Красный Ярда

Глава тридцать первая

Изгнав белогвардейцев и интервентов из Сибири, Пятая армия восстанавливала советские учреждения и налаживала нормальную жизнь. В первых числах июня 1920 года политотдел прибыл в Иркутск. Гашек руководил двумя отделами — организационным и интернациональным, был председателем райкома парторганизации штаба армии, депутатом Иркутского горсовета, членом комиссии по проверке армейских учреждений и очистке их от колчаковцев, редактором «Вестника поарма-5», немецко-венгерской газеты «Штурм-Рогам» и других изданий. Казалось, своей работой писатель искупал грехи своих земляков и устранял все, что натворили они в Сибири. Он был большевистским комиссаром на территории, равной нескольким десяткам Чехий. Такой размах деятельности никогда даже не снился лидеру Партии умеренного прогресса в рамках закона, хотя это предрекли ему когда-то вещие судички.

По собственной инициативе он создал клуб для красноармейцев-интернационалистов, выступал в этом клубе со своими произведениями, а порой играл в спектаклях. Ярослав был одним из самых образованных работников политотдела, талантливым писателем, но никто не мог бы упрекнуть его в чванстве или в зазнайстве. Гашек не переставал учиться. Как только выдавалась свободная минутка, он читал книги по истории России, большевизма, сочинения Маркса, Энгельса, Ленина. Он жаловался, что ему не хватает знаний, чтобы вести политработу среди бойцов.

Начальник политотдела вызвал к себе Гашека и без лишних слов приступил к делу:

— Ярослав, есть новое поручение. Надо издавать газету для бурят.

Гашек ничего не ответил.

— Чего молчишь? — продолжал начальник. — Я понимаю, ты — не бурят, не знаешь языка, но ты коммунист. Партия должна работать с бурятами, нести ленинское слово бурятским трудящимся. Они неграмотны, находятся в духовной кабале у лам…

Гашек знал, что обычно говорит его начальник в подобных случаях и, прервав его, договорил сам:

— Мы — не попы и духовные миссионеры, а просветители-коммунисты. Такова задача Советской власти.

Начпоарма улыбнулся: только тронь Гашека, и он высмеет тебя твоими же собственными словами. Вслух же он сказал:

— Газета называется «Ур» — «Заря». Нет ни редакции, ни типографских литер. Есть только шеф-редактор — Ярослав Гашек, потому что лучше тебя никто не справится с этим делом. У тебя большой опыт. Ты редактировал немецкие и венгерские газеты. Будешь редактировать и бурятскую.

— Я не волшебник. В Интернациональном отделении работы по горло. Ее становится все больше и больше, а специалистов нет. Новой газете потребуются новые люди, хотя бы двое-трое грамотных бурят. Если бы я знал, что вы собираетесь издавать такую газету, я стал бы учить не японский, а бурятский.

— Людей мы тебе дадим, — ответил начпоарма, зная, что Гашек все-таки согласится. — Хуже дело с типографскими знаками — бурятских здесь никогда не было. Напишем в Москву — нам пришлют бурятские знаки. За тебя я спокоен. На первых порах будешь печатать законы и постановления, приказы, информацию, а потом приступишь к освещению жизни бурятов.

— Я готов, — Гашек решил кончить разговор шуткой: — У меня большой опыт в редактировании того, чего я не знаю.

Начпоарма строго взглянул на шеф-редактора новой газеты:

— Мы — не всезнайки и не верхогляды. Все, что мы делаем сейчас в России, — ново, необыкновенно и величественно, будет иметь великое продолжение. Мы — оптимисты, но это не значит, что мы — несерьезные люди. Может быть, мы не раз ошибемся, но научимся делать, как надо. Поищи активистов среди бурят. Почти все буряты за Советскую власть. Знания придут к тебе. Между прочим, мне рассказывали, что ты редактировал журнал «Мир животных», не имея биологического образования…

— И шеф выгнал меня! — весело закончил Гашек, радуясь возможности остановить поток красноречия своего начальника. — Ты привел неудачный пример. Тогда мне хотелось ошарашить легковерных читателей. Делать это в бурятской газете я не могу. Задачи серьезные, политические, а я напечатаю чепуху, насмешу бурят…

— Все будет в порядке, Гашек. Приступай к работе.

Размышляя над новым поручением, Гашек отправился домой. Ярослав выглядел озабоченным. Он молчал и все время о чем-то думал. Шура поставила на стол крынку с молоком и немного творога. Он посмотрел на еду и развеселился:

— Два белых кушанья!

Шура резала хлеб и нашла этот момент удобным для начала разговора:

— Ты впервые заметил, какого они цвета?

— Раньше я не знал об их настоящих свойствах, — загадочно ответил Ярослав. — Эти белые кушанья нужны для того, чтобы успокоить демонов, живущих в теле каждого человека. Так учат буряты.

— Что за чепуха!

— Чепуха — не чепуха, а смысл в этом есть. Буряты верят, что в каждой части тела человека живет свой демон. Чтобы демоны не вредили человеку, надо правильно питаться: есть белые кушанья — творог, молоко, сыр. Если демонов накормить сладостями — медом, сахаром, патокой, то они сразу успокоятся. Приятнее же всего им чай — такой, какой пьют буряты, — сладкий, с молоком и бараньим салом…

— Это могут себе позволить только богачи. Но у них, наверное, и демонов хватает.

— Правильно, Шура! Ты у меня политически подкованная!

Шура погрозила ему пальцем.

— А у нас есть сахар? — спросил Гашек.

— Есть немножко. У тебя тоже завелись демоны?

— Завелись.

Этот разговор озадачил Шуру — она почуяла, что неугомонный Ярослав затевает какое-то новое дело, но что именно — не догадывалась. Муж брал «свою» порцию сахара и откладывал в коробочку. В ответ на Шурины вопросы Ярослав либо молчал, либо нес вздор о злых бурятских демонах.

— Шура, ты не могла бы научиться у местных жителей варить чай по-бурятски? — спросил Гашек Шуру.

— Зачем? Ты уже пробовал его, когда ездил по бурятским селам. Он тебе не понравился.

— Я хочу научиться варить этот напиток сам и пить его каждый день.

— Опять демоны? — спросила Шура.

— Опять.

Шура сходила к знакомым бурятам — они показали ей, как надо готовить чай. Гашек словно забыл о своей просьбе, и Шура решила, что он подшутил над нею.

Однажды Ярослав пришел домой и сказал:

— Шурочка! Завтра ты не пойдешь на службу. Начальник типографии отпустил тебя в мое распоряжение. Пойдем с тобой в политотдел — ты приготовишь там бурятский чай.

— Сегодня не первое апреля, чтобы обманывать! Какая это работа — готовить бурятский чай? Кто его пить будет? Политотдельцы, что ли? — рассердилась Шура.

— Может быть, и они зайдут на огонек…

Утром супруги Гашеки отправились в политотдел армии.

В редакционной комнате «Зари» стоял большой самовар, налитый водой, — только разожги его, да кипяти. На столе были приготовлены пиалы и неприхотливые яства. В разукрашенную миску Ярослав высыпал сахар из своей заветной коробки.

— Приступай к делу, Шура, — сказал Гашек. — Через час самовар должен быть готов, будем пить бурятский чай. Скоро придут гости.

— Гости? Почему же ты не позвал их домой?

— Это особые гости. Ламы.

Ламы скоро явились — оба в одинаковых одеяниях, с непроницаемыми бронзовыми лицами. Войдя в комнату, они поклонились Шуре и, заметив пар над самоваром, с удовольствием переглянулись: хозяйка у кипящего самовара — хорошая примета. Шура ответила нм поклоном и поставила перед каждым по пиале с огненным чаем. Ярослав тоже получил свою порцию. После первой пиалы он стал развлекать лам неторопливой беседой. Из разговора мужа с бурятами Шура поняла, что эти попы — переводчики.

Ламы были сдержанны и деликатны. Изящно откидывая длинные рукава, они маленькими глотками отпивали чай и ловко бросали в рот крошечные кусочки сахара.

После второй пиалы разговор пошел о том, что ламы сейчас сядут за переводы. Ярослав очень вежливо предложил им разойтись по разным комнатам, ибо, как сказал он, истинно мудрый человек ищет для своего труда и мыслей полного уединения. (При этих словах Шура едва не прыснула, как девчонка — уж кому-кому, а ей-то было известно, что сам Ярослав во время работы никогда не прятался от людей.) Ламы согласно закивали головами, поднялись и медленно поплыли за Ярославом.

Шура осталась у самовара. Скоро Ярослав заглянул к ней.

— Что это за чудачество? — спросила его Шура.

— Ты была хозяйкой, а ламы — нашими гостями. Чай у тебя вышел лучше бурятского — видела, как я его пил?

Шура недоверчиво посмотрела на мужа.

— Сейчас наши гости сидят у меня в разных комнатах и работают… — Гашек сделал паузу, заговорщицки взглянул на Шуру и прошептал: — …на Советскую власть!

— Ламы?

— Ну да. Они переведут нам постановления и декреты Советской власти, декреты Ленина.

— Ламы? — с тревогой переспросила Шура. — Они такого напереводят, что ввек не расхлебаешь!

— Не беспокойся. Подождем часика три и увидим. Потом я тебе кое-что покажу.

Несколько часов спустя Гашек принес русскую газетную статью, перевод ее на бурятский язык и еще одну рукопись на русском языке. Шура с удивлением взглянула на мужа: рукопись повторяла газетную статью, только неумелым языком.

Но Ярослав был доволен:

— Вот перевод нашей статьи на бурятский язык! Первый материал для первого номера бурятской газеты! — говорил он.

— А если эти ламы накрутили что-нибудь не то?

— То! Один сидит и переводит на родной язык. Как только переведет — я несу его труд второму. Этот переводит на русский, я проверяю, честно ли сделал свою работу первый лама.

— Похоже на мужика, который перевозил через реку волка, козу и капусту…

— Не понимаю, — ответил Гашек.

Шура объяснила ему условия нехитрой головоломки, а заодно, чтобы не тянуть, — сообщила ответ. Гашек рассмеялся:

— Правильно, Шура!

— Теперь я поняла, почему ты бредил этими демонами, копил сахар и заставил меня готовить бурятский чай. Хитрый! Знал, что иначе от них ничего не добьешься!

В сентябре 1920 года вышел первый номер «Зари». Поскольку у бурят не было своей письменности, то Москва не могла помочь Гашеку литерами. «Зарю» набирали русскими буквами.

— Как же ты редактировал эту газету? — спрашивали политотдельцы, разглядывая свеженький номер «Зари».

— Догадайтесь, — невозмутимо ответил Гашек.

— Изучил бурятский язык?

— За такой срок это невозможно.

Товарищам пришлось изрядно поломать головы, но они все же догадались, как выкрутился Гашек. Они радовались так, словно сами придумали это остроумное решение, а начальник поарма сказал:

— Я знал, что ты найдешь выход. Молодец! Ты переплюнул самого апостола Павла. Попробовал бы этот мифический полиглот издавать газету на языке, которого не знал! Ты, комиссар Гашек, отлично справился со своей задачей. Только эти переводы, видимо, разностильны…

— Дай черту ноготок… — ответил Гашек. — Когда меня сватали на эту должность, никто не знал, как за газету взяться, а теперь им стиль подавай! Конечно, переводы могут оказаться разностильными. Я уже спрашивал о газете наших бурят — сотрудников Интернационального отделения. Они довольны, говорят: хорошая газета, хороший язык. Ламы — самые грамотные переводчики в их крае. Но теперь все важные документы Советского правительства будет переводить бурят-коммунист Иннокентий Тунухунов. Самая сложная задача — письмена. Нам приходится вводить в бурятский язык славянскую письменность. Здесь нужен совет специалистов-востоковедов. На Губернской партийной конференции я разговаривал с Сухэ-Батором. Вы знаете, он был гостем нашей конференции и выступал на ней с приветствием. Сухэ-Батор сказал, что в Монголии такие же трудности с письменностью. У них тоже ее нет. Надо снова написать в Москву.

— Хорошо, — пообещал начпоарма. — Политотдел займется этим делом. Пока печатай газету русскими буквами. Теперь она особенно нужна — бурятские ламы начали открытую борьбу против Советской власти. Они болтают, будто коммунисты — противники культуры и обычаев бурят ввели чужую письменность. Все это, конечно, вздор. Ты несешь им не тьму, а свет. На самом деле ламы недовольны планом продразверстки по скоту. На праздничных жертвоприношениях божеству, на тайлаганах, они нарочно режут скот, чтобы искусственно вызвать голод среди бурят и недовольство продразверсткой. Ты должен сорвать маску с лам, показать, что истинные защитники трудящихся бурят не ламы, а коммунисты.

— Я собирался написать статью о тайлаганах для следующего номера. У меня есть интересные материалы об этих празднествах в Эхит-Булагатской волости. Теперь я думаю, что с этой статьей надо послать по селам бурятских коммунистов.

— Я вижу, что ты обойдешься и без моих советов. Ты сам ставишь вопросы и сам их решаешь. Чего больше? — начпоарма сделал паузу, лукаво улыбнулся и добавил: — Хочешь, я скажу тебе, кем мне кажетесь ты и твой Иннокентий Тунухунов?

— Кем?

— Кириллом и Мефодием бурятской письменности! Я не сомневаюсь, что вы войдете в историю бурятской культуры!

— Ну, ну! — успокоительно произнес Гашек. — Не слишком ли пышно? И потом — что за крайности? Легионеры были готовы заживо растерзать меня и уже не раз предавали анафеме, а ты заживо меня канонизируешь… Оставьте меня без виселицы и без ореола. Я не гожусь ни в мученики, ни в святые. Честно говоря, я рад тому, что нашел свое место в жизни, могу бороться со злом и делать добро людям…