Крести

Глава 59 Большая игра

Вряд ли можно найти что-то скучнее и надоедливей постельного режима в больничной палате. Из развлечений только нечастые визиты знакомых и попытки оценить опасность больничной еды по шкале от одного (съедобно) до десяти (омерзительно). Почти все время лежа, в окружении капельниц, призванных очистить организм и вернуть ему нормальное функционирование, без возможности что-нибудь почитать, посмотреть или просто подержать в руках, опутанных дурацкими трубками. Только йогуртовые стены, белый потолок, собственные мысли и периодическое забытье, поскольку сном это состояние назвать трудно.

Я находилась в больнице третьи сутки и, по прогнозам врача, мне оставалось пробыть в этом заключении как минимум столько же. Шерлок и Джон заходили утром, детектив лишь кинул на меня проворный взгляд, коротко спросил, как я себя чувствую, и, всего пару мгновений спустя, покинул палату, больше не вернувшись. Единственное, что меня удивило в этой ситуации, так это собственная реакция. Я восприняла это нормально.

Едва увидев Холмса, я сразу поняла, что он в разгаре расследования, в самом его пекле. Это хищное выражение лица, нетерпеливость и резкость в движениях невозможно ни с чем спутать. Тот факт, что гений смог оторваться от очередной загадки, чтобы проведать меня, говорил о многом. Еще одно маленькое доказательство в копилку наших отношений.

Джон, как и полагается хорошему другу, пояснил, что Холмс напал на след Мориарти, но отказался рассказывать подробности. Подозреваю, Ватсон знал только самую малую часть, так что расспрашивать его не было смысла. Вместо разговоров о преступниках и совершаемых ими преступлениях, мы беседовали о вещах более приятных. Например, о том, что дедушкины показатели улучшились, и есть надежда на его скорое пробуждение. Или о том, как отметим мое возвращение на Бейкер-стрит, по словам Джона, миссис Хадсон обещала испечь что-то особенное.

— Прости, это Шерлок, — посмотрел Ватсон на тренькнувший мобильный. — Шерлок, который уже на другом конце Лондона.

— Ничего, я понимаю, — улыбнулась я в ответ, последние минут пять борясь с дремой и, к сожалению, проигрывая.

— Зайду завтра… или Шерлок ночью забежит, — неодобрительно покачал головой доктор. — Медсестра мне сказала.

— О чем?

— Чтобы я передал своему «высокому другу» расписание приемных часов, ибо вчера она последний раз закрыла на это глаза, — усмехнулся друг.

— Так уж и последний, — хихикнула я. — Я слышала, как она сплетничает о нас с коллегами.

— Это ты еще не видела свору папарацци в первый день, — хмыкнул Джон, натягивая куртку. — «Психиатр Шерлока Холмса оказалась в больнице по вине пациента».

— Что? — возмутилась я. — Во-первых, я тут по своей вине, а, во-вторых, я не психиатр! Откуда они это взяли?

— Думаю, кто-то в полиции напел, — пожал плечами Джон. — Я побежал.

Ватсон скрылся прежде, чем его смог настичь мой праведный гнев, предназначающийся Донован (ну, а кто еще мог такого наболтать?) и желтой прессе. Как же я ненавижу несоответствие определения и определяемого! Психиатр изучает, диагностирует и лечит различные формы психического расстройства. Психолог же занимается проявлениями личности! Как можно это смешать?

— Сердечко пошаливает, мисс Виллоу? Тук-тук, тук-тук, нехорошо, — поцокали языком с порога, и я вздрогнула, встречаясь взглядом с карими, почти черными, глазами Джима Мориарти.

О, Боже. В белом больничном халате поверх дорогого черного пиджака он смотрелся более чем странно. Впрочем, не следует изначально искать в Криминалиссимусе что-то нормальное. Кажется, я недавно жаловалась на больничную скуку? Беру свои слова назад, все что угодно, только не встреча с Мориарти, когда я в таком расшатанном и разбитом состоянии.

— А где цветы? — растянула я губы в улыбке.

Пойдем с наглости, проверим настроение оппонента. То, что физически я на больничной койке, еще не значит, что я не могу поддержать игру. С другой стороны, не вижу никаких козырей. Мой телефон далеко, очевидно, что Мориарти позаботился о том, чтобы нас никто не прервал, Шерлок, как сказал Ватсон, на другом конце города, и сам доктор направился к нему. Помощи ждать неоткуда, остается надеяться, что это проявление своеобразной вежливости.

— Подумал сэкономить, — сморщил лоб Джим. — Как насчет одного крайне пышного венка на могилу?

Еще немного, и мне действительно придется переквалифицироваться в психиатры. Сегодня он настроен серьезно и решительно, это явно не простой визит, призванный напомнить о себе. То ли Шерлок подобрался слишком близко, то ли Мориарти следует собственному плану и сейчас момент, когда моя фигура должна передвинуться на другую клеточку.

— Никаких венков, они напоминают мне о бесконечности, — скривилась я. — Чем обязана?

Два хода подряд одним и тем же… Да я в ужасной форме. Нужно собраться и постараться выиграть… время, собственную жизнь, отсрочку?

— Наша утомительная игра затянулась, — Джим состроил опечаленную рожицу, подступая ближе.

— Как оскорбительно твое предположение, — сглотнула я, понимая, что мне никак его не остановить. — Это всегда была ваша с Шерлоком игра.

На этот счет у меня не было никаких иллюзий. В противостоянии двух гениев я всего лишь гость, оказавшийся на линии их интересов. Мориарти вытащил меня из колоды и сдал Шерлоку, позволив ему выиграть с моей помощью пару-тройку ставок. Но, в конечном итоге, карты — постоянная константа, и козырь всегда остается козырем, неважно, в чьих руках.

— Как приятно, что ты это понимаешь, — подмигнул Джим. — Пора перейти к финалу… этой партии. Как думаешь, проигрыш сильно расстроит Шерли?

У меня не было возможности ответить на это. Даже просто проанализировать сказанное им. Все внимание сосредоточилось на шприце, возникнувшем в руке Мориарти.

— Спокойной ночи, Кармен, — наигранно заботливо пожелал гений преступного мира, прежде чем одним резким движением вколоть мне что-то в шею.

Я знала, что дергаться нет смысла. Попытка оттолкнуть и сбежать при моем нынешнем состоянии закончится плачевно. «Не можешь выиграть сразу — подыграй», — советовал мне папа когда-то очень давно. — «Чувство легкой победы подведет противника вернее твоих комбинаций». С верой в эти слова я закрыла глаза, принимая подступающую темноту.

Еще в университете мне довелось прочесть занимательную научную статью одного сомнолога, посвященную осознанному пробуждению. Как правило, просыпаясь, человек долго не может собраться с мыслями, блуждая в коридоре реальности, фантазии и собственной памяти. Остатки сна путаются с планами на день, хаотичные отрывки из прошлого, наподобие внезапного интереса к жизни старого знакомого, с которым не контактировал лет пять, переплетаются с кадрами недавно просмотренного фильма или строчками песни…

Подобная каша относится к неосознанному, а, значит, замедляющему мыслительные процессы действию. Заранее зная, что подобная роскошь в сложившейся ситуации будет мне не по карману, я постаралась сделать все, чтобы избежать подобного. Главное правило осознанного пробуждения — четко сформированное намеренье при засыпании.

Поэтому, первое, что возникло в моей голове, оказалось последним, что было до насильно навязанной паузы. Я в руках Мориарти, вколовшего мне снотворное. Неизвестно где, неизвестно в чем и неизвестно зачем.

Судя по отсутствию тяжести в голове и ноющей боли в руках, ногах и груди, Мориарти вывел из моего тела все обезболивающие. Ему нужно, чтобы я хорошо соображала, а это возможно только при отсутствии притупляющих реакции и сознание медикаментов, не говоря уже о моем нестандартном способе мышления. Все фишки на стол: дело именно в нем.

Осторожно приоткрыв глаза, я обнаружила себя в инвалидном кресле. Понятно, как Мориарти вывез меня из больницы. Фиксация ремнями по всем правилам реальной жизни, никаких глупых пропусков и неточностей, как это показывают в кино. Ни единого шанса выбраться самостоятельно, даже обладай я пластикой и гибкостью гимнастки. Ловкость рук помогла бы с наручниками, и Джим, разумеется, это предвидел, использовав ремни. Пальцы не дотягиваются до колес, ноги перетянуты так, что ими не пошевелить, кто бы меня ни связывал, он знает в этом толк.

Следующее, что я отметила — свою одежду. Не хочется об этом думать, тем более, думать долго, но кто-то переодел меня из больничной пижамы в черный брючный костюм. Дорогой, элегантный и… похоронный. Мориарти упоминал о венке на могилу? Похоже, все к тому и идет.

Мотнув головой, я посмотрела перед собой, поднимая взгляд, и вопрос с «где?» отпал сам собой. Читальный зал Британского музея. Пустынный, огромный, хаотично освещенный. Стоило понять, что такой безумец, как Джим, в принципе не способен соответствовать чьим-либо ожиданиям. Я подозревала нечто заброшенное или промышленное предприятие, а оказалась в музее.

— Сны были сладкими? — поинтересовался мой похититель, выходя из темноты.

— Можем опустить риторические вопросы, — сипло утвердила я, морщась от сухости во рту.

— Тебе никогда не казалось, что самые верные вопросы именно риторические? — Джим зашел за спину и покатил меня вперед.

— Мне казалось, что никогда не стоит спрашивать, если ответ не интересует.

— Тонко подмечено, Крести, — одобрил Мориарти, и от тона его голоса по спине побежали мурашки. Почему-то представилась подползающая змея. Интуитивный всплеск подсознания, указывающий на прямую угрозу жизни.

— Чем это место важнее других? — сформулировала я наиболее точный вопрос, взяв себя в руки. Страх — плохой помощник, как и уверенность. Иное дело терпение и спокойствие, представляющие основу для любого блефа. Азы шулерства.

— Как думаешь сама?

— Думаю, что это отсылка к чему-то из твоей жизни, — чуть поразмыслив, выдала я. — Ты мог выбрать любое место, но остановился на этом. Ностальгия?

— Посмотри вправо, — он чуть повернул коляску, давая мне увидеть ничем непримечательный стол с компьютерами и несколько стульев. — Именно здесь когда-то я обдумал один из лучших своих экспериментов.

То есть, убийств. Исходя из собственных наблюдений о Джиме, понятно, что он игнорирует ценность человеческой жизни, и любая манипуляция над ней для него не более чем опыт по достижению определенного результата. Сентиментальный, но не чувствительный. Еще одна черта, объединяющая их с Шерлоком.

— Итак, — протянул Мориарти, покатив меня дальше. — Ближе к делу.

Не видя, я слышала, как он щелкнул пальцами в воздухе, и прямо перед нами, на стене напротив, появилось изображение. Кто-то из его помощников включил проектор, понятно.

— Смотри внимательно, Кармен. Очень внимательно, — приказал Джим.

Кадры сменялись один за другим. Лаборатория с несколькими учеными, корпящими над колбами и микроскопами. Строение клетки человека и ее разрушение. Несколько некрологов, датированных маем и июнем пока еще этого года, с обведенными черным маркером именами и должностями умерших. Профессор, заведующая кафедрой медицинской генетики, доктор-генетик и глава химического отдела одной из ведущих фармацевтических компаний. Заметка о серьезной автокатастрофе в пригороде Лондона. Новость о заложниках в банке, тот самый инцидент, где мне пришлось прикинуться смертницей. Статья об убийстве Винсента Райли. Фотографии четырех смутно-знакомых мне людей…. Где я видела их? Рабочая стена Шерлока на Бейкер-стрит. Репортаж трехнедельной давности о многочисленных нападениях футбольных болельщиков на прохожих в один день в разных районах Лондона.

— Есть идеи? — Джим присел на край стола, согнув правую ногу в колене и полностью опираясь на левую.

Изображение исчезло, и я старалась воспроизвести все, что только что увидела, в том же порядке и максимальном количестве деталей. Банальная логика подсказывала, что это и есть причина, по которой я здесь, в компании Мориарти, все еще живая. Однако это не проясняло сути, а понимание происходящего требовалось, как воздух.

Время, люди, действия… Научная работа, автокатастрофа, нападения на людей, захват банка. Не вижу системы или схемы, первое требует закономерности, а второе очевидной взаимосвязи… Чувствуется схожесть некоторых моментов, но почему начало и конец видеоряда диаметрально противоположны?

Потому что белые и черные в принципе не могут быть на одной стороне. Вот теперь у меня определенно появилась идея. Это не действия одного человека, не совпадения и не проверка на «найди лишнее». Это игра двух, большая игра двух, и если первый игрок — Мориарти, то второй вовсе не Шерлок, как я всегда думала и именно поэтому неправильно выстраивала цепочку фактов. Нет, все гораздо масштабнее противостояния преступника и детектива, и ставка тут не жизнь одного из игроков, а миллионы жизней…

— Кармен, я начинаю скучать, — снова напомнил о себе Джим. — Ты уже все поняла?

— Все это время ты играл с Майкрофтом, — севшим голосом высказала я, слишком потрясенная собственными выводами, чтобы пытаться выглядеть спокойной. Все сложилось так правильно, так идеально сопоставимо, что сомнения не осталось. — Каким-то способом ты убедил ученых создать биологическое оружие и сделал первый ход. Майкрофт устранил их, первый некролог от седьмого мая, и ты ввел в игру меня, отвлекая Шерлока. Кто погиб в той автокатастрофе? В заметке значилось, что столкнулось несколько грузовиков и легковой автомобиль… Значит, в одной из машин было что-то важное, связанное с П.Л.А.Т.А.Н. Так ты назвал биологическое оружие? Документы, формулы, возможно, образцы… Чем бы оно ни было, перехваченное Майкрофтом, оно оказалось в банке, в хранилище, не так ли? Ты точно спланировал, когда я там буду, и устроил диверсию, отвлекая остальных спектаклем с ограблением, в то время как кто-то из твоих людей забрал… — Я сделала паузу, сужая свою версию до полной идентификации «короля». — Образец. Ветви П.Л.А.Т.А.Н. — это пути его распространения, о чем знал Винсент Райли, и ты позволил мне, а, значит, и Майкрофту, получить этот ответ, прежде чем убил его. Образец был у тебя, ты собирался им воспользоваться, но Холмсам удалось вычислить ответственных за каждую точку, образец мог быть у любого из них, и Майкрофт смог захватить их, представив своих агентов футбольными болельщиками, чтобы не привлекать внимание общественности. Значит, образец снова у него, и ты понятия не имеешь, где он. Вот зачем я тебе нужна. Твой запасной план. У хорошего игрока всегда несколько тактик, и ты решил, что я смогу предсказать следующий ход Майкрофта.

Растянув губы в улыбке, Джим сухо поаплодировал несколько раз:

— Ты все поняла верно.