Маша, прости

2001 г. Россия. Москва

– Вот ты где? – в спальню просунулась светловолосая голова сынишки. – Спрятался? – заговорщицки поинтересовался он и прыгнул к отцу на кровать.

– Понравилось у Романовых? – сын вместе с бабушкой вернулись от соседей.

– Не-а! Не люблю в гости ходить, – честно признался маленький человечек.

– Почему?

– Там нужно всем показывать, что ты хороший, и все доедать.

– Значит, дома можно быть плохим? – еле сдерживая улыбку, поинтересовался отец.

– Дома можно быть самим собой, – совсем по-взрослому признался мальчик.

– Феденька, – в комнату, предварительно постучав, вошла Катя с телефонной трубкой в руке. – Тебя.

– Кто? – Федор, недовольный прерванным общением с сыном, укоризненно посмотрел на жену.

– Николай Крылов, – прикрыв трубку рукой, тихонько прошептала Катя, – говорит, что это срочно. Он уже несколько раз звонил, – она передала ему аппарат и взяла на руки сына. – А тебе пора спать, поздно уже.

– Мамочка, спать опоздать нельзя, это не кино, – мальчик с надеждой посмотрел на отца, но поддержки не получил, поэтому грустно помахал рукой.

– Алло, – оставшись один, Федор поудобнее устроился на кровати.

– Зазнался, знаменитостью стал, старых друзей – побоку, – голос у одноклассника совсем не изменился, был таким же бодрым и жизнерадостным.

– Ну, это еще не известно, кто зазнался, – рассмеялся Федор. – Это ты у нас знаменитость – владелец газет, пароходов.

– Врут, все врут! Ни газет, ни пароходов, так, маленький краник на трубе, ведущей из щедрых недр родины, – отшутился Колька. – Как все-таки здорово вновь слышать твой голос. А то исчез, женился и даже на свадьбу не пригласил.

– Так получилось, извини, но я тоже чертовски рад, – он широко улыбнулся. – А ты с нашими общаешься?

– Не то чтобы плотно общаюсь, а так – созваниваюсь кое с кем, иногда на тусовках пересекаемся. Лерку помнишь?

– Рыжову?

– Она у нас теперь не Рыжова, а жена депутата, Валерка – дома строит, а Юрка Самсонов, помнишь? Погиб.

– Неужели? – оба замолчали.

– А помнишь, как ты в пятом классе у отца пистолет стащил и хвастался, что тебя им лично министр обороны наградил? – почему-то вспомнил Федор.

– Как же забудешь, неделю на заднице сидеть не мог.

Они весело вспоминали школьные годы, и Федору стало как-то легко и спокойно, хотя все, над чем они сегодня смеялись, тогда не вызывало столь приятных впечатлений.

– А чего мы с тобой по телефону треплемся? Давай встретимся? – предложил Федор. – Приезжай ко мне.

– Долго ехать, я в Лондоне, а насчет встречи ты совершенно прав! Обязательно надо увидеться! Ты знаешь, после того, как решили снять эту передачу, я теперь все время наше детство вспоминаю, и так хорошо на душе, жду не дождусь, когда вас всех увижу. Федь, ты чего замолчал?

– Я туда не пойду.

– Здрасьте, ты же у нас герой дня?

– Герой не герой, не пойду, – резко оборвал Федор.

– Постой, – Колька немного помолчал. – Ты из-за Маши?

Федор по-прежнему молчал.

– Ну и зря! О ней никто говорить и не собирается после того, как она сбежала. Да, что там! Даже вспоминать противно! Так что не морочь голову, приходи! А какой я банкет заказал, скажу тебе по секрету, – он почему-то перешел на шепот. – Огромный торт, а там девочки…

Федор чувствовал себя мучительно-скверно, но разговор с одноклассником уже посеял зерно сомнения в его душе, ностальгические картинки школьной жизни так четко всплывали в памяти, что казалось, будто все это происходит сейчас. Желание встретиться с детством взяло верх. «В конце, концов, почему я должен портить себе жизнь из-за этой дряни!» – и он с новой силой рисовал в воображении картинки униженной жизнью Маши.