Магистр Войны

II. ПРИЗРАК

Тишина.

Ничего, кроме тишины. Невесомая пустота. Бледный желтый свет других звезд светил лучами сквозь незакрытые ставни иллюминаторов и медленно и равномерно омывал стены и потолок.

Призрак открыл глаза.

Он плыл, бесплотный, посторонний, наблюдающий за жизнью, которую он оставил позади, сквозь туман вуали смертности. У него не было имени, не было воспоминаний. Его разум был холоден. Смерть украла у него все жизненноважные мысли и чувства. Он был отделен, навсегда свободен от чувств, от усталости, от боли и тревог. Он стал призраком в месте, где когда-то жил.

Он больше не был частью этого. Он мог только смотреть на мир, который оставил, бесстрастный. Вещи, которые многое значили, когда он был жив, были бессмысленными. Долг перестал быть понятием. Надежда стала смехотворно бренным качеством. Победа была пустым обещанием, которое кто-то когда-то дал.

Свет беспечных звезд медленно двигался. Вдоль палубы, вдоль стен, вдоль потолка, вокруг и вокруг, как утро, день и ночь быстро проходящего дня. Возможно, так призрак видел мир. Возможно, время и цикл жизни день-ночь быстро проходили для мертвых глаз, чтобы сделать вечность более терпимой.

Если только, нет.

Звезды не двигались. Двигался Армадюк. Лишенный энергии, мертвый, инертный и брошенный гравитацией, он кувыркался в реальном пространстве.

Призрак обдумал это с ледяной медлительностью, заставив свой замерзший разум думать. Корабль двигался. Как он пришел к этому? Какой рок постиг их? Пришла ли к ним смерть так быстро и так травматически, что воспоминание о конце жизни было полностью вырвано из его памяти?

Как он умер?

Призрак услышал стук. Он становился громче: монотонно, прогрессивно громче.

Он что-то увидел перед глазами. Это была металлическая моечная машина, маленькая. Она висела в воздухе перед ним, очень медленно вращаясь, совершенно не падая. Свет мерцал на ее поворачивающихся гранях. Еще две моечных машины и черный, как нефть, ограничительный болт вплыли в его поле зрения слева в великолепном порядке. Они проплыли позади первой моечной машины, создав на краткий момент астрологическое объединение до того, как поплыть дальше.

Стук стал громче.

Призрак почувствовал боль. Легкую, далекую, но, тем не менее, боль. Он чувствовал ее в своих фантомных конечностях, своей спине, своей шее. Послевкусие от агоний, которые он испытал в смерти, пришло с ним на другую сторону вуали, чтобы мучить его тень.

Как подходяще. Как подобающе предательской натуре Вселенной. Только в смерти заканчивается долг, но боль с этим не заканчивается. Это то, что священники и иерофанты вам не говорят. Смерть – не последнее освобождение от боли. Боль остается с вами. Она прицепляется к вам навсегда.

Какой еще лжи его научили за его краткое существование? Открытие заставило его захотеть проклясть имена тех, кто дал ему жизнь, тех, кто притворялся, что любит его, тех, кто требовал его верности. Это заставило его захотеть проклясть сам Трон за то, что ему говорили, что смерть была каким-то типом умиротворяющей награды.

Это заставило его захотеть проклясть всё.

Призрак открыл рот.

— Пошли все нафес, — сказал он.

Его дыхание паром вырвалось в воздух. Его кожа была холодной.

Погодите, дыхание?

Стук стал громче.

Это была кровь, что стучала в его ушах.

Внезапно, он снова мог слышать. Внезапно, его мир был полон шума: его собственное неровное дыхание, крики и стоны тех поблизости, вой тревог, громкий скрежет корпуса и суперструктуры корабля.

Снова появилась гравитация.

Моечные машины и ограничительный болт упали на палубу. Призрак тоже упал. Он ударился о поверхность, которая была скользкой от наледи, и ударился он сильно. Все воздушные пространства и кровеносные сосуды в его теле подстроились к гравитации. Он наполовину задохнулся, когда его трахея согнулась. Его легкие паниковали. Его живот заколыхался, как наполовину заполненный бурдюк с сакрой. Повсюду вокруг себя он услышал удары, и осознал, что это были звуки каждого свободного предмета на борту старого корабля, которые падали на палубу. Внутри Армадюка был дождь из вещей и людей.

Призрак поднялся на ноги. Он был неустойчив. Призрак был создан для плавания, не для ходьбы. Каждая его часть болела.

Он нашел свою лазерную винтовку на палубе поблизости. Он поднял ее руками, которые не работали так хорошо, как бы ему хотелось. Может призрак трогать вещи? Видимо так.

Возможно, это было какое-то наказание. Возможно, его отозвали назад к смертности для одного последнего долга. Тогда, еще одна ложь. Даже в смерти долг ни феса не заканчивается.

Призрак пошел по коридору. Он услышал хныканье. Он увидел молодого Белладонского солдата, одного из нового пополнения, сидящего на палубе спиной к стене, со сжатыми зубами, нянчащего сломанное запястье. Парень посмотрел вверх на Призрака, когда тот вырос перед ним.

— Что произошло? — спросил парень.

— Я мертв? — спросил Призрак.

— Что?

— Я мертв?

— Н-нет. Нет, сэр.

— Откуда ты знаешь? — спросил Призрак.

Он увидел ужас в глазах парня.

— Я н-не знаю, — сказал парень.

— Я думаю, что я мертв, — сказал Призрак. — Но ты нет. Ты можешь ходить. Иди в лазарет. Считай, что мы на второй инструкции.

— Да, сэр.

Юноша вздрогнул и с трудом поднялся на ноги.

— Иди, — сказал Призрак.

— Что вы собираетесь делать?

Призрак это обдумал.

— Я не знаю. Но я считаю, что у Бога-Императора для меня припасена какая-то цель, и это оружие предполагает, что в нее будет вовлечено убийство.

— Значит что-то, в чем вы хороши, — сказал парень, пытаясь казаться храбрее, чем он, фактически, был.

— Да?

— Знамениты, сэр.

— Как тебя зовут?

— Тист, сэр.

— Иди в лазарет, Тист.

Парень кивнул и захромал прочь.

Поблизости были двое из экипажа корабля, палубные рядовые. У одного сильно текла кровь из глубокого пореза вдоль переносицы. Другой пытался поднять все промаркированные машинные детали, которые гравитация выбросила из его тележки.

— Что произошло? — спросил их Призрак.

Человек с кровотечением посмотрел на него.

— Понятия не имею, — сказал он. — Такого раньше никогда не происходило.

Левая сторона верхней губы Призрака слегка изогнулась в разочарованной усмешке. Он отвернулся. Он практически ничего не знал о пустотных кораблях, но он был уверен, что это было то, о чем их предупреждал командир. Командир. Командир. Как его звали? У Призрака были большие трудности вспомнить что-нибудь о своей жизни. Это было не так давно.

Гаунт. Вот, точно. Гаунт.

Что там говорил Гаунт? — У Армадюка проблемы с двигателем. Он может не довезти нас до дома. Если мы не достигнем цели или резко выйдем из варпа, я хочу, чтобы боевые отряды были готовы к защитным обязанностям.

Призрак попытался воспользоваться настенным воксом, но кроме статики ничего не вернулось. У них был свет, и у них была гравитация, но корабль был подбит. Они были на мели. Если что-нибудь натолкнется на них, они будут беспомощны.

Если что-нибудь попытается взять их на абордаж, как они вообще это узнают?

Призрак внезапно замешкался. Он посмотрел вверх на потолок. Там было слишком много шума, очень-очень много шума: фесова тревога и клаксоны о повреждениях, визг восстанавливающегося деформированного корпуса, лепет голосов.

Это было, вероятно, его воображение из-за травмы от его жестокой смерти, но Призрак мог поклясться, что он только что что-то услышал.

Что-то неправильное.

Наверху. Это шло сверху над ним, далеко наверху.

Откуда он это знал? Как он мог вычленить один звук из хаотического круговорота звуков, идущих отовсюду?

Потому что он мог. Это было еще чем-то, в чем он был хорош.

Он поднялся по лестнице. Боль в его конечностях стихала. Просто синяки. Синяки и боль в костях. Он чувствовал сильный холод в своем сердце, в самих своих внутренностях, как будто он был куском мяса грокса, который вытащили из морозилки и оставили на кухонном столе оттаивать. Хотя, его пальцы работали. Неуклюжесть спадала. В любую минуту он вернет полезные способности.

Например, способность вспомнить свое фесовое имя.

Он начал подниматься. По крайней мере, у него была цель. Долг. Фесовый непрошенный долг, хотел ли он этого или нет. Вот почему Святой Бог-Император Человечества, будь трижды проклят Его каприз, вернул его назад, мертвеца с той стороны смерти, чтобы служить своему полку и своему командиру. Это должен быть он. По крайней мере, это было ясно. Это была цель, долг, подходящий только ему. Что-то, в чем он был хорош. Иначе, зачем бы Повелитель Терры потребовал его душу, и вытолкнул его назад сквозь вуаль для одного жалкого тура в мире жизни? Кроме того, зачем Богу-Императору нужен мертвец, когда здесь вокруг него, очевидно, множество живых?

Он поднимался дальше. Люк в потолке. Стандартная диафрагма. Он дернул рычаг, и диафрагма раскрылась. Он знал, как это сделать. Ему даже не пришлось подумать. Он знал, как работает механизм.

Объекты посыпались мимо него. Сломанные части механизмов, пара ручных инструментов. Маленький гаечный ключ отскочил от его плеча на пути вниз. Все вещи, которые упали на люк, когда восстановилась искусственная гравитация.

Призрак влез в люк. Он был в сервисном проходе. Фонари на переборках тревожно мерцали, как раздражающие чувства стробоскопы в камере допроса. Опять шумы, сверху. Стуки. Царапанье. Он положил винтовку на руки и начал красться вперед. Ему нужен был еще один вертикальный доступ.

Он нашел мертвого человека. Еще одного мертвеца. В отличие от Призрака, этот не был реанимирован и послан назад служить, значит, Бог-Император ясно видел небольшую ценность в его талантах. Он был монтажником из Технического Отдела корабля. Он, должно быть, плавал вверх тормашками, когда восстановилась гравитация. Падение воткнуло его головой в пол, как таран, сломав ему шею и разбив макушку черепа. Призрак посмотрел наверх и увидел, откуда должен был упасть монтажник. Инженерная область над сервисным проходом, шахта, которая поднималась, по меньшей мере, сквозь четыре палубы корабля. Это был туннель с кабелями и трубами.

Призрак воспользовался выемками для ног в служебном проходе, чтобы дотянуться до открытой нижней части шахты, а затем начал подниматься по маленькой лестнице.

Он быстро поднимался, зная, что призраки не устают. Ему пришло на ум, что иммунитет от усталости был преимуществом смерти. Хотя, он будет скучать по еде.

Он достиг верха шахты, и залез в темное машинное отделение. Его дыхание оставляло в воздухе пар. Дыхание. Почему он дышит? Призраки не дышат.

Нет времени задумываться о законах после жизни. Он мог что-то чуять. Горящий металл. Расплавленная вонь режущего копья. Призрак пошел вперед, беззвучно, как все призраки.

Он увидел сияющий оранжевый овал, разрез в корпусе корабля. Края металла были яркими, как неон. Вырезанная секция, слегка чашеобразная, лежала на палубе, окруженная каплями светящегося металла. В темноте были две фигуры – люди, но не люди. Призрак мог чуять дикое зловоние от них, несмотря на горячую вонь горящего металла.

Одна из них увидела его.

Она что-то сказала и подняла оружие, чтобы выстрелить.

Призрак выстрелил первым.

Но его винтовка была мертва.

Неисправность? Дохлая ячейка? Нет времени выяснять. Два лазерных заряда полетели к нему, оглушительные в ограниченном пространстве. Призрак рванул в сторону, упав среди массивных, покрытых маслом машин. Выстрелы врезались в стену позади него, как пощечины.

Призрак упал неуклюже, ударившись головой о поршень или опору. Боль пришла, как сюрприз. Он чувствовал свою голову, и его рука отодвинулась от нее окровавленной.

Призраки истекают кровью. Странно. Если только…

Люди-но-не-люди шли к нему, крича друг другу на грязном языке. Призрак отбросил винтовку и вытащил свой боевой нож. Он идеально лежал в его руке. Ощущения от него наполнило его уверенностью, с доверием. Он знал нож. Нож знал его. Они помогут друг другу. Позже нож расскажет ему, кем он был.

Человек-но-не-человек появился из темноты слева от него, наклоняясь, чтобы посмотреть под машиной. Призрак потянулся, схватил незваного гостя за горло и насадил его на клинок. Он глубоко погрузился в грудь человека-но-не-человека. Тот дико задергался, стуча ногами по палубе, как будто в приступе гнева. Затем он обмяк.

Призрак вытащил клинок, отпустил свою жертву и перекатился. Он крался вдоль машины и подошел к рабочей тележке с инструментами. Плоскогубцы? Нет. Молот? Возможно. Кабельный топорик? Лучше.

Длиной он был почти с его предплечье, со слегка изогнутой стальной рукояткой и лезвием с одной стороны. Лезвие было изогнутым и имело длинный подбородок, идеально для прорубания сквозь выгоревшие кабели во время аварийных ремонтных работ. Он взял топорик в левую руку, серебряный клинок был в правой.

Второй человек-но-не-человек появился из ниоткуда. Призрак про себя похвалил своего противника за его способность к тихому передвижению. Он махнул в сторону топориком, отбив лазерный карабин человека-но-не-человека в сторону. Карабин бесполезно выстрелил, выпустив лазерный заряд вдоль машинного отделения. Призрак, широко расставив ноги, нанес двойной удар, ударив со сторон обеими руками. Топорик в его левой руке и боевой нож в правой мастерски миновали друг друга, так что Призрак закончил движение сложенными крестом руками на груди.

Оба клинка прошли сквозь шею человека-но-не-человека. Он опрокинулся, кровь летела струями из его наполовину разрезанной шеи, пока его голова откидывалась назад, как крышка складского ящика.

Появился третий человек-но-не-человек, бегом направляясь к нему. Призрак пригнулся, развернулся, когда сделал это, избегая шипастую абордажную палицу, которой человек-но-не-человек замахнулся на него. Он превратил разворот в удар в живот, и отбросил врага на переборку. Человек-но-не-человек захрипел, когда из него выбили воздух. Призрак метнул топорик, и пригвоздил человека-но-не-человека к переборке за плечо.

Приколотый, человек-но-не-человек закричал. Звук был только приблизительно человеческим.

Призрак встал перед лицом своей жертвы, прижав серебряный клинок к его горлу. Легко давление от его левого предплечья сместило угол плотно вошедшего топорика, и вызвало больше криков.

— Кто ты? — потребовал Призрак.

Он уловил путаницу звуков, наполовину боль, наполовину слова. Ни то, ни другое не имело смысла.

Он снова наклонил.

— Какие у вас силы? Сколько вас тут?

Еще больше слов-но-не-слов.

Он снова наклонил.

— Твой последний шанс. Ответь на мои вопросы или я, на самом деле, сделаю это очень медленно. Кто ты?

Человек-но-не-человек взвыл. Призрак ничего не понял. В замешательстве он попробовал зайти с другой стороны.

— Кто я?

— Вер вой мортек! — выкрикнул человек-но-не-человек.

Мортек. Призрак знал это слово. Нет, он не был смертью. Это было неправильно. Человек-но-не-человек лгал.

Призрак знал это, потому что его оттаявший мозг наконец-то вспомнил его имя.

Он был Макколлом. Сержантом-Разведчиком Оаном Макколлом, Танитский Первый.

Он был Макколлом, и он был жив. Он не был мертв. Он вовсе не был призраком.

По крайней мере, не в этом смысле.