Математик Боя. Возвращение

Четыре месяца в Иорфе

Все трое суток пути до Иорфа Сенсома провел в напряженных раздумиях. И не только о Шоурае, затеявшем игру совершенно нового, невообразимого до этого времени, уровня, но и о себе самом.

А если быть точнее — о своей семье.

Глядя на Шиццу, он не раз и не два возвращался в мыслях в те времена, когда Мадара только-только отобрал его биологических родителей. Когда клан Учиха вырезал клан Томура. Это было так давно… А меж тем, Сенсома прекрасно помнил те дни. Первые дни жизни в приюте, потом — жизнь в клане Нара, а за ней — Коноха. Подумать только, как же он стар, и как много увидел, услышал. Испытал и почувствовал за эту жизнь. Не зря, ох не зря, Ловен таскается за ним повсюду, ибо где Сенсома, там и события.

Но большей частью Сенсома думал, конечно, не о событиях и приключениях, а о том, что жил во многих семьях. И после того, как он вырос из семьи Конохи и завел свою… тогда-то он, пожалуй, обрел настоящее счастье. Тогда, живя насыщенной жизнью шиноби, он мог в любой момент придти домой, к Юки и Ошими. Тогда для него сама возможность была всем.

Но он утратил ее, и теперь, вроде бы, отчаянно пытается вернуть. Чем он вообще занят на самом деле? Ищет Шоурая? Ищет сражений? Путешествует, может быть? Или воспитывает маленькую Омо? А может он просто ностальгирует, бродя по местам, в коих был во времена, когда испытывал свое счастье?

— Не зацикливайся, — скучным тоном попенял ему Ловен, вульгарно глотая дорогое вино прямо из бутылки. — Ты просто персонаж. Просто тот, о ком пишут историю. У таких, как ты, не бывает кризиса среднего возраста. Особенно в пятьдесят лет.

— Но у меня есть, — Сенсома критично осмотрел свои ладони. — Запоздалый, это точно. Кризис. Но он есть.

— Значит — так нужно автору, — пожал плечами Архимаг и беспечно выкинул пустую бутылку за борт, а потом решительно добавил. — А мне нужна выпивка. И пойдут к Духам все, кто скажет, что я трезвым вернусь в Иорф! Все! К Духам!

Зарядившись настроем, Ловен бодро, для своего почтенного возраста, вскочил на ноги и решительно направился к Сашими. Сенсома усмехнулся ему вслед, а после тоже поднялся. В голове всплыли последние слова старшего сына перед прощанием:

— Ты увидишься с матерью. И только тогда можешь считать меня семьей.

— «Увижусь,» — решительно подумал Сенсома, поднимая образ молодой и гибкой Чие в памяти. — «И обязательно буду, сын.»

Иорф сильно изменился с тех пор, как Сенсома впервые появился здесь. Хотя и не так сильно, как мог бы.

Удивительно, но за целых двадцать лет шиноби и маги так и не докопались до сути аномалии Континента. Хотя им в этом, конечно же, мешало их главное оружие — Орочимару Ясягоро, признанный величайшим шиноби-ученым в мире, который саботировал все прорывы в этом направлении. Ну и Глава, само собой.

Тем не менее, минимально сосуществовать люди Иорфа и мира шиноби научились. Особенно те, которые не владели ни магией, ни чакрой. Такие люди, особенно самые предприимчивые из них, наладили прекрасную и выгодную торговлю, общение и даже некоторый общий этикет. И одно из величайших свойств этого этикета — маленькие кисточки какой-то ели, выдаваемые каждому новоприбывшему на Континент.

Эти кисточки облегчали шиноби потерю их силы, ну а для обычных людей служили просто талисманом. Они работали на магии природы, что была созвучна с природной чакрой. И многие, прибывшие в Иорф впервые, шиноби тряслись над этими кисточками, как над главным артефактом в жизни, ибо с ними в руках они получали толику сильнейшей из чакр.

Из общеизвестных чакр, конечно.

— Возьми две, пожалуй, — улыбнулся Сенсома Омо и протянул ей свою кисточку. — Сейчас может быть не очень приятно.

— Бывали уже тута, уважаемый? — усмехнулся один из граждан Иорфа, вместе с отрядом Сенсомы возвращающийся домой из мира шиноби. — А только все равно вас заштормит. Зуб даю.

— Ставлю двадцатку… Эк! — тут же возник за его спиной пьянющий Ловен.

— Двадцатку? — скривился мужчина. — Да кому ваши деньги нужны-то тут? Да еще и мелочь…

— Двадцатку содденнов, тупой ты второстепенный персонаж!

— Эка! А ты откуда, уважаемый, о валюте знаешь? Никак торговец? Да не похож… на алкаша ты похож, вот что. Найдется у тебя двадцатка хоть?

— Повышаю, иек! Ставлю сорок, что Сенсома, Духи его, не поморщится!

— По рукам, старик! Отвечаю ставку.

Они скрепили рукопожатие, а Сенсома тут же, не глядя, разбил его, закрепляя ставку. Ловен довольно икнул, невменяемым взглядом нашарив устыдившуюся его компании Сашими. Омо повертела в руках кисточки и похлопала ресницами, но подарок дедушки держала крепко. Как и молодая Узумаки, которая вообще вцепилась в кисточку-артефакт, как тонущий в бревно.

Сенсома, меж тем, спокойно ступил прямо ногой на воду, привлекая удивленные взгляды людей Иорфа на корабле и на близком береге. Да, двадцать лет — большой срок. Но для того, чтобы Иорф и земли шиноби окончательно стали одним миром, должно пройти куда как больше времени. А до тех пор, люди с обеих сторон будут пораженно разевать рты на любую магию и чакру.

Неспешно, лишь чуть обгоняя замедлившееся судно, Сенсома дошел до самого берега. А после, не скривившись, шагнул на землю Иорфа.

— Ик! — поразился мужчина-спорщик, не глядя отсчитывая довольному Ловену деньги. — Это… это же…

— Да-да, — взгляд Архимага, казалось, чуточку протрезвел, когда увидел милые глазу кругляшки из золота. — Будешь знать…

— Какой красивый дядя… — восхитилась Омо, во все глаза глядя туда же, куда смотрел и Иорфец.

Брау сделал кислую мину, недовольный тем, что его победой никто не восхищается, и повернулся.

И почти сразу же рухнул на колени.

Там, на береге, прямо перед Сенсомой стоял невысокий молодой юноша, с ног до головы облаченные в бело-золотые одеяния. И судя по реакции окружающих их людей, юноша оказался перед шиноби мгновенно, никак не выходя из толпы или же приветствуя его в ней в первых рядах. Люди, равно как и сам Ловен, тут же попадали на колени, но, в отличие от него, они не спускали пораженных взглядов с сильнейшего и величайшего мага всего Континента и даже мира.

А Глава приятно улыбался старому знакомому.

— Ты выглядишь все так же, но это уже не ты, — оценил внешний вид собеседника Математик Боя. — И я все равно не чувствую разницы. Хотя я знаю секрет. Ты даже дважды не являешься собой.

— Не будем давать людям лишние поводы для сплетен, Воин, — колыхнул одеждами Глава. — Я рад приветствовать тебя здесь по прошествии двадцати лет. Но я и беспокоюсь. Что привело тебя сюда?

— То же, что и раньше — поиск. Я ищу человека, мага, Архимага, Духа или что-либо еще, что подойдет моим критериям. И я не скажу тебе их здесь, при всех. Маг.

— И ты, Воин, хотя бы знаешь, откуда начать поиски? Нужна моя помощь?

— Мне нужен Крон, — заявил Сенсома, безапелляционно смотря оружию Духов и первому магу мира в глаза. — Для начала — Крон.

Увы, но разговор с Главой новой информации не дал. Как не дал и разговор с его альтер-эго — великим Богоборцем и Магом Кроном, когда-то сумевшим одолеть Темного Бога, практически равного по силе Джашину. Повелитель равных признал, что знает не все способности и мотивы своих друзей, но уверил, что едва ли среди них нашелся бы кто-то, кто мог бы контролировать сразу несколько шиноби, да еще и прикидываться ими.

И у него не было резона врать. Более того, он и Глава не видели Сенсому долгих два десятилетия, как и он их, и теперь они смотрели друг на друга совершенно по-другому. Сенсома — с величием непобедимого и вежливостью сильного, а он — с трепетом и даже страхом. Перед ними впервые находился сильнейший из всех троих Богоборцев. Тот, кто все еще оставался на пике, даже после своей битвы с Джашином.

— Хотя тебя заинтересует вот что, Воин, — произнес Крон, когда их беседа стала подходить к концу. — Незадолго до твоего прибытия Зак покинул Иорф. И направился в твои земли.

— И он не сказал — зачем? — выгнул бровь Сенсома.

— Сказал. Конечно, — взгляд Повелителя стал холодным. — Он сказал, что хочет вновь сыграть с тобой.

— Я удовлетворю его желание, — сурово кивнул Сенсома.

— Это настоящий сюрприз, — произнес Минато-Шоурай, с интересом смотря на совсем еще молодого мужчину, улыбающемуся ему в лицо. — Очень и очень большой.

— Я рад, что принят, — улыбка мужчины стала шире. — Готов приступать к работе хоть сейчас.

— Я не сказал, что ты принят, — миг, и Шоурай оказывается за его спиной. — Я сказал, что ты для меня — сюрприз.

— Я сказал, что он принят, — внушительно посмотрел на контролера Изуна и положил руку на плечо Зака. — Этот человек помог нам когда-то победить Сенсому. Теперь он сделает это вновь.

Шоурай задумчиво потеребил нижнюю губу, обходя спокойно улыбающегося Архимага. Зак выглядел молодо, но только внешне. В глазах его явно отражался возраст. Возраст, превышающий года самого Шоурая в десяток раз. Он многое знал, слишком многое. И его вклад в Познание был бы столь велик, что переоценить его было бы чудовищно сложно.

И, тем не менее, для Познания он был закрыт.

— Я не могу контролировать магов, — неохотно потянул Шоурай, останавливаясь напротив Зака. — Ты не ответишь мне, почему?

— Конечно нет, — пожал плечами Зак. — Я тебя вижу впервые. Но у тебя умные глаза, так что ты мне почти нравишься. Поэтому я дам тебе совет. Никогда не называй Архимага магом. Это — оскорбление. А я — Архимаг.

— И что же мне будет за оскорбление, маг?

— Будет неприятно.

Шоурай оскалился, стараясь не обращать внимания на нахмурившегося Изуну. Он телепортировался к правому плечу Зака, используя метку, которую оставил, пока обходил его. Врезал со всей силы, вложив в удар столько мощи, что хватило бы на убийство целого джонина!

Но его кулак лишь отскочил от прозрачного щита, легко выставленного Архимагом. Шоурай уже видел подобную работу. Знал, что сила пользователей магии Иорфа совсем не шутка. Он сражался с Ловеном — спутником Сенсомы и вечно-пьяным стариком, и этот молодой Зак казался ему настолько же сильным.

Эта сила и тот факт, что и его Шоурай не мог контролировать с помощью клонов, делали Архимага Зака идеальным кандидатом. А Шоурай, пускай его и раздражала неизвестность перед магами, просто обожал все идеальное. Он был идеалистом, и как идеалист просто не мог не принять Зака.

К тому же, Изуна так сказал…

— Очень хорошо, Архимаг Зак, — кивнул довольный Минато и протянул Заку сверток. — Теперь ты будешь одним из нас. Одним из Акацуки.

Глава, Крон, Зак — Сенсома получил информацию, но этого было явно мало. Он прибыл на Иорф не за уверениями, что на нем ничего нет. В конце концов, Континент был половиной всего мира. Здесь можно было найти все, что угодно.

Он, в сопровождении Ловена, Сашими и Омо, вновь ступил на земли шести стран. Лисма, Тесс, Басилур, Ахмат, Азерчай и Гринфилд вновь ощутили на себе поступь сильнейшего в обоих мирах. И пускай теперь многое было по-другому, многое же осталось и по-старому.

Архимаг вновь вжился в роль проводника, больше играя с Сашими, действительно попавшей не в свою тарелку. Брау тешился над Узумаки, припоминая ей все подколы о его безродности в мире шиноби и малозначимости в нем же. Он даже во всю кичился перед обычными людьми магией, и те сразу узнавали в нем одного из самых экстравагантных Архимагов. Сашими кипела, краснела и ругалась, но преодолеть разыгравшегося Ловена была уже не в силах.

Омо удивленно обнаружила в себе тотальную слабость. На землях Иорфа феноменальный гигантизм ее техник не работал, что очень обрадовало Сенсому. Теперь он мог научить девочку простым, но действенным техникам Стихии Льда, которые в обычных условиях у нее выходили бы совершенно не такими, какими должны. Ибо из-за гигантизма любая банальная Ледяная Стена ранее у Омо получалась просто огромной глыбой. И так со всем, кроме ее коронных Драконов и аналога Сусаноо.

Так он начал ее учить.

Он не планировал задерживаться в землях Континента, но и спешить был не намерен. В мире шиноби Шоурая ищут десятки действительно талантливых шиноби, которым можно доверять, и еще тысячи других. В Иорфе искать так, как может искать он, больше не может никто.

Тем не менее, уже на пятый день поисков, их пришлось ускорить. Потому что в совершенно обычное время в совершенно обычном поле перед отрядом появился совершенно необычный Глава.

Глава, держащий за воротник испуганно вращающего глазами чунина.

— Он бы искал тебя годами, Воин, — тонко усмехнулся повелитель Иорфа и поставил шиноби на землю. — Вам нужно придумать более скорую почту для срочных новостей.

— Сенсома-сама, — упал на колени перепуганный чунин. — Сенсома… сама…

— Все в порядке, Глава — наш друг, — успокоил его перерожденный, жестом руки посылая импульс чакры, обернувшийся вокруг шиноби теплым коконом. — Докладывай быстрее, что стряслось? Ты же ехал с самой Конохи?

— Все так, господин Узукаге, все так, — закивал чунин. — Послание от Четвертого Хокаге — Дана Като. Вы уже понимаете, да?

Сенсома нахмурился, и его чакра, разлившаяся по округе, задрожала.

— А как же, — процедил он сквозь зубы. — Ну а как же…

Орочимару потянулся и прислушался к хрусту затекших суставов. Целыми днями сидеть в камере утомительно, но он относился к своему пленению философски, и поэтому не злился. И не роптал. Даже когда к нему пришел поговорить тот, по чьей вине он оказался здесь.

Като был спокоен. И даже проявлял сочувствие. Орочимару вдруг понял, что единственная зацепка, которая могла бы в одном из миров сказать ему, что именно Дан — Шоурай, это его невнятные проблемы с памятью. И именно эта зацепка не давала Ясягоро думать о давнем друге плохо, потому что она была.

Вот идеал и непогрешимая недоступность для обвинений сделали бы Като подозрительным.

Тем не менее, Орочимару все равно упомянул в их разговоре проблему. И даже получил честный ответ. Действительно честный, ибо все обостренные экспериментами чувства Ясягоро были остры, как и всегда, несмотря на веру Дана и всех остальных в то, что фуиндзюцу Узукаге удерживают Змея полностью.

— Проблемы прошли, — ответил Като доверительно. — Сравнительно недавно. Но я все равно благодарен тебе за попытку и волнение.

— Я волнуюсь не за тебя, а за селение, Дан, — хрипло произнес Орочимару и фирменно усмехнулся. — Конохе нужен сильнейший Хокаге. В такое время — самый сильный из возможных.

— Я сделаю все, что смогу.

Орочимару понял, что Като знает. Знает и… понимает. Но, так как он подозревает его, он и не позволит. Да, Орочимару услышал в словах Дана то, что Като знает о его планах бежать. И он даже понимает их. Но Четвертый Хокаге не может дать сбежать потенциальному Шоураю. Это просто недопустимо.

Ах, если бы это было в его власти…

Единственное, чего Орочимару не понял, так это того, что лично разговаривал с Шоураем только что. И он не понял этого не потому, что был глуп, или Шоурай совсем не оставил улик. Просто Като Дан и не был Шоураем. Шоураем была его вторая личность, о которой до недавних пор не догадывался и сам Като. И поэтому никому не приходило в голову искать контролера там, где, по их мнению, находился главный противник всех тех идей, что несет в себе Шоурай.

А Шоурай знал, что лисе надежнее всего прятаться там, где собаки даже не будут искать — в собачьей будке.

Впрочем, он все равно не был идеальным. Так что не смог увидеть все возможности Орочимару. И его план провалился.

Материя разорвалась с треском, будто бы была простой рубахой юхея. Орочимару напряг тонкие бледные руки, освобождая себя от надежнейших в Конохе оков для шиноби. Его ей было не удержать. Ни ей, ни фуиндзюцу учителя, в котором (Ясягоро был уверен) он разбирался куда лучше.

Всего несколько мгновений, и сильнейший шиноби, находящийся в Стране Огня, оказался освобожден от казавшихся всем остальным нерушимых пут. А ведь у него даже не было охранения. Хотя Дан и понял его мотивы.

— Ты все-таки решился, — выдохнула тьма напротив решетки голосом Майко. — Тупой дуралей.

— А ты? — выгнул бровь Орочимару, буднично раздвигая прутья решетки.

Фуиндзюцу на них не загорелись красным светом и даже не напитались чакрой. Их он тоже отключил. Ему даже казалась забавной теперь вся та ситуация с кражей его наработок. Тогуруми Суисен — один из его бывших коллег и мастер фуиндзюцу, лет пятнадцать назад похитил исследования и эксперименты тогда еще юного ученого для своих целей. Старик даже обогатился, продав новинки и Узумаки и Конохе, а потом и вообще всем желающим. Тюрьмы для шиноби исключительного уровня — на тот момент это был прорыв.

Но сейчас, смотря на результат этого «прорыва», Орочимару нисколько не жалел, что его обокрали. Это было очень презабавно, что судьба, Ками или хотя бы даже Автор Ловена-сана так поглумились над той давней кражей. Впрочем, ошибочно утверждать, что Ясягоро не жалел о ней сейчас.

О таком пустяке, как кража наработок, он вообще никогда не жалел.

— Я тоже, — рыкнула Майко и пригладила короткую шерсть Каамару. — Тоже тупая.

Орочимару мягко улыбнулся и обнял жену. Конечно, Инузуку это не растрогало только внешне. Внутренне женщина трепетала, и не скрывала этого ни от себя, ни от прекрасно читающего ее супруга.

Они вышли, и Ясягоро выгнул бровь, глянув на два бессознательных тела, лежащих у входа в его узилище.

— Эти еще тупее меня, — покосилась на него Майко, шагнув вперед. — И слабее.

Дальше они бежали безмолвно. Пускай АНБУ у входа были обезврежены качественно, как, впрочем, и фуиндзюцу в камере, быть беспечными было бы глупо. Как минимум, такая беспечность показывала бы самоуверенность. И пускай Орочимару и Майко были в себе уверены, они точно не сомневались, что их противники так же не глупы и не слабы.

И были правы.

Уже на выходе из Конохи воздух пронзительно засвистел, и между супругов пронеслась белая молния из чистейшей белой чакры. Уникальной чакры. Чакры, которой на данный момент мог пользоваться только один шиноби в мире, и этим шиноби был.

— Сакумо, — облизнул кровоточащий краешек губы Орочимару.

Если бы он запоздал на минимальный отрезок времени из всех возможных, то это была бы не губа, а его голова.

— Ты не уйдешь, Орочимару, — лезвие танто в руках Белого Клыка заплясало предупреждающий танец. — Или мне звать тебя Шоураем?

В следующий миг в то место, где он стоял со всей дури врезала Майко! Но Сакумо оказался быстрее и ловко увернулся, оказываясь у женщины за спиной. Инузука лишь зарычала и сделала это настолько по-звериному, что только Орочимару понял, в чем дело.

А настоящая Майко, пользуясь приманкой Каамару, оказалась справа от Белого Клыка и от души врезала ему отросшими когтями!

Сделав фляк, Сакумо легко приземлился на землю, попутно отряхнув форму.

Он вышел в одиночку против двоих сильнейших джонинов Конохи. Вышел, потому что так было надо. Ради жителей селения и всей Страны. А еще и потому, что его обуяла гордость. Он все еще помнил, как к нему пришла прекрасная Цунаде и предупредила о том, что над Конохой нависла угроза. И что Орочимару попытается сбежать сегодняшней ночью. И что именно он — Сакумо, должен будет его остановить.

И тогда все узнают, что и Сакумо достоин шляпы Хокаге. Никак не меньше, чем Орочимару или Като Дан. И тогда выборам Хокаге снова быть, но на этот раз между равными. И достойными.

Да даже побеждать не надо — просто затянуть бой.

— Ты один, Сакумо, — рыкнула ему Майко, перед этим с шумом втянув воздух в ноздри. — А нас двое. Уходи и не мешай!

— Тише, Майко, — махнул рукой Орочимару и вышел вперед. Он заглянул в глаза Сакумо, но Белый Клык тут же отвел взгляд. — Очнись, Хатаке. Если бы Шоурай использовал гендзюцу, Фугаку бы он не забрал. И я все равно не Шоурай.

— Так докажи и сядь смирно, — упрямо не поднимал взгляда Сакумо. — Хотя бы до возвращения Математика Боя.

— В этом и вся проблема. Мне нужно бежать. И не в последнюю очередь — от него.

Сакумо вскинул брови, а потом и голову, среагировав на звук. Но лучший штурмовик Конохи просто не успел за змеиным движением Ясягоро.

Вены вздулись на худом и бледном теле Орочимару. Как и любой заключенный, он был облачен только в черную безрукавку и длинные штаны — ничего более, что могло бы помешать работе защитных фуин. И поэтому Сакумо видел, как сильно напряглось тело Змея. И как сильно оно изменилось.

Быстро сблизившись, Орочимару провел первую атаку. Сакумо умело защитился танто, использовав свой опыт и некое промедление, последовавшее в движении противника после первого рывка. Однако, Ясягоро, казалось, даже не видел бритвенно-острого лезвия, вставшего между его кулаком и корпусом джонина. Он врезал от всей души, не замедляясь, поражая Сакумо до глубины души.

Его удар прошел и отбросил Хатаке на десяток метров, заставляя опытного штурмовика сплевывать в полете кровь. Но главной кровью на глазах у Сакумо была не его, а кровь Орочимару из рассеченной надвое руки.

Он тут же оказался слева, вновь атакуя Белого Клыка в ближнем бою. Сакумо вновь же защищался, и вновь Орочимару бесстрашно кромсал свои конечности о его танто, невзирая на повреждения и боль. Мощь таких атак была практически смешной, ибо себя Ясягоро калечил отменно, в то время как Сакумо получал лишь болезненные тычки.

И совсем скоро искалеченное тело Орочимару упало навзничь.

— Биджу… — тяжело дыша, исторг из горла Сакумо. — Какого…

— Наигрался? — фыркнула Майко. — Давай быстрее. Нам нужно спешить!

Покореженная туша сэннина зашевелилась, и Хатаке ошарашенно наблюдал за тем, как из мертвого, явно, тела, прямо из его рта, появляется покрытая какой-то склизкой жидкость рука. А за ней и вторая. А за ними и все остальное тело.

Орочимару Ясягоро сбросил кожу прямо под пораженным взглядом Сакумо.

— Ты не уйдешь, — сжал танто покрепче Хатаке и…

Упал без сознания, отравленный ядом, который тек по венам Орочимару.

— Спи, Клык. И грезь тем, что ты равен мне или Дану.

Сбежавший из тюрьмы Орочимару мешал планам. Однако, Сенсома все равно продолжил планомерно обыскивать Иорф, вместо того чтобы стремглав броситься искать бывшего ученика (и ученицу, кстати) обратно в мир шиноби.

По большому счету мало что изменилось. Он ищет Шоурая здесь, а все остальные — там. Тот факт, что Шоураем, с высокой долей вероятности, окажется Орочимару, этого не менял.

Хотя и вносил свои… коррективы.

Так прошло четыре месяца. Целых четыре месяца Сенсома и его отряд потратили на то, чтобы полностью обойти Иорф. Да, они пользовались порталами магов и Архимагов и вообще всей их посильной помощью. И даже помощью Главы и Духов. Только так они могли быть убеждены, что проверили действительно все.

И все эти четыре месяца им приходили послания. Сначала — запоздавшие, а потом и актуальные. Средства быстрой почты в Иорф оказались максимально усовершенствованы.

Однако, ни одно из посланий так ничего и не меняло.

Четвертым Хокаге официально стал Дан Като, который клятвенно пообещал быть лучшим Хокаге, который вообще когда-либо правил. Сенсома не особо растрогался, читая письмо, в котором приводилась его речь — ничего особенного. Вспомнить ту же речь Хирузена, сказанную долгие три десятка лет назад, и эта будет даже какой-то неуклюжей.

В мире шиноби наступили относительно тихие времена. Послевоенные. Новый Хокаге знакомился с миром в новой должности, а мир «принюхивался» к новому правителю одной из сильнейших Какурезато.

Шли письма и от Джирайи, но и он никаких успехов в своих изысканиях не достиг.

И было одно уникальное письмо. Письмо, которое Сенсома получил перед самым отъездом с Континента.

— И вновь прощай, мир шести стран, — показушно помахал Иорфу рукой Ловен, другой рукой бросая в сторону берега бутылку. — Пишет Автор, я пресытился им всего за четыре месяца. В мире шиноби как-то повеселее… Эй, главный герой, а чего это ты там читаешь с таким выражением лица?

— С каким? — заинтересовался Сенсома.

— С таким, как будто… — Брау покрутил в воздухе пальцем. — Как будто-о-о… Ты либо засмеешься, либо в страхе убежишь. Интересная рожа получается, пишет Автор.

— Действительно, — усмехнулся Сенсома и посмотрел вдаль.

Туда, где простирались земли Страны Огня. Туда, где его ждали.

И через четыре дня (из-за шторма) он прибыл туда. И сразу же увидел того, кто его ждал.

Итачи Учиха, облаченный в серую форму, так похожую на форму АНБУ, с танто за плечами, смотрел на него открыто. Сверкая сразу тремя Томое в Шарингане.

— Талант, желание и кеккей генкай, — проскрипел Сенсома, как столетний старик, сходя на сушу к молодому шиноби. — Ты напоминаешь мне извращенную, обратную, но полную копию меня.

— А кем себя видите вы? — серьезно спросил Итачи, взглянув в золотые глаза.

Золотые глаза нехорошо прищурились.

— Мадарой. Начинай, мальчик. А потом я тебя научу, как меня победить.