Маша, прости

1983 г. СССР. Москва

Их никто не встретил, но Светка даже не удивилась и потащила его в длинную очередь на такси.

– А где предки? – удивленно озираясь по сторонам, спросил Федор.

– Заткнись.

Федор обиделся и больше с ней не разговаривал. «Тоже мне, пигалица! Ниже меня ростом, а все командует на правах старшей сестры. А мне, между прочим, уже 16, паспорт имею, – бушевал внутри себя подросток. – Хотя, конечно, странно», – еле поспевая за сестрой, продолжал размышлять Федор.

Неделю назад Света поговорила с матерью и, ничего не объясняя, заявила, что они немедленно возвращаются домой. Федор домой не хотел, но его желание опять проигнорировали. После этого телефонного звонка сестра стала необычайно нервной и дерганой. Она перестала выходить из дома, несмотря на настойчивые приглашения горячих латышских ухажеров. Она часто о чем-то шепталась с теткой и, как правило, эти посиделки заканчивались слезами. Федор попытался проявить любопытство, но его заверили, что ничего страшного не произошло, и он успокоился. Ведь мир так прекрасен и интересен, когда тебе уже шестнадцать, и так безоблачен и прост, когда тебе всего шестнадцать.

Хотя предпосылки к беспокойству были. Этим летом родители неожиданно отправили их отдыхать на Рижское взморье к малознакомой тетушке, которая приходилась матери двоюродной сестрой. Федька отчаянно сопротивлялся, он хотел провести лето на даче, где его ожидала веселая компания сверстников, а в августе, как всегда, поехать с родителями на Черное море. Но, несмотря на его совершеннолетие, считаться с ним никто не стал. Вместе с сестрой их посадили на самолет до Риги. Дальняя родственница оказалась теткой что надо! Она перезнакомила племянников со всеми соседями и никак не контролировала их личную жизнь и свободу. В соседях оказались симпатичные местные девчонки его возраста, и Федька провел незабываемое время в их обществе, тем более что на семь девочек было всего два парня, он и Эрик, которому было трудно конкурировать с заезжим москвичом. Федька вез с собой целую кучу фотографий, где он был запечатлен в компании прелестных барышень. Многие фотографии были более чем откровенны, оставляя место для фантазии. Девчонки просто дурачились, и их отношения были вполне невинны. Но кто об этом знает?

«Теперь хоть есть что рассказать! – мечтал Федька. – Скажу, что спал сразу с двумя. Нет, с двумя уже было у Кольки в прошлом году. – Он вспомнил, как загорелый, подтянутый одноклассник рассказывал о своих летних похождениях с двумя сестричками. Это было круто! – А я скажу, что с тремя! Да, а что? Сразу с тремя…»

Подошла очередь на такси, и его фантазии прервались.

Светка открыла дверь своим ключом. Был уже вечер, и в квартире царил полумрак.

– А где родители? – не выдержал Федор, он и так слишком долго молчал.

Девушка оставила без ответа его вопль и бросилась в комнату. Федор снял обувь и пошел за ней. В темной комнате сидела мать, а у нее в коленках рыдала Света. Федор включил свет.

– Да что случилось?! – скорее от испуга, чем от нетерпения громко закричал подросток, он еще никогда не видел свою мать в таком виде. Нина Сергеевна, в свои сорок с хвостиком ухоженная и подтянутая, всегда выглядела моложе своих лет. А сегодня сын увидел старуху. Каштановые волосы, всегда идеально уложенные, висели спутавшимися, грязными сосульками и пугали своей сединой. Лицо серо-желтое в красных пятнах, с резко обозначенными морщинами было залито слезами. Поверх ночной рубашки на ней был надет махровый халат, чего Нина Сергеевна не позволяла себе даже тогда, когда болела.

– Мама! – требовательно крикнул он.

Женщина вздрогнула и заплакала еще сильнее.

– Мамочка, ну успокойся, – Светка, уткнувшись в материнские колени, тоже продолжала рыдать.

– Где отец? – не унимался Федор.

Мать как-то сразу подозрительно перестала всхлипывать и, посмотрев на сына, безжизненным голосом произнесла:

– У тебя скоро будет братик.

– Какой братик? – опешил Федор.

– А может, сестричка, – голос был без эмоций. – Твой отец женился на молоденькой девице.

– Кто женился? Мам, ты что говоришь? – Федор никак не мог осмыслить услышанное.

– Папаша ваш женился, – неожиданно громко взвизгнула мать. – Не нужны мы ему больше!

– Это неправда, – мальчик попятился к двери.

– Неправда!!!– заорала она. – Ну, конечно, он ведь у вас всегда прав! Папа, папочка! А папочка удрал!!!

Федор заткнул уши, выскочил на лестничную площадку и босиком побежал вверх. Остановившись перед закрытой чердачной дверью, он стал с яростью срывать замок, и только оказавшись на пыльном грязном чердаке, Федор расплакался.

«Папа!» – он не мог поверить, что отец их предал.

Существует расхожее мнение, будто отцы больше любят дочерей. У них все было по-другому. Светка была маминой дочкой, а он папиным сынком.

Ему пять лет. Они всей семьей гуляют по Центральному парку. Федор не слезает с широкой шеи отца, а мама, молодая и красивая, держит за руку Свету. Они едят мороженое и весело смеются. Федька хохочет громче всех, еще бы, ведь он, наконец-то, выше сестренки, и не важно, что это ненадолго.

Ему одиннадцать. Отец взял его в мужскую компанию на рыбалку. Друзья отца тоже имели сыновей, но приехали без них, поэтому мальчик сразу почувствовал себя равным. Вечером у костра мужчины попивали водочку и неспешно вели свои взрослые разговоры, а Федор с серьезным видом вставлял реплики.

– Мужик! – гордо сказал отец и похлопал его по плечу.

В прошлом году они всем классом сбежали с урока химии. Директриса вместе с химичкой устроили внеочередное родительское собрание. Мать, вернувшись с разбора полетов, усадила сына на кухне и, пока готовила ужин, вела воспитательную беседу.

– Федя, ну как ты мог? Ты ведь комсомолец!

– Мам, ну ведь все ушли! – взывал подросток к ее благоразумию.

– Ну и что? – Нина Сергеевна сурово нахмурила брови. – А ты бы остался!

– Один?! – «Как она не понимает?»

– Почему один? Ты бы остался, кто-нибудь посмотрел на тебя, и тоже бы остался. Так, глядишь, никто никуда бы не ушел! – фантазировала мать.

Пытка длилась уже больше часа. Федор устал сопротивляться и отнекивался короткими «Угу».

– Ты мне не угукай, – пригрозила мать.

Положение спас вернувшийся с работы отец.

– Проводим педагогическую беседу? – весело спросил он и подмигнул сыну. – На какую тему?

– Посмотри на своего любимчика! – нарушая свои принципы, начала ябедничать Нина Сергеевна. Обычно она не вмешивала мужа в проблемы правильного воспитания, оберегая его покой. – Он вчера сбежал с урока!

– Один сбежал? – бросил суровый взгляд Павел Антонович.

– Весь класс, – буркнул подросток.

– Значит, и ему на этом уроке нечего было делать! – двухчасовая разборка полетела коту под хвост.

– Пап, ты самый классный! – чмокнув отца в щеку, Федька быстренько протиснулся между еще не опомнившейся матерью и холодильником и наконец обрел свободу.

– Ты всегда за него заступаешься! – запоздалая реакция матери понеслась ему вслед, но Федор знал, что отец сумеет его защитить, а главное – понять!

Он вспоминал и вспоминал своего отца – сильного, умного, честного, не способного на предательство. Слезы высохли и унесли с собой все нехорошие мысли. «Наверное, мать что-то напутала. Она вечно паникует, завтра я поговорю с ним сам», – от этих мыслей стало совсем легко, и он решил вернуться домой.

Проснувшись, Федор первым делом тихонько пробрался в кабинет отца. Комната была похожа на Древнюю Русь после набега монголо-татар. Книжные полки были пусты, повсюду валялась бумага и старые газеты. Предчувствие неумолимой беды сжало сердце. Федор плотно закрыл дверь и схватил телефон.

– Могу я поговорить с Павлом Антоновичем? – он постарался придать своему голосу твердость, но, видимо, ему это плохо удалось, потому что секретарша его не узнала.

– Кто его спрашивает?

– Это я, Федор! – он почти кричал.

– Минуточку.

«Минуточка» тянулась слишком долго, руки ходили ходуном, лоб покрылся каплями пота.

– Да, – раздался резкий, сухой голос отца.

– Папа, что случилось?! – голос предательски дрожал.

– Я все объясню тебе потом, – ответил отец отстраненно. «Я же просил ее объясниться с детьми».

– Мне нужно сейчас! – еще по привычке требовательно воскликнул Федор. – Мама сказала правду?!

– Да, – тяжело вздохнул отец. «Мама, мама! Зачем она вызвала детей раньше срока, они должны были отдыхать еще три недели».

– Как ты мог?!

– Ты еще молод, чтобы судить меня! Поговорим попозже, я занят.

– Я хочу сейчас! – «Занят?!! Но это же я, Федор!!!»

– Сейчас я занят! – «Все-таки Нинка стерва! Уже настроила детей против меня».

– Сейчас! – сын не мог и не хотел принимать перемены, произошедшие с отцом.

– Я занят. – И он нажал на рычаг.

Послышались короткие гудки, Нина Сергеевна в другой комнате тихонько положила параллельную трубку и горько расплакалась.

Ниночка познакомилась со своим будущим мужем, когда ей исполнилось двадцать лет. Она была единственной и потому любимой дочерью известного в узких кругах московского профессора, возглавляющего закрытый научно-исследовательский институт. Все, что она знала, так это то, что отец работает на оборонную промышленность. Именно он привел Павла в их дом.

– Вот, познакомьтесь, моя надежда! Очень талантливый молодой человек!

Молодой человек был высокого роста, имел строгое холодное лицо, нескладную фигуру и манеры провинциала, но у него были красивые глаза и талант делать комплименты. Павел стал часто появляться в их доме, и постепенно дружба переросла в любовь. Они поженились, когда Ниночка закончила свой иняз. Тесть, как ледокол, двигал Павла вверх, и уже не только как подающего надежды молодого ученого, но и как мужа горячо любимой дочери. Появились дети, особенно Павел радовался сынишке. Потекла размеренная семейная жизнь, только, может, чуть более беспечная и беззаботная, нежели у большинства ее сверстниц. Нина не стояла в очередях, не жила в коммунальной квартире и не считала копейки до следующей получки. Муж работал, она занималась детьми. Отношения в семье были теплыми, дружескими, и ничто не предвещало беды. Но однажды, в середине мая, ей позвонила одна не очень близкая знакомая.

– Ниночка, дорогая, у вас намечается свадьба?

– Свадьба? – она опешила.

– Ну, не знаю, мой сказал, что Павел Антонович приглашает нас на какое-то торжество, вроде это свадьба. Вот я и звоню, чтобы узнать подробности. Неужели Светлана?

– Да бог с тобой, девочка только первый курс заканчивает, да и нет у нее от меня секретов. – Нина Сергеевна задумалась. – Боже! – осенило ее. – У нас же этим летом будет двадцать пять лет совместной жизни! Ну да! Мы ведь поженились как раз на следующий день после защиты моего диплома. Весь курс гулял. Как быстро бежит время, а я-то уже забыла, – она грустно вздохнула. – Но Павел не говорил, что собирается отмечать.

– Ах, дорогая, наверное, он хочет сделать сюрприз. Завидую я тебе, такой муж! А мой, одни слезы…

Первым порывом Нины Сергеевны было желание немедленно позвонить Павлу на работу и все выяснить. Но, немного поразмыслив, она решила, что если муж желает сделать ей сюрприз, то не нужно сдерживать порывы, идущие от сердца. Чем больше она об этом думала, тем сильнее вырастал в ее глазах образ мужа. «Он такой заботливый, умный, красивый», – от этих эпитетов ей и самой становилось очень, очень легко и радостно. Она уже другими глазами смотрела на своего спутника, и ей нравилась эта свежая струя, неожиданно влившаяся в их отношения. Нина Сергеевна поменяла прическу, похудела на пару килограммов и старалась как можно вкуснее готовить ужины. И поэтому, когда Павел предложил отправить детей на лето к ее двоюродной сестре, с радостью согласилась. «А ведь это здорово, провести медовый месяц только вдвоем!»

Дети уехали, а через пару недель Павел, придя с работы, сдержанно отстранил ее.

– Нам нужно поговорить.

– Конечно, – она одарила его очаровательной улыбкой.

Они прошли в комнату, и Павел достал из бара бутылку водки.

– Будешь?

– Может, сначала поужинаем? – игриво протянула жена.

Он залпом выпил полную рюмку.

– Нина, я женюсь.

– Ты опять делаешь мне предложение? – она решила, что это игра. – Мне нужно подумать, – женщина озорно засмеялась и, повиливая бедрами, подплыла к мужу, чтобы обнять его.

– Сядь! – он грубо отстранил ее.

Этот громкий, полный раздражения крик немного отрезвил Нину, и она вдруг стала понимать, что ничего не понимает.

– Вот. – Павел достал из внутреннего кармана пиджака серую книжицу. – Это наш с тобой развод.

– Какой развод? – она взяла в руки Свидетельство о расторжении брака. – Это шутка? – женщина озиралась по сторонам, словно ища подтверждения своей глупой догадке.

Павел молча налил еще водки и молча выпил.

– Но я с тобой не разводилась! – почва уплывала из-под ее ног.

– Если одна из сторон не является в суд два раза, то разводят без согласия не явившейся стороны, – совсем буднично, словно речь шла о какой-то мелочи, отозвался муж.

– Меня никто не вызывал… – растерянно начала Нина.

– Вызывали! – резко оборвал Павел. – И все, хватит!

– Что значит хватит? Что все это значит?! – срываясь на истеричный крик, Нина Сергеевна затрясла документом.

Павел Антонович налил еще водки и поднес рюмку жене:

– Выпей.

Она, не в силах отказаться, выпила. Алкоголь обжег горло, и из глаз непроизвольно хлынули слезы.

– А вот истерик мне не надо! – Он грубо толкнул ее в рядом стоящее кресло. – Мы в разводе! Я женюсь, это все, что тебе нужно знать!

Слезы лились рекой, Нина Сергеевна никак не могла поверить, что это происходит именно с ней. Павел молча и суетливо собирал вещи, не обращая внимания на свою, теперь уже бывшую жену. А она не могла помешать ему, у нее просто отнялись ноги.