Математик Боя. Возвращение

Беда в Конохе

Эй проиграл…

Третий Райкаге, сильнейший шиноби поколения — он по определению не должен был знать поражений. Однако, когда в дело вступает Математик Боя, все определения, правила и незыблемые истины рушатся карточными домиками, попавшими прямо в эпицентр торнадо его силы. То же случилось и с силой Эя, объединившегося со Священными Молниями Священной Горы. В тот самый миг, когда он почувствовал себя непобедимым, Узукаге раздавил его всего двумя атаками.

— Славная смерть… — прохрипел Эй, вглядываясь в поднявшуюся от взрыва пыль.

Где-то там сейчас находится его сын.

— Ты еще жив, Райкаге, — раздался над головой уже хорошо узнаваемый голос.

Затуманенные близостью смерти глаза смогли-таки вывести в мозг картинку. Сенсома Узумаки-Томура стоял над телом поверженного Райкаге и смотрел на него, слегка нахмурив брови. Он стоял твердо, так, будто бы только что не он сражался в битве насмерть с самым сильным Каге своего времени.

— Недолго, — Эй прикрыл глаза. — Мне осталось недолго… Но ты же пришел не за этим. Ты пришел за информацией. Спрашивай, Математик.

— И ты скажешь правду?

— Этой правдой я смогу купить жизнь своему сыну. Как бы ты поступил?

Узукаге не ответил, и Эй запоздало вспомнил историю с его ребенком. Подготовка к битве предполагала и знания об этом. Всевозможные знания. Но его ранение не располагало к быстрой и четкой обработке информации. Тем не менее, это не оправдание, и Райкаге почувствовал укол вины.

— Хорошо, — тем временем кивнул Сенсома. — Тогда скажи мне, кто такой этот контролер?

— Ты задал неправильный вопрос, — Эй почувствовал, как его тело начало остывать. — Или не тому человеку, по крайней мере… Кх! Кха!.. Впрочем, у нас не так много времени, так что я скажу сразу: я не знаю его настоящей личности. Но я точно знаю, что он есть. Мы встретились впервые… четыре года назад. Я уничтожил его первую марионетку — раньше это был шиноби Дождя. Вторую и третью марионетку убирала моя охрана, но уже четвертая убрала их самих. И была столь сильна, что дожила до момента, когда успела меня заболтать. Тогда мы и заключили союз.

— Он был так хорош?

— Его ресурсы были сравнимы с ресурсами Малой Страны… уже тогда. На пороге была война, и поэтому я решил воспользоваться им сполна.

— Но воспользовались тобой.

— И куда хуже, кха-кха, чем ты думаешь. Тебе кажется, будто я оказался использован, когда проиграл тебе? Нет, Математик, я был использован уже многое количество раз. В похищении Като Дана, в убийстве видных чиновников разных Стран, в получении Им пропуска на Иорф… До последнего я думал, что в любой момент смогу его остановить… Теперь я так не думаю. Шоурая не остановить.

— Шоурай? — Сенсома взмахнул рукой, останавливая поток слов Райкаге. — Так он себя называет, верно? Ты можешь хотя бы предположить, откуда он?

— Да, — Эй скривился от боли и рвано выдохнул. — Я могу… Я даже уверен в этом… В том, что Шоурай родом из Страны Огня. Скорее всего, он — один из шиноби Конохи.

Сенсома нахмурился еще больше. Пускай сам он давно не принадлежал Листу, он был его союзником. Естественно, ему было тяжело принять новость, что его главный враг скрывается среди его друзей. Впрочем, беспокойство с лица Бога Шиноби быстро ушло. Очевидно, что Огонь, равно как и другие Великие Страны — главный подозреваемый. А то, что змея оказалась под боком… не так уж и непривычно.

— Хорошо, — кивнул Сенсома и… присел на одно колено рядом с поверженным Райкаге.

Его состояние было чудовищно. Удар Сенсомы в полную силу, тот, что расколол Гору, убил бы большинство шиноби уровня Каге и даже выше. Но Эй отличался выносливостью и прочностью даже среди таких, так что не только сумел выжить, но и продолжал сопротивляться. Великое Стихийное Комбо, придуманное гением Математика Боя на ходу, оказалось столь мощным, что заслуженно получило место в постоянном арсенале Бога Шиноби, но даже эта техника не смогла убить Райкаге сразу.

И в этом была заслуга Молний Горы. Именно они, в самый последний момент, напитали чакросистему своего контрактника так, что его нинтайдзюцу превратилось в нечто куда более потрясающее в защитном плане, чем даже Бог-Камень. Но расплатой за это послужило полное и бесповоротное уничтожение чакросистемы.

С Сенсомой однажды приключилось нечто подобное, но в тот раз он не только смог сохранить способность передвигаться, но и вернул себе чакру с помощью остатков крови Первого Хокаге в своем теле и своей Печати Силы Сотни. И именно эта Печать сейчас вспыхнула на лбу Узукаге, плавно переходя с его тела на тело ничего не понимающего Райкаге.

— Что ты… — еле шевельнул губами Эй.

— Твоя правда — плата за жизнь, — оборвал его Сенсома, сосредоточенно вливая свою чакру в чернокожего здоровяка. — Но я не собирался забирать жизнь твоего сына с самого начала. Молнии нужен Райкаге. А Райкаге нужна поддержка.

— У него… есть Би…

— Джинчурики не должен влиять на политику Страны, поверь моему опыту, парень. По крайней мере, как равный Каге. Нет, твоему сыну рано терять отца.

— Ты так заботишься о врагах? Как ты дожил до своих лет?! Я же… я же вновь нападу на тебя.

— Я дожил до своих лет, — голос Сенсомы вдруг стал старым-старым. — Потому что здраво оценивал ситуацию. А еще — потому что учился у лучших. Хаширама-сама оставил бы тебе жизнь из принципа. Тобирама-сенсей — из холодного расчета. Мадара бы обязал тебя служить, а Тоширо добился бы выгодных для союза условий. Я действую по своему… Твой сын слишком горяч, и он принесет много неприятностей. Можно было бы его убить, но тогда его место займет кто-нибудь другой, и не исключено, что это будет Шоурай. Если я сохраню мальчишке жизнь, контролер не сможет убить его, не выдав своего существования. Это будет тем самым доказательством, которое мне так необходимо. Не для Конохи — для всего мира. Он не станет этого делать. Остается только устроить все так, чтобы твой сын не наделал глупостей.

Чакра Бога Шиноби чистым ручьем лилась по телу Третьего Райкаге. Она не залечивала его раны и не восстанавливала чакроканалы. Она просто поддерживала его тело от немедленной смерти. А заодно прочно оседала внутри Очага, который должен был уже потухнуть.

— Ты будешь следить за этим, — Сенсома встал, серьезно смотря в глаза Эя. — И ты больше никогда не воспользуешься чакрой. Потому что своей у тебя больше нет. И еще кое-что… Минато. Он под контролем?

Райкаге отвел глаза. Но Бог Шиноби был терпелив и настойчив, так что вскоре Эй обратил свой неуверенный взор к нему.

— Я не знаю, — выдохнул он. — Раньше Шоурай точно не мог контролировать никого с таким уровнем сил. Это точно, он сам оговорился однажды. Он вообще часто оговаривается. Но он меняется, это я заметил. И, вполне возможно, Желтая Молния мог попасть в путы. Но он так же мог и не попасть. Он даже скорее всего и не попал. Если не было какого-то трюка.

— Например?

— Шантаж? — Райкаге попытался пожать плечами, но тело все еще его не слушалось. — Что угодно. Я не знаю его техники…

— Я тебя понял, — кивнул Сенсома.

И, не прощаясь, он развернулся и ушел, оставив задумчивого Райкаге за спиной. Насчет сохранения жизни, Сенсоме очень хотелось признаться, что он просто хотел оставить Четвертому Райкаге мудрого учителя, чтобы тот сделал мальчика великим к их следующей встрече, но… Сейчас не время для таких признаний. Пускай Шоурай, который обязательно заявится к поверженному союзнику, услышит все именно так.

Математик Боя идет за ним. И его никто не остановит.

— Спасибо… — прошептал Третий Эй, зная, что Узукаге его услышит.

Теперь он и правда сможет понянчить внуков…

— Так-то… — закончил Сенсома рассказ, поглаживая все еще спящую Омо.

И спала она не в одиночестве — Цунаде, Сашими и Дан тоже не очнулись. Магия Ловена была под стать его упорству, ведь с помощью первой он смог усыпить сразу четыре шиноби уровня Каге и Узумаки, а с помощью второго — уговорить Сенсому поделиться информацией вперед остальных.

— Это очень плохо, — серьезно произнес Архимаг, делая особо большой глоток из фляги.

— Почему же? — Сенсома удивился, ведь раньше Брау не особенно обращал внимание на серьезность разборок шиноби.

В общем-то, удивился он зря.

— После использования моего коронного заклинания я полностью трезвею и не могу напиться еще пару часов, — хмуро поделился Ловен. — Ты хоть понимаешь, насколько все скверно?

Перерожденный усмехнулся.

Они сидели с Архимагом на самом краю горного хребта — основного в Молнии. Дальше их будет ждать затяжной переход через всю Страну, но зато это будет почти безопасно, ибо сейчас силы шиноби Облака очень ослаблены. Вернее заняты, так как их Каге повержен и теперь его место предстоит занять следующему. Пара недель хорошей форы — им хватит этого времени, особенно если учесть наличие в отряде Дана и Цунаде, знающих Молнию (как своего главного противника в этой войне), как свои пять пальцев.

Здесь и сейчас они в безопасности. И дальше все будет просто. Поэтому Сенсома организовал привал до тех пор, пока их товарищи не проснутся. И, возможно, именно поэтому и поведал Ловену то, что узнал от Райкаге.

— Как бы то ни было, наш план ясен, — вернулся к теме Сенсома. — Мы будем искать и найдем. Шоурая, доказательства его существования, Ошими… Сейчас все это имеет одинаковую важность. Возможно. А может быть я просто стал слишком черствым… Может быть я больше не хочу встретить сына? Каким он вырос? Кем он стал? И кем считает меня?..

— Ты думал об этом в бою сегодня? — выгнул бровь Ловен. — Парень, ты себя не жалеешь.

— Ты не понимаешь, — Сенсома качнул головой. — Третий Эй и Четвертый… отец и сын. Третий воспитывал сына с рождения. С первых дней. И Четвертый его уважает и любит. В этом плане я даже не отец. Только биологически.

— Но Автор же ясно пишет — ты любишь сына.

— Люблю.

— Тогда и не парься! — в миг оказавшись рядом с другом, Ловен легко стукнул его по макушке дном бутылки. — Просто найди его и люби дальше. Каким бы он ни был.

Сенсома усмехнулся мудрому старику и хотел было что-то ответить, но в это самое мгновение почувствовал мощное колебание чакры. Оно походило на техники из последней битвы с Учиха, но и отличалось немало. Как минимум тем, что автором этого колебания был точно не Минато. Большая странность заключалась в чакре, которая вызвала этот эффект…

Ведь это была собственная чакра Сенсомы.

— Что? — тут же почуял неладное Ловен.

Сенсома встал на ноги и прислушался к своим ощущениям. Озадаченность в его глазах пропала, но ее сменило хмурое выражение. Он обернулся к Архимагу и серьезно приказал ему:

— Будь осторожен.

А после великий Математик Боя и Бог Шиноби… исчез.

Ловен удивленно икнул и, вскочив, осмотрелся, но нигде поблизости не было даже намека на то, куда делся Сенсома. Только ровные серые скалы и сопевшие во сне Сашими, Омо, Като и Цунаде. Вздохнув, Ловен сел обратно и сделал глубокий глоток. К его удивлению, алкоголь тут же ударил в голову.

Брау задумался, и его мозг, получив вопрос, сгенерировал ответ.

— О, так это я от безопасности не пьянел! — догадался Архимаг, тут же делая следующий глоток. — А вот теперь… Эх, нам пиз…

Итачи шел по тихим улицам Конохи, смотря ровно перед собой. Его не интересовали, ни праздные гуляки (коих было очень и очень мало, ввиду военного времени), ни ученики Академии, стайками носящиеся по всему селению, ни даже сверстники, усиленно зовущие мальчика к себе в компанию.

Нет, молодой Учиха был намерен не отвлекаться ни на что ровно до своего прибытия на тренировочный полигон. А там… Там он тоже отвлекаться не планировал.

Но шиноби предполагает, а Ками располагает.

— Побереги-и-и-ись! — донеслось громкое из-за спины, но слишком уж поздно.

Даже с учетом всей своей гениальности и собранности, Итачи не успел уйти с траектории удара, а потому по полной ощутил его на себе. Кто-то не совсем крупный (лишь немногим тяжелее самого мальчика) врезался в него на большой скорости, и они вместе кубарем покатились по улице.

И катились бы себе дальше, если бы не нога, «услужливо» подставленная кем-то из городских.

— Мелкие шиноби так шумят, — насмешливо произнес мужчина, затормозивший Итачи и неизвестного. — Вам, наверное, очень-очень весело?

— Кто еще тут мелкий? — воскликнул «некто». — Я — твой будущий Хокаге, слышь?!

Итачи помотал головой и поднялся, осматривая незнакомца, остановившего их. Высокий рост, худощавое телосложение и фиолетовые волосы в странной прическе — по виду мужчина и сам мог бы быть шиноби, но Учиха не чувствовал его чакру. Незнакомец прищурился в ответ на внимательный взгляд и шутливо поклонился.

— Кизаши Харуно, Учиха-кун, — он перевел взгляд на «кого-то». — И вас приветствую, будущий Хокаге-доно. Тоже Учиха-кун, да?

— Именно так! — уверенно припечатал «некто», оказавшийся ни кем иным как Обито Учихой. — О, Итачи, привет, кстати.

— Приветствую, — Итачи кивнул, в душе подумав, что извинился соклановец где-нибудь по дороге их падения. — Тебе уже можно бегать?

— Вообще-то нельзя, — Обито надулся, но тут же подобрел. — Так что я свалил с госпиталя. Там только и делают, что просят подождать чего-нибудь, а я ведь уже здоров, сам видишь! Так что теперь я в таком положении.

— В положении? — переспросил мужчина, назвавшийся Кизаши и засмеялся. — Хе-хе, как и моя женушка! Поздравляю, парень!

— Да я не в том смысле, старик!

— Кизаши, где ты там пропадаешь?! — донесся до троицы раздраженный женский голос.

— Иду, ягодка! — крикнул в ответ мужчина и вновь шутливо поклонился.

— Я от Какаши бегаю, — заявил Обито, махнув ему рукой. — О, Итачи, ты занят? Помоги мне!

— Я…

Договорить Итачи, равно как и отойти от них Кизаши, не успели, так как в этот самый момент откуда-то с окраины деревни донесся гулкий звук мощного взрыва. Все те немногие, кто оказался в это время на улице, замерли, будто зайцы перед волком, и напряженно вслушивались в повисшую тишину ровно до следующего взрыва.

А после до их ушей донесся угрожающий низкий гул. Итачи не догадывался об источнике такого звука, но вот ставшие необычайно серьезными Обито и Кизаши резко одновременно выдохнули:

— Сусаноо!

— Бегите, детишки, — махнул им изменившийся в лице Харуно рукой. — Бегите без оглядки, и тогда вас не нужно будет спасать.

В следующий миг Итачи почувствовал от него чакру, но настолько необычную, многоцветную, многогранную и радужную, что даже сразу и не понял, что именно он почуял. Молодой Учиха ошеломленно отступил на шаг. В следующий миг до него дошел смысл сказанного Обито и Кизаши одновременно слова. Пускай он никогда не видел и не слышал Сусаноо до сегодня, но он прекрасно знал, что именно это такое.

На плечо легла жесткая ладонь. Удивлено вскинув брови, молодой Учиха обнаружил рядом с собой напряженного Обито, единственным глазом сверлившего дырку в стене, закрывающей от них громкое Сусаноо.

— Давай, беги, — осторожно, но уверенно, подтолкнул мальчика семпай. — У тебя же мама беременна, верно? Тебе нужно быть рядом. А еще — не мог бы ты за моей бабушкой присмотреть? У нее в последнее время здоровье очень «не очень»…

— А как же ты? — встрепенулся Итачи.

— Ты не понимаешь, — парень похлопал его по плечу и шагнул вперед. — Давай бегом!

Итачи был умен. И поэтому он побежал, повинуясь словам старшего. Потому что они были верны. Его поступок верным не казался, ведь что может молодой Учиха, пускай и с Мангеке Шаринганом (одним, между прочим) против сильнейшей техники клана? Но на убеждения не было времени и слов, так что оставалось только позаботиться о семье.

Хотя и очень хотелось увидеть того, кто осмелился использовать Сусаноо в селении.

— Ты не понимаешь, — уже тише повторил сам себе Обито, уверенно смотря в сторону, откуда доносился звук. — Сегодня именно там роды у Кушины-сама…

Шоурай-Минато поморщился. Его основное сознание не отвечало, что было необычно и очень плохо. Выражение его лица тут же заметил Изуна, стоящий рядом и смотрящий на Коноху.

— Что-то не так?

Голос Учихи был напряжен. Шоурай знал почему. Потому что сейчас Изуне предстояло напасть на селение, которое когда-то основал его старший брат. Мадара, да и сам Изуна, уже не раз рушили Лист, но теперь, когда младший брат остался один, мысль о нападении была непривычной. Неприятной.

И, тем не менее, это самое нападение было необходимо. Поэтому-то Изуна и стоял здесь.

— Мое… — губы Минато охотно пропустили слово, но тут же сомкнулись. — Неважно. Вернее, важно, но не критично. План в силе.

— Что Математик? — будто бы почувствовал его слабость Изуна.

— Неизвестно.

Вот так. Все, что они знали о Сенсоме на данный момент, что совсем недавно их с Райкаге сражение вошло в главную стадию. Именно она решит, кто победит, а кого после добьют. Впрочем, сейчас эта информация все равно бесполезна, ибо сейчас их ждет Коноха.

И Лис, запертый в ней, как в клетке.

— Понятно, — поджал губы Учиха и вздохнул. — Ладно. Карума, начинай.

Послушный напарник сложил печати, концентрируя чакру, и активировал свое Сусаноо.

Их план был прост.

Время родов Джинчурики Девятихвостого пришло. Вообще-то оно должно было придти позже, но из-за стресса последних месяцев Узумаки Кушина не доносила ребенка. С помощью Шоурая Акацуки легко узнали это, как и то, где именно Джинчурики предстояло рожать.

Дальше — дело техники. Или нескольких техник. Все еще не отошедший до конца от боя с Сенсомой Карума будет основным отвлекающим маневром — его Сусаноо сработает на шиноби Конохи как манок охотника на уток. Это даст Изуне и Минато-Шоураю время и пространство для того, чтобы вытащить из Узумаки Лиса. Сам Биджу станет еще одной большой проблемой для шиноби Страны Огня, так что большой опасности для мятежных Учих и их союзника они представлять не будут.

А потом, когда Коноха замешкается, они уйдут. Забрав с собой Лиса и десятки жизней жителей Листа. Это — их первый удар, как организации, и часть какого-то плана контролера.

Как бы то ни было, время пришло.

Сусаноо Карумы взревел так громко, что даже у Изуны заложило уши. Но рев быстро перестал досаждать, так как они с Минато-Шоураем перенеслись на километр вперед. Именно так — Карума отвлекает внимание шиноби Листа почти в притык к месту основного действа. Ибо, даже будь он на другом краю Конохи, охрану Джинчурики усилят в любом случае.

На пути оказалась четверка шиноби, но лишь двое из них были живы. И сейчас они оба сражались друг с другом. Чунин пытался совместить свой кунай с горлом джонина, но его сил несколько не доставало.

— Чунин, — коротко выдохнул Шоурай-Минато, бросаясь на подмогу к другой марионетке.

Изуна кивнул и не дернулся с места. Желтоволосая марионетка оказалась рядом с дерущимися очень быстро, и уже в следующее мгновение джонин Листа закрыл глаза навсегда, так как в его сердце оказалось слишком много острого металла.

— Ты тоже? — обратился чунин-марионетка к Минато, как к равному.

— Да, — кивнул тот. — Не важно. Что еще?

— Четыре джонина, три АНБУ, — рапортовал шпион. — Они внутри.

— Отлично, — Шоурай-Минато кивнул и повернулся к Изуне. — Жди, я скоро буду.

— Ты уверен, что мне не стоит идти? — Изуна изогнул бровь. — С Лисом я справлюсь лучше тебя.

— А я лучше тебя справлюсь с его Джинчурики, — отрезал Шоурай и скрылся вместе с чунином в темноте пещеры.

— Ничего святого в тебе нет, — буркнул Изуна, косясь на дневное солнце, плавно уступающее время вечеру. — Напоминаешь брата, если честно…

— Что значит, «связи нет»?! — взъярилась Мито Узумаки на токубецу-джонина, примчавшегося к ней с докладом.

— Шиноби внешней охраны мертвы. Хокаге-доно предположил, что среди них скрывался предатель…

— Так Хирузен набирает людей?! Чуть что — «предатель»?! Передай ему, чтобы срочно выдвигался туда сам!

— Хокаге-доно собирается вместе с штурмовым отрядом атаковать Сусаноо шиноби, определенного как Карума Учиха, — джонин-посыльный смутился. — Узумаки-химе, простите, но ваша резиденция опечатана. Мы не можем позволить еще и вам попасть под удар. Мне предписано предостеречь вас от ее вскрытия…

Вошедшая сразу в Покров Четырех Хвостов Мито Узумаки не дала ему договорить, оказавшись прямо перед его лицом. Джонин побледнел и почти осел на пол, но его поддержал один из обжигающе-горячих Хвостов.

— Уйди с моей дороги, сопляк, — прорычала Мито ему прямо в лицо. — Пока я тебя тут не вскрыла…

— Эвакуация людей идет штатно, Хирузен, — тихо сообщил Данзо, шагая рядом с другом. — Мы успеваем.

Третий Хокаге и его верный помощник решительным шагом шли по темным улочкам Конохи, огибая всех, кто бежал им навстречу. И улочки были темными не от того, что солнце склонилось к закату, а потому, что это самое солнце сейчас загораживали сотни шиноби, эвакуирующие жителей Листа прочь от разворачивающегося сражения.

Если все пойдет плохо, большинство выживет.

— Продолжать эвакуацию, — Хокаге пыхнул трубкой. — Любой ценой. Мы не должны повторить былых ошибок, Данзо. Не сегодня уж точно. Займись этим. Лично. На тебе вся эвакуация.

— А что будешь делать ты?

Голос верного друга повеял на Сарутоби замогильным холодом. Им обоим было тяжело вспоминать то нападение, что произошло двадцать один год назад. Тогда, фактически, Коноха потеряла свою сильнейшую боевую единицу — Математика Боя, ставшего, впоследствии, Узукаге.

Но то было тогда, а это — сейчас.

— Я возглавлю ударный отряд, — Хокаге одним движением сбросил с себя бело-красную мантию, обнажая черный боевой костюм, скрывавшийся под ней. — И выбью агрессоров с нашей земли!

Услышавшие его слова шиноби и жители поддержали своего Хокаге ободрительным криком. Они не знали его настоящей силы. Для них он был правителем, долгие десятилетия ведущим их к процветанию. Тем, кого однажды, наравне с Математиком Боя, назвали Богом Шиноби.

Они не знали, как сильно он ослаб, в отличие от своего бывшего соперника.

— «Но, как бы то ни было…» — подумалось вдруг Хокаге, когда он увидел бледно-желтый Сусаноо Карумы. — «Моих сил хватит на то, чтобы защитить Коноху. Даже если придется использовать мое сильнейшее оружие.»

— Минато, нет!

Ближний круг охраны Джинчурики оказался силен. но недостаточно силен для того, чтобы остановить Шоурая, управляющего своей самой сильной марионеткой. Конечно, для скорости пришлось пожертвовать чунином, но это — пшик, по сравнению с тем, что он получит по итогу сегодняшней операции.

— Заткнись, — резкий голос и холодный взгляд голубых глаз упирается в бывшую жену этого тела. — Заткнись, Кушина, и не трать силы на крики. А то умрешь охрипшей…

Маленький, недоношенный мальчик, лежащий на каменном помосте, который телом прикрывала Узумаки, тонко и пронзительно заплакал.

— Ты… — Кушина сглотнула, стараясь смотреть в эти холодные, такие близкие, но такие далекие, глаза. — Ты не Минато…

— Сказки о контролере? — жилистая рука мазнула по рисунку красного облака на черном плаще. — Кто тебе их рассказывает? Хотя плевать. Не веришь? Хочешь убедиться? Хорошо. Нашим первым свиданием ты считаешь ту ночь, когда я спас тебя.

Глаза Кушины расширились, превратившись в два озера боли.

— Когда волнуешься, приговариваешь «т-тебанне», это знают все, — Минато пожал плечами. — Но то, что знаем только мы — это ведь ты выбрала имя сыну.

Сердце пропускает удар.

— Я хотел взять имя из книги Джирайи-сенсея, но тебе все они казались неправильными, так как ассоциировались с пошлостью. Но ты нашла одну из первых его книг — самую непопулярную, но и совсем не пошлую. Всем говорим, что имя выбрал я, но, фактически, мы выбирали вместе. Никому не обидно. Что теперь, веришь?

— Минато…

Шоурай покачал перед своим лицом кунаем с особой фуин-печатью.

— Я тебя никогда не любил.

Парализованная горем, страхом и отчаянием девушка даже не видела летящей в нее смерти. Нет, сама сталь оружия не убила бы ее, но вот печать на нем должна была ослабить клетку Биджу. И так расшатанная из-за происходящего, от слов Шоурая она почти сломалась и теперь этот маленький кунай попросту бы высвободил Девятихвостого, заставив бы его разорвать свою клетку изнутри.

Все так просто, когда идет по плану…

— Чидори! — донесся детский голос сбоку, и Шоураю пришлось немедленно отскакивать назад!

Какаши, тем временем, успел добежать до летящего куная и сбить его своей техникой. Молния в его руке не погасла, а Шаринган в правой глазнице раскрутился на бешеной скорости, просчитывая возможные движения бывшего учителя.

— Предатель! — рыкнул молодой Хатаке.

— Мелкий ублюдок, — скривился Шоурай, бросаясь на него.

Какаши уже не раз сражался с учителем, но все разы до этого это происходило в форме спарринга. Да, повторяющего реальный бой, но все еще не реального. Еще никогда в жизни Минато не хотел его убить по-настоящему, если не считать того случая, когда он дрался с великим Узукаге.

Никогда, до этого раза.

Первую атаку шаринган прочитал, но уже на второй бывший сенсей смазался, заставляя ученика потеряться. Прикрывая Кушину-сан спиной, Какаши пятился, держа перед собой Чидори и зная, что Минато не станет так просто натыкаться на него. Ему нужен Лис, так что он не атакует Кушину-сан просто так, что значит, что спина прикрыта. Остается только передний фланг.

Справа почуялось движение, и Какаши резко обернулся на него, но только для того, чтобы резко крутануться вокруг своей оси и выбросить руку вперед! Его маневр оказался верным, и он увидел прямо перед собой ухмыляющегося Минато, решившего, что он уже победил. Но Какаши предполагал обманку и прочитал это.

Чидори врезалось в ткань вражеского плаща, затрещало и… пронзило воздух, в то время как Минато вновь оказался справа, которое превратилось в «за спиной».

— Сдохни, — коротко рыкнул Намикадзе, выбрасывая вперед руку с кунаем.

— Нет!

Удар ногой на бешенной скорости отбросил руку в сторону, а кунай вообще заставил вылететь из нее и звякнуть в дальнем углу пещеры. Минато шикнул, вновь исчезая в желтой вспышке, и оказался у самого выхода из пещеры.

К Какаши в стойке присоединился его напарник.

— Обито, — рвано выдохнула Кушина, облокачиваясь на каменное ложе, на котором плакал ее сын.

— Все в порядке, Кушина-сан, я здесь, — бодро ответил ей парень и обратился к Минато. — Отпусти сенсея сейчас же, урод!

— Ты — самый слабый из всей троицы, — скривился Шоурай. — Не мешай мне!

— Да-да, болтай сколько влезет, — Обито напрягся и… медленно исчез.

Какаши крутанул головой, потеряв друга. Глазами прошелся по пещере и Шоурай-Минато. И в тот самый момент, когда его взгляд в очередной раз задержался на Кушине, за его спиной почувствовалась знакомая чакра.

— Стихия Дерева: Осиновый Кол!

Вылетевшая из покалеченной при камнепаде руки дубина успела от души врезать контролеру по спине, прежде чем он применил технику Желтой Молнии. Обито тут же остановил свое ниндзюцу, не давая ему задеть Кушину и Какаши, и осел на землю. Его чакры хватало (спасибо частям Зецу), но вот умения пока еще было катастрофически мало.

В воздухе запахло чакрой Лиса.

— Учитель! — догадалась Кушина, держащая Наруто на руках.

И в этот момент верхняя часть пещеры обрушилась, пропуская в свое нутро разъяренную псевдо-джинчурики.

— Не вышло? — иронично усмехнулся Изуна, когда Шоурай прыжком оказался рядом с ним.

— Дай мне пять минут! — раздраженно рыкнул на него союзник.

— У нас их нет, — пожал плечами Учиха, делая шаг вперед. — Что это с тобой? Сегодня ты максимально не собран.

Шоурай выдохнул. Да, не собран. Потому что основное сознание куда-то пропало. Такого никогда раньше не было — он всегда успевал все предугадать! Но не сегодня. И это перед самой важной операцией! Ладно, оно, хотя бы, живо, судя по тому, что все остальные функционируют. Ну, наверное. Такого ведь еще не было.

Впрочем, это и правда не оправдание. Если он все запорет здесь, его развеют, а на замену создадут нового. Не то, чтобы клона сильно это заботило, но и подводить себя же самого не хотелось.

— Ты прав, — уже спокойно ответил Шоурай, чувствуя, как пещера перед ними обваливается. — Продолжим.

— Только теперь я поведу, — криво усмехнулся Изуна и тут же воскликнул. — Ками, Мито, какая же ты старая! Сколько же лет прошло?!

Ответом ему была Бомба Биджу.

Обито прикрывал Мито-сама, а Какаши прикрывал Кушину-сан и Наруто. Других вариантов не было, так как в бой молодой Узумаки лезть было нельзя — этого враг и добивался. Периодически к ним присоединялись рядовые шиноби, но их быстро убивали.

Противники были непреодолимы.

Учиха Изуна, сверкая Риннеганом, игрался с Мито-сама и пинал время от времени Обито. Он искренне не хотел их убивать, а потому это было куда более унизительно, чем могло бы быть. Тем не менее, им вдвоем удавалось защищать Кушину от нападок Минато. Пока удавалось. В большей степени из-за того, что Обито все лучше и лучше овладевал техниками своего Мангеке и Мокутона. С каждой секундой боя он становился все опаснее.

И Какаши не стоял в стороне, помогая. Однако, даже этого не хватало, и их поражение было лишь вопросом времени.

— «Почему же Хокаге не приходит?!» — подумал Обито в запале битвы. — «Он бы уже несколько раз успел сюда!»

Но Сарутоби Хирузена все не было и не было. А наседающие шиноби уровня Каге были. И они побеждали. Ровно до тех пор, пока чакра Кушины-сан не перестала чувствоваться…

А потом Коноху оглушил Лисий рев.

— Ты же не думала, что твои фуин будут сдерживать меня вечно, старуха? — усмехнулся Изуна, глядя на вырастающего прямо из собственной чакры Девятихвостого Биджу. — Наша взяла.

Огромный зверь-воплощение чакры зарычал, вторя его словам, а в его глазах загорелся рисунок Риннегана.

— Необычно, — оценил Изуна. — Но эффективно. Теперь мы можем взять все.

— Кушина-сан! — донесся до ушей молодого Учихи голос друга.

Обито обернулся и увидел, как Какаши поддерживает Кушину, потерявшую своего Биджу. Вернее даже не потерявшую, а лишившуюся его. Он тут же подскочил к ней, но его опередила Мито.

— Она умрет! — рыкнула измененная чакрой Биджу псевдо-джинчурики. — И очень скоро.

— Нет! — вырвалось из мальчишечьей груди. — Я еще не вернул Минато-сенсея!

За спиной раздались крики — это противники обратили, наконец, внимание на подкрепление, пришедшее минуту назад.

— Есть способ, — прорычала старая Узумаки. — Я все сделаю. А вы… вы должны присмотреть за ребенком.

— Но там же бой! — возразил Какаши, но тут же запнулся.

Давящая чакра Третьего Хокаге накрыла местность. Но сначала в поле зрения показался его боевой шест, протягивающий длинную борозду по земле, толкая бледно-желтое Сусаноо. И только потом на это самое Сусаноо прыгнула небольшая фигура в черном.

— Нехорошо, — послышался голос Изуны. — Фас!

Извернувшись в воздухе, Девятихвостый прыгнул на Хокаге, прикрывая Сусаноо. Два огромных исполина против одного старика — не равная битва, но сейчас все, кто оказался невольным зрителем этой разворачивающейся баталии, могли только лишь наблюдать.

Как Третий Хокаге смело кладет свои руки поверх руки и лапы Сусаноо и Биджу и активирует свою технику.

— Обратный Личный Телепорт! Активация! — гаркнул Хирузен, чувствуя, как вся его прорва чакры уходит в небытие.

А ей на смену приходит другая прорва чакры…

— Ты звал меня? — спросил Сенсома, одним махом отправляя и Каруму и Лиса в полет. — Хирузен.