Магистр Войны

XXIII. МАГИСТР ВОЙНЫ

Восточное крыло Урдешского Дворца казалось пустым, как будто его не использовали долгое время. Бонин вел. Они проходили мимо комнат, которые были полны брошенной мебели, покрытой пыльными простынями, и других комнат, которые до потолка были заставлены ящиками и хламом. Ковры в коридорах были обветшалыми, а древние портреты, висящие на стенах коридоров, были настолько грязными, чтобы было трудно сказать, что на них было изображено.

Треск и грохот авианалета снаружи продолжался. В воздухе был некомфортный статический заряд от массивных пустотных щитов дворца, как будто собиралась разразиться могущественная гроза. Когда они проходили мимо внешних окон, они могли видеть свечение щита снаружи, окружающего купол Великого Холма магнитосферным свечением.

Время утекало. Уже прошло почти два часа с тех пор, как Гаунт дал Вон Войтцу определенный срок. Ладно, Вон Войтцу придется подождать его ответа. Восточное крыло было похоже на кроличью нору.

— Я думал, что здесь будет охрана, — сказал Белтайн. — Я имею в виду, он – магистр войны. Я думал, что здесь будет высокий уровень безопасности, контрольно-пропускные пункты.

— Я думаю, что его власть держит людей подальше, — сказал Гаунт. — Его абсолютная власть, отталкивающая посетителей.

— Серьезно? — спросил Белтайн.

— Он – магистр войны.

— Если он не любит компанию... — начал Даур.

— Ему придется сделать исключение, — сказал Гаунт.

— Но, если он не позволяет людям...

— Я рискну, Бан.

Это было, определенно, странно. Центральные части массивной крепости, военная комната, командные центры, кишели людьми и активностью, и каждый угол и коридор охранялись. Но, пока они продвигались в восточное крыло, они обнаружили нарастающее чувство пустоты, как будто они ушли из обитаемой крепости в какое-то заброшенное место, место, из которого люди поспешно эвакуировались и никогда в него не возвращались.

— Они все еще с нами, — пробормотал Бонин. Гаунт посмотрел назад по коридору. Санкто и отряд Темпестус, с невыразительными лицами, следовали за Гаунтом на почтительном расстоянии. Гаунт пытался приказать им вернуться или остаться в командном центре, но Санкто твердо отказал. Защита Лорда Милитанта Гаунта была его долгом. Он пошел бы туда, куда и Гаунт.

— По крайней мере, они повисли сзади по моей просьбе, — сказал Гаунт. — И они не пытались остановить нас.

— Это потому, что их приказы просты, — сказал Гаунт. — Никто не сказал им остановить вас. В любом случае, пока еще нет. Я полагаю, что мы выясним, возьмет ли верх прямой и злобный приказ магистра войны над приказами телохранителей.

Внезапно он поднял руку, и они остановились. Бонин пошел вперед к наполовину открытой панельной двери. Он открыл ее настежь.

Это была спальня. Не комната Лорда – они прошли мимо нескольких таких, сводчатых комнат с кроватями, поднятыми на платформах, со стенами, украшенными позолоченными декорациями. Это была комната чиновника средней руки, слуги дома. Покрытые деревянными панелями стены были дымчато-темные от старого лака, а шторы были закрыты. Единственный свет шел от одной светосферы на ночном столике рядом с большой кроватью с балдахином. Столик и пол были заставлены старыми книгами и планшетами. Переносной нагреватель жужжал в углу, выбрасывая чахлое тепло в холодную комнату. Это был тот звук, который услышал Бонин.

— Здесь никого, — сказал он.

Гаунт осмотрелся. Это была достаточно красивая комната, но сырая и пыльная. Определенно, спальня слуги или помощника. Это не было жилищем человека, чья власть доминировала над сектором космоса. На кровати не спали, хотя ее, явно, заправили месяцами или годами ранее, и никогда не использовали. Простыни и покрывала были серыми от пыли, а на подушках были пятна плесени.

— Сэр? — сказал Даур.

Он уже прошел к стороне кровати, стороне с ночным столиком. Гаунт пошел посмотреть.

На полу было гнездо рядом с кроватью, наполовину под ней, гнездо, сделанное из старых простыней, подушек, подушек с диванов и грязных валиков. Еще больше книг и планшетов валялись в логове, вместе с несколькими грязными тарелками и пустыми, грязными кружками. Кто бы ни использовал эту комнату, он не спал в кровати. Он прятался под ней, в стороне от двери, в самой темной части комнаты, свернувшись калачиком, как это делает ребенок, когда ему страшно ночью.

Гаунт уже видел такую паранойю раньше. Он видел это в солдатах, даже в офицерах, которые прошли через слишком много адов. Сон ускользал от них, или, когда он приходил, они спали с одним открытым глазом. Они всегда наблюдали за дверью. Они могли спать в кресле, или в раздевалке, так что они могли наблюдать за кроватью, которая была четко видна любому, вошедшему в комнату, и оставаться невидимым.

Санкто и его люди дошли до двери спальни и смотрели на них.

Гаунт бросил взгляд на Санкто.

— Оставайтесь здесь, — сказал он.

— Сэр...

— Я это и имел в виду, Сцион.

— Дверь, сэр, — сказал Бонин. Он указал на настенную панель.

— Что? — спросил Гаунт.

Бонин протянул руку к стене. — Я чувствую сквозняк.

Он подошел к стене, пробежался руками по панелям, и нажал. Дверь со щелчком открылась.

Гаунт открыл дверь шире. За ней была темнота. Он мог чуять старый клей, пыль и воск.

— Все оставайтесь здесь, — сказал он.

Гаунт вошел в темноту. Это был коридор, сырой и узкий, просто щель, вырезанная в каменном материале крепости. Он подстроил свои аугметические глаза к низкому уровню освещения и пошел вперед, скользя левой рукой по каменной стене.

Пыльная занавеска блокировала дальний конец прохода. Он откинул ее.

Комната за ней была библиотекой. Ее высокие стены были разлинованы полками, набитыми древними книгами, свернутыми картами, пергаментом, коробками и досками. Гаунт предположил, что он должен быть в основании башни, потому что разлинованные полками стены уходили вверх в темноту настолько высоко, насколько он мог видеть. Соединенные утонченными, железными лестницами, узкие переходы охватывали каждый уровень. Медные перила ограничивали каждый переход, позволяя передвигаться по маленьким медным лестницам, которые могли быть подняты, чтобы добраться до самых высоких полок. Несколько больших читальных столов стояли в центре комнаты, их поверхности почти затерялись под кучами книг и бумаг. На некоторых лежали стеклянные пресс-папье, а другие были набиты закладками из кусков пергамента. Гаунт увидел старые книги, разбросанные по ковру, их страницы были вырваны и использованы в качестве готового источника для закладок. Рваные бумажки валялись повсюду. Читальные лампы светились на столах, окруженные банками с клеем, мотками клейкой ленты, баночками с воском, пресс-папье, кружками с карандашами и мелками, увеличивающими линзами и оптическими считывателями. Пылинки медленно кружились в свете ламп, и в призрачном свете, который проникал сквозь единственное узкое окно над столами. Было жарко. Еще больше нагревательных приборов пыхтели в углах комнаты, делая воздух горячим и сухим, и здесь был неприятный сквозняк, который доносился с открытого темного небосвода над головой.

На мгновение на Гаунта нахлынули воспоминания. Комната Старшего Мастера Бонифация в Схоле Прогениум на Игнатус Кардинале, целую жизнь назад. Он снова почувствовал себя ребенком, мальчиком двенадцати лет, одиноко ждущим предопределения своего будущего.

Он сделал шаг вперед. Его рука покоилась на рукояти его силового меча. Он не понимал, от чего он должен защищаться, за исключением того, что это может быть его собственное решение. Придя сюда, чувствовал он, он собирается нажить себе врагов, так или иначе.

— Привет? — произнес он.

Что-то пошевелилось над ним в темноте. Он услышал, как медные поручни заскрипели и загремели на направляющих, когда лестница сместилась.

— Уже время ужина? — спросил голос. Он звучал слабо, истощенно.

— Привет?

Кто-то прошел по переходу в двух этажах над ним и уставился вниз. Маленькая фигура, с руками, полными книг.

— Время ужина?

Гаунт пожал плечами, вытянув шею, чтобы посмотреть.

— Я не знаю. Я ищу магистра войны. Магистра войны Макарота. Это срочно, чтобы я увидел его. Он здесь?

Фигура наверху шикнула, и захромала к концу перехода. Он начал спускаться вниз, пошатываясь под весом книг, которые он пытался удержать. Он был старым. Гаунт видел тощие голые ноги и тяжелые, огромные носки, сделанные из толстой шерсти, залатанные и заштопанные. Он видел, как края большой, грязной ночной сорочки висят, как юбка.

Человек добрался до перехода внизу, каким-то образом умудрившись не уронить ни одну из книг. Он странно посмотрел вниз на Гаунта, хмурясь. Его лицо было круглым, с седеющими, зачесанными на бок волосами. Он выглядел нездоровым, как будто он не появлялся на солнечном свете долгое время.

— Магистр войны Макарот занят, — раздражительно сказал он.

— Могу себе представить, — сказал Гаунт. — Сэр, вы можете мне помочь? Очень важно, чтобы я поговорил с ним. Вы знаете, где он?

Человек снова шикнул, и зашаркал по переходу к следующей лестнице. Книга соскользнула с его кучи и упала. Гаунт ловко сделал шаг вперед и поймал ее до того, как она упала на пол.

— Быстрые рефлексы, — заметил человек. — Уже время ужина? Здесь это реальная проблема.

— Простите...

— Уже время ужина? — спросил человек, пристально смотря на Гаунта сверху и пытаясь удерживать контроль над книгами, которые он тащил. — Несложный вопрос, исходя из огромного количества вопросов, которые человек может задать. Ты новенький. Я тебя не знаю. Обычный парень умер или что-то такое? Так не пойдет. Магистр войны очень особенный. Ужин в то же самое время. Он встревожен изменением. Почему у тебя нет подноса?

— Я здесь не с ужином, — сказал Гаунт.

Человек выглядел раздосадованным.

— Ладно, это очень разочаровывает. Ты вошел сюда, как будто принес ужин, и поэтому я решил, что сейчас время ужина, а теперь ты говоришь, что ты не принес никакого ужина, и мой живот начинает жаловаться, потому что меня заставили поверить, что настало время ужина. Что собираешься сказать на это?

— Простите? — ответил Гаунт.

Человек уставился на него. Его лоб покрылся морщинами.

— Простите – это слово, у которого слишком мало места в Империуме Человека. Я удивлен услышать это слово, произнесенное в любом контексте таким безжалостным солдатом, как Ибрам Гаунт.

— Вы знаете, кто я? — спросил Гаунт.

— Я только что узнал тебя. А что? Я ошибаюсь?

— Нет.

— Ибрам Гаунт. Бывший полковник-комиссар, командир Танитского Первого, формально из Гирканского Восьмого. Герой Балополиса, Врат Олигархии и так далее. Послужной список включает в себя Меназоид Эпсилон, Монтакс, Улей Вервун-Вергхаст, Буцефалон, Фантин, Хагию, Херодор, и так далее и тому подобное. Это ты, правильно?

— Вы знаете меня?

— Я знаю, что ты хорош в ловле. Помоги мне с этим.

Человек протянул стопку книг и отпустил их. Гаунт рванул вперед и умудрился поймать большинство из них. Он положил их на один из читальных столов, и пошел, чтобы поднять несколько, которые он не поймал. Человек спустился по лестнице. Он осмотрел Гаунта сверху донизу. Он был значительно ниже, чем Гаунт. Его коренастое тело было закрыто старой, помятой ночной сорочкой, и Гаунт мог видеть нездоровую бледность его кожи, желтые тени под его глазами.

— Магистр войны не принимает посетителей, — сказал он.

Гаунт осторожно посмотрел на него.

— Я чувствую, что мой долг проинформировать магистра войны, что Элтат под главной атакой, — сказал он.

— Магистр войны уже понял это, Лорд Милитант Гаунт, — резко бросил человек. — Щиты зажжены, и там жестокий шум, который делает концентрацию намного более трудной.

— Это большее, чем просто рейд, — сказал Гаунт. — Магистр войны должен знать...

Человек начал копаться в куче книг, которую Гаунт спас для него.

— Главная атака, да, да. Спор за Заракппан, наконец-то, вылился во что-то большее. Наступление идет из Заракппана по перерабатывающим территориям, используя Шоссе Гэйлена и Магистрали Турппана. Основные силы врага быстро передвигаются. Это просто помеха, конечно, потому что главное наступление происходит на юго-западе, от Северного Династического Конклава, вдоль южной оконечности Великого Залива, прорываясь по медианной линии через Милгейт, Албарппан и Вэйпориальные кварталы. Грязно и неожиданно, быстрая смена тактики. Я полагаю, что здесь двадцать… три, да, три… двадцать три Лорда Милитанта генерала в Урдешском Дворце, которые должны быть способны справиться с проблемой компетентно. Они рождены и выращены и уполномочены, чтобы справиться с ситуациями на поле боя. Ну, кроме Люго, который ублюдочный дурак. Однако, любой из них. Ты знаешь, сколько битв происходят прямо сейчас на Урдеше? В эту самую минуту? Я имею в виду, главные сражения, угроза класса Бета или выше?

Гаунт начал отвечать.

— Я тебе скажу, — сказал человек. — Шестнадцать. Шестнадцать. И Гереппан единственный, на что нужно смотреть. Это то место, где закончится дело. Магистр войны привел массу Лордов Милитантов на Урдеш с собой, сливки войск, девяносто два процента старшего командования крестового похода. Ты бы подумал, не так ли, что они смогут вытащить головы из своих задниц, и разобраться с шестнадцатью битвами. Вопрос, на самом деле, в том… где моя куртка?

— Здесь, — сказал Гаунт. Он снял старый черный мундир со стула. Парчовые эполеты были пыльными, а левая сторона груди провисала под весом медалей и орденов.

— Спасибо тебе, — сказал человек, пока Гаунт держал мундир для него, чтобы он мог надеть его поверх ночной сорочки. — Вопрос, на самом деле, не в том, что происходит здесь, в Элтате, но почему.

Он неуклюже возился с воротничком, пытаясь заставить его сидеть правильно, и посмотрел на Гаунта.

— Почему? Это любопытный вопрос, Лорд Милитант Гаунт? Почему сейчас? Почему вот так? Почему смена в тактике? Какие факторы повлияли на время? Что побудило на такие решительные действия? Разве ты не предполагаешь, что это те самые вопросы, которые, на самом деле, должны занимать внимание магистра войны?

— Да, сэр.

— Это правильный ответ. Скажи мне, Гаунт, это ты начал обращаться ко мне в третьем лице, или я?

— Вы, сэр.

— Честный ответ. Да, ладно, я не могу быть слишком осторожным. Ублюдки везде. Скажем, что если бы это был ты, просто потому что, если мы скажем, что это был я, тогда люди начнут сомневаться в четкой функциональности моих ментальных способностей, когда я просто был занят мыслями о победе Мелшуна в Харппане, когда ты пришел и отвлек меня представлением об ужине и подносом, которого у тебя не было. Почему ты отдаешь честь?

— Потому что я должен был сделать это раньше, сэр, — сказал Гаунт.

— Ладно, можешь прекратить это. Мы уже прошли этот момент. Ты сейчас здесь, и надоедаешь мне. Я не люблю перерывы. Не тогда, когда работаю. Перерывы ломают течение мыслей. Терпеть их не могу. Мне нужно продолжать. Много чего еще нужно сделать. Мне пришлось пристрелить человека на прошлой неделе за то, что он постучал в дверь.

— Пристрелить?

— Ну, он пришел, чтобы начистить мои ботинки. Какой-то Нарменианский младший офицер. Я, на самом деле, не пристрелил его, но я дал ему четко понять, что если он снова это сделает, его ожидает стена на плацу и повязка на глазах с его именем. Но я, на самом деле, написал приказ. Не послал его. Это были просто ботинки, в конце концов. Я всегда могу зачеркнуть его имя и написать чье-то другое в следующий раз, как это произойдет.

— Я чувствую, что прервал вас, сэр, я...

Магистр войны хлопком прервал Гаунта, как будто его слова были мухой, жужжащей у его лица.

— С тобой все в порядке. У меня было в мыслях призвать тебя в определенный момент, в любом случае. Интересный характер. Я просмотрел твой послужной список. Не броский, по сравнению с некоторыми, но выдающийся. Улей Вервун. Это была великолепная работа. И, в конце концов, из-за тебя, Беати не находилась бы с нами. Мы встречались?

— Нет, мой Лорд.

— Нет, я так не думаю. Балгаут был большим местом. Это могло быть там, если бы произошло. Я присматривался к тебе годами. К тебе и твоему любопытному маленькому полку. Специалисты, я люблю специалистов. Люди говорят об Уриенце и Сайбоне и их выдающихся послужных списках, и они выдающиеся, но ты, Гаунт. За годы, ты достиг на поле боя то, что реально отточило эту твою ответственность. Вероятно, большую, чем у любого командующего в рядах крестового похода. Кроме меня, очевидно.

Он уставился на Гаунта.

— В общем, это осталось непризнанным, так ведь? Твои достижения часто было маленькими, неброскими и отдаленными от главных боевых зон. Но они были записаны на твой счет. Ты осознаешь, что ты ответственен за смерти большего числа магистров, чем любой другой командир? Келсо обоссытся публично, чтобы иметь такой рекорд. Я полагаю, что на тебя смотрели сверху, потому что ты никогда не командовал главными силами, никакой бригадой любого размера, и потому что все дело в том, что ты был комиссаром и полковником. Это сделало тебя слегка отщепенцем. Слайдо пытался быть благосклонным к тебе. Он видел твою ценность. Я ее тоже вижу.

Он сделал паузу.

— Я скучаю по Слайдо, — тихо сказал он. — Старый пес. Он знал, что делает, даже когда то, что он делал, это убивал себя. Тяжелый поступок, которому нужно следовать. Ноша… безмерная, Ибрам. Постоянная. Большие сапоги, которые нужно наполнить. Больше, чем младший офицер Нарменианцев сможет начистить. Ты знаешь Мелшуна?

— Нет, сэр, — сказал Гаунт.

— Урдешский лидер конклава, два века назад. Сражался в династических войнах здесь. Куда подевалась книга?

Макарот начал просматривать кучу, которую Гаунт положил на стол. Несколько томов упали на пол.

— Эта библиотека, — сказал он, пока копался, — династические записи Урдеша. Века войны. Я верю в детали, Гаунт. Изучение деталей. Империум сражался в стольких войнах, что их не сосчитать. В стольких битвах. И он записал их все, каждый аспект и клочок доказательств. Это все здесь, в наших архивах. Все, что нам нужно, чтобы получить превосходство в галактике. Каждая тактика, каждая ошибка и ключ. Любая битва поворачивается, в конце концов, от какой-то крошечной детали, какой-то крошечной трещины или ошибки или случайного преимущества. Посмотри сюда.

Он открыл старую книгу и разгладил страницы.

— Конклав Мелшуна сражался с Кланом Гентези Акарред за контроль над геотермальным силовым хабом. Он получал в ответ свою же задницу, несмотря на прекрасно разработанный план нападения с трех точек. Затем Акарредский офицер, очень молодой, по имени… Как там его имя? У меня нет очков.

— Жулер, сэр. Конклавный Помощник Жулер.

— Спасибо. Да, он. Он не закрыл врата для сельскохозяйственных лодок. Крошечная деталь. Серьезно, нонсенс, в грандиозной схеме. Но разведчики Мелшуна заметили это, и Мелшун послал сорок процентов своих сил в эту брешь на реактивных катерах. Сорок процентов, Гаунт. Подумай об этом. Такой риск. Такая азартная игра. Такое потенциально суицидальное свершение.

Он улыбнулся Гаунту.

— Мелшун сокрушил Акарред. Взял Харппан за ночь. Все благодаря одним вратам. Все благодаря одной ошибке. Все благодаря Конклавному Помощнику Жулеру. Я не смотрю на всю картину, Гаунт. Больше нет. Это меня не интересует. Победа не в этом. Она в деталях. Я смотрю на ценность информации, которую мы, как раса, аккумулируем. Я анализирую детали, крошечные ошибки, крошечные отличительные фрагменты. И я учусь, и я вношу исправления.

— Ваш подход – это микроменеджмент? — спросил Гаунт. — Фу! Уродливый термин. Эта война не будет выиграна магистром войны, или Лордом Милитантом. Она будет разрешена единственным Имперским Гвардейцем, обычным солдатом, в поле, делающим нечто незначительное, что будет либо очень правильным, либо очень неправильным.

Макарот откинулся на стуле и уставился на книги, окружающие него.

— Все дело в данных, видишь ли? — тихо сказал он. — Империум – величайший собиратель данных в истории. Бюрократия с острыми зубами. Это преступление огромного масштаба, что мы не пользуемся этим. Этот зал, например. Просто пыльная библиотека, в которой содержаться записи прошлых конфликтов планеты. Но она полна сокровищ. Ты понимаешь, что здесь нет… ни одного магического тома во всем этом месте? Ни такого, как книга с запретными областями или еретической силой. Ничего такого, что чертовы ордосы могут посчитать ценным и конфисковать. Эти бедные дураки помещают данные под замок, редактируют их, высоко ценят нечестивые реликты. Они не заглянут в это место второй раз. От них тоже бывает польза, я думаю.

Он отклонился назад и потянулся.

— Твоя миссия в Предел Спасения. Я понимаю, что она принесла назад какие-то покинутые Троном артефакты, которые заставили Инквизицию вспотеть в промежности.

— Да, сэр.

Макарот кивнул.

— И у этого будет ценность. Я не идиот. Я просмотрю и изучу, и применение будет осуществлено. Победа вполне может скрываться там. Я открыт для таких возможностей. Нет, что, на самом деле, восхищает меня в миссии на Предел Спасения, так это тактическое проникновение в суть. Использование данных. Твое проникновение в суть, я предполагаю. Чтобы дезинформировать, и поставить фракции Архиврага друг против друга. Это, Гаунт, детали в работе. Запустить войну между Секом и Гором. Для меня, артефакты, с которыми ты вернулся, просто вишенка на торте.

— Возможно, — сказал Гаунт, — я размышляю...

— Валяй, Гаунт. Я ценю тебя, но ты скромный. Слишком робкий, что удивляет меня, исходя из твоего послужного списка. Говори, что на уме.

— Вы упомянули время этой атаки на Элтат, сэр, — сказал Гаунт. — Внезапно стимулированный ответ. Прямо через несколько дней после того, как мы вернулись с добычей с Предела Спасения...

Макарот кивнул.

— Они хотят вернуть их, — быстро сказал он. — Они знают, что они здесь, и они хотят их вернуть. Это было у меня в голове. Это в моем коротком списке объяснений для их смены в тактике. Анализ подтвердит это. Если это правда, тогда это еще одна деталь. Еще одна ошибка. Я оцениваю, что смена тактики и штурм Элтата будут им стоить...

Он покопался на своем столе и нашел записную книгу.

— Вот. Девятнадцать процентов потерь. Сек соглашается на потери, в качестве цены на смену направления и атаку почти неуязвимого Имперского бастиона. Значит, для него это должно быть ценно. Следовательно, артефакты безмерно ценны для любого, кто ими обладает. Сек показал нам свои карты.

— Вы преследовали Сека с самого первого дня, — сказал Гаунт.

— Сек, потенциально, намного более опасен, чем Архонт. Если мы проигнорируем его и сфокусируемся на Горе, мы проиграем. Если мы сначала не уничтожим Сека, мы никогда не сможем нанести изящный удар по Архонту.

— И вашим планом было поместить наживку для него здесь, на Урдеше?

Макарот улыбнулся и покачал указательным пальцем в сторону Гаунта.

— Ты острый, как гвоздь. Да. Приманить его.

— Наживка из вас, Святой, и большей части высшего командования?

— Как он смог бы такому сопротивляться?

— Сек гений, сэр?

— Весьма вероятно. Намного более хитрый в сравнение с Гором, по меньшей мере.

— Значит, вы обдумали, что, возможно, он ведет ты же самую игру?

Макарот нахмурился.

— Как так?

— Вы пришли сюда, со Святой и штабом, чтобы вытащить его и уничтожить. Может быть, он поместил себя на Урдеш, чтобы сделать то же самое с вами?

Макарот поджал губы. Какое-то время он смотрел в никуда.

— Конечно, — сказал он. — Как конец игры в регициде. Последние несколько фигур на доске. Наиболее ценные фигуры. Монарх против монарха.

— Что, если у него есть фигуры, о которых вы не знаете?

— Мы проанализировали детали...

Гаунт вытащил из-под стола стул с сел, смотря на Макарота над стопками книг. Макарот казался очень хрупким и уставшим. Гаунт мог видеть, как бьется маленький тик на плоти магистра войны под его левым глазом.

— Мой Лорд, — сказал он. — Я искренне согласен с вами в том, что данные – это ключ к победе. Империум сам о себе многое не знает. Слишком многое, возможно. Этот ресурс должен быть использован. Но мой жизненный опыт в том, как у обычного солдата в поле, что мы практически ничего не знаем о нашем враге. Практически ничего. А то немногое, что мы знаем, изолировано и запрещено, по большей части Инквизицией, и считается слишком опасным, чтобы рассматривать.

Макарот начал отвечать. Ни слова не вырвалось наружу. Его руки тряслись.

— Я скучаю по Слайдо, — прошептал он.

Он посмотрел на Гаунта. В его глазах была твердость.

— Я знаю детали. Ты, например. Твой характер и манеру поведения, как отражено в твоем послужном списке. Твой язык тела. Ты пришел сегодня сюда, хотя приказы отражают мое желание быть оставленным в одиночестве и восточное крыло под запретом. Это не высокомерие привело тебя сюда. Не официальное право, по которому ты, новоиспеченный Лорд Милитант, должен получить свою аудиенцию со мной. Это не ты. Ты испугался, что я пренебрег своими обязанностями и не замечаю штурма у наших дверей, что все, что штаб рассказал обо мне, было правдой. Что я был дураком, и безумцем, затворником, оторванным. Что я больше не стою своего звания. Ты пришел предупредить меня.

— Да, сэр.

— Но не о том, что город атакован. Я могу это видеть в тебе. Ты несешь какую-то более тяжелую ношу.

Гаунт замешкался. Он, в самом деле, чувствовал ношу. Он мог чувствовать врагов, ожидающих появиться, по обе стороны от него.

— Лорд, — сказал он, — значительное количество командующих штабного уровня потеряли доверие к вашему руководству. Пока мы говорим, они запустили процесс, чтобы лишить вас должности и убрать вас от командования.

Макарот вздохнул.

— Вот она, благодарность, — сказал он, его голос был хриплым шепотом. — Я бдительно наблюдал за врагами. Я сплю с одним открытым глазом. Но враги уже внутри этих стен. Сайбон, да? Вон Войтц? Кто еще? Булледин? И кем они собираются заменить меня?

— Мной, — сказал Гаунт.

Макарот заморгал.

— Ну, ну… Значит, они не идиоты. Мне легче, по крайней мере, от того, что они хорошо понимают политику. Талант. На их месте, ты бы тоже был моим выбором. Но, Гаунт… Ты стоишь перед получением самого могущественного звания в секторе. Аутсайдер, приведенный к самому переднему краю, прямо как я на Балгауте. Ты стоишь перед унаследованием. И все-таки, ты пришел сюда, чтобы рассказать мне это? Предупредить меня?

— Да, сэр.

— Ты не хочешь эту работу?

— Я это даже не обдумывал, — сказал Гаунт. — Вероятно, нет, есть поразмыслить.

— Вот почему ты правильный человек, конечно же. Тогда, почему?

— Потому что вы – магистр войны, — сказал Гаунт. — Я служил вам с самого Балгаута. Долг и история говорят мне, что мы настолько же хороши, насколько и потеряны, если настанет день, когда такие люди, как я, повернутся против их магистра войны.