Математик Боя. Возвращение

722 или Омо-чан

— Вот оно что… Математик Боя успеха не достиг.

Изуна приоткрыл один глаз, отвлекаясь от медитации.

В обычной ситуации он не стал бы прерывать процесс — слишком уж сложен и важен он был, но и сведения контролера (какими бы они не были) имели высокий приоритет. Даже более высокий, чем жизнь Карумы.

Его стычка с Сенсомой… многое им дала. Как минимум, Изуна знал, что старый противник не просто не потерял в силе, но еще и вырос. Пускай физически он стал послабее Карумы, его могущество никогда не заключалось только во Внутренних Вратах — это он и доказал, когда сдержал и одолел Каруму, а потом сделал то же самое с подоспевшим «Минато».

От воспоминаний о желтоволосом шиноби Изуну передернуло. Если бы не контролер, полностью взявший в один момент Намикадзе на себя, Учиха даже не стал бы пытаться продолжить бой, после того как потерял конечность. Быстрейший в мире носил свой титул заслуженно. Впрочем, теперь о нем не стоит беспокоиться и даже наоборот — он на их стороне.

И именно его устами сейчас глаголет тот, кто занял его тело.

— Что ты узнал? — скосил Риннеган на желтоволосого Изуна.

— Он в Стране Снега, — злая усмешка смотрелась на миловидном лице неестественно. — И он хотел найти там сына. Но нашел лишь какую-то девчонку. Пускай и занятную.

— Вот как? И зачем она ему была нужна?

— Говорю же тебе, он искал сына. Искал по техникам Стихии Льда. Подумай, хоть немного, сам. Девчонка оказалась пользователем кеккей генкай.

— Интересно, — бесцветно ответил Изуна. — И никак нас не касается.

Контролер замолчал, обдумывая нечто, а может быть и связываясь с какими-то из своих марионеток. Пускай Изуна видел его технику вблизи, чувствовал ее и даже рассматривал с помощью Риннегана, даже он не мог точно сказать ее рамок и возможностей — слишком уж уникальным был метод контроля. И, к сожалению, эксклюзивным — не было и речи о том, чтобы попытаться овладеть техникой.

— Ты неправ, — наконец ответил союзник голосом Минато. — Эта девчонка умеет использовать техники самой сильной из Стихий. Такой ресурс мне бы пригодился. К тому же, контролировать детей проще простого.

Изуна поморщился. Мадара, конечно, тоже был бы не против использования любых методов для ведения войны, но этот ублюдок в беспринципности дал бы любимому брату пару сотен очков вперед. Впрочем, жалеть сейчас было поздно.

— Твой друг будет жить, — подняла на Изуну глаза другая марионетка — та, что вместе с ним занималась врачеванием Карумы. — Математик задел его всерьез, и я еле успел его вытащить.

— «Скорее уж ты прикрылся им, и поэтому успел улизнуть,» — подумал Изуна, смерив марионетку холодным взглядом.

Ему не нравилось обилие чужих людей в убежище, но это было необходимо.

Вокруг них то и дело сновали Белые Зецу и марионетки контролера. Их были десятки, и каждый был занят делом. Зецу были плохими специалистами во всем, но во всем же являлись прекрасными рабочими, поэтому играли роль некоторой грубой силы. А вот марионетки могли заниматься всем и сразу — казалось, будто бы неизвестный контролер собрал под своим началом сотни специалистов разного толка, но Изуна прекрасно знал, что при жизни они такими не были.

Техника союзника поражала и в этом, и очень тонко отражала свое название…

— Мое Познание становится сильнее, — будто бы угадал мысли Учихи контролер. — Если бы Математик не спутал мне все карты, я бы уже контролировал Страну Огня. И Воду с Землей, пожалуй.

— Не Молнию и Ветер, м? Не можешь разорваться на пять частей?

— Я могу разорваться на тысячу частей, но от этого не будет толку. Огонь и так почти стал моим — на него я потратил большую часть своих сил. Вода — не смешно. Я могу захватить ее хоть сейчас в этом теле, но не смогу удержать все из-за того же Математика. Ну и… других. И Земля, конечно — нынешняя Земля слаба. Я знаю ее как свои пять пальцев.

— Ты упомянул «других», — не обратил внимания на хвастовство союзника Изуна. — О ком ты?

Минато скривился, и Учиха тут же сделал себе зарубку в памяти — посоветовать контролеру не выражать свои эмоции на чужих лицах — это портит весь его спектакль. Даже чужой человек, пообщавшись с настоящим Минато всего несколько минут, может легко угадать, каких эмоций на его лице отродясь не бывало. А уж, допустим, его ученики или жена — тут и говорить нечего.

— Кроме тебя есть несколько шиноби, которые могут противостоять моей технике и мне лично, — неохотно ответил контролер. — Это из тех, кого я знаю. Не уточняй, я сам скажу. Акасуна Шиццу из Ветра — он не стал Казекаге только потому, что ненавидит политику. Очень сильный человек и сын Второй Казекаге. Я решу проблему с ним, уже решаю. Но пока еще все движется медленно.

— Шиццу, — Изуна задумчиво потер подбородок, а потом щелкнул пальцами. — Сын Чие. Красноволосый мальчишка в очках. Ты не знаешь всего, союзничек. Даже не так — ты не ведаешь главного.

— Можешь… — Минато прикусил губу, сомневаясь, но продолжил. — Можешь звать меня Шоурай. Так… меня зовут. И что ты имеешь ввиду?

— Шоурай, значит, — этого имени Изуна не знал, но сходу запомнил. — Что до твоей информации, то она не полная. Ведь ты не сказал про Акасуну Шиццу главного. Он — сын Сенсомы. Томура по отцу. Или мне говорить Томура-Узумаки?

Усмешка Учихи вышла широкой, что было равно-пропорционально удивлению на лице Шоурая. Контролер действительно не знал этого факта, хотя для мятежных Учих он не был секретом. Это тоже что-то да значило, но Изуна пока не спешил ударяться в раздумья — позже проанализирует.

Ведь союзник не договорил.

— Насчет шиноби Молнии, — обдумав все, вновь заговорил Шоурай. — Все предельно просто — Райкаге. Третий Райкаге — Эй Дачи, сейчас является сильнейшим шиноби в мире. И побереги свое красноречие — я сражался с Математиком Боя. Не спорю, он велик, но Эй слишком силен. Он родился сильным, тренировался как слабый, а живет сильнейшим — таков его путь. И он — следующая часть моего плана.

— Хочешь контролировать и его? — вскинул бровь Учиха. — Сам же говоришь, что он тебе не по зубам.

— Познание не в силах контролировать кого-то вроде него, — кивнул Минато и тут же осклабился. — Но кто сказал, что я не могу контролировать ситуацию по другому, а? Почему вы все думаете, что Познание — все, что у меня есть?

— И что же ты…

Изуна запнулся, потому что в его голове созрел план. Простой и действенный.

Есть два шиноби высочайшего уровня, и оба они мешают Шоураю. И оба они не являются союзниками между собой. Стравить их будет делом несложным, особенно когда ты имеешь то, что каждому из них нужно позарез — правду. За секретом личности контролера любой из вовлеченных пойдет на край земли и дальше.

И даже не важно, кто в итоге выживет — добить его можно будет хоть сразу после боя. И хотя у Изуны имелись огромнейшие сомнения в проигрыше Сенсомы, Шоурай все равно крупно выиграет, сделав беззащитной Страну Молнии, посредством смерти ее Каге.

Теперь позиция и сила союзника стали казаться Изуне нечестными. Кто вообще в силах ему противостоять?

— Первая партия завершена, — прошипел Черный Зецу, появляясь за спиной Изуны и протягивая ему сверток.

Тот, не глядя, передал его Минато. Желтоволосая марионетка осмотрела предмет и удовлетворенно хмыкнула. До появления Математика Боя и начала затягивания всех его планов, Шоурай как-то и не думал о том, чтобы скрывать свою истинную личность. Все должно было пройти быстро, так что информация о том, есть ли контролер, или все вокруг — вопиющее предательство, не играла бы роли.

Но теперь играет, и его инкогнито тем важнее, чем больше сила, которой он противостоит. А противостоит он всему миру…

На крепкие плечи легла мягкая ткань. Непроницаемо-черный плащ с красными облаками по всей площади шили специально под Минато, так что он сидел идеально. Сделав пару движений, Шоурай проверил эффективность своих основных связок и приемов, и убедился, что плащ не только не мешает ему, но и помогает, скрывая, например, за собой кунаи.

— Акацуки, да? — Изуна осмотрел союзника в новом облачении. — Нам это подходит. Пока ты выполняешь договоренность, я выполняю свои функции. Но я хочу увидеть твою серьезность. Говоришь, что почти контролируешь Огонь? Тогда мне нужен его Хвостатый. Верни мне Лиса.

Минато-марионетка в черном плаще подбросил кунай в воздух, оказался рядом с ним и вновь вернулся на землю, совершив сразу четыре телепорта почти за одно мгновение. Шоурай почти полностью покорил тело одного из самых сильных шиноби этого времени.

— Я сделаю это, — улыбнулся контролер почти счастливо. — А потом мы с тобой Познаем этот мир!

В трактире пришлось задержаться на двое суток. Поднялась сильная снежная буря, такая, что даже для шиноби было бы затруднительно ее преодолеть, да и, к тому же, отряду нужен был отдых. Сашими наслаждалась ничего-не-деланием и порой гоняла служанок и служек для своего удовольствия. Ловен пил в тепле и уюте, рядом со своим главным героем — о большем он и не мечтал. Сам Сенсома дежурил у кровати все еще не вышедшей из сна девочки.

Только Джирайя изнывал от тоски.

— Тут даже спарринг не провести — места нет, — уныло ныл он, сидя на полу в комнате приемного отца. — А бухать с Ловеном у меня уже места нет… Сашими-сан отшивает… Оте-е-е-ец, я же так сдохну от скуки. Придумай что-нибудь.

— Ты уже взрослый мальчик, Джи, — Сенсома пожал плечами, не оборачиваясь.

— Эх… — выдохнул Саннин и вышел из комнаты.

Похоже, какой-то из служанок сегодня повезет провести ночь с настоящим шиноби. Среди обычных незамужних женщин это считалось некоторым шиком, а дворянки даже соревновались между собой в количестве партнеров, способных использовать чакру. И Джирайя был бы рад всему этому, если бы местные девушки были в его глазах хоть сколь-нибудь привлекательными.

Сенсома усмехнулся своим мыслям — дурная голова всему телу покоя не дает. Раздолбайство приемного сына успокаивало — Джи явно был тем самым ребенком, которого ему доверил Второй. Неизменность хотя бы такой малой части этого безумного мира радовала старого воина…

Он провел рукой по лицу совсем еще маленькой девочки, и та распахнула глаза.

— Тише! — Сенсома тут же придавил ее к кровати рукой.

Ребенок дернулся, широко распахнув глаза от страха, а вокруг ее головы стали формироваться ледяные сосульки.

— Тише, — уже мягче повторил Сенсома и ослабил хватку. — Я тебе не враг, внуча. Просто старичок.

Его лицо было добрым и располагало к себе. Сенсома научился мастерски играть доброго и веселого дедушку за те двадцать лет, что провел в Узушио. И ему самому нравился этот образ, пускай на поле боя он частенько слетал — тяжело контролировать себя, когда занимаешься любимейшим делом всех своих жизней.

Но здесь и сейчас сражений не было, так что образ доброго старичка работал на полную мощность. И девочка увидела это. И, как шиноби, почувствовала, что ей и правда ничего не угрожает. Сенсома поймал это в ее взгляде. Пускай она и была настороже, она расслабилась.

— Как тебя зовут, малышка? — он совсем убрал руки из ее личного пространства, демонстрируя самые мирные намерения. — Ты умеешь говорить?

Девочка насупилась и поежилась, будто бы от сильного холода. Сенсома нахмурился. Она понимала его, но либо не горела желанием отвечать, либо действительно не могла. Это было… неудобно.

— Не доверяешь мне? — он вскинул брови, будто бы в удивлении. — Но я же тебе не врежу… Скажи дедушке толком — кто ты?

— Сам…

Тихий и хриплый детский голосок, будто бы ребенку было мучительно трудно и непривычно произносить слова. Тем не менее, девочка была уверена в правильности смысла того, что она хотела донести. Другими словами — она могла говорить, но это не было ее сильной стороной.

— Я сам? — переспросил Сенсома и тут же улыбнулся. — Очень просто, внуча, меня зовут дедушка Сенсома.

— Дедушка… Сенсома?

— Умница, все верно. И я должен попросить у тебя прощения, лапочка. Похоже, мы с друзьями вторглись на твою территорию. Ты защищала ее, и нам пришлось защищаться в ответ. Но у нас были причины тебя беспокоить. Видишь ли, я искал… одного человека. И он похож на тебя.

Девочка вздрогнула:

— Такой… как я?

— Отчасти, — Сенсома задумчиво нахмурил брови, видя нарастающее беспокойство ребенка. — Ты боишься? Я тебя не обижу. Если хочешь — можешь уйти. Но если хочешь, я помогу тебе. Тот человек, которого я искал… Он — мой сын. И он тоже умеет использовать Стихию Льда.

Девочка замерла, уставившись расширенными глазами на сильнейшего в мире шиноби. Этот странный старичок был с ней честен. Более того, он тоже имел возможность управлять холодом. И, похоже, был опытен в этом.

Осторожно, чтобы не напугать лишний раз девочку, Сенсома вырастил синие пальцы из чакры Исобу и пригладил ее постель. Это получилось даже рефлекторно — он просто заметил, как она мерзнет.

Ребенок вздрогнул и ошарашенно уставился на пальцы «дедушки». А уже в следующее мгновение… девочка ухватилась за пальцы из чакры так, будто от них зависела ее жизнь.

— Хо-о-о-о… — оценил Исобу. — Как интересно.

— Что такое? — удивился Сенсома. — Что?

— Тепло… — выдохнула девочка, прижимая его руку к себе. — Тепло.

У нее не было имени, лишь порядковый номер. И судя по нему, она была экспериментом под номером семьсот двадцать два.

Конечно же, она не знала, что именно с ней делали, но зато в этом почти разобрался Исобу. В итоге, ее кеккей генкай не был полноправной Стихией Льда — это была Стихия Холода, и она являлась чем-то вроде дефекта чакры. Искусственного дефекта чакры, который заставлял чакру своего владельца замерзать. И не только снаружи, но даже и внутри.

— Я могу обратить этот процесс вспять, — заявил Исобу. — Но только постоянно подавая чакру. Впервые вижу такое… ей холодно каждую секунду жизни. Ей холодно, и поэтому она может контролировать этот холод. Ей холодно… и поэтому она ненавидит тех, кто сделал это с ней.

— Бедная… — всхлипнула Сашими.

Весь отряд к этому моменту собрался в комнате. Сашими часто всхлипывала и терла глаза, Ловен пил и смотрел сочувствующе, а вот Джирайя был настороже. И причиной его настороженности была не маленькая девочка, способная создавать исполинских Ледяных Драконов, а то, как обнимал ее Сенсома.

Судя по всему, в их безумной семейке прибавится народу…

— Я у-ш-л-а, — старательно, по буквам, произнесла жертва экспериментов. — У-бе-жа-ла.

Она ужасно говорила, потому что ее образованием никто не занимался. Как сказал Исобу, неизвестные ученые ставили эксперименты над ее телом, потому что оно было чем-то уникально. Но им было плевать на разум — они не обременяли себя такими мелочами.

Ей было всего десять лет. Этой маленькой сбежавшей девочке. Она никогда не знала своих родителей, никогда не видела человеческой доброты и нигде не встречала тепла. Сенсома не обманывался — таких судеб в этом мире полно, и он явно не тот человек, который станет заниматься пустой благотворительностью.

Но здесь и сейчас… у него есть все, что только нужно этому ребенку, и он совсем не против дать ей это.

— Не стоит волноваться, милая, — потрепал он ее по голове когтями из синей чакры. — Мы не отдадим тебя плохим людям. Если хочешь, можешь остаться с нами. Можешь стать нашей семьей.

— Семь-ей?.. — девочка подняла глаза. — Как… так?

— Мы тебя научим, — отозвался из своего угла Джирайя. — Ну, как бы это сказать по-проще?.. О, тебе больше не надо будет мерзнуть! Да, именно так. Мы тебе… все дадим.

— И даже… — девочка запнулась, смутившись и испугавшись одновременно. — И даже…

Она закончила почти шепотом:

— Игрушку?

— Предел мечтаний, да? — по-доброму усмехнулся Сенсома.

А разрыдавшаяся в голос Сашими бросилась к девочке, на бегу распечатывая десятки разнообразных безделушек и плюшевых зверей, собранных ею по всем локациям, в которых был отряд. Узумаки и сама не знала, зачем она их брала с собой, но каждый раз рука сама тянулась к очередной детской безделице. И сегодня она поняла почему.

Восхищенная девочка в немом изумлении пыталась обхватить все разом: и теплого дедушку, и добрую тетеньку, и, конечно же, такие вожделенные и милые ее сердцу игрушки.

— Неплохо, — решил для себя Сенсома. — Но тебе понадобится имя… Хм, как насчет… Омо-чан?

— Омо-чан? — переспросила девочка.

— Омо… — повторил за отцом Джирайя. — «Игрушка», да? Хе, старик, ты всегда выбираешь такие странные имена!

Сенсома радостно расхохотался, прижимая к боку маленькую, растерянную девочку, только что обретшую в их глазах семью. Она не была Ошими, и быть не могла его кровной родственницей, но разве же это было важно?

У дедушки Сенсомы должны быть внуки и внучки. И первой из них для него стала Омо-чан — маленькая повелительница огромных Ледяных Драконов.