Маша, прости

1984 г. СССР. Москва

Маша проснулась счастливая, от того, что есть Федор, и она дышит с ним одним воздухом. Девушка быстренько соскочила с кровати и побежала в душ. Глянув на себя в зеркало, Маша обомлела – она не увидела своего отражения, на нее, улыбаясь, смотрел Федор. Потрясенная, она отскочила, зажмурила глаза и, отдышавшись, опять подошла к зеркалу, но он не исчез, мягко улыбаясь, будто маня… Удивленная, она стала разглядывать каждую черточку и вдруг поняла, что его душа живет в ней, сплетясь воедино и образуя новый контур человека в человеке, словно он был там всегда. Уже без страха она улыбнулась своему мужскому отражению в женском начале.

Смех, шутки и веселье. Первое апреля. Весь день ребята прикалывали друг друга, не обойдя своим вниманием и учителей. Молодому физику подпилили ножки у стула. Поднявшись с пола и потирая ушибленные места, он долго выяснял, кто виноват, но досталось, как всегда, Петрову. «Балалайке» под стол поставили таз с горячей водой, она тоже «пошутила» в ответ, ровным рядом по вертикали поставила всему классу двойки.

После школы у Маши был свободный день, и они отправились к Федору домой.

Сначала он как радушный хозяин привел гостью на кухню. Достав из холодильника мамины котлеты и блинчики с мясом, он стал кормить ее с рук. Маша смешно морщила носик, но когда ее губы нежно касались его пальцев, испытывал ни с чем не сравнимое блаженство.

– Вкусно! А кто это приготовил?

– Кто, кто? – ему не хотелось отвлекаться. – Дед Пихто.

– Как?! – Маша широко раскрыла глаза. – Ты же мне сказал, что твой дедушка умер?!!

– Маш? – Федор посмотрел ей в глаза и замялся.

Они сидели в его комнате, на улицу давно спустились сумерки, но им было очень хорошо и уютно в темноте.

– Да, – она улыбнулась и прижалась к нему.

– Что мы будем делать, когда закончим школу? – этот вопрос давно мучил его, и он боялся ответа. Но терпеть он уже больше не мог, да и со школой предстояло проститься через два месяца.

– Поедем в Америку, – она чуть-чуть отстранилась и перешла на шепот, никогда и не с кем, даже с ним она не обсуждала свою страну. – Здесь невозможно жить, хотя ты сам это скоро поймешь. – Она помолчала и добавила: – Тебе там точно понравится.

– А если меня не выпустят? – он не думал о матери, о сестре и уж, конечно, о гражданском долге.

– Тогда я останусь здесь! – она тоже, впервые в жизни, не задумывалась о своих близких.

– Я тебя люблю, – сомнения растаяли, и сердечко радостно запело. Он притянул ее к себе.

– Ой! Что это вы тут делаете? – в комнату вошла Светка.

– Стучаться надо! – от неожиданности Федор довольно грубо отчитал сестру.

– Извини, пришла, кругом темнота, а тут разговоры, – она немного растерялась. – А вы чего так сидите?

– Уроки делаем.

– А… – протянула Светка. – Ну-ну, смотрите только, чтобы ваши первоапрельские уроки не округлились в новогодний подарок.

На следующий день Маша не пришла в школу. Федор, озираясь по сторонам, ждал ее у входа.

– Где Маша?

– А что Маша не пришла? – одноклассники забросали вопросами, но он лишь растерянно пожимал плечами.

После первого урока, охваченный дурными предчувствиями, он насшибал двушек и побежал звонить. Телефон молчал. Чувствуя, как все глубже становится черная пропасть отчаянья, Федор пошел домой, где до самой ночи неистово накручивал диск.

«Что-то случилось? Заболела? Но почему не отвечают родители? Может, она в больнице?» – тревожные мысли вихрем проносились в голове, а ледяная рука ужаса все сильней и сильней сдавливала сердце.

Промучившись всю ночь, на следующее утро он решительно зашел в кабинет директора.

– Что тебе? – Августа Марковна сняла очки и внимательно посмотрела на Федора.

– Маша Морозова вчера в школе отсутствовала.

– Я в курсе, – директриса поджала губы.

– Почему? Что с ней? – его подбородок отчаянно дрожал.

– Я не обязана отвечать на твои… – но, увидев его несчастный взгляд, смилостивилась. – Она больше не будет здесь учиться, – ее голос стал мягким, почти материнским. – Они уехали, Феденька.

– Куда? В отпуск?

– Нет, – Августа Марковна грустно покачала головой. – Они уехали в Америку, навсегда. Тебе лучше забыть о ней.

– Не-е-е-ет!!! – он закричал так, что задрожали окна.