Красный Ярда

Глава двадцать седьмая

Все лето писатель скитался по заволжским степям — тылам легионеров и народоармейцев — и только осенью, рискуя жизнью, пробрался в Симбирск, освобожденный красноармейцами. Теперь ему, прибывшему «с того берега», предстояло самое трудное: доказать, что он не белый лазутчик, а красный комиссар.

В Симбирске Гашек повстречал Сергея Бирюкова, который служил здесь интендантом. Писатель рассказал Сергею свою историю. Бирюков посоветовал ему идти в Мелекес, в Реввоенсовет Левобережной группы войск. Там формировалась Пятая армия.

Начальник Поарма-5 Иван Чугурин и его заместитель Василий Каюров внимательно выслушали Гашека.

Посовещавшись между собой, Чугурин и Каюров назначили Гашека инструктором в комендатуру города Бугульмы, и дали ему маленький отряд. Едва придя а себя, он поплыл с ним по Волге, а потом — по Каме. Труднее было двигаться по суше. Осенние дожди превратили дороги в месиво, и телеги вязли в грязи. Бойцы, толкая телеги, помогали лошадям. Трудолюбие, выносливость и добродушие молодых красноармейцев восхищали Гашека. Он полюбил этих ребят. Они тоже привязались к нему.

В Бугульму отряд прибыл три дня спустя после ее освобождения. Работы в городе было много. Главная задача — конфискация оружия.

Первые дни Гашек и его бойцы собирали винтовки, пулеметы, патроны и гранаты, разоружали офицеров, дезертиров, чиновников, эсеров и попов. Очистив Бугульму, бойцы Гашека перешли в ее окрестности.

Комендант Широков был доволен новым помощником. Гашек отлично справился со спекулянтом-лавочником, который не желал открывать лавку. Как ни орал, ни угрожал лавочник, Гашек настоял на своем и заставил его подчиниться приказу. Труднее было обуздать командира-анархиста, в подчинении у которого был Тверской пехотный полк, но Гашек и тут не растерялся — привел и его к порядку.

Через Бугульму проходили на фронт части Красной Армии. Комендатура получила задание спешно подготовить помещение для штаба 5-й армии и Петроградского кавалерийского полка.

— Где взять тридцать человек для уборки казарм? — спросил Широков у своих помощников.

— В монастыре, — ответил Гашек. — Монашки бездельничают, судачат и бьют поклоны. Пусть поработают на революцию.

Гашек написал распоряжение игуменье монастыря пресвятой богородицы, предлагая выделить для комендатуры тридцать монахинь.

Посыльный еще не успел вернуться из монастыря, как к Широкову явилась депутация православного духовенства.

— Господин товарищ комендант! — обратился к Широкову самый представительный священнослужитель. — Мы узнали о том, что комендатура требует для красноармейцев тридцать монахинь. Не губите невест Христовых, невинных дев, удалившихся от суетного мира! Подумайте о спасении своей души. Не забывайте, что над нами — господь бог.

— Над нами — потолок! — не сдержался Гашек.

— Вы, господа священнослужители, — строго начал Широков, — вмешиваетесь в дела военной комендатуры. Город находится на чрезвычайном положении. В прифронтовой полосе все распоряжения Советской власти должны исполняться немедленно, без обсуждения. Нам пока нужно тридцать монахинь — и точка! Если их окажется много — лишних отошлем, будет мало — возьмем остальных.

Через час по всей Бугульме зазвонили колокола, как в день храмового праздника. Они созывали мирян на крестный ход. Духовенство и миряне торжественно, с пением скорбных псалмов, под хоругвями, с иконами в старинных окладах, двигались прямо к комендатуре.

— Мать честная! — воскликнул Широков, поглядев в окно. — Крестный ход. Да это же белогвардейская демонстрация!

— Попам захотелось прогуляться с монашками, — отозвался Гашек. — Встретим их по всем правилам!

— Товарищ комендант! — весело отозвался инструктор Таранов. — С ними справится только Гашек. Нам нечего лезть в это дело. Он мастак говорить с попами.

Гашек что-то шепнул на ухо ординарцу коменданта. Тот накрыл стол белой скатертью, поставил на него блюдо с караваем хлеба и солонку с крупной рыжей солью. Стол вынесли на улицу и закрыли им вход в комендатуру.

Когда процессия остановилась прямо перед столом, Гашек преподнес старенькой игуменье хлеб-соль и сказал:

— Благочестивая игуменья, православные служители и миряне! От имени городской комендатуры благодарю вас за прекрасный крестный ход! Вы даже перестарались — привели сюда всех монахинь, нам же достаточно тридцати!

— Во имя господа нашего Иисуса Христа, скажите, зачем вам нужны монахини? — спросила игуменья.

— Работать, — ответил Гашек. — Этого требует священное писание. Так говорит апостол Павел во втором послании к фессалоникийцам, — и добавил тоном проповедника: — «Завещаю вам сие. Коли кто не хочет трудиться, тот и не ешь!» Этого не отрицают и коммунисты. Вы будете убирать дом Волжско-Камского банка на Советской улице. Веники, тряпки, ведра, вода, мыло уже там…

Церковная эрудиция Гашека произвела впечатление на священнослужителей — они только покачивали головами.

Узнав, зачем комендатуре понадобились монахини, игуменья пристально посмотрела на Гашека и спросила, не учинят ли сестрам какой-нибудь обиды в доме Волжско-Камского банка.

Гашек торжественно заверил ее, что ничего подобного не случится. Тогда почтенная игуменья призвала к себе тридцать монахинь, объяснила, что от них требуется, и величаво удалилась с остальными.

Дом Волжско-Камского банка был убран в срок и блистал чистотой.

Убедившись в том, что Гашек сдержал свое слово, игуменья по-своему выразила ему признательность. Она прислала помощнику коменданта маленькую иконку с запиской, в которой стояло всего три слова: «Молюсь за вас».

Гашек повесил иконку над своей кроватью. Это удивило его товарищей — зачем ему такое украшение?

— Это мой талисман, — говорил он, когда они надоедали ему вопросами. — Он застраховал меня на много лет вперед от всяких несчастий — ведь старая игуменья денно и нощно молится, чтобы никакая контра не убила меня из-за угла.