Маска теней

Глава 2

Тёмная.

Очевидный вариант был только один. Дочь императора исключалась по многим причинам. Во-первых, она исчерпала источник и стала пустышкой. Такое исцелить не под силу никому. Даже случись невозможное, то во-вторых, после покушения на главу государства её вряд ли допустили до общества так быстро. Там работы для маготерапевтов на годы.

Значит, это Зотова.

Если только в столице нет ещё одной тёмной. Вот это было бы точно уже чересчур. Дар не то чтобы очень редкий, но всё же чтобы в одно время и в одном месте собралось столько магов смерти… Шанс подобного стремился к нулю.

Но разве девушка не в темнице?

— Вы уже знакомы с её отцом, графом Зотовым, — подтвердил мою догадку Баталов. Мария Алексеевна Зотова. Но есть нюанс…

Менталист бросил быстрый взгляд на ректора, видимо, не желая говорить при нём. Но Ряпушкин, казалось, и не слушал вовсе. Витал в своих мыслях, будучи совершенно равнодушным как к новой кафедре, так и к той, кто её возглавит.

— Пройдёмся? — предложил Роман Степанович.

— С удовольствием.

Прошлись мы недалеко — до кафедры артефакторики.

В главном зале всё было готово к новому учебному году. Сияли чистотой полы и окна, на столах находились новые комплекты для практических работ, стопки книг стояли у стены за пьедесталом с компасом желаний. Всё, что я попросил, мне выделили.

Скоро здесь будет шумно и весело. Никаких банальных заданий и скучных стандартных артефактов! Я планировал сделать кафедру весьма увлекательной и полезной.

Я улыбнулся, оглядывая помещение.

Баталов же запер дверь, обошёл всё по периметру, заглянул в каждый угол и, удостоверившись, что никого нет, достал из кармана «полог тишины». Активировал амулет и лишь после удовлетворённо кивнул.

— Вот теперь мы можем побеседовать.

— Бумагу о неразглашении подписывать будем? — напомнил я.

— Александр Лукич, я верю, что в вашем случае будет достаточно попросить молчать о том, что вы услышите. В вашем слове я не сомневаюсь.

Лестно. И тревожно вместе с тем. Пока мы соблюдали формальности, это не так меня обязывало. Пусть никому государственные тайны я рассказывать не собирался, но одно дело, когда тебе их выдают вынужденно и под расписку, и совсем другое — вот просто так, в почти дружеской беседе.

Но настаивать я не стал. Баталов действовал без злого умысла, пусть это могло и не помочь в дальнейшем, когда он поймёт, сколько я уже всего знаю…

— Даю слово чести, — торжественно произнёс я. — Об услышанном не стану распространяться.

— Хорошо, — рассеянно ответил менталист, призадумавшись. — Я считаю, что вам необходимо знать, с кем вы будете иметь дело. Все детали я раскрыть не могу, кое-что из дела Зотовой имеет право разглашать лишь граф. Но это, полагаю, не так важно для общей картины.

Но я был рад и малой доле правды. Тайны Зотовых уж больно хорошо были скрыты. И узнать хоть часть — уже продвижение вперёд. Да, я планировал воспользоваться приглашением графа в угодья и попытаться разузнать о его дочери. Тем лучше, что повод найдётся более серьёзный, чем моё любопытство.

— Мария Алексеевна, скажем так, девушка с непростым характером. Что объясняется её судьбой, впрочем. Как вы, думаю, уже поняли, она находится под моим личным присмотром.

Конечно, неудивительно, что у тёмного мага характер тот ещё. В этом Илья Лопухин был исключением, обладая довольно мягким нравом, несмотря на приютское детство и дар.

Мария в приюте не была. Но и детство её счастливым не назовёшь. Дар пробудился очень рано и неудачно. Случайно пострадал кто-то из домашних, насколько я понял. Подробности Баталов опустил.

Собственно, после того случая разбежалась прислуга, граф взял на себя не только хозяйство, но и обучение дочери. Пытался скрыть её от внимания конторы.

Сам Алексей Романович при этом являлся не только императорским егермейстером, но и состоял на тайной службе. Что усугубляло дело, так как для дочки он вызвал какого-то иностранного специалиста. Тот оказался шпионом, немало набедокурил в столице и весьма подставил Зотова, свалив вину на него.

Когда за графом пришли, Мария вмешалась, защищая отца.

Ей тогда было десять, и в ту ночь она взяла начальный ранг тьмы, раскидав опытных магов как котят. Благо хоть никого не убила, иначе всё бы закончилось плачевно.

Баталов в то время ещё не был начальником, а лишь заместителем. Повышение получил сразу же после того, как разобрался с проблемой.

Надо признать, что Роман Степанович выбрал наилучший способ. Протокол в таких случаях был однозначный — ребёнка забрать, родителя посадить. Но менталист не стал рушить семью, помог Зотову снять обвинения, а Марии нашёл учителя и оставил её с отцом.

Добрый он всё-таки человек, несмотря на жёсткую работу.

Вот только тёмный, который взялся обучать девочку, как раз и сидел в темнице. Так что учёба у неё весьма специфической — в казематах Трубецкого бастиона. А уж практика… Можно представить.

К совершеннолетию Зотова уже поучаствовала в нескольких тайных операциях и взяла четвёртый ранг силы. Впечатляюще. Ещё больше впечатляло то, что потенциал у неё был внеранговый. И когда это выяснилось, опеки Баталова уже было недостаточно, чтобы к ней не проявили интерес свыше.

Девушку без ведома менталиста отправили куда-то за рубеж. Что конкретно там произошло, Баталов не знал. Но Зотову поймали, её пришлось вызволять, при этом договариваться с другой страной, чтобы те забыли об инциденте.

Мария с тех пор изменилась. Не сказать, что в худшую сторону, но доверия к Роману Степановичу больше не было. Ещё и сложный возрастной период начался, всё вместе повлияло. Подростковый бунт, короче говоря.

Но бунт у тёмного мага — это не обычные капризы и вспышки гнева. Это угроза безопасности всему обществу. После того как девушка перепугала жителей, устроив шоу тьмы на каком-то светском мероприятии, она в первый раз попала в темницу.

Баталов заступился, выторговав ей свободу.

Но проделки не прекратились, поэтому камера для Зотовой стала вторым домом. Та самая, похоже, где я её и видел. Со всеми удобствами, антикварной мебелью и приличной библиотекой.

Ничего серьёзного она не совершала, но крайне раздражала все службы, кто был в курсе её дара. Понимая, что управлять ей невозможно, предпочли закрыть в четырёх стенах.

Только вот в её услугах нуждались, поэтому за заключением шло помилование, задание и опять всё по кругу. Дошло до того, что Мария сама приходила сдаваться после очередной выходки.

Период подросткового бунта длился пару лет и прошёл, но осадочек, как говорится, остался. Именно поэтому, когда обнаружились следы тёмного мага в столице, первой взяли Зотову. Хотя она отрицала вину, чего никогда раньше не делала, никто ей не поверил, кроме Баталова.

Но вытащить из заключения тёмного мага с такими подозрениями он, конечно же, не мог, не лишившись головы. Всем стало бы понятно, кто помог.

После императорской охоты, когда всё выяснилось, её отпустили. Но девушка обиделась сильно и общаться отказывалась. Бесцеремонно посылал всех к чертям. Роман Степанович снова сделал всё возможное, чтобы её оставили в покое хотя бы на время. Мол, ей нужно прийти в себя, одумается.

Сам Баталов, причём, очень сомневался в том, что обида её пройдёт.

— Много ошибок было сделано, — тяжело вздохнул глава конторы. — Не смог я её уберечь. Но Маша… Мария Алексеевна — хорошая девушка, несмотря на всё это. Увы, женской руки в её воспитании очень не хватало. Тут и моя вина есть, не подумал я об этом. Мы с графом всё сделали, чтобы вырастить достойного человека. Оба опростоволосились, что не просто человек она, а девушка, — смутился менталист.

Я бы сказал, что опростоволосились они, привлекая ребёнка к взрослой работе. Вместо детских сказок — обучение в тюрьме, вместо кукол — секретные задания… Да уж, могу представить, как Зотова выросла в таких условиях. Уж точно не про балы и наряды думает.

— Мне она не откажет. Надеюсь, — с сомнением добавил он. — Но в любом случае такая работа гораздо приятнее, чем прочее. Хороший шанс на лучшую жизнь. Может, и правда подуспокоится…

Усмехнулся я мысленно, чтобы не расстраивать и без того невесёлого Баталова.

Судя по услышанному, образ вырисовывался интересный. И уж точно не спокойный. Бунтарство это её — вполне понятное. Я бы на её месте тоже буянил, вынуди меня с юности быть вовлечённым в дела государства. Может, не до балов ей, но наверняка хочется. Быть как все, порхать в пышном платье по паркету в объятьях галантного кавалера.

Но насчёт шанса я был согласен. Помогать обучать других тёмных — для репутации прямо-таки хорошо. Да и атмосфера в академии получше, чем в полях.

— А если откажет? — спросил я.

Роман Степанович ответил укоряющим взглядом. Мол, ну зачем о плохом сразу-то. Меня, безусловно, интересовало лишь то, что не стану ли я следующим претендентом. Девушка ведь правда может послать к чертям и Баталова. Темница, как я понял, для неё вообще не аргумент и повод для беспокойства.

— Не откажет, — с надеждой сказал менталист.

Кто, как не я, готов поверить в лучшее.

Но подготовится к другому исходу тоже нужно.

— А её учитель?

— Увы, его уже нет на этом свете, — помотал головой мужчина. — Да и не вариант был бы. Я отправил запрос наверх, чтобы поискали в дружественных государствах. Маловероятно, но всё же подстраховаться не помешает.

С учётом истории графа Зотова, действительно маловероятно.

— Могу я попросить вас, Александр Лукич, присутствовать на нашей встрече? Вы обладаете удивительным даром убеждения. Даже когда молчите и просто вот смотрите.

— Конечно, — кивнул я.

Это будет весьма любопытно. Да и граф меня звал в гости, так что мой визит не станет сюрпризом. Возможно, даже повлияет на результат, раз уж Зотов был мне так благодарен за его спасение.

Моё хорошее настроение вообще благотворно сказывалось на желании помочь.

Пока нет нового заказа, некуда торопиться. Можно с удовольствием посодействовать в благом деле. Насладиться солнечной осенью и этим лёгким учебным духом. Для меня это было отдыхом.

— Я тогда согласую визит с его сиятельством, — обрадовался Роман Степанович моему согласию. — И сообщу вам.

— Договорились, — я протянул ему руку, и он крепко пожал её. — А сейчас прошу меня простить, у меня очень важно дело.

Я взглянул на часы — успеваю. Сегодня праздник не только в академиях, но и в гимназиях. А я обещал одному маленькому проказнику разделить его радость. Гордей станет великим артефактором, ну а пока пусть у него будет нормальное детство. С учёбой, друзьями, да даже драками и проделками. Уж я прослежу, а за выходками отдельно, чтобы непременно натворил что-нибудь.

— Спасибо, ваше сиятельство, — поклонился менталист и снял магическую защиту. — Иногда я думаю и как без вас обходился?

— Чудесно обходились, — не купился я. — Чудесно, Роман Степанович.

Намёк он понял и улыбнулся, покачав головой. Нет уж, уважаемый мастер столичного порядка, вашим подопечным становиться я не собираюсь. Я с приятным удивлением вдруг понял, что давно уже перестал ментально закрываться от него. Отпала необходимость.

На Петербургский остров я промчался по нарядным улицам, ещё больше проникаясь общим настроением предстоящего торжества. Немного постоял в пробке на мосту — в столицу съезжались не только студенты со всей империи, но и их родня, чтобы увидеть праздник. Капоты автомобилей пестрели гербами — от самых простых и незамысловатых до богато украшенных позолотой и завитушками.

В эти дни все доходные дома набивались под завязку, а некоторые даже уезжали из города, сдавая своё жильё.

Пожалуй, по размаху начало учебного года превосходило даже императорский бал.

Гимназия находилась в глуби острова и в окружении парка. Двухэтажное жёлтое здание выглядело прекрасно. Здесь были бывшие владения какого-то дворянина, который отдал особняк и землю под учебное заведение. В честь мецената оно и называлось — Алексеевской.

Торжество здесь было скромным, но очень тёплым.

Девчонки и мальчишки, все очень нарядные и с серьёзными лицами, стояли в ряд в главном холле. Для родни поставили стулья, где я и нашёл деда, графиню Варягину, Прохора и Тимофея. Все пришли поздравить Гордея.

Директор произнёс короткую, но очень душевную речь и даже прослезился от чувств. Пожелал успехов и выразил веру в то, что все обязательно будут отличниками.

Обратился он и к взрослым. Пообещал, что дети будут под присмотром и заботиться о них станут, как о родных. Вообще произвёл впечатление прекрасного человека, истинно болеющего за такое важное дело.

После бурных оваций директора и учителей осыпали букетами, а дети разбежались кто куда. Гордей, просто-таки сияющий от гордости, подбежал ко мне и крепко обнял.

— Вы пришли, Александр Лукич!

— Я всегда буду приходить, когда буду нужен, — пообещал я.

Мальчишка разулыбался, и я заметил, что одного зуба не хватает.

— Это что такое? Подрался?

— Не-а, сам выпал, вашество. Драться нехорошо, так ваш предок говорит.

Ну надо же, какой молодец Митрофан Аникеевич, при всей своей воинственности, мальчишку нормальным вещам учит.

— Говорит, что если уж бить — то сразу и наверняка. Ну, до смерти то есть. Чтобы враг не вернулся и не отомстил, во.

Тьфу, вот только я похвалил призрака. Поговорю с ним, пусть, скорее всего, и бесполезно. Но Гордей — парень смышлёный, да и учителя в гимназии тоже приличные. Хотя в чём-то с духом предка я был согласен, но к такому лучше приходить уже в другом возрасте.

— Я пойду, да? Там ребята собираются в футбик погонять. Ой, то есть поиграть в футбол, — поправился пацан, заметив приближение патриарха.

— Иди, — дед улыбнулся мальчишке. — Погоняй уж в футбик.

Гордей умчался, а мы провожали его одинаковыми довольными взглядами.

— Быстро вырастет, и не заметишь, — вздохнул Лука Иванович и многозначительно посмотрел на меня.

Я сделал вид, что не понял его намёка на правнуков, и согласился. Графиня рассмеялась, глядя на эту сцену, а Прохор незаметно протёр глаза и тихо шмыгнул носом. Тимофей, тоже разодетый в новый костюм, сказал с лёгким волнением:

— Ну что, теперь в академию?

Честно говоря, я не ожидал, что рыжий будет так переживать. Хотя мог его понять — у него же начинался совершенно новый этап в жизни. Титул, учёба — всё это не могло оставить равнодушным.

— Ты поезжай, я немного позже буду.

Пусть он смело мог назвать меня своим другом, но я к тому же был и преподавателем. Точнее, главой кафедры, но неважно. Являться в моей компании ему не на руку будет. Сразу в выскочки запишут, а парню ещё с теневым даром нужно как-то прижиться в непростом обществе. Уж не говоря о дуальности. Успеет научиться не обращать внимания на такие мелочи, а пока не стоит усложнять его путь. Познакомится с вероятными будущими друзьями, повеселится с ними хорошенько.

Мне уже студенческие гулянки были не так интересны. А вот по городу побродить я бы не отказался. Чем и собирался заняться после торжества.

Тимофей уехал, а я прошёлся с остальными до особняка, распрощался и вернулся за машиной. Немного подумав, пригнал её домой. Если уж в планах долгая прогулка, то лучше отправлюсь на такси.

Освежился, проверил, что костюм в порядке и не помялся. Прихватил трость с клинком, больше по привычке, чем по необходимости. Никаких неприятностей в такой день я не ожидал.

Придирчиво осмотрел себя в зеркале и подмигнул отражению.

Что же, и у меня тоже начинается другой этап в жизни. Кто бы подумал, что я стану учителем… Нет, я об этом думал, но в далёком будущем. И то не в масштабах целой академии.

Главное — всё же ограничиться одной кафедрой.