Магистр Войны

XVII. ОРЛЫ

Полковой псайбер орел сидел на заборе, окружающем двор, одна голова уснула, другая бодрствовала и бодро смотрела на рассвет.

Небо было розовым, и углы теней были длинным и четкими. Жукова вышла во двор, приветствуя караульных у двери здания.

— Рано встала, — сказал Даур.

— Как и ты, — ответила она с улыбкой.

— Если я сплю слишком долго, шрам начинает болеть, — ответил он, хлопая по боку живота с гримасой. — Легкая прогулка облегчает спазмы.

— Элоди не возразила, что ты покинул ее постель, едва забравшись в нее? — спросила Жукова.

— Я скоро вернусь, — сказал Даур с ухмылкой. — В любом случае, она была на ногах полночи. Маленькая дочка Крийд, Йонси. Тоне пришлось побрить ей голову. Вши, знаешь ли. Бедный ребенок вне себя от потери косичек. Они по очереди сидели с ней и успокаивали.

— Думаю, что я слышала всхлипывания, — сказала Жукова.

— А, это, — рассмеялся Даур. — Это просто все сердца, которые ты разбила. Мужчины и Роты Т, плачущие во сне.

Жукова фыркнула.

— Я собиралась пробежаться, — сказала она.

— Проверь разведчиков. Они наблюдают за территорией. После вчерашнего.

Она кивнула, а затем сделала паузу.

— Это еще что? — спросила она.

Бронированный транспортер, без опознавательных знаков, катился по дороге по направлению к двору.

— Это, наконец-то, вернулся Гаунт? — спросила она.

Даур пожал плечами.

— Без понятия, — сказал он.

Фейзкиель, Баскевиль и Домор вышли из жилого блока позади них. Каждый из них был в чистой парадной униформе.

— Что происходит? — спросил Даур.

— Захватывающий день, — сказал Баск. — Нас вызвали в ордос.

— Что? Почему? — спросила Жукова.

— Потому что кое-кто, — сказал Домор, метнув взгляд на Баскевиля, — был достаточно глупым, чтобы шататься рядом с фесовым специальным грузом, вот почему.

— Это рутина, — сказала Фейзкиель. Она закончила пришпиливать свои волосы, и надела фуражку. — Ордос взял под охрану безделушки, которые мы поднимали, и они хотят провести опрос всех, кто контактировал с ними.

— Безделушки, она говорит, — застонал Домор.

— Луна права, это просто рутина, — сказал Баск. Он выпрямился перед Жуковой и Дауром. — Когда мы не вернемся назад, дорогие друзья, помните наши имена.

Жукова с Дауром рассмеялись.

Транспортник остановился в центре двора, и открылся задний люк. Маленький помощник Инквизитора Лакшимы вышла.

— Фейзкиель? Домор? Баскевиль? — прокричала она, читая планшет.

— Потише, вы мертвого разбудите, — крикнул в ответ Баскевиль.

— Не в первый раз, — сказала Онабель. Она ждала, с кислой миной, пока троица шла к ней и забралась на борт. Баскевиль весело махнул Дауру с Жуковой, когда люк закрылся.

— Ладно, — сказал Даур, — весело им провести время.

— Они могут поддерживать такой тип веселья, — сказала Жукова.

— Что такое? — спросил Феликс. — Это мой отец?

Он изгибался на своей койке под кучей шерстяных одеял, только его лицо торчало наружу. У окна Далин зевал, пока смотрел на двор.

— Нет, какой-то транспортник, — сказал он. — Баскевиль уехал с Шогги и комиссаром.

— Ладдом?

— Нет, не Ладдом. — Он снова зевнул, когда транспортник поехал прочь. — Фейзкиель. Мы должны вставать.

— Время вставать?

— Скоро будет. Тебе не нужно ждать звонка. Офицеры впечатляются пунктуальностью. Людьми, которые готовы до того, как должны быть.

Он подошел, чтобы сорвать одеяла с Феликса.

— Даже не смей, фес тебя, — резко сказал Феликс. Далин отошел назад со сдающимся жестом.

— Просто вставай, Феликс, — сказал он. — Тебе нужно в душ. Нам, вероятно, нужно увидится с Керт для проверки на предмет вшей.

— Вшей?

— Да. Вставай. Я не думаю, что ты даже разделся ночью.

Далин осмотрел комнату на третьем этаже. Это была та комната, которая была предназначена для Феликса с Маддаленой. Воспользовавшись властью Роуна, Далин просто занял ее. Как только Мерин услышал имя Роуна, он не задавал вопросов.

Далин пнул койку.

— Ну же, Часс. Поднимай свою ленивую задницу. Иди в душ.

— Иди, — сказал Феликс. — Я сразу после тебя.

Далин схватил сумочку с набором для душа.

— Сделай, чтобы это было фесово так, — сказал он.

Жукова легким бегом пересекла двор к жаровне, у которой стояли Макколл и Бонин, потягивающие из жестяных кружек кофеин.

— Безопасно, чтобы сделать кружок? — спросила она.

Бонин поднял брови.

— Достаточно безопасно, — сказал Макколл.

— Спасибо, шеф, — сказала она.

— Жукова? Капитан?

Она уже хотела начать бежать. Она обернулась.

— Что такое, шеф?

— Есть время на пару слов?

Она подошла к ним.

— Я еще раз проверю периметр, — сказал Бонин.

— Оставайся счастливчиком, Мах, — сказал Макколл, когда разведчик пошел прочь.

— В чем дело? — спросила Жукова.

— Я думал, — сказал Макколл.

— О-о-о, слушаю.

Макколл не улыбнулся.

— Ты знаешь, какая у тебя была репутация, когда ты пришла к нам? — спросил он.

Она сердито посмотрела. — Дай мне гаково предположить, — сказала она.

— Красивая девочка, — сказал Макколл. — Слишком красивая. Слишком красивая, чтобы быть хорошим солдатом. Должно быть, получила свое звание за то, что красивая. Трофейный офицер. Хорошо смотрится на вербовочных постерах Улья Вервун.

— Пошел нафес, — сказала она.

Он пожал плечами.

— Это правда, так ведь? — спросил он.

— Я сражалась, шеф. Планетарные силы обороны, разношерстный отряд, потом ополчение, потом Гвардия. Я заслужила свои лычки. Я заслужила свое место.

— Не говорю, что это не так. Я говорю то, что мужики всегда думают.

Жукова вздохнула.

— Это преследует меня всю мою жизнь. Мужики думают то, что думают, и они имеют тенденцию быть тупыми. — Она показала на свое лицо. — Я этого не просила. В Вервунской Войне, иногда, я надеялась, что ранит шрапнелью. Попаду под бомбардировку одной из тех гаковых машин скорби, знаешь ли? Чтобы это слегка превратилось в месиво, чтобы люди начали меня воспринимать серьезно.

Макколл кивнул.

— Только этим утром, — сказала она. — Бан Даур, мой друг. Я знаю его годы. Даже он сострил. Не хотел причинить вред. Просто обычная шутка о Жуковой. «Ой, она красивая. Должно быть, проделала путь через нескольких офицеров, чтобы получить звание.» Я устала от этого. И это не только мужики. У нас с Элоди теперь все нормально, но поначалу она думала, что я была каким-то старым огоньком, появившимся, чтобы увести Бана. И Паша, люби ее Трон, всегда предостерегает мужиков насчет меня. Что я использую свою внешность, чтобы получить то, что хочу.

— Это так? — спросил он.

— А ты что думаешь?

— Я не думаю, что ты должна быть капитаном, — сказал Макколл.

Она заморгала. Румянец появился на ее щеках.

— Я ожидала... — она запнулась. — От тебя, по крайней мере. Пошел нафес. Пошел ты нафес в ад.

— Я не думаю, что ты должна быть капитаном, потому что это расточительство, — сказал он.

Она нахмурилась.

— Ты хороший солдат, и ты выглядишь так, как есть, — просто сказал Макколл. — Ты получаешь повышение. Пользуясь преимуществом. Выбранная над остальными. Умная. Хорошо выглядящая. Четко формулирующая мысли.

— Ты сейчас пытаешься залезть мне в трусы, Макколл?

Он фыркнул.

— Я говорю, что ты выбрала очевидный путь. Продвижение по карьере. Но я видел твою работу. На Армадюке. И на той крыше вчера Это была не просто хорошая служба. Ты можешь вести людей, Жукова, но ты очень хороша в индивидуальной работе.

— Спасибо, — сказала она, удивленная.

— Это заставило меня просмотреть твой послужной список. Я долго об этом думал. Слушай, я не ищу просто хороших солдат. Я ищу специалистов.

— Серьезно?

— Паша снова на ногах. Командование не останется твоим. Для тебя и Спетнина останется Рота Т, и ты получишь командование, потому что ты выглядишь так, как выглядишь. И это будет тратой Спетнина потому что, если честно, он фесово хороший офицер.

Макколл праздно посмотрел на орла, наблюдающего за ними.

— И это двойная досада. Он будет демотивирован, и мы потеряем хорошего линейного командира. И ты получишь командование, что хорошо, но не соответствует твоим настоящим талантам. Ты – расточительство в качестве капитана. Любой может быть офицером.

— Ну, не любой, — сказала она.

— Я не знаю. Посмотри на Мерина. Некоторые люди становятся приличными офицерами. Некоторые люди становятся великолепными офицерами. Но почти никто не становится великолепным разведчиком.

— Разведчиком?

— Что думаешь?

— Ты предлагаешь мне место в штате разведчиков?

— Кажется, я это и делаю, ага, — сказал он.

— Я никогда не просила...

— Я выбираю Танитских разведчиков, Жукова. Я не набираю добровольцев. Ты сохранишь свое звание, но ты будешь отвечать передо мной. Ты откажешься от командования.

— Что… что говорит Паша? Или Гаунт?

— Я не знаю, — сказал он с небрежным пожатием плечами. — Я еще никого не спрашивал. Я спрашиваю тебя первой. Скажи нет, и никого не придется спрашивать. Скажи да… Ну, Гаунт редко не принимал мои рекомендации.

— Я говорю, да, — сказала она.

Он кивнул. Он пытался не улыбаться, но ее улыбка была яркой и заразительной.

— Спасибо тебе, — сказала она.

— О, нет, Жукова. Не благодари меня. Никто никогда не благодарил меня, за то, что я сделал это их жизнью.

— Ну, а я благодарю. Я бы поцеловала тебя, но это не улучшит мою ужасную репутацию.

— Нет. — Макколл вытряхнул кружку и отвернулся.

— Наслаждайся бегом, — сказал он.

Макколл вернулся к зданию.

— Ты спросил ее? — спросил Бонин. Он смотрел, как Жукова побежала быстрее, когда выбежала с подъездной дороги.

— Ага.

— И?

— Она сказала да.

Бонин кивнул и улыбнулся.

— Хорошие новости.

— Хоть какие-то за последнее время, — согласился Макколл.

Орел пролетел над головой.

— Смотри зорко, — сказал Бонин.

Машины спускались по дороге к лагерю. Два Таурокса спереди и сзади Химеры.

— Там знамена. Штабные машины, — сказал Бонин. — У нас тут какой-то фесов Лорд фесов генерал.

— Приведи Роуна и Колеа, быстро, — сказал Макколл.

Машины въехали во двор, двигатели заглохли. Роун с Колеа спешили присоединиться к Макколлу, Харк следовал за ними. Испуганные солдаты спешили за ними, некоторые зевали, некоторые еще не полностью оделись.

— В шеренгу, пожалуйста! — крикнул Харк. — Ну же, фесы! Оденьтесь, оденьтесь! Вадим? Где твое оружие? Ладно, иди и найди его, фес тебя!

— Что происходит? — спросила Паша.

— Один фес знает, мэм, — сказал Обел.

— Вы хотите, чтобы я поднял весь полк? — спросил Колосим в ухо Роуну.

— Нет. Если они не встали и готовы, пусть прячутся и скажи им быть умнее. Мы разберемся, что у нас здесь.

Он повернулся и крикнул, — Харк? Мы можем постараться, чтобы это выглядело достаточно профессионально?

Женщины и дети выглядывали из окон средних этажей жилых блоков.

— Назад, пожалуйста! — крикнул Роун, указывая на них.

Люк Химеры открылся. Двое Сционов Темпестус в блестящей серой пластинчатой броне вышли наружу, за ними последовали еще двое. Они оглядели двор, смотря на собирающихся Призраков со скрытым презрением, затем выстроились в линию, смотря на собрание, с хеллганами у груди.

— Зачем тут эти фесовые славные парни? — прошептал Элам.

— Что-то неправильно, — пробормотал Белтайн.

Гаунт спустился по рампе Химеры. Он поморщился от солнечного света, и закутался в свой плащ. Затем он широким шагом прошел мимо недвижимых Сционов и остановился, лицом к лицу с Роуном и Колеа.

— Доброе утро, — сказал он.

— Сэр, — сказал Роун. — Что за шумиха?

Гаунт бросил взгляд через плечо на Сционов.

— Они? — сказал он. Он хрюкнул. — Их приставили. Ко мне.

— Зачем? — спросил Колеа.

— Личная охрана.

— Что ты наделал? — спросил Роун.

Гаунт улыбнулся и покачал головой.

— Сам себя об этом спрашиваю, — сказал он.

— В транспортнике больше никого нет? — спросил Колеа. — Никакого Лорда генерала, готового удивить нас инспекцией?

— Нет, — сказал Гаунт.

— Никого важного? — спросил Роун.

— Нет, — сказал Гаунт, более выразительно. — Все могут расслабиться. Просто расслабьтесь.

Он бросил взгляд на шеренги, которые собрал Харк, и на офицеров, стоящих с ними.

— Расслабьтесь! — крикнул он, указывая на них. — Пожалуйста, возвращайтесь к своим завтракам.

Он начал поворачиваться к Роуну и Колеа.

— Это очень быстро обостриться, — начал он.

Но Роун схватил его. Он схватил плащ Гаунта и развернул его. Когда Гаунт указывал на шеренги, плащ слегка разделился, и Роун кое-что увидел.

— Что это за фес? — сказал он.

— Ну, — сказал Гаунт, — я собирался рассказать тебе об этом...

— Это настоящее? — спросил Колеа, с широкими глазами, пялясь на золотой герб орла, приколотый на груди Гаунта, который раскрыл Роун.

Четверо Сционов внезапно окружили их, целясь из оружия прямо в Роуна. Роун замер.

— Убери руки, — сказал их лидер, его скрежещущий голос был усилен угрожающим визором, — от персоны Милитант коммандера, сейчас же!

— Ты слышал приказ, подонок! — рявкнул другой. Их оптика засветилась красным, когда заработали системы автоприцеливания.

— Воу, воу, воу! — произнес Колеа.

— Я его отпускаю! Я его отпускаю! — воскликнул Роун, убирая руки.

Гаунт посмотрел на главного Сциона.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Санкто, Лорд.

— Темпестор Санкто, этот «подонок» – мой заместитель. Ты будешь выказывать ему должное уважение, какое ты выказываешь мне.

— Лорд.

— Теперь иди и встань у транспортника. Нет, иди и встань лицом к фесовой стене. Все вы!

— Лорд?

— Вы меня не услышали, фес вас, Сционы? Я фесов Милитант коммандер и вы сделаете так, как я фесово скажу, без вопросов!

— Да, Лорд!

Четверка повернулась, ушла, и встала идеальным рядом, смотря на фабрику, спинами ко двору.

Гаунт посмотрел на Роуна с Колеа.

— Очевидно, — сказал он, прочистив горло, — очевидно, мне нужно лучше разобраться с этим. Не получать друзей таким способом.

— Ты фесов Милитант коммандер? — спросил Роун.

— Я фесов, да, Эли, — сказал Гаунт.

— Ты… фесово шутишь? — спросил Колеа.

Гаунт покачал головой. Он посмотрел на них. Во дворе было экстраординарно тихо.

— Трон, ваши фесовы лица... — улыбнулся Гаунт.

— Я не знаю, дать ли тебе в морду или обнять, — сказал Роун.

— Отдание чести, вероятно, будет лучшим вариантом, — прошептал Колеа. Он повернулся. — Комиссар Харк?

Харк повернулся к шеренгам, с прямой спиной.

— Танитский Первый, внимание! — закричал он. — Танитский Первый, честь отдать!

Люди встали по стойке смирно и сотворили символ аквилы.

— Танитский Первый, троекратное ура нашему Милитант коммандеру!

Аплодисменты и крики заполнили двор. В окнах, свита и солдаты, которые опоздали, улюлюкали и махали. Зазвучал девиз — Первый и единственный! Первый и единственный!

Гаунт пожал руку Роуну.

— Ты фесов ублюдок, — сказал Роун.

— Поздравляю, сэр, — сказал Гол, тряся руку Гаунта, как только ее отпустил Роун.

Макколл похлопал Гаунта по плечу.

— В твоих глазах слезы, шеф? — спросил Гаунт.

— Ни единой слезинки, сэр, — сказал Макколл.

— Ты врешь, Оан?

— Аллергия, сэр.

Подошли люди, хлопая и толпясь вокруг него.

— Нахальный вы фес! — рассмеялся Варл, затем добавил, — сэр.

— Никогда не думал, что доживу до такого дня, — сказал Ларкин. Гаунт обнял старого снайпера.

— Вижу, что командование, наконец-то, сделало решение, которое я одобряю, — прокричал Харк.

— Надеюсь, что ты не будешь сожалеть от этом высказывании, Виктор, — ответил Гаунт. Они обнялись, Харк сжал в объятиях Гаунта так крепко, что на мгновение оторвал его от земли.

Из дверного проема здания, Крийд с Керт смотрели, как Гаунт идет сквозь аплодирующую толпу, ликующих солдат. Ухмылка Крийд была широкой, у Керт меньше и печальнее.

— Роун должен сказать ему, — сказала она.

— Он скажет, — сказала Крийд.

— Он должен сказать ему прямо сейчас. Это не может ждать. Он выяснит в любой момент.

— Он скажет ему, Анна, — сказала Крийд.

— Дайте ему насладиться этим моментом, — произнес Бленнер позади них. Они повернулись. Бленнер выглядел очень уставшим и с похмелья, но на его лице было выражение гордости, и в глазах у него стояли слезы.

— Дайте ему насладиться этим одним моментом, ради феса, — сказал он.

Он протолкнулся мимо них во двор, идя к толпе, поднимая руки и с энтузиазмом хлопая.

— У меня, я думаю, где-то тут есть оркестр, — кричал он. — Какого гака они не играют? Ну же! Ибрам, старый ты пес! Старый ты пес!

Мокрый от ледяного душа, с полотенцем на талии, Далин несся по коридору жилого здания, его мокрые ноги поскальзывались и он ударялся о стены. Здание вокруг него гремело криками и ликованием. Внизу во дворе снаружи, оркестр начал играть, не очень хорошо, но ярко.

— Феликс! — кричал Далин. — Феликс, вставай! Вставай! Вставай, сейчас же!

Он ворвался в комнату. Феликс уже вылез из кровати и был полуодет. Когда Далин ворвался внутрь, Феликс издал стон и схватил одеяло, оборачивая его вокруг себя.

— Ох, мой Трон! — выдохнул Далин, затормозив.

— Ты, фес тебя, никогда не стучишь? Никогда? — закричал на него Феликс.

— Ох, мой фесов Трон... — заикаясь, сказал Далин. — Прости меня. Прости!

Он с трудом повернулся к выходу.

Обернутый одеялом, Феликс прошел мимо него и захлопнул дверь.

— Прости, — сказал Далин, пялясь на дверь.

— Ты никому не расскажешь, — сказал Феликс. — Понял?

— Д-да! — произнес Далин.

— Ты понял? Ты никому не расскажешь, — сказала она.