Маша, прости

1986 г. Центральная Азия. Тибет

Алекс с женой и не приходящей в сознание дочерью прилетели в Дели и, сделав одну пересадку, оказались в Катманду – столице Непала.

В аэропорту их уже ждал проводник, которого Алекс заблаговременно нанял для предстоящего путешествия.

– Как долетели? – он говорил на довольно сносном английском. – Можете называть меня Пит, я знаю, что для европейцев наши имена слишком сложны, – невысокий, щупленький, одетый в молодежные джинсы и простую футболку китаец выглядел как двенадцатилетний подросток, и только сеточка морщин возле глаз выдавала его возраст.

– Прекрасно, это моя жена, а это дочь.

Маша полулежала в инвалидной коляске, закутанная в теплый плед. У нее на голове была вязаная шерстяная шапочка, потому что девушка постоянно мерзла.

Пит посмотрел на Машу, и уголки его губ дрогнули. «Я думал, что это старуха. Теперь понятно, почему эти белые обратились с такой странной просьбой». – Вы знаете, может, это и не мое дело, но позвольте дать вам совет.

– Что еще? – обернулся Алекс.

– Понимаете, монастырь Тикс не совсем обычен, как бы это сказать… – он стал подбирать английские слова. – Там не рады гостям.

Из того, что Пит знал об этом монастыре, следовало, что поездка этих людей туда будет впустую потраченным временем. Но если они располагают и временем, и, что самое важное, деньгами, то это их проблемы. Именно так рассуждал Пит, соглашаясь провожать чужеземцев к монастырю. А теперь, увидев измученных людей с погасшими глазами и нечто, похожее на человека, он решил убедить их не ехать туда.

– Наверное, вам лучше отправиться в Лхассу, именно там избираются главные хутухту, к тому же это еще и резиденция Далай-ламы, туда многие едут и многие исцеляются, тамошние монахи владеют старинными секретами врачевания.

Лишь на секунду у Алекса промелькнуло сомнение, но он тут же твердо ответил:

– Мы едем в Тикс.

– Хорошо, – не стал спорить китаец, в конце концов, он и так сказал слишком много, и, взяв сумку из рук Надежды Николаевны, предложил: – Следуйте за мной.

– Надеюсь, вы предусмотрели место для коляски? – озабоченно поинтересовалась она.

– Да, вы же об этом предупреждали. У меня большая машина, – успокоил ее Пит, и, бросив взгляд на Алекса, спросил: – Вы переночуете в гостинице, или сразу отправимся в путь?

– В путь! – он торопился доставить дочь до места, где она сможет обрести покой.

Дорога из Ладака, где им все же пришлось переночевать, вела вдоль деревень, стоящих в узких долинах, с довольно опрятными, двухэтажными домиками. Им то и дело встречались люди маленького роста, худые и сутулые, с маленькими головами и узкими покатыми лбами. У них были узкие, черные глазки, плоские носы, редкие бороды и впалые щеки. Бритыми головами, густо изборожденными морщинками, с которых сосульками свисали тоненькие косички, они походили на жителей другой планеты.

Самым поразительным были контрасты этой местности. Ледяные, колючие ветры через сотню метров сменялись легким бризом.

Наконец они добрались до небольшой деревушки, стоящей на выходе из ущелья. Рядом бежал бурлящий поток горной реки, а скалы, окружавшие деревню, были чрезвычайно странного вида, словно поставленные сюда руками человека. Уже смеркалось, и удивительный заход солнца бросал багровый пожар на скалы, отчего захватывало дух.

– Это деревня Тикс, – Пит остановился в самом центре селения, у небольшой, ярко раскрашенной часовни.

– Мы уже здесь, – Алекс вышел из машины, вдыхая полной грудью необыкновенно свежий воздух.

– Да, – Пит повертел головой. – Монастырь вон там, на вершине скалы, так что нам придется заночевать в деревне. Машиной туда не добраться, завтра попросим предоставить нам мула и носильщиков для вашей дочери.

Не успел Пит поделиться своими планами, как их окружили местные жители, дружелюбные, с широко открытыми, детскими глазами. Пит недолго о чем-то переговорил и обратился к Алексу.

– Мы заночуем у старосты, там и договоримся о проводниках.

Гостей проводили в небольшую комнату с низким потолком и стенами, покрытыми толстым слоем пыли, что не помешало хозяевам украсить их шикарными меховыми шкурами и небольшими полочками, на которых стояли всевозможные изображения Будды.

– Это спальня для гостей, – объяснил Пит. – А теперь хозяева приглашают вас на ужин.

Пройдя через анфиладу комнат, похожих одна на другую, они вышли на открытую террасу, с которой открывался вид окрестной пустыни, усыпанной серыми скалами.

Гостям предложили пиво, сделанное из хмеля, и небольшие рисовые лепешки.

На веранде, казалось, собрались все жители деревни, и Алекс, не скрывая любопытства, разглядывал улыбчивых людей. Одежда мужчин отличалась простотой: платья из серой льняной ткани, такие же панталоны, доходившие до колен. У некоторых имелись пояса с целым арсеналом маленьких вещиц – ножниц, иголок. Обувь из войлока была покрыта кожей. Женщины выглядели привлекательнее. Если мужчины были сутулыми и щуплыми, то дамы отличались крепким телосложением и дородностью. На них были заправленные в панталоны красные жакеты с белоснежными манишками и обувь, расшитая замысловатыми узорами, волосы туго затянуты в косы, а к ним прикреплены кусочки разноцветной материи, монеты и цветные камешки.

Алекс бы, наверное, еще долго смотрел на гостеприимных хозяев здешних мест, если бы жена тихонько не дернула его за руку. Он вздрогнул и увидел, что всегда спокойный Пит о чем-то оживленно спорит со стариком, а тот в ответ, поджав губы, монотонно качает головой.

– Что случилось? – поинтересовался Алекс.

– Я предупреждал вас, – Пит виновато опустил глаза. – Не хотят они нас везти, говорят, что монахи прогневаются. Это закрытая обитель, и вход разрешен только два раза в год, во время праздника, а если монахам что-нибудь нужно, то они сами спускаются в деревню. – Бедный Пит чуть не плакал, он уже был знаком с историей девочки и очень хотел ей помочь.

– Даже если нам не дадут проводников, мы все равно туда пойдем! – Алекс решительно посмотрел в глаза старику, тот тоже из-под опущенных век не сводил глаз с гостя.

Не успел Пит перевести слова Алекса, как сидевшая рядом со стариком женщина что-то быстро-быстро залепетала.

– Ну вот, все и решилось, – облегченно вздохнул проводник и, повернувшись к Алексу, разъяснил: – Она ему грозит, что если он вам не поможет, то она объявит ему и братьям конге и приведет джинг-тух.

– А что это?

– Конге – это своего рода развод, а джинг-тух – любовник.

– У них такие «высокие» отношения? – Алекс удивленно приподнял брови.

– Понимаете, здесь преобладает многомужество, старший брат выбирает жену, которая становится общей для всех членов его дома, а единственного сына отправляют к женщине, имеющей уже двух-трех мужей.

– И женщины соглашаются? – ахнула Надежда Николаевна.

– Девушку никогда не выдают замуж без ее согласия, женщина имеет право на неограниченное число мужей и любовников.

– И они не ревнуют?

Пит улыбнулся.

– О ревности здесь имеют смутные представления. Тибет слишком хладнокровен, чтобы признавать любовь. Дети здесь почитают мать, ибо в отцах им разобраться сложно. Я, как мужчина, не одобряю многомужества, – добавил он, – но не могу осуждать его в Тибете, ибо без него население чудовищно возросло бы, а нацию захлестнула бы нищета и голод, что привело бы за собой череду пороков: убийства, воровство, доселе неизвестные его жителям.

Их разбудили, едва забрезжил рассвет, и взору сразу же открылся изумительный вид, скрытый от глаз вчерашними сумерками. На одной из скал был высечен многометровый Будда, а причудливые, выбеленные монастырские стены, словно приклеенные к скале, отчетливо виднелись вдали. И солнце в своем гордом подъеме, как нимб, обволакивало этот висящий в воздухе монастырь.

У Алекса закружилась голова.

– Боже! Это же просто картинка из фантастического фильма, – не скрывая восторга, воскликнула Надежда Николаевна.

Им предложили старых мулов, а Машу аккуратно переложили на деревянные носилки. Она это почувствовала и открыла глаза.

– Мы уже здесь, ты только еще немного потерпи, – у Алекса заболело сердце от невозможности взвалить на себя все ее страдания.

Девочка закрыла глаза, и из-под век выкатилась маленькая слезинка. Восходящий лучик солнца подхватил ее, и на лице заиграла переливчатая радуга.

– Я все правильно сделал! – прошептал Алекс.

В сопровождении четырех жителей деревушки они пересекли шаткий мост из двух длинных бревен, покрытых слоем хвороста, что создавало иллюзию подвесного моста, и не спеша стали подниматься вверх по узкой горной тропе.

Через несколько часов пути их взору открылась необыкновенно прекрасная панорама. Зелено-голубую долину опоясывало величественное кольцо летящих вверх скал, увенчанное белоснежными шапками вечных снегов. Воздух был разреженным и ароматным. Путешественникам показалось, что они попали в волшебный мир. Окружавшие скалы напоминали развалины древнего мира, перенеся путешественников на много веков назад. Неизвестно откуда возникло чувство гармонии, а узкая, извилистая тропинка стала дорогой к себе. Они поднимались все выше, и очертания монастырских стен становились яснее и четче.

Путники уже смогли разглядеть, что стены дополнены особого рода деревянными цилиндрами, украшенными желтой и белой материей. Повинуясь легкому дуновению ветра, они колыхались и издавали мелодичный звон, тут же подхватываемый горной стихией.

– Это молитвенные гируэты, – пояснил Пит, проследивший за взглядом Алекса. – Человек, который поместил их, был освобожден от обязанности молиться, так как все, что можно просить у бога, уже начертано здесь.

Дорога, если ее можно было назвать таковой, вела вдоль обрыва, и у Надежды Николаевны перехватывало дыхание от звука падающих камней. Она каждый раз лихорадочно оглядывалась из-за страха, что кто-нибудь из них сорвется вниз.

– Смотрите только вперед, – советовал Пит, вытирая капли пота.

Впереди показалась каменная ступа, выглядевшая словно купол церкви, только без креста.

– Здесь передохнем, – крикнул Пит.

Алекс заметил, что они спугнули грифов, которые заняли оборонительное положение всего в нескольких метрах от них. Птицы агрессивно и молчаливо смотрели на незнакомцев, и от их неподвижной враждебности мороз бежал по коже.

Путники уселись на камни, достав нехитрые продукты.

– Что это?! – в ужасе воскликнула Надежда Николаевна.

– Где?

– В-о-о-т! – она, заикаясь, указала на землю.

Алекс подошел поближе.

– Волосы, зубы… Чьи?.. Человеческие?!

Пит даже не сдвинулся с места и, продолжая с аппетитом поедать лепешку, между делом объяснял.

– По-вашему, это кладбище. Но своеобразное. Тибетцы считают, что раз со смертью человека его духовное начало покидает тело, то нет необходимости больше заботиться о нем. Монахи приносят сюда трупы, свежуют, снимая мясо с костей, затем кувалдой раздробляют каждую кость на мелкие кусочки, чтобы их могли проглотить грифы.

– Ничего не скажешь, экологический способ избавления от умерших тел, – Надежда Николаевна зябко пожала плечами.

– Да вы садитесь, отдохните. Впереди еще очень долгий путь, тем более, что мулов придется оставить здесь, – предложил Пит.

– Мы постоим, – ответил Алекс – кусок не лез ему в горло. – Теперь понятна враждебность птиц. Они подумали, что мы покушаемся на их пищу. Б-р-р!

Дальнейший путь пролегал по тропинке, которая сужалась над расщелиной в скале. Волосы вставали дыбом при виде бездонной пропасти почти у самых ног, и только туземцы равнодушно скользили по тропинке, бережно держа на руках драгоценную ношу. Наконец они добрались до вырубленной в скале узкой лестнице. Видимо, их подъем не остался не замеченным, потому что их уже встречал любезный монах в желтом плаще и шапочке с наушниками такого же цвета. В правой руке он держал молитвенный гируэт, который непрерывно вращал. Рядом стояли еще два монаха.

– Я вас ждал, – на неплохом английском поприветствовал монах.

– Вы говорите по-английски? – удивился Алекс.

– Да, – он был любезен, но немногословен, и только его бездонные карие глаза светились добрым светом. – Прощайтесь, – он кивнул в сторону Маши.

– Разве мы не останемся с ней?

– Нет! Этот путь она должна пройти сама.