Люси Салливан выходит замуж

Глава сорок вторая

В то утро нам наконец дали нового человека на место ушедшей Хэтти. Она покинула нас шесть недель назад — довольно давно, как показалось нам троим, вынужденным все это время выполнять работу одного сотрудника. Но Айвор уговорил отдел кадров подождать пару недель, прежде чем начать поиски нового сотрудника. Несчастный дурак цеплялся за надежду, что Хэтти еще может вернуться в его пухлые, розовые веснушчатые объятия.

Но она жила в Эдинбурге с братом своего мужа и, насколько можно было судить, была счастлива. Поэтому Айвору пришлось примириться с утратой.

Наш новый коллега оказался молодым человеком. И это не было случайным подарком судьбы, как могло бы показаться со стороны. О нет!

За этим стояла Мередия.

И узнала я об этом только потому, что застукала Мередию за ее махинациями.

Пару понедельников назад в результате целой полосы невезения (электричка подошла к платформе одновременно со мной, на пересадочной станции поезд просто стоял и нахально ждал меня и тому подобное) я пришла на работу раньше времени.

А Мередия пришла еще раньше. Это было удивительно и само по себе, но еще удивительнее было то, что она работала: лихорадочно разбирала пачку бумаг, откладывая какие-то листы в сторону и пропуская другие через бумагоуничтожитель.

— Доброе утро, — сказала я.

— Отстань, я занята, — буркнула она.

— Мередия, а что это ты делаешь?

— Ничего, — огрызнулась она, беря очередной лист бумаги.

Я была заинтригована, потому что она очевидно что-то делала. Я-то знала, что без пятнадцати девять в понедельник утром она ни за что не стала бы работать по работе.

Я пригляделась к документам, которые она перебирала. Это были анкеты для приема на работу.

— Мередия, что это?

— Это анкеты от кандидатов на место Хэтти. Их передали из отдела кадров, чтобы Вонючка Симмондс выбрал подходящего человека.

— А зачем ты уничтожаешь их? Разве ты хочешь, чтобы мы и дальше делали всю работу втроем?

— Кое-какие анкеты я оставляю.

— Понятно. — Мне не было понятно.

— Я выбрасываю только анкеты замужних женщин, — продолжила она.

— Можно спросить почему?

— А почему это они хотят иметь и мужа, и работу? — горько воскликнула Мередия.

— Ты шутишь? — не поверила я своим ушам. — Не хочешь же ты сказать, что ты уничтожаешь анкеты замужних женщин только потому, что они замужем?

— Хочу, — угрюмо сказала она. — Я просто перераспределяю всемирную удачу равномернее. Нельзя надеяться на одну только карму. Если хочешь, чтобы на свете была справедливость, ты должен сам помогать этому своими активными действиями.

— Но, Мередия, — возразила я, — то, что они замужем, совсем не значит, что они счастливы и удачливы. Может, муж бьет их, или гуляет на сторону, или настоящий зануда И они могут овдоветь, развестись или разойтись.

— Мне-то какое дело, — фыркнула Мередия. — Все равно у них была свадьба и им довелось постоять у алтаря в шикарном платье.

— Но раз ты не хочешь, чтобы они были еще счастливее, то тогда ты, наоборот, должна оставлять их анкеты. Посмотри только, как все мы здесь мучаемся!

— Не старайся переубедить меня, Люси, — сказала Мередия, изучая новое заявление. — Как ты думаешь, эта Л. Роджерс замужем или нет?

— Не знаю. Слушай, давай взглянем на это с другой стороны. Допустим, у нас будет работать еще одна незамужняя женщина. Это ведь только усилит конкуренцию в борьбе за немногочисленных мужчин, имеющихся в наличии.

Я хотела просто пошутить, но лицо Мередии исказила гримаса ужаса.

— О господи, ты права! — охнула она. — Об этом я и не подумала.

— На твоем месте, — сказал я, ощутив прилив озорства, — я бы выкинула анкеты всех женщин.

Ей эта идея понравилась.

— Гениально! — воскликнула она, обнимая меня. — Гениально, гениально!

Я тоже была довольна — на рабочем месте приветствовалась любая подрывная деятельность.

Мередия тем временем принялась повторно пересматривать стопку анкет, стремясь удалить из нее все те, что писались женщинами, до прихода Айвора.

Но чистка на этом не закончилась: Мередию увлекла роль вершителя человеческих судеб.

— А зачем нам на рабочем месте старики? — задумалась она. И стала выбраковывать всех мужчин старше тридцати пяти лет.

Когда-то пухлая пачка заявлений быстро сократилась до нескольких листков, но Мередия решила проверить пункт: «Увлечения и хобби».

— Хм, этот любит возиться в саду. До свидания! — откинула она один лист. — А этот состоит в добровольной дружине по охране порядка, — исчез в бумагоуничтожителе другой.

К тому моменту, как Мередия закончила отбор, осталось всего четыре анкеты. Четверо мужчин в возрасте от двадцати одного до двадцати семи лет, среди увлечений которых числились вечеринки, занятия в тренажерном зале, общение с друзьями, отдых в Греции и выпивка.

Должна признать, что в результате такого отбора наш новый коллега выглядел весьма многообещающе. Если бы я не жила тогда в раю для дураков, думая, что у нас с Гасом все замечательно, то с восторгом предвкушала бы знакомство с ним.

В течение недели все четыре кандидата явились к нам в компанию на собеседование. Каждый раз, когда приходил один из них, Меган, Мередия и я старались оказаться в приемной, чтобы разглядеть его получше, прежде чем Бландина из отдела кадров уведет их к себе в кабинет, чтобы спросить, кем они видят себя по прошествии пяти лет (правильным ответом было: «Трупом, висящим под потолком, если я еще буду здесь работать», но они этого не знали. Что было нестрашно: тот, кого примут, сам быстро догадается).

Мы давали им оценки по десятибалльной шкале за привлекательность, симпатичность зада, размер кошелька и так далее, но, конечно, ни я, ни Меган, ни даже Мередия не имели права голоса при принятии окончательного решения. Но это не мешало нам обсуждать их с горячим интересом.

— Мне нравится номер два, — говорила Меган. — А ты как считаешь, Луиза?

— Меня зовут Мередия, — вспыхивала Мередия. — И по-моему, самый симпатичный — номер три.

— Я бы предпочла второго, — сомневалась я. — Он самый красивый.

Меган поначалу «болела» за номер четыре, потому что ей понравилось, что в качестве хобби он указал занятия в тренажерном зале. Но когда мы увидели его воочию, то сразу опечалились, так как выглядел он стопроцентным гомосексуалистом. Естественно, он сразу вышел из борьбы, потому что Айвор был известным гомофобом. После интервью с четвертым номером Вонючка Симмондс вернулся в наш офис и долго упражнялся в остроумии типа: «Если бы я при нем уронил пятьдесят центов, то не стал бы нагибаться». В конце концов он посерьезнел:

— Нет, девушки, мы не можем взять голубого.

— Почему? — потребовала я объяснений.

Ядовитый Айвор засмущался:

— Потому что… вдруг он… э-э… влюбится в меня.

— В вас! — Я чуть не захлебнулась эмоциями.

— Да, в меня, — сказал Айвор и пригладил то, что оставалось от его волос.

— Умственно отсталым он не выглядел, — заметила я, и Меган с Мередией прыснули каждая за своим столом.

Айвор посмотрел на меня, злобно прищурившись, но мне было все равно, я была разгневана.

— То, что он гей, и то, что вы мужчина, еще совсем не значит, что он обязательно влюбится в вас.

Нет, какая наглость с его стороны! Вообразить, что кто-то — будь то мужчина, женщина, ребенок или скотина с фермы — может найти его привлекательным!

— Разумеется, он влюбится в меня, — настаивал Айвор. — Вы же знаете, какие они. Неразборчивые.

Мы втроем разразились негодующими возгласами:

— Как вы смеете! Да вы фашист! Откуда вы знаете?

— И вдруг у него уже есть бойфренд? — предположила Меган. — Вдруг он уже влюблен в кого-то?

— Не смешите меня, — неуверенно отбивался Айвор. — И можете не стараться зря: он у нас работать не будет. Пусть наймется в парикмахерскую или в модный ресторан. Это ему больше подойдет.

С этими словами он скрылся у себя в кабинете, а мы еще долго возмущались его ретроградными взглядами.

Короткую соломинку вытащил номер два: симпатичный, улыбчивый двадцатисемилетний парень. Ему предложили вакантное место, и он испортил себе жизнь, согласившись.

Его звали Джед, и хотя он не был самым симпатичным из наших кандидатов, мне он показался довольно приятным человеком. Он улыбался без остановки — просто лучился дружелюбием. Уголки его рта исчезали где-то за ушами, и глаз его было не разглядеть. Интересно будет посмотреть, сколько времени понадобится нашей рабочей атмосфере, чтобы стереть улыбку с его лица.

Мистер Симмондс был в восторге.

— Наконец-то у нас в офисе появился еще один мужчина, — повторял он, довольно потирая руки, предвкушая, как в обед они вдвоем будут ходить в паб выпить по пинте пива, поговорить о машинах и покритиковать женщин.

Первый рабочий день Джеда пришелся на мой первый понедельник без Гаса.

В то утро я поразилась своей живучести. Я встала, приняла душ, оделась, добралась до работы — все это время пытаясь понять, где именно я ошиблась в отношениях с Гасом, но в целом чувствуя себя не так уж плохо.

Меган пришла на работу до меня. На выходных она ездила в Шотландию, но очень по-австралийски: зачем лететь на самолете, если можно провести двенадцать часов в старом автобусе и сэкономить пятерку? За сорок восемь часов она посетила десять городов, взобралась на несколько горных вершин, встретила несколько своих соотечественников, напилась с ними в Глазго, спала на полу в их общежитии, нашла время послать всем своим знакомым открытки и прошлую ночь не сомкнула глаз, но выглядела по-прежнему сногсшибательно. Она даже привезла нам подарок: брикет шотландского тоффи — того самого тоффи, который тверже алмаза, намертво склеивает зубы и напрочь лишает дара речи.

Вскоре появилась и Мередия. Ради нашего нового коллеги она замоталась в свою лучшую занавеску. Увидев тоффи, она тут же сорвала с него обертку в клеточку. Мы присоединились к ней.

Последним появился Джед — волнующийся и смущающийся, но с улыбкой во весь рот. И в костюме с рубашкой. Но эту причуду мы быстро из него вышибем.

Поприветствовать Джеда на новом рабочем месте вышел Ядовитый Айвор. Он орал, хлопал его по плечу, запрокидывал голову назад в приступах чисто «мужского смеха». Подобные манеры он подглядел у больших начальников с пятого этажа. Он любил подражать им, но такая возможность предоставлялась ему нечасто.

— Джед! — гаркнул он, тряся руку Джеда. — Рад тебя видеть! Хорошо, что ты принял наше предложение! Надеюсь, ты не дашь себя в обиду этой кучке негодяек, ха-ха-ха! — Он отечески обнял Джеда за плечи и подвел его к моему столу. — Дамы, ха-ха-ха, познакомьтесь, пожалуйста, с пополнением в нашей маленькой команде, ха-ха-ха! Мистер Дэвис.

— Просто Джед, — пробормотал Джед.

Наступила тишина. Мы не могли говорить, потому что наши челюсти были склеены тоффи. Нам оставалось только улыбаться и энергично кивать. Думаю, Джед понял, что мы рады встрече с ним.

Айвор был счастлив, что появился человек, перед которым он мог бы поважничать (он отлично понимал, что мы, женщины, не испытывали к нему ни грамма уважения), и он самым бессовестным образом распустил перед Джедом хвост. Он бесконечно долго распространялся о значении, которое играл наш офис в масштабах всей компании, и перспективах карьерного роста («если ты будешь усердно трудиться, Джед»), а закончил тираду следующими словами:

— Ну, мне некогда. Я не могу стоять тут целый день и болтать с вами. У меня очень много дел. — И гордо, с чувством собственного достоинства ушел к себе.

Меган, Мередия и я замерли в ожидании, неуверенно улыбаясь Джеду. Кивнув в сторону кабинета Айвора, он сказал:

— Зануда.

Слава богу — Джед был одним из нас! Мы обрадованно переглядывались: начало отличное! А уж за дальнейшим мы приглядим, и скоро он будет таким же циничным и саркастичным, как я. Или даже, кто знает, как Мередия.