Магистр Войны

XVIII. И КАМНИ

Крепость ордосов в Элтате находилась в районе Гэйлен. Однажды это была тюрьма и здание суда, но ее толстые стены и отдельные камеры были давным-давно переделаны для использования Инквизицией. Фейзкиель, Баскевиля и Домора оставили ждать в главном атриуме, холодном, мраморном склепе. Они сидели вместе на стульях с высокими спинками рядом с главной лестницей.

— Сюда они приводят пленников, — сказала Фейзкиель, — ну знаете, для суда.

— Прекрати пытаться поднять мне настроение, — сказал Домор.

Через час, Онабель пришла, чтобы забрать их, и повела их к длинному, отделанному деревянными панелями бюро, где ожидала Инквизитор Лакшима.

Три стула стояли перед тяжелым столом. Лакшима жестом указала на них, но не оторвалась от планшета, который читала. Еще несколько дюжин, вместе с бумажными книгами и информационными табличками, покрывали ее стол. Полковник Грае из службы разведки стоял у окна, потягивая из маленькой чашки кофеин.

Они заняли свои места.

Лакшима подняла взгляд и улыбнулась. Это было сбивающим с толку, потому что только ее рот из плоти улыбнулся. Ее глаза, золотая аугметика без плоти, не могли.

— Спасибо вам, за посещение, — сказала она.

— Я не думаю, что это было не обязательно, мэм, — сказал Домор.

Грае тихо рассмеялся.

— Нам, наконец-то, предоставили копию отчета о миссии Гаунта, — сказала Лакшима. — Астра Милитарум была достаточно любезна поделиться.

— Теперь, когда отчет был доставлен в Урдешский Дворец, и находится в руках нашего любимого магистра войны, протокол разрешил это, — сказал Грае.

— И теперь мы осведомлены о всех дополнительных особенностях, — сказала Лакшима. — Вопросах, о которых вы были несклонны говорить вчера, Майор Баскевиль.

Баскевиль почувствовал, что его напряжение начинает расти.

— Мы начали осматривать материалы, которые вы вручили нам, — сказала Лакшима. — Ну, Версенджинсир Этруин проводит реальный осмотр. Это займет месяцы...

— Версенджинсир? — сказал Баскевиль. — Вы говорили это раньше. Я думал, что неправильно услышал. Вы имеете в виду «энджинсир»?

— Я говорю точно, майор, — сказала она. — Специальность Этруина – противоположная инженерия. Деконструкция, и, таким образом, постижение вражеских технологий и материалов. Как я ранее говорила, на это потребуются месяцы, если не годы. Но мы сосредоточили наше непосредственное внимание на каменных табличках, которые вы так незабываемо обнаружили.

— Мы бы опросили вас в свое время, — сказал Грае. — Вас, и каждого члена отряда, присутствовавших при обнаружении, и всех остальных, кто входил в контакт с материалами. Просто собирание данных в ближайшие месяцы. Кроме того, вы упорядочивали материалы, Комиссар Фейзкиель, а вы двое – Майор Баскевиль и Капитан… Домор – вы командовали, когда обнаружилось нарушение.

— Это так, сэр, — сказал Баскевиль.

— Даже от поверхностного осмотра, — сказала Лакшима, — Этруин дает оценку, что от материалов будет большая ценность, в совокупности. Кто знает, какие войны мы сможем выиграть и каких побед достичь благодаря их секретам. Время покажет.

Она посмотрела очень многозначительно на Баскевиля.

— Каменные таблички кажутся ключевыми, — сказала она. — И может оказаться так, что Архивраг думает так же. Не так ли, майор?

Фейзкиель увидела беспокойство Баскевиля.

— Вы удивительно открыты, мэм, — сказала она.

Лакшима поджала губы, выражение, которое Баскевиль прочел, как «озадачена».

— Ладно, комиссар, — сказала она, — обстоятельства изменили где-то ночью, так ведь?

— Изменились? — спросил Домор.

— Я буду честна, — сказала инквизитор, — с учетом того, что я прочитала в отчете о миссии, опрос вас троих должен бы проводиться индивидуально, в менее… комфортной обстановке, и с гораздо большей принужденностью.

— Очаровательно, — сказал Домор.

— Не проверяйте меня, капитан, — сказала Лакшима. — Этот корабль еще совершенно не проплыл. Но, исходя из обстоятельств, я обнаружила, что обязана предложить больший уровень сотрудничества, быть менее территориальной. Полковник Грае тут, чтобы наблюдать за этим сотрудничеством. И вы трое теперь, конечно, имеете право на более высокий уровень доверия. Вас можно расспрашивать. Как и любых членов вашего полка на уровне подразделения и на особенном уровне или выше. Все верно, так ведь, полковник?

— Так, мэм инквизитор, — сказал Грае. — В половине первого ночью, уровень допуска Танитского Первого на уровне подразделения и на особенном уровне был поднят по умолчанию до кобальтового.

— Кобальт, — сказала Лакшима. — Что неприятно для меня, потому что я чувствовала, что я, вероятно, получила бы намного больше от вас, если бы мне позволили действовать на стандартном, основном уровне. Особенно от вас, я думаю, капитан.

Она улыбнулась своей не-улыбкой Домору.

— Вы думаете, что получили бы больше и более лучшую информацию от нас посредством усиленного допроса, чем от… чего? — сказала Фейзкиель. — Нашего честного сотрудничества?

Лакшима пожала плечами. — Возможно, нет. Сотрудничество всегда более эффективно. Это просто вопрос правды, и предполагается, что я должна доверять вам сейчас, когда вы на уровне кобальт.

— Погодите, — сказал Баскевиль. — Простите. Могли бы вы начать сначала?

— Откуда, майор? — спросила Лакшима.

— С начала? — предложил Домор.

— С той точки, с которой нас, внезапно, рассматривают на верхнем уровне эшелона, — сказал Баскевиль.

— Ох, дорогой, — сказала Лакшима. — Я не понимаю, чего ты не понимаешь.

— Это… это часть усиленного допроса? — спросил Домор, неловко ерзая на стуле.

— Шшшш, Шогги, — произнесла Фейзкиель.

— Я просто совершенно сбит с толку, — сказал он.

— Инквизитор, — сказал Грае. — Я полагаю, что они все еще не знают.

— Серьезно? — сердито сказала Лакшима.

— Знают, что? — спросила Фейзкиель.

— Ночью, Полковник-Комиссар Ибрам Гаунт получил повышение до звания Милитант коммандера, и ваш полк автоматически стал носить особый статус, с соответствующим допуском.

Настала долгая пауза.

— Он теперь кто? — спросил Домор.

— Ты собираешься что-нибудь сказать? — спросил Роун.

Гаунт сделал долгий вдох и выдохнул. Он стоял, смотря в окно маленькой комнаты в жилом блоке, которую они определили, в качестве его комнаты. Роун стоял у двери.

— Это сделано, — сказал Гаунт. — Я не могу изменить это.

— Она, ммм… она защищала мальчика, конечно же. Ее навыки не были, я предполагаю, соответствующими для городской войны. Она должна была оставить это нам.

— Она была не из тех, кому говорят, — сказал Гаунт.

— Думаю, так.

— Еще погибли?

— Семеро, сэр. Несколько Хеликсидов поблизости, тоже.

— Я посмотрю список имен.

— Да, сэр.

Роун сделал паузу.

— Крийд, она хотела рассказать все сама. Она была там, когда… Она была там. И Керт, она хотела вывалить это тебе. Я решил, что это должен быть я. Я хотел все тебе прямо сказать, но во дворе был тот момент, и чувствовалось неправильным испортить его. Мне жаль, что я должен испортить тебе настроение так скоро.

Гаунт посмотрел на него.

— Все в порядке. Это печально. Все в порядке. Жизнь потеряна. Буду скорбеть. И я буду скучать по ней. Буду. Но, по правде...

— Сэр?

— Внизу, там, был момент. Увидеть Призраков, настолько воодушевленных. Увидеть празднование. У нас их так мало.

— Будут еще, сэр, — сказал Роун. — Я думаю, что Бленнер хочет банкет. Я думаю, что он сказал – банкет. Или – серия банкетов.

Гаунт сухо рассмеялся.

— По правде, Эли, — сказал он, — я рад за Призраков. Я рад, что это подбадривает их. И оправдывает их тоже, за все годы мужества и жертв. Мы теперь уважаемый полк, со специальным статусом, и это идет с преимуществами. Но я не вне себя от радости от этого дня, как должен быть. Как ожидается, что я должен быть. Этот день настал с дополнительными вопросами.

— Вопросами, сэр?

— Мы обсудим их, в свое время. Смерть Маддалены не разрушила хороший день. День, несмотря на очевидную славу, уже был помечен, как угрожающий. Потеря ее просто поставила на нем печать.

Гаунт сел и жестом показал Роуну тоже сесть.

— Как это принял Феликс? — спросил он.

— Тяжело, — сказал Роун. — Как ты бы и ожидал. Крийд взяла его под свое крыло. Вероятно, это было предсмертным желанием твоей женщины, и она приняла это. Она заставила Далина присматривать за Феликсом. Держать вещи в нормальном состоянии, насколько возможно. Гвардейская рутина.

— Это хорошо. Думаю, что я должен поговорить с ним.

— Ну, он типа твой сын и все такое. И он хочет похороны.

— Конечно.

— Нет, он хочет заплатить за частные похороны.

— Неприемлемо.

— Ой, позволь ему сделать это. Маддалена была ему, как мать. Это путь Дома Часс, и он богат, как фес. Позволь ему сделать это, и убереги себя от горя.

Гаунт не ответил.

— Оставь Феликсу немного горя, — добавил Роун. — Дай ему чувствовать, что он что-то сделал.

Гаунт кивнул.

— Мне нужно вернуться во дворец к полудню. Я нужен в штабе. Там масса тактических данных, которые нужно просмотреть. Эта война – хаос.

— Это война. Когда они не были хаосом?

— Нам, вероятно, нужно обсудить изменения, Эли.

— Изменения?

— В полковой структуре. Мы теперь со специальным статусом. Болваны из Темпестус ходят повсюду за мной.

— Они прямо за дверью, и, вероятно, могут слышать тебя, — сказал Роун.

— Меня это не особо волнует. В любом случае, это новое звание поднимает меня намного выше полковой структуры. Разрыв слишком большой. Мне будет нужно повысить кого-нибудь внутри.

— Повысить?

— Здесь нужен командующий полковник, особенно, когда меня нет, а этого не будет так долго, сколько бы мне хотелось.

— Гол, Баск и я управляем полком достаточно хорошо, когда тебя нет поблизости.

— Я в это не сомневаюсь, но Муниторум будет настаивать на соблюдении официальных процессов. Мне нужно повысить одного из вас, или они приведут кого-нибудь снаружи.

— Серьезно? — спросил Роун, его лицо было не в восторге от такой перспективы.

Гаунт улыбнулся.

— Это будет один из вас троих. Ну, я считаю, что Даур, Элам и Паша тоже подходят, но, на самом деле, это один из вас троих. Иронично. Один Танитец, один Вергхастец, один Белладонец.

Роун кивнул.

— Это должен быть Гол, — сказал он.

Гаунт выглядел удивленным.

— Я прошу тебя, Эли.

— Быть полковником? Полковник Роун? Я так не думаю. Гол лучший человек.

— Гол – один из лучших людей, с которыми я когда-либо служил. Но это должен быть Танитец, из-за истории полка и его названия, и это должен быть ты, из-за твоей службы.

Роун откинулся на стуле и пожал плечами.

— Вот, что я думаю, — сказал он. — Ты сказал мне, что штаб повысил тебя за твой послужной список, главным из которого был Улей Вервун. Народный Герой. Если это все насчет шоу, тогда крепкозадый герой разношерстного отряда Вергхаста – это тот, кто тебе нужен. Это весьма поэтично. Народный Герой и его бесстрашный заместитель-партизан. Плюс, опять же ради шоу, Гол был… типа… благословлен фесовой Беати и был возвращен из живых мертвецов, так что он, вероятно, получит фесозадую святость в отдаленном будущем.

— Она здесь, ты знаешь? — сказал Гаунт. — Здесь, на Урдеше.

— Так я понял.

Роун положил руки на стол.

— Я не хочу быть фесовым полковником, — сказал он. — Колеа – вот человек, который тебе нужен. У нас у всех есть авторитет, это достаточно верно. Мой идет от… ну, люди бояться меня. Они любят Баска. Это то, откуда идет его авторитет. Гол… Он командует через уважение. Все его уважают. Все. Он – тот, кто тебе нужен. Плюс, он никогда не пытался убить тебя или не клялся в вечной мести против тебя или что-нибудь такое. Я не хочу быть фесовым полковником. Мне никогда не удастся снова посмотреть лесам Танита в лицо… ой, погоди.

Он уставился на Гаунта.

Гаунт рассмеялся.

— И, к тому же, — сказал Роун, — я никогда не смогу занять место Корбека. Никогда.

Гаунт кивнул.

— Мы поговорим об этом позже, — сказал он.

— Ни феса, — сказал Роун. — Это законченное фесовое дело, мой Лорд Милитант коммандер.

Они сидели вместе на разрушенной стене позади здания, смотря на разрушенные каменные пустоши.

— Как долго ты... — в конце концов сказал Далин.

— Девочка? Ты тупой? Всю жизнь.

— Скрываешь это, я собирался сказать.

Феликс пожала плечами.

— С Вергхаста. С рождения.

— Кто знает?

— Маддалена знала. Ладд знает.

— Ладд?

— Да, «Ладд», — усмехнулась она.

— Как Ладд узнал?

— Практически по той же причине, по которой и ты. Он узнал случайно. Маддалена пошла на многое, чтобы всегда держать меня в частной комнате. Когда Армадюк вывалился из варпа, я была одна, одевалась для второй инструкции, и я потеряла сознание от удара. Он нашел меня.

— И он увидел...

— Да, он увидел.

— Значит, это поэтому он...

— Да, поэтому. Поэтому он хотел, чтобы я была отдана под его опеку, чтобы защитить мой секрет. Но он не мог это сказать. И твоя чертова мать...

— Делала то, о чем ее попросила Маддалена. И пыталась помочь тебе.

Феликс пожала плечами.

— Это больно? — спросил Далин.

— Что больно?

— Повязка на твоем теле, сдавливающая твою...

— Мою?

— Твою… грудь.

— Они называются груди, Далин. Повзрослей.

— Прости.

— Ты к этому привыкнешь, — добавила она.

— Зачем? — спросил Далин. Он поднял камень со стены и кинул его над обломками. — Зачем это скрывать? Зачем этот секрет? В этом полку есть женщины...

— Моя мать, — сказала она, — глава Дома Часс из Улья Вервун-Вергхаста. Ты вергхастец, Крийд. Ты это понимаешь.

— Немного. Я был очень юн, когда ушел. И я – отребье из нижнего улья, так ведь? Так что политика твоего мира потеряна для меня.

— Мой мир – это твой мир, — сказала она.

— Не совсем. Мой мир – это полк. Для меня, Вергхаст означает полк.

Феликс обдумала это. Она посмотрела на разрушенные дома. Розовый рассвет превращался в тусклый серый, затянутый облаками день, покрытое чешуйками серое пространство неба. Перехватчик, вероятно Молния, пролетел на отдалении, с востока на запад, низко над городом, оставляя за собой долгий, катящийся свист.

— Моя мать – наследница Дома Часс, — сказала она. — Дом Часс наиболее могущественный из правящих династий Улья Вервун. Она – единственная наследница. Сыновей нет. Первая женщина, у которой есть это звание. Она должна унаследовать полный титул, когда умрет мой дедушка.

Феликс сделала паузу.

— Время прошло. Он, вероятно, уже мертв.

Она пожала плечами.

— В любом случае, старейшины улья против того, чтобы женщина правила Ульем, и другие знатные семьи… они видят удобный случай, чтобы расшатать Дом Часс и ослабить его хватку на вожжах власти. Улей Вервун-Вергхаст – патриархальный, Крийд. Если моя мать преуспеет, она будет считаться слабой – это будет момент, чтобы скинуть Дом Часс с его долгого доминирования. Дом Анко, Дом Сондар, Дом Дженик… Трон, они будут тяжело сражаться. Это будет династическая война, которая может разрушить Улей Вервун более основательно, чем когда-то удалось Зойканской Войне Херитора гакова Асфоделя.

Она бросила взгляд в сторону на Далина. Он слушал, нахмурившись.

— Моя мать упорная и амбициозная. Очень амбициозная. Она ссылается на непрерывность родословной, и на ее связь с Народным Героем, который спас улей от гибели. Ее могут выбрать на всенародном голосовании, несмотря на ее пол. Сейчас, город знает, что у нее есть ребенок от Гаунта, отпрыск спасителя улья. Таким образом, в отсутствии прямого наследника мужского пола, наиболее элегантным компромиссом для достижения преемственности было бы пропустить поколение. Сделать ребенка новым Лордом. Для моей матери – отойти в сторону и стать Леди Довагер. Для успеха ее сына. Это было бы большое дело. Это безмерно усилило бы Дом Часс. Для Улья Вервун – унаследовать правителя, у которого в родословной как Дом Часс, так и Народный Герой.

— Но никто не знает, что ребенок – девочка?

— Никто, — сказала она.

Далеко в направлении Заракппана, начал прокатываться приглушенный грохот артиллерийской бомбардировки или массированного обстрела, подобно далекому грому или дрожи тяжелых металлических листов. Пятно черного дыма размазалось по горизонту.

— Моя мать амбициозна, — сказала Феликс. — Она хочет власти себе. И она, в любом случае, не может согласиться на требования отойти в сторону, потому что это означает признать, что ее ребенок тоже женского пола. Так что, она отослала меня прочь.

— Вот так просто?

— Ты серьезно не понимаешь политику улья, так ведь? Отослав меня прочь, моя мать делает себя единственным кандидатом на преемственность. Она избегает проблемы отхода в сторону, и обеспечивает абсолютное право первородства, что подходит ее амбициям, независимо от политической борьбы, которая может встать перед ней. Если бы я осталась, вопрос о моей преемственности стал бы в фокусе, и мой пол открылся бы. Это бы ослабило Дом Часс даже больше. От пропускания не было бы пользы, а в дальнейшем были бы шансы на преемственность женщин. Женщина следовала бы за женщиной. Это было бы слишком для традиционалистов. С Домом Часс было бы покончено.

— Значит, она отослала тебя прочь?

— Она отослала меня прочь.

— Значит, она может стать королевой?

— Не королевой. Главой Дома.

— Звучит не так, как будто она очень приятная женщина, — сказал Далин.

— Так и есть. Она – политическое животное. Я уважаю и ненавижу ее за это в равной степени. Я честно хотела найти своего отца. Я думала, что он будет лучшим родителем.

— А он нет?

— А ты как думаешь?

Далин покачал ногами и пожал плечами.

— Он – великий человек.

— Он – великий солдат, — сказала Феликс. — Он – не отец. Кроме как, иронично, для Призраков.

Далин пробежался языком по губам и на мгновение задумался.

— Мы должны рассказать ему, — сказал он.

— Нет!

— Тогда, моей матери?

— Ты пытаешься быть тупым?

— Тогда, Доктору Керт. Керт можно доверять. Разве она еще не знает?

— Я старательно избегала все медицинские осмотры, — сказала она. Она сделала паузу. — Перспектива вшей – это проблема.

— Ты на передовой. Что, если тебя ранят? Они выяснят. Этот не тот способ, чтобы узнать!

— Ты будешь хранить мой секрет, Далин Крийд. Ты мне поклянешься в этом.

Она яростно посмотрела на него. Она не просила. Это был взгляд человека, который был воспитан, чтобы ожидать полного подчинения.

— Слушай, — сказал он. — Высший эшелон Вергхаста может быть женофобным беспорядком… что, я должен сказать, стало для меня сюрпризом, исходя из того, сколько солдат-женщин он вырастил. Как мою мать.

— Из-за необходимости, — усмехнулась она, — и из-за того, что это единственная сфера в которой Вергхастские женщины могут расцвести. Война позволила женщинам показать их силу. Это официальный момент против традициональной патриархии, которым моя дорогая мать воспользовалась на полную, чтобы сохранить свою позицию. Это, так же, стало фактором для ее решения насчет меня. Если бы меня послали к моему прославленному отцу, и я бы служила с ним, и заслужила звание и славу, тогда я могла бы вернуться и помочь ей, и было бы неважно, была ли бы я мужчиной или женщиной. Потому что слава, полученная в войне – это валюта, которую понимают все Вергхастцы. Так что она заставила ювенантцистов ускорить мой рост и отослала прочь.

В отдалении, гром бомбардировки стал более сильным.

— Моя точка зрения такова, — сказал Далин, — что здесь тебе не нужно скрывать. Призраки примут тебя за то, кто ты есть. Здесь не будет такого предубеждения, как в твоем родном улье.

— Слухи дойдут до Вергхаста, и это подорвет ее тщательно спланированные планы, — сказала Феликс.

— Я думаю, что ты должна рассказать кому-нибудь, — сказал он.

— Я думаю, что никому не должна рассказывать, — ответила она.

Какое-то время между ними была тишина.

— Как мне тебя звать? — спросил он.

— Феликс, — сказала она. — Или Часс, как ты и делаешь.

— Какое твое настоящее имя?

— Меритус Феликс Часс. Мерити Часс. Как моя мать. Но мое имя придумано ловко, чтобы замаскировать пол.

Далин что-то услышал позади них. Он резко повернулся.

— Что ты здесь делаешь, Дал? — спросила Йонси.

— Йонси! — Далин спрыгнул со стены.

Йонси чесала свой обритый череп. Она выглядела тоньше и старше без косичек маленькой девочки. Ее детское платье казалось больше похожим на тунику мальчика препубертатного возраста. Она выглядела неловко, но, как ни странно, более красивой, чем когда она была ребенком с косичками.

— Мама отрезала мои волосы, Дал, — сказала она.

— Как долго она тут? — спросила Феликс, с тревогой спрыгнув со стены.

— Она отрезала мои волосы из-за вшей, — сказала Йонси. — Зудящие вши. Она отрезала мои косички.

— Как долго она тут? — повторила Феликс. — Что она слышала? Далин?

— О чем вы разговаривали? — спросила Йонси.

— Ой, да просто так, — сказал Далин.

— Вы говорили о Папе Гаунте?

— Да, — осторожно сказала Феликс.

— Он теперь Милитант коммандер, — сказала она. — Так говорят.

— Это точно, — сказала Феликс. — Мой великий отец, с каждым часом все больше.

Йонси задрала обритую голову и посмотрела на Феликс большими глазами.

— Он тоже твой папа? Папа Гаунт?

— Он мой отец, да.

Йонси нахмурилась и задумалась.

— О чем еще вы говорили? — спросила она. — Кто такая Мерити?

Лакшима провела их через большие рабочие области, примыкающие к ее офису. Грае следовал за ними. Рабочие области были несколькими соединенными залами, разлинованными лабораторными столами, над которыми висели стеклянные защитные экраны. Техно-ученые ордоса кланялись Лакшиме перед тем, как вернуться к своим старательным обследованиям.

Лакшима взяла маленький серебряный киберчереп со своего стола. Она включила его, а затем послала в воздух, как будто она выпустила голубя. Они все тотчас почувствовали легкое покалывающее ощущение. Дрон генерировал невидимое подавляющее поле вокруг них.

— Камни – главные предметы интереса, — сказала Лакшима. Она щелкнула жезлом актуатора, и изображения камней появились на висящих защитных экранах. Увеличенные изображения, как спереди, так и сзади, в высоком разрешении. Домор посмотрел на них и вздрогнул.

— Я понимаю, актив считал их особенно важными? — сказала она.

— Так я поняла, — сказала Фейзкиель.

— Он не говорил, почему?

— Ни Фейзкиель ни меня не было во время захвата, — сказал Баскевиль.

— Я был, — сказал Домор. — Я был частью Ударной Группы Бета, которая вошла внутрь с Гаунтом, и мы их забрали. Мы вошли в это грязное фесовое место. Там было так, словно там жили дикие животные, но Маббон, он назвал это коллегией.

— Маббон? — спросил Грае.

— «Актив», — угрюмо ответил Домор.

— Что еще он говорил? — спросила Лакшима.

Домор пожал плечами.

— Я не знаю. Мы были под постоянным огнем, и я был слишком занят собиранием этого дерьма в коробки. Как и все мы. Я, на самом деле, не слушал.

Фейзкиель вытащила планшет и сверилась с ним.

— В записях говорится, что зона была «коллегией наследования», оружейной лабораторией, управляемой – согласно активу – магиром хаптека Анарха, или оружекованными. Было сказано, что все материалы инертны. То есть, не активно испорченные.

— Вы в этом поверили активу? — с сомнением спросила Лакшима.

— Были неоспоримые причины верить, что это так, — сказала Фейзкиель. — Более неустойчивые, зараженные варпом материалы содержались в других зонах.

— Коллегия наследования, — сказал Грае.

— Для разработки оружия, — сказала Фейзкиель, читая свои исчерпывающие заметки. — Одна из многих заводов, построенных Херитором Асфоделем, чтобы снабжать Анарха военными машинами.

— Асфодель, безумный гений, — задумчиво произнесла Лакшима. — Весьма вероятно, что он порченный адепт Механикум, вероятно неимоверно старый, поделившийся извращенными секретами Механикум с врагом.

— Эта гипотеза, вероятно, не уровня кобальт, мэм, — сказал Грае.

— Дрон не заблокировал это, — ответила она, бросив взгляд на киберчереп, парящий поблизости. — Тем не менее, если бы я сказала, в добавок, что Асфодель считается ...

Ее рот продолжил двигаться, но они больше не могли слышать ее голос. Слабое жужжание от киберчерепа блокировало ее слова, редактируя засекреченную информацию. Грае кивал. Он мог ее слышать.

— Да, — сказал он с вздрагиванием, — это, определенно, уровня вермильон.

Баскевиль, Домор и Фейзкиель переглянулись.

— Асфодель, прокляни его душу, мертв, — сказал Домор. — Давно умер, на Вергхасте. Полковник-Комиссар Гаунт убил его. Я имею в виду… Милитант Коммандер Гаунт.

— Актив предполагал, что Асфодель был, всего лишь, одним из множества «хериторов», работающих на врага, — сказала Фейзкиель. — Величайшим, возможно, но одним из многих. Культ слабоумных оружекованых, предположительно «унаследовавших» секреты от Механикум, следуя вашей линии мысли.

— Я уже полностью осведомлена об этих теориях, — резко сказала Лакшима. — Я хочу знать детали событий вашего полка в точке сбора. Что актив говорил о месте и этих камнях?

— Согласно дословному отчету Гаунта, — сказала Фейзкиель, вернувшись к своей копии отчета, — актив называл их Глифотек. «Библиотека в камне». Он помнил их, потому что бывал на Пределе годами ранее, и с тех пор обращался с ними, как с ценностью.

Было сказано, что они – вещи ксеносов значительной важности, собранные на одном из Миров Хана. Он хотел, чтобы их забрали, и считал их очень важными. Он не знал, почему, он просто оценивал их важностью, важность того, что оружекованные считали важным иметь их. Он считал их «находкой особой ценности».

— У них сейчас другое название, так ведь, Майор Баскевиль? — спросила Лакшима.

Баскевиль вздохнул и кивнул.

— Есть причина полагать, что они могут называться орлиными камнями, мэм, — сказал он.

— Из-за инцидента на Айгоре 991? — спросила она.

— Да.

— На котором вы присутствовали?

— Да, присутствовал.

Лакшима посмотрела на свой планшет.

— Вы, и Майор Колеа, которого я встретила вчера, и двое солдат, Маггс и Рервал?

— Именно так, мэм, — сказал Баскевиль.

— Вы слышали голос?

Баск помотал головой.

— Я – нет, мэм, — сказал он. — Голос слышали только Рервал и Гол. Эм, Майор Колеа.

— Но вы кое-что видели?

— Мы сражались с кое-чем, мэм. Демоническая тень. Она убила двоих из нашей группы. Мы отогнали ее.

— Отвратительно, — сказал Грае, сморщив лицо от отвращения.

— В последствии, — спросила Лакшима, — Гол рассказал, что говорил голос?

Не используй его имя так, подумал Баскевиль. Не говори так о нем, как будто ты его знаешь.

— Он сделал полный отчет, нашему командующему офицеру. Милитанту Коммандеру Гаунту, — сказал Баскевиль. — Он, так же, рассказал мне, что говорил голос.

— Наедине?

— Да.

— Почему Гол доверился вам?

— Потому что я его друг, — сказал Баск.

— И что Гол говорил, что сказал голос, майор?

— Голос… обозначил себя, как «голос Сека». Он говорил, «Принеси мне орлиные камни».

— И в то время, это ничего не значило? — спросила Лакшима.

— Это ничего не значило ни для кого, — сказала Фейзкиель.

— А после этого, во время абордажа? — спросила инквизитор.

— Мы обнаружили, что чертовы камни высыпались на пол, — сказал Домор. — Шаблоном. Фейпс… это адъютант Майора Баска… он сказал, что они выглядят, как орел. С распростертыми крыльями.

Лакшима повернулась к группе экранов. Она снова подстроила свой жезл. Восемь гололитических изображений скопировали сами себя на один экран, и составили шаблон.

— Типа этого? — спросила она.

— Примерно, так, — кивнул Домор.

— И по виду, и из-за ремарки вашего адъютанта, вы сделали связь? — спросила Лакшима Баскевиля.

— Это просто предположение, — сказал он. — Внутреннее чутье. Совпадение, в котором было слишком много неприятного смысла.

— Они здесь? — спросил Домор. — Сами камни?

— Нет, — сказал Грае. — Версенджинсир Этруин изучает артефакты в здании Механикус в...

Мягкое жужжание заблокировало конец его предложения.

— Это вермильон, полковник, — сказала Лакшима.

— Мои извинения, — сказал Грае.

— Есть еще одна деталь, которая придает вес предположению, что эти орлиные камни ценны и ими хочет владеть Архивраг, — сказала Лакшима. — Ваш корабль был спасен.

— Это тоже есть в отчете, — сухо сказала Фейзкиель.

— У вас произошел инцидент во время перехода из варпа, и вы были беспомощны, — сказала Лакшима. — На вас напал враг. Вражеский корабль значительного водоизмещения ...

Она сверилась с планшетом.

— ... Тормаггедон Монструм Рекс, держал вас в своей власти, но вместо этого выбрал уничтожить единицы Архиврага, взявшие вас на абордаж. Затем он оставил вас.

— Милость Императора странная и за гранью нашего понимания, — сказал Баскевиль. — Он делает...

— Избавьте меня от банальностей, — сказала Лакшима. — Вражеский боевой корабль, не самая стабильная, сдержанная или логическая сущность в этой Вселенной, спас вас. Разве это не предполагает, что на борту вашего корабля было что-то, что было слишком ценным, чтобы уничтожить?

— Это только одна из точек зрения, — сказал Баскевиль.

— Выглядит весьма вероятным, что ему приказали не распылить вас на атомы, — продолжила Лакшима. — В самом деле, ему приказали защитить сокровище, даже от своего вида.

— На это потребовался бы приказ от магистра или самого Архонта, чтобы остановить корабль от агрессивного поведения, — сказал Грае.

— Еще есть вопрос о трансляции, — сказала Лакшима. — Трансляции, сделанной кораблем.

— Я не знаю ни о какой трансляции, мэм, — сказал Баскевиль.

— Трансляция была перехвачена Майором… Роуном, — сказала Лакшима. — Его вокс-офицером. Она была переведена вашим активом, Этогором.

— Я об этом не знал, — сказал Баскевиль.

— Я тоже, — сказал Домор.

— Это в докладе о миссии, — сказала Фейзкиель. — Это было сочтено, как кому-положено.

— Кажется, у этого Майора Роуна есть некоторое понятие конфиденциальности, — сказала Лакшима.

— Домор и Баскевиль сейчас на уровне кобальт, инквизитор, — сказал Грае.

Лакшима улыбнулась. Она посмотрела на свой планшет и начала читать. — Посмотрим, как далеко я зайду, — сказала она. — Копия перевода Маббона Этогора гласит, ««То, которое рождено, должно жить» или, возможно, ««То, что было сконструировано, должно остаться целым». В целом, «То, что было сделано, должно остаться целым… отпрыск Великого Мастера… все это будет волей того, чей голос заглушает все остальные».

Она бросила взгляд наверх на киберчереп.

— Ладно, — сказала она. — Кобальт, в конце концов. Вероятно потому, что это расплывчато.

— Что это означает, «отпрыск»? — спросил Баскевиль.

— Согласно вашему активу, — сказала Лакшима, — это открыто для интерпретаций.

Якобы слово «отпрыск» может означать сделанную вещь, или ребенка, или что-то призванное. Это женского рода, так что это может относиться к ребенку женского пола, но, очевидно, на языке Архиврага, вещи женского рода. К кораблям, например, относятся, как к «ней». Со всей вероятностью, утверждение относится к устройству безмерной значимости. Мои следователи занимаются этим вопросом с активом.

— Где Маббон? — спросил Баскевиль.

Лакшима ответила, но жужжание дрона скрыло ее слова.

— Вы знаете, что такое орлиные камни, мэм? — спросила Фейзкиель.

— Без сомнения создание ксеносов. Этруин убежден, что они совпадают с артефактами и культурными реликтами Кинебрахов, вида, про который известно то, что он существовал в Группе Хана за десять тысяч лет до настоящего времени.

— Время Великого Крестового Похода, — сказала Фейзкиель.

— Они просуществовали немногим дольше этого, — сказала Лакшима. — Во время Ереси.

— Но они больше не существуют? — спросила Фейзкиель.

— Ксеноархеологи полагают, что они вымерли в тот период.

— Как результат Великой Ереси? — спросил Баскевиль.

— Мой дорогой майор, — сказала Лакшима, — вы отлично знаете, насколько рваные наши записи о древней истории. Мы понятия не имеем, что с ними случилось.

— Хотя, я слышал это название, — сказал Баскевиль. — Когда мы были на Яго. Кинебрахи. Они были теми, кто, как говорят, построили миры-крепости.

— Ой, они не построили их, — сказала Лакшима. — Но они, почти наверняка, использовали их.

— Для чего эти камни? — спросил Баскевиль.

— Мы понятия не имеем, — сказала Лакшима. — Так же, как понятия не имеем, почему Архивраг считает их такими ценными. Но совершенно очевидно, что они высоко ценятся. Ваш друг, Гол, это самое прямое подтверждение этому.

Она посмотрела на всех троих.

— Есть что-нибудь еще, что вы бы хотели добавить? — спросила она. — Что-нибудь еще, чем бы вы хотели поделиться? Я рекомендую вам это, в присутствии Полковника Грае, что сейчас самое время, в этой дружеской атмосфере. Если в дальнейшем обнаружится, что вы скрыли какую-нибудь ценную информацию, ваш кобальтовый уровень и близость к Милитант коммандеру не будут достаточными, чтобы прикрыть вас. Если мы будем обязаны снова поговорить, наша беседа будет намного менее приятной. Мы друг друга поняли?

Они кивнули.

— Что-нибудь?

Домор с Фейзкиель помотали головами.

— Нет, мэм, — сказал Баскевиль.

— Секунду, — сказала она, и повернулась к Грае. Двое обменялись несколькими замечаниями, которые были полностью скрыты раздражающим жужжанием дрона.

Лакшима снова повернулась к ним.

— На этом все, — сказала она.

Они вышли во двор крепости. Ученая Онабель сказала им подождать, и что транспорт, который отвезет их обратно к месту размещения, будет организован. Баскевиль был уверен, что это означает, что им придется прождать несколько часов. Начинался дождь. Было непонятно, громыхает ли гром вдалеке или это бомбардировка.

Баскевиль выпустил долгий выдох. Фейзкиель стояла и одержимо игралась с пуговицами на плаще. Домор сел на каменный блок и зажег сигарету с лхо.

— Я был бы счастлив, чтобы этого больше никогда не случилось, — сказал он.

Баск кивнул.

— Я поговорю с Гаунтом, — сказала Фейзкиель. — Расскажу, что было. Это только я, или вы тоже почувствовали территориальную игру здесь? Ордос, с их тайнами, трется с Астра Милитарум? Спорят, как они разделят информацию?

— Я это понял, — сказал Баскевиль. — Грае было не по себе. Это, очевидно, что-то очень большое.

— Я думал, что мы все были на одной стороне, — сказал Домор, выпустив большое облако дыма. Его руки тряслись.

— Предполагалось, что именно так, — сказала Фейзкиель.

— Но у кого самая большая власть? — спросил Домор. — Я имею в виду, когда опускается до этого? Инквизиция или Астра Милитарум у руля?

— Я бы сказал, что магистр войны, — сказал Баскевиль. — В конечном счете, не смотря на влияние ордоса, у магистра войны должна быть окончательная власть. Он – представитель Императора.

Домор бросил сердитый взгляд.

— В любом случае, — сказал он, — мы должны предупредить Гола сразу же, как вернемся.

— Предупредить его? — спросил Баскевиль.

— Ну, мы весьма сдали его в процессе, — сказал Домор. — Не важно, что мы говорили или как мы отвечали, Гол оставался во внимании. Он был бедным фесом, с которым это говорило. Фес, в самом конце, что они говорили о нем.

Баскевиль посмотрел на него.

— Что ты имеешь в виду, «в конце»? — спросил он. — Дрон редактировал их. Мы не могли...

— Фес меня, Баск, — сказал Домор, вставая на ноги и туша сигарету с лхо о пятку. — Все эти годы службы с бормочущими Вергхастцами из разношерстного отряда, и ты не считываешь по губам автоматически?

Он постучал по своей аугметике.

— Нахер дрона и его криптополе, — сказал он. — Я все время читал по их губам. Вторая натура.

— Какого феса они говорили, Шогги? — спросил Баскевиль.

— Эта капризная сука хочет Гола. Она так и сказала Грае. Сказала, что хочет, чтобы его немедленно привели, без споров, — ответил Домор. — И по выражению на лице Грае, это не будет милый разговор, который только что был у нас.