Магистр Войны

XIX. ТРАУР

Двор перед зданиями, где размещались Танитцы, суетился. Наконец-то прибыли запасы боеприпасов, в виде трех транспортников-10 в цветах Муниторума. Харк, который обнаружил, что у старшего комиссара, прикрепленного к Милитант коммандеру, больше влияния, чем у старшего комиссара, прикрепленного к полковнику, стоял и разговаривал с адептами Муниторума, просматривая накладные на груз. Спетнин, Тейсс и Аркуда надзирали за людьми, которые забирали боеприпасы с грузовиков. Тейсс и Элам заложили мешками с песком одну из умывальных комнат, в качестве склада, и Призраки таскали туда длинные ящики с коробки.

Гол Колеа сидел на лестнице жилого блока, наслаждаясь бледным солнцем, которое вышло ненадолго между дневными ливнями. Около импровизированных кухонь неподалеку люди из свиты собрались, чтобы начать приготовления для «большого банкета», который объявил Бленнер, чтобы отпраздновать повышение Гаунта. Здесь было много суеты и много смеха. Цвейл руководил, и, очевидно, казался в форме, чтобы благословить каждую посуду и каждый ингредиент. Дети, уставшие от работы, сорвались, чтобы поиграть, бегая по краям руин территории, и играя в салочки во дворе. Он мог видеть Йонси, прыгающей на резинках, растянутых двумя более молодыми девочками. Он мог слышать их считалочку, какую-то жуткую вещь, которая, как говорили, была дворовой считалочкой с Танита. «Король Ножей». Это звучало угрожающе, и все старые игровые старые считалочки и детские песенки темнели под их невинными словами.

Он наблюдал за Йонси. Ее обритая голова была жуткой, и она, внезапно, казалась намного больше по сравнению с более мелкими детьми, почти неуклюжей. Тона предупреждала его. Она уже выросла. Она больше не была ребенком, не важно, как она вела себя. Может быть, стрижка была хорошей вещью, хотя Гол понимал, что она ненавидит это. Больше никаких косичек. Больше никакого притворства, что она, всего лишь, ребенок.

Поблизости, Оркестр начал играть, практикуясь. Шум, казалось, заставляет Йонси вздрагивать. Она закрывала уши руками, и хмурилась. Дети, играющие с ней, смеялись.

Какая жизнь ее ждет, когда она станет молодой женщиной? Гол задумался. Она останется среди свиты, потому что она была ее семьей. Потом что? Гол не видел ее, следующей за Далином в полк. Станет ли она просто одной из простых женщин? Выйдет ли она замуж за какого-нибудь красивого молодого гвардейца? Казалось, только вчера она бегала вокруг его ног и смешно рисовала его, простой рисунок над его кроватью.

Гол залез в свой карман и вытащил последний рисунок, который она дала ему. Он развернул и посмотрел на него. Он все еще заставлял его холодеть. Прямо перед Айгором, он съел ужин с Крийд, Далином и Йонси. Потом она дала его ему. На нем была каждая деталь ужаса Айгора: он и Баск и Лаффри, две луны, шахта, плохая тень.

Как она узнала об этом? Просто еще одно ужасное совпадение? Голос Сека добрался до Гола Колеа, и угрожал его отпрыску. Если он мог сделать это, тогда он мог поиграть с разумом маленькой девочки. Мысль весьма беспокоила его, что она могла быть затронута этой тьмой. Он защитил бы ее, если бы до этого когда-нибудь дошло, но было что-то в ней, что беспокоило его. Он был отдален от обоих детей, но ему удалось снова сблизиться с Далином. Кроме того, Далин был взрослым, и гвардейцем, и у них была связь. Он любил Йонси, но она всегда ощущалась, как незнакомец. Далекой от него.

Это не важно. Она была его ребенком. Он будет держать плохую тень подальше от нее.

— Фес, но эта стрижка ужасна.

Гол поднял взгляд. Бан Даур брел к нему. Он снова убрал рисунок.

— Вши, — сказал он. — Тона сказала, что это к лучшему.

Даур кивнул.

— Они все будут такими через день или два, — сказал Гол. — Дюжины маленьких бритых детей, бегающих вокруг.

Даур тихо рассмеялся.

— Бедная, — сказал он. — Это заставляет ее выглядеть, как маленького мальчика.

Гол бросил на него взгляд.

— Ой, без обид, Гол, — сказал он.

— Нормально, — сказал Гол.

— Хотя, иронично, — сказал Даур.

— Что иронично?

Даур пожал плечами.

— Ну знаешь, — сказал он. — Из-за неправильного понимания.

— Какого непонимания, Бан?

Даур сел на ступеньку рядом с ним.

— Элоди рассказывала мне, эм, месяцы назад. На Балгауте.

— Годы, ты имеешь в виду?

— Точно! — Даур покачал головой. — Элоди расспрашивала обо мне среди Вергхастских женщин. Ей нужна была грязь. Думала, что у нас с Жуковой что-то есть.

Гол поднял брови.

— Не было, — сказал Даур, выражая неудовольствие его взглядом. — Дело в том, что она говорила с женщинами насчет тебя, и спрашивала, знал ли я тебя давным-давно в Улье Вервун, и выяснилось, что некоторые из них слепо клялись, что оба твоих ребенка были мальчиками.

— И кто эти женщины?

— Ну, — произнес Даур, развеселенный. — Галайда, я думаю. Хонне, может быть. Я не знаю. Они были совершенно уверены в этом. Это был шок, когда Элоди напрямую спросила их.

— Они думали, что у меня сыновья?

— Ага. Ты знаешь, как истории все портят. Большинство людей даже не знали, что у тебя дети в свите очень долгое время. Они были уверены, что ты потерял двух сыновей на Вергхасте. Гол?

Даур посмотрел на него.

— Гол? Ты в порядке? Гол?

Гол не ответил. Воспоминание только что вторглось в его мозг, как солнце, появившееся сквозь дождь, как нечто проросшее из земли. Он и Ливи, Люби ее Трон. На высокой стене Улья Вервун, Панорамная Аллея, где он сделал ей предложение. В одно из их редких, драгоценных посещений. Особенный день. Он сохранил бонусные деньги, чтобы купить им проход. Высоко над ульем, наслаждающиеся видом, смешивающиеся на прогулке с жителями высокого улья. Взгляды, которыми их одаривали те высокомерные ублюдки….

Ливи положила руку на живот. Там едва ли был толчок, чтобы показать.

— Это мальчик, — сказала она.

Вот, как она сказала ему. Он заорал от радости. Все высокомерные ублюдки повернулись, чтобы посмотреть. Вот, как она сказал ему.

О Далине. Должно быть. Вот, как она ему сказала насчет того, что Далин уже в пути. Это был первый раз. Трон, его память была настолько искажена и разрушена после Хагии. Гол мог вспомнить только частичку своей старой жизни. Некоторые мелкие, яркие детали. Все остальное было затуманено.

Это мальчик. Он мог слышать, как она произносит это. Вот, как она сказала ему.

За исключением того, что между ними была коляска. Детская коляска с ребенком в ней. Далином. Ему пришлось сохранить доплату, заплатить доплату, почти половину стоимости проживания, чтобы они смогли взять с собой детскую коляску.

Это мальчик. И Далин был там, прямо там, уже.

Это мальчик.

Гол чувствовал себя так, как будто сейчас упадет, даже хотя он уже сидел.

— Гол, прекрати уфесывать. Ты в порядке?

Его голова плыла. Он поднял взгляд и увидел, что Даур пристально смотрит на него. Даур держал руки на плечах Гола, поддерживая его прямо.

— Гол? Фес, ты белый, как простыня.

— Головная боль, — сказал он. — Я в порядке… Просто внезапная головная боль.

— Выглядит так, как будто это больше, чем просто фесова головная боль, — сказал Даур. — Я думал, что ты сейчас упадешь.

— У меня они есть время от времени, — сказал Гол. — Ну, ты знаешь, после...

Даур кивнул. Раны, которые Гол получил на Фантине, были такими серьезными, что его восстановление было неподдельно сверхъестественным. Даур помог Голу подняться.

— Я пойду к Керт, — сказал он.

— Думаю, что так будет правильно. Давай я пойду с тобой.

Колеа помотал головой. Его зрение все еще плавало.

— Нет, все нормально.

Обеспокоенный, Даур стоял и смотрел, как Гол шаркает прочь. Он смотрел, когда Гол повернулся и долго смотрел на Йонси, играющую на дворе.

— Что еще теперь? — спросил Диди Гендлер, щелчком отбросив в сторону сигарету с лхо.

Большой, глянцево-черный транспортник заезжал на двор, за ним следовали две штабные машины. Они тоже были глянцево-черными, блестящими в бледном солнечном свете. Машины объехали грузовики с боеприпасами и людей, разгружающих их, и остановились рядом с медицинским трейлером.

— Они хоронят ее, Диди, — сказал Мерин.

— Суку Гаунта? — спросил Якуб Вайлдер.

Мерин кивнул. Втроем они стояли на краю двора, под одним из пластековых навесов.

— У нее будут фесовы похороны? — спросил Гендлер.

— Ага, — сказал Мерин.

— Частные похороны? — спросил Вайлдер.

— Конечно, — сказал Мерин. — Она была… как ты это называешь? Высокоульевой?

— Она – гаков телохранитель, — фыркнул Гендлер. — Какая-то низкорожденная проститутка. В ней нет крови Дома.

— Сейчас в ней совсем нет крови, — сказал Мерин.

— До феса холодная, — сказал Вайлдер.

— Она работала на дерьмовых аристократов, так ведь? — сказал Мерин. — Была нанята Домом Часс. Все эти забавные снаряжение и аугметика. Таким образом, она получила работу.

— Она получила работу, потому что она сучка Гаунта, — сказал Гендлер.

— Она получила работу, потому что она была телохранителем ребенка Гаунта, а ребенок Гаунта – высокородная кровь, вот как все было, — сказал Мерин.

Он мог видеть, что Гендлер кипел. Диди Гендлер был, когда-то, из высокого улья, но он потерял все в Зойканской Войне, и его единственным вариантом была служба в Гвардии во время акта Утешения. Иногда, он был так ранен потерей своего статуса, что Мерин думал, что человек выпрыгнет из своей бледной, светловолосой кожи и его обнаженные кости пойдут вперед, чтобы кого-нибудь задушить. Негодование Гендлера насчет Феликса Часса было легендарным. Он ненавидел привилегию, из-за которой Феликсу досталось теплое местечко в полку, и особое обращение.

— Если я умру, — сказал Гендлер, — Гаунт даже никогда не поковыряет пяткой в грязи, чтобы сделать могилу.

Мерин кивнул.

— У меня вопрос, — сказал Вайлдер. — Такие забавные похороны, как эти? Они много стоят. До феса много. Кто за это платит?

— Хистью, соуле, — сказал Эзра.

Гаунт поднял взгляд от своей работы. Нихтгейнец пристально смотрел из окна на двор внизу. Гаунт встал. Его стол был завален планшетами. Верный своему слову, Байота прислал с курьером полную техническую информацию Урдешского театра боевых действий Гаунту. Было много, что нужно было просмотреть, и то, что он изучал, уже беспокоило его.

К тому же, он был отвлечен. Тень Маддалены стояла перед ним. У него было ошеломляющее чувство потери. Часть него беспокоилась, что потеря разрастется, если он осознает ее. Другая часть боялась, что его жизнь просто сделала его бесчувственным к смерти, что его способность на эмоциональную связь уменьшилась до ничего.

Тем не менее, он потерял ход времени. Был, практически, полдень.

Он подошел к окну и увидел, на что смотрел Эзра.

Прибыл кортеж. Нанятые плакальщики, в длинных черных плащах, выходили и шли к медицинскому трейлеру.

— Ты можешь пойти и найти Феликса, и сказать ему, что мы скоро отбываем? — спросил он Эзру.

Нихтгейнец кивнул.

— Эзра?

— Соуле?

— Я просил Далина держать глаз на Феликсе, теперь, когда Маддалены нет. Но, в качестве одолжения для меня, мог бы ты...

Эзра с недоумением наклонил голову.

— Просто присматривай за ним, — сказал Гаунт. — Ничего назойливого, просто из теней. Но присматривай за ним, и если вещи станут опасными, вмешайся и помоги Далину.

— Тебе не нужно просить об этом, — сказал Эзра.

Эзра прошел мимо Бленнера, когда выходил из комнаты.

— Есть минутка, Ибрам? — беспечно спросил Бленнер.

Гаунт надевал черную нарукавную повязку.

— Нет, Вэйном.

— Ох, уже время?

Бленнер подошел к окну. Он смотрел, как плакальщики вынесли гроб и положили его в транспортник. Керт со сложенными у груди руками, надзирала за ними.

— Ладно, это может подождать, — сказал Бленнер. — Тогда, позже.

— Позже я буду в штабе, — сказал Гаунт.

— Тогда, вечером?

— Весь день, Бленнер. Меня вызвали на более детальные брифинги, затем есть, что проработать.

Гаунт кивнул в направлении планшетов с данными на своем столе.

— Я уверен, что штаб знает все о войне, Ибрам, — сказал Бленнер.

Гаунт посмотрел на него.

— Я не уверен, что это так, — сказал он. — Я просмотрел этот материал. Я думаю, что увидел, что они кое-что упустили.

— Ты увидел кое-что, что они упустили? — сказал Бленнер с улыбкой. — Что-то, что все Лорды Милитанты и генералы в смешных штанах и старшие тактики и офицеры из разведки...

— Да, — сказал Гаунт. — Потому что они слишком близко. Я – свежий взгляд. И это поразительно очевидно для меня.

Бленнер сглотнул. Он чувствовал, как его стресс возрастает, его ладони начинают потеть. Он знал этот взгляд. Когда Ибрам Гаунт смотрит так, ты понимаешь, что приближается дерьмо. Бленнер не хотел, чтобы приближалось дерьмо.

Он подошел к столику и налили себе стакан амасека.

— Я полагаю, что ты не собираешься поделиться своей особенной теорией со мной? — спросил он. Когда он наливал выпивку, он использовал свое тело, чтобы скрыть факт, что он вытаскивает таблетку из кармана. Фес! Почти последняя.

— Я пока что не делюсь этим ни с кем, кроме штаба, — сказал Гаунт.

Бленнер положил таблетку в руку и опрокинул ее с амасеком.

— Трон, но повышение изменило тебя, — сказал он, пытаясь звучать беззаботным. Гаунт на это не поддался.

— Ты говорил с Анной? — спросил Бленнер.

— Нет. Зачем?

— Совсем нет? — спросил Бленнер.

— По обычным обязанностям, да, но не более. А что?

— Я думаю, ты должен, — сказал Бленнер, сожалея о том, что он опрокинул амасек одним глотком и размышляя, сможет ли он уйти дозаправившись.

— Зачем? — спросил Гаунт, пристально смотря на него.

— Ну, вещи были такими беспокойными, Ибрам. Столько всего произошло. И сейчас эта бедная леди мертва, а ты и Анна были такими хорошими друзьями...

— Она тебе что-нибудь говорила?

— Анна? Нет! Нет, я просто думаю… ну, знаешь… Ты должен знать, что Доктор Керт очень любит тебя...

Гаунт взял свою фуражку.

— У меня на это нет времени, Вэйном, а, даже, если бы и было, это неподобающе.

— Человек, разговаривающий со своим самым лучшим и старейшим другом, это неподобающе? — спросил Бленнер, все равно наливая себе еще один стакан амасека.

— Ради феса, Бленнер. Что тебе нужно?

Бленнер выглядел уязвленным.

— Ладно, если ты так, Лорд Милитант коммандер, — сказал он. — Я думаю, что ты и Керт должны поговорить. Она обеспокоена.

— Я понял, — сказал Гаунт, — что ты был хорошей компанией для Доктора Керт. Это факт, который ты бестактно ронял в разговоре в нескольких случаях.

— Да. Так и есть. У нас есть взаимопонимание.

— Что ты сделал, Вэйном?

— Ничего.

Гаунт сделал шаг вперед.

— Ты связался с ней? — спросил он.

— Что?

— Я знаю тебя, Бленнер. Ты мерзавец. Пьяница. Дамский угодник. Ты получаешь то, что хочешь, а затем уходишь не прощаясь. Ты не заботишься о людях.

— Погоди...

— Если ты водил ее за нос, — сказал Гаунт. — Если ты играл с ее чувствами, а затем проделал свой обычный трюк и сбежал. Если ты ранил ее...

— Смешно слышать такое от тебя! — резко бросил Бленнер.

— Следи за словами! Что ты сделал с ней? Что ты ей сказал?

— Это совсем не то! — ответил Бленнер. Его руки тряслись. — Мы не вместе или что-то такое. Мы – друзья. Пошел нафес, Ибрам! Ты – единственный, к кому у нее есть чувства. И всегда были. Пристально посмотри на себя. Пристально! Потому что, если кто и играет с Анной Керт – это ты! Она беспокоится! Она беспокоится за тебя! Она беспокоится, что твое горе может...

— Хватит, комиссар, — сказал Гаунт.

— Да, ладно.

— Я давно тебя знаю, Бленнер. Я давно смирился с твоими выходками и твоими недостатками. Ты можешь говорить со мной с фамильярностью, которая очень немногим людям в этом полку может сойти с рук. Но, когда ты в униформе, ты не обращаешься ко мне вот так.

— Прости, — сказал Бленнер. Он поставил стакан.

— Этот твой шарм зашел слишком далеко, — сказал Гаунт. — Разберись в себе, и быстро, или мне придется пересмотреть твое место в этом полку.

— Да, сэр.

В дверь постучали. Один из Сционов Темпестус заглянул внутрь.

— Я иду, Санкто, — сказал Гаунт.

— Мой Лорд, — сказал Сцион, — только что пришел приказ. Вас вызывают во дворец.

— Нет, у меня планы на день.

— Вызов был очень ясным, мой Лорд. Вы должны доложиться немедленно.

— Но у меня тут похороны...

Гаунт прервался. Он сделал глубокий вдох.

— Приведи транспорт, Санкто, — сказал он. — Я сейчас буду.

Бленнер смотрел на Гаунта.

— Это очень не вовремя, — сказал Бленнер. — Я знаю, что ты бы хотел пойти со своим сыном. Ты хочешь, чтобы я...

— Нет, Вэйном. Я не хочу, чтобы ты вообще что-нибудь делал.

Гаунт пристегнул свой меч, поправил плащ, и покинул комнату.

В одиночестве, Бленнер пялился на стакан на столике. Его руки сильно тряслись, а сердце колотилось. Он видел, что его будущее ускользает от него. Намек Гаунта на приближающиеся неприятности был довольно прозрачным. Он этого не хотел. Но он успокоил себя тем, что сейчас он был на посту в командной группе Милитант коммандера, привилегия защитит его. Такой поворот может вывести человека с передовой.

Но если Гаунт устал от него, если он слишком далеко забросил дружбу, тогда он получит назначение. Его переведут. Он получит место в фес знает каком полку, и он, вероятно, закончит, получив полю на передовой.

В фесово дерьмовом конце фесовой войны.

Бленнер прикончил выпивку одним глотком. Ему нужно быть спокойным. Ему нужны таблетки. Ему нужно попросить об услуге Вайлдера.

Вошел Харк.

— Кортеж здесь, — сказал Харк. — Где Гаунт?

— Я его не видел, — сказал Бленнер.

— Что с тобой, Вэйном?

— Ничего, — сказал Бленнер. Он выдавил улыбку. — Совсем ничего, Виктор.

Он вышел и оставил Харка пристально смотреть, озадаченного.

— Не вставай, — сказал Гаунт. Крийд все равно встала.

— Что такое, сэр? — спросила она. Гаунт вошел в ее комнату и закрыл за собой дверь.

— Меня вызвали в штаб. Мне нужно идти.

— Мне жаль, — сказала она.

— Я подумал, могла бы ты...

— Конечно, — сказала Крийд. — Я все равно собиралась.

Гаунт снял повязку и отдал ее ей.

— И, Тона, я надеялся, что ты сможешь объяснить...

— Смогу, сэр, — сказала она.

— Принеси мои извинения. Попытайся заставить Феликса понять.

— Да, сэр, — сказала она.

— Спасибо тебе, капитан.

Толпа собралась во дворе. Некоторые пришли просто посмотреть на кортеж из любопытства.

Другие пришли, чтобы отдать дань уважения.

Феликс вошел на двор и подошел к глянцевым черным машинам. На нем была его парадная униформа. Он выглядел очень измотанным и мрачным.

— Где… Милитант коммандер? — спросил он.

Керт покачала головой.

— Я уверена, что он идет, Феликс, — сказала она.

— Он опаздывает. Я послал Далина, чтобы он нашел его, — сказал Феликс.

К ним подошел Цвейл. Втроем они смотрели на свои отражения в дымчатых стеклах задних окон транспортника.

— Храм Святого Киодруса Эмансида – хороший, — сказал Цвейл. — Отличное место. Очень высокое. Я слышал, что экклезиарх тоже отличный парень. Не тупой, что есть полезно в такие времена, как эти.

Он протянул маленький цветочный букет Феликсу.

— Просто простой венок, который я сделал, — сказал он. — Для тебя. Ислумбин.

— Где вы нашли ислумбин? — спросила Керт, удивленная.

— Я нашел, что он растет у алтаря Саббатине в часовне, здесь неподалеку, — сказал Цвейл. — Больше нигде. Мне это кажется похожим на благословение.

Он посмотрел на Феликса.

— Это священные цветы, посвященные Святой Саббат.

— Я знаю, что они такое, — сказал Феликс. Он взял Цветы.

К ним присоединилась Крийд. Он выглядела высокой и очень доминирующей в своей официальной униформе. Черная повязка была на ее руке.

— Мы ждем Гаунта, — сказала ей Керт.

— Далин пошел привести его, — сказал Феликс.

— Феликс, — сказала Крийд. — Милитант коммандер был вызван во дворец. Приоритетный вызов из штаба. Он шлет свои искренние извинения.

— Ох, это фесово невероятно, — прошептала Крийд.

— Мой отец не придет? — спросил Феликс.

— Ему было очень жаль, — сказала Крийд. — Он попросил меня присутствовать от его имени, в качестве капитана Роты А, чтобы представлять полк.

— Он не озаботился, чтобы прийти? — спросил Феликс.

— Все не так, — сказала Крийд.

— Он не озаботился прийти, — сказал Феликс. — Отлично. Мне плевать. Он может катиться в ад.

— Ой, посмотрите на это, — прошептал Мерин в конце толпы.

— Маленький фес плачет, — сказал Гендлер со слишком большим удовлетворением в голосе. — Бу-ху! Где же сейчас твой могущественный папочка, маленький надоедливый ребенок?

— Как обычно, — сказал Вайлдер. — Гаунт не заботится ни о ком. Даже ни о своем собственном сыне.

— Это трагедия, что есть, то есть, — согласился Мерин.

— Я все еще хочу знать, кто платит за все это дерьмо, — пробормотал Вайлдер.

— Должно быть, Феликс Часс, — сказал Бленнер, появляясь позади них. Они быстро выпрямились.

— Расслабьтесь, — сказал Бленнер. — На самом деле, я искал вас, Капитан Вайлдер. Просто пока помню. Я подумал, может… может в любой из ваших недавних инспекций нашлась контрабанда? Какие-нибудь таблетки, ну, понимаете?

Вайлдер мельком бросил взгляд на Мерина и Гендлера. Оба притворялись, что смотрят в сторону, но Мерин подмигнул Вайлдеру.

— Таблетки, комиссар? — ответил Вайлдер. — Да, я думаю, что наткнулся на немного сомнии, только вчера.

— Мой дорогой, — сказал Бленнер. — Лучше я отнесу их к себе на хранение так скоро, как возможно.

— Я пойду и принесу их прямо вам, сэр, — сказал Вайлдер.

— Нам, на самом деле, нужно выяснить, откуда появляются эти штуки, — праздно сказал Мерин. — Кто-нибудь может скончаться от гадкой привычки.

— Это было бы неуместно, капитан, — согласился Бленнер.

— Значит, мальчик? — сказал Гендлер Бленнеру. — Сын Гаунта, он платит за эту муторную процедуру?

— Да, Диди, — сказал Бленнер. — У него глубокие карманы, несомненно. Богатый, как фес. Просто отправил сообщение в счетную палату, чтобы получить доступ к деньгам.

— Да? — эхом отозвался Гендлер. — Ну, ну.

Далин спешно забежал вверх по лестницам к двери жилого блока, где была квартира Гаунта. Не было никаких признаков Гаунта, а кортеж ждал.

Хотя, кто-то был в приемной Гаунта. Он услышал голоса через полуоткрытую дверь, и собрался постучать.

Он остановился.

— Ты можешь это сделать, Виктор? — спрашивал Колеа. — Ты можешь авторизовать это?

— Это чрезвычайно неортодоксально, майор, — ответил Харк. — Я имею в виду, чрезвычайно. Но, кажется, у меня есть более сильное влияние на Муниторум в эти дни. Я доберусь до вокса и сделаю запрос.

— Гаунту нужно знать об этом? — спросил Колеа.

Пауза.

— Нет, мы можем держать это между нами, пока что. К тому же, это личное. Если что-нибудь проясниться, мы сможем решить, как ему сказать об этом.

— Спасибо, Виктор.

— Да ладно, Гол. Не стоит благодарности. Я могу видеть, насколько это важно. Ты знаешь, Улей Вервун поддерживает свою собственную базу переписей, или это список планетарного масштаба?

— У Улья Вервун есть свой собственный департамент переписей. Я помню, что они посылали формы каждые пять лет. Рождения, смерти, свадьбы. Обыденность.

— И ты просто хочешь подтверждения о записанном поле? — спросил Харк.

— Мальчик или девочка, Виктор. Это все, что я хочу знать.

Далин замер, его рука замерла перед дверью для стука.

Они узнали. Они каким-то фесом выяснили.

— Ты чего тут завис, рядовой? — сказал голос позади него.

Далин развернулся. Это была Майор Паша. С ней были несколько человек. Высокие, сурово выглядящие люди в холодных серых униформах.

— П-простите! — заикаясь, произнес Далин.

— Я ищу Майора Колеа, — сказала Паша. — Мне сказали, что он поднялся сюда.

— Он внутри, я полагаю, — сказал Далин, указывая на дверь.

Паша постучала и вошла.

— Могу я вам помочь, майор? — спросил с улыбкой Харк. Его ухмылка улетучилась, когда он увидел людей позади Паши.

— Эти джентльмены, сэр, — сказала Паша. — Они ищут Майора Колеа. Они сказали, что пришли за ним.

Полковник Грае вошел в комнату, окруженный отрядом личной охраны из службы разведки, который привел с собой.

— Майор Колеа, — сказал он.

— Полковник Грае, — ответил Колеа.

— Мне жаль, Колеа, — сказал Грае. — Мне нужно, чтобы вы пошли со мной.

— Насчет чего весь этот фес? — спросил Харк.

— Пожалуйста, отойдите в сторону, комиссар, — сказал Грае, показывая больше хладнокровия перед лицом раздраженного Виктора Харка, чем многие были способны призвать. — По приказу разведывательной службы Астра Милитарум, Майор Колеа арестован.