опоздаем, ты сама так сказала, — говорит он, глядя в обе стороны, прежде чем пересечь Ройял, а затем продолжить путь без меня.

Мои ботинки стучат по бетону, когда я перехожу на бег.

— Я не знала, что он будет там, когда ты появился! — я тут же слышу, как неправильно это звучит. — Вообще-то, подожди, я даже не…

Он не дает мне шанса исправить мою словесную рвоту.

Он качает головой, и его гнев неподдельный, и, может быть, мне не следовало лгать, но какой у меня был выбор? Бо не нужно знать, что сказал Престон. Что хорошего выйдет из того, что он узнает? Я знаю, что Престон неправ. Нечестно с его стороны обвинять Бо в том, что он хочет заполучить меня только из-за моего имени, и я остаюсь при своем решении не придавать его глупым теориям больше легитимности. Я не хотела портить нашу ночь правдой, но теперь испортила ее еще больше ложью.

Бо не ждет, пока я догоню его на тротуаре возле заведения. Он исчезает внутри, а я остаюсь плестись за ним, называя его имя женщине у двери. Она говорит мне, что здесь есть бесплатные напитки и еда, первая группа уже играет, и вскоре последует второе выступление. Я благодарю ее и бросаюсь внутрь вслед за Бо.

Его нигде нет. Его темные волосы и высокая фигура были поглощены толпой, и с каждой проходящей секундой мой зарождающийся гнев сменяется тревогой. Он не должен был оставлять меня одну. «Дом Блюза» заполнен до отказа. Повсюду знакомые лица, и я выгляжу как дура, бродящая по залу.

— Ты не видел Бо? — я спрашиваю знакомого.

Он пожимает плечами, и я иду дальше.

— Эй, ты не видела Бо? — я спрашиваю у координатора вечеринки возле двери

Она смеется.

— Это я должна спросить тебя, разве он не твой кавалер?

Я наполовину убеждена, что он ушел без меня, но потом я вижу его. Он разговаривает с черноволосой женщиной в баре. Я не слышу, о чем они говорят, но этой картины достаточно, чтобы заставить меня покраснеть. Это что, его способ преподать мне урок? Если у меня есть Престон в качестве домашнего животного, у него тоже может быть другая женщина?

Я колеблюсь, испытывая искушение повернуться и уйти, но потом вспоминаю последние несколько недель. Все вечера, когда Бо появлялся в галерее, чтобы проводить меня до дома, к чему-то вели, и я не собираюсь все это бросать из-за одной глупой лжи. Я застыла на месте, все еще не зная, что мне делать, когда подошел мужчина и обнял женщину за плечи. К группе присоединяются еще несколько человек, и я остаюсь в роли чужака, и возможно, какая-то часть меня боится подойти к нему. Я видела, как неохотно он скрывает свои чувства ради приличия. А что, если он при всех отошьет меня? Мое самолюбие не выдержит, и я занимаю себя у столов аукциона, делая ставки на несколько мелких предметов и подглядывая за более дорогими предложениями. Кто-то предложил 10 000 долларов за спа-пакет. Лучше бы этот массаж включал в себя счастливый конец, например, поездку на пони через автомойку с лижущимися щенками золотистого ретривера. Я беру напиток от проходящего мимо официанта. Меня останавливают несколько друзей. Они спрашивают, одна ли я здесь, и я натянуто улыбаюсь и говорю им, что Бо в туалете. Я говорю это так много раз, что люди начинают рекомендовать своих надежных гастроэнтерологов.

Неловко и странно быть здесь, на мероприятии, в качестве спутницы Бо, без него рядом со мной. Я должна подойти и попытаться объяснить, что произошло, но он никогда не бывает один, и мысль о том, что он откажется выслушать меня перед группой людей, заставляет мою кожу зудеть. Я не плакала перед такой большой толпой с вечеринки по случаю моего 8-летия, когда Роуз чересчур рьяно обезглавила мою пиньяту с Минни Маус.

Я ненавижу Престона за то, что он поставил меня в такое положение. Он мог бы выбрать любой другой момент для прихода в NOLA, хуже времени для этого быть не могло. Я спрашиваю шеф-кондитера, когда они начнут раздавать десерты, и, думаю, она понимает, что я близка к слезам, потому что подсовывает мне маленький кусочек торта под столом. Я ем его в углу, запихивая сливочный крем в рот, как крыса в нью-йоркском метро.

Бо, в конце концов, находит меня, но это не потому, что он готов поцеловаться и помириться.

— Полдюжины человек спрашивали меня, чувствует ли себя мой живот лучше. Что ты всем рассказываешь?

Я краснею.

— Да, ну, они спрашивали меня, где ты, и я действительно не могла сказать им, что ты меня игнорируешь. Туалет был первым предлогом, который пришел мне в голову.

Его рот искривляется в сардонической улыбке.

— Что, еще одна ложь?

Его тон язвителен, и его рука проталкивает меня сквозь толпу. Мы присоединяемся к группе, которую он покинул, чтобы найти меня, и я вынуждена стоять рядом с ним следующие полчаса, пока он болтает со всеми, кроме меня. Я здесь, но меня не существует. Он не прикасается ко мне, не смотрит на меня и даже не говорит в мою сторону. Это похоже на какое-то наказание. Теперь ты будешь стоять там и думать о том, что ты сделала.

Я беру еще один напиток у проходящего мимо официанта. Предыдущий был синим. Этот — зеленый. Я представляю, как они смешиваются у меня в желудке, образуя мутный темно-коричневый цвет. Обычно я бы не стала запивать свои чувства, но я устала смотреть Бо в затылок, пытаясь проникнуть в его мысли. По крайней мере, с напитком мне есть чем занять руки.

Взгляд Бо скользит по мне, останавливаясь на моем напитке. Посыл ясен: сбавь обороты.

Мое маленькое жалкое сердечко расширяется под его пристальным взглядом. Он не совсем забыл о моем существовании. Ему небезразлична моя печень!

В считанные секунды я превращаюсь в бунтующего подростка, жаждущего внимания любым доступным ей способом. С широко раскрытыми непослушными глазами и ртом, похожим на рыбу фугу, я обхватываю губами соломинку и одним глотком выпиваю половину напитка. Я смотрю на него из-под ресниц с язвительной ухмылкой. Его брови нахмурены, а красивые сердитые глаза смотрят на меня.

Интересно.

Я делаю еще один маленький глоток.

Возле его глаз образуются морщинки.

О, у меня пересохло в горле. Еще один крошечный глоток.

Его рука задевает мой локоть, и мне кажется, что он собирается вырвать бокал из моей руки и швырнуть его через всю комнату. Моя спина выгибается навстречу ему.

— Лорен, как давно вы с Бо встречаетесь? — спрашивает кто-то.

Я поднимаю взгляд и вижу, что половина группы смотрит в нашу сторону, вероятно, осознавая растущее между нами напряжение.

— Несколько недель, — вяло отвечаю я, хотя и не уверена, что это правда. Это что, свидание?

— А ты из Нового Орлеана?

Я улыбаюсь еще шире, пуская в ход все свое обаяние.

— Родилась и выросла.

Я выросла в этом мире, болтая и выпутываясь из любой неловкой ситуации. Бо хочет, чтобы я выставила себя дурой, но я за 10 минут завоевываю группу. Они — маленькие птички, которые едят с моих ладоней.

После хорошо воспринятой истории о том, как я пытался познакомить Бо с бенье в кафе Du Monde, мужчина слева от меня смеется и спрашивает:

— Где ты прятал ее, Бо?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Бо, и выражение моего лица говорит: «Да, Борегар, где ты меня прятал?»

Он быстро усваивает урок и утаскивает меня из группы, как только это становится вежливым. На первый взгляд, его хватка на моей руке — это нежная направляющая сила. Внутри она кусается и обжигает. Он хочет подраться со мной, и я подумываю о том, чтобы взять еще выпивку у проходящего мимо официанта, но он отклоняет нас вправо, прежде чем я успеваю это сделать. Моя рука не ловит ничего, кроме воздуха.

— Ты устраиваешь сцену, — шиплю я себе под нос, хотя это неправда. Здесь многолюдно, и музыка слишком громкая. Мы могли бы обсудить это прямо здесь, гремя посудой и повышая голоса, и это, вероятно, осталось бы почти незамеченным.

Он тянет меня в конец комнаты и по коридору в сторону туалета. Это самое уединенное место. Мимо проходит группа женщин, громко подпевая группе, и когда они исчезают в туалете, он отпускает меня и поворачивается ко мне.

— Почему Престон был с тобой наедине?

Я открываю рот, чтобы выплеснуть ту же ложь, что и раньше, но я уже усвоила урок.

— Он пришел без предупреждения. Сказал мне, что ты купил дом напротив моих родителей. Я видела, что он продан, и подумала, что ты наконец-то его купил. Это удивительно.

Его глаза сужаются.

— Престон приехал к тебе, чтобы поговорить о недвижимости?

— Ну… он как бы исказил это, как будто ты купил дом, как своего рода генеральный план социального роста. Очевидно, я знаю, что это неправда.

Он презрительно усмехается.

— Нет, это не так. Я купил этот дом для своей мамы. Это ее мечта — жить там, а не моя.

Я никогда не слышала, чтобы он говорил так резко.

Я ошеломлена и чувствую себя еще хуже, чем раньше.

Он качает головой, все еще сбитый с толку.

— Что еще он хотел сказать?

Он хочет, чтобы я повернула нож.

Я смотрю вниз, на свои ноги.

— Я полагаю, он вроде как предупредил меня держаться от тебя подальше? — я съеживаюсь от того, как это звучит. — Он думает, что ты используешь меня ради моего имени, и заявил, что дом является доказательством, — мои слова поспешны, как будто это поможет смягчить удар. — Я хотела сказать ему, что он сумасшедший, что он ведет себя нелепо, но мы были одни, и он пугал меня!

Это звучит так глупо, даже сейчас, но это так, правда, вся целиком, но Бо это не очень хорошо воспринимает. Он проводит пальцами по волосам и качает головой. Может быть, он думает, что я действительно собираюсь прислушаться к Престону, поэтому я делаю шаг вперед и хватаю его за руку, пытаясь развернуть лицом к себе.

— Я ему не верю, ты же знаешь.

— Мне все равно. Он все еще заинтересован в тебе.

Мне так сильно хочется солгать, но я не могу. Я видела, как он злится, и я не буду делать этого снова, даже если это для его же блага. Поэтому я киваю, всего один раз.

— И сколько раз я говорил тебе держаться от него подальше? По моим подсчетам, я начал 10 лет назад!

— Я знаю и…

— Самое смешное, что он так очевидно виновен в том, в чем обвиняет меня. Он никогда не хотел тебя такой, какая ты есть, — усмехается он.

— Знаю. Все это так нелепо, Бо! Не позволяй ему добраться до тебя.

— Ты солгала, чтобы защитить его.

Что?!

— Нет! Я пыталась спасти вечер, — я вскидываю руки вверх. — Хотя это не принесло много пользы!

— Это не моя вина, Лорен. Вечер пошел насмарку в ту секунду, когда ты солгала мне ради него.

Как он умудряется обернуть это против меня? Я допустила одну крошечную ошибку в суждении. Конечно, я солгала, Престона не было в NOLA, чтобы осмотреть это место, но кто бы не сделал то же самое, чтобы сохранить мир?

— Что ты хотел, чтобы я сделала?! Вы с Престоном уже несколько недель вцепляетесь друг другу в глотки. Как ты думаешь, было бы разумно с моей стороны просто выложить все это прямо тогда? О да, привет, Бо. Престон только что нес о тебе безумную чушь. Я подумала, что тебе следует знать. Может быть, тогда я смогла бы разгуливать с табличкой «первый раунд» и позволить вам уничтожить мою галерею!

Он хмурится еще сильнее.

— Престон поставил меня в дерьмовое положение, появившись таким образом, и ты ставишь меня в такое же положение сейчас. Будь лучше него.

Мои слова разносятся в воздухе так, словно я только что влепила ему пощечину.

Наши взгляды встречаются, и на минуту мне кажется, что он собирается отреагировать. Все ставки будут сделаны. Этот гнев превратится в похоть, и мы будем натыкаться на стены и царапать друг друга. Зубы будут кусаться, одежда рваться, и, может быть, весь этот гнев на самом деле вовсе не из-за Престона, но я никогда не узнаю, потому что Бо ко мне не прикасается.

Он отступает назад и качает головой.

— Иди домой.