Математик Боя. Возвращение

Сорванные выборы

Сенсома прибыл последним, что, впрочем, никто не осудил. Все прекрасно понимали, какую славу имеет в Конохе Математик Боя, и то, что ему не выделили отдельный коридор или группу охранения, говорило само за себя.

Хирузен, Данзо и Советники просто давали кандидатам побольше времени.

Действо происходило на крыше резиденции Хокаге, и вся четверка уходящей власти собралась у самого края, стоя рядом с перилами. Данзо было неуютно, потому что на него в данный момент были обращены взоры сотен граждан Конохи и Страны Огня. Для скрытного главы Корня такое внимание было излишним. Хирузен же, наоборот, будто бы наслаждался последними вздохами в титуле Хокаге. Он смотрел на своих людей, и улыбка не сходила с его лица. Хомура и Кохару эмоций не показывали, но от них ощутимо веяло какой-то настороженностью. Будто от гончих, готовых вот-вот ринуться в погоню.

Сторона Орочимару, помимо него, была представлена двумя шиноби. Не трудно догадаться, что по левую руку от Ясягоро стоял Хируко, испытывающий почти такие же чувства, как Данзо. Утонченному ученому было очень непривычно привлекать к себе большое внимание. Справа скалилась Майко, но ее внимание не смущало, а, скорее, бесило. Впрочем, от мордобоя по всем и вся она себя удерживала.

Като Дан стоял ровно, скрестив руки на груди. Его взгляд будто бы был где-то очень далеко, но Сенсома не без удовлетворения заметил, что ученик Хирузена нервничает. Обычное человеческое чувство, за которое никому не должно быть стыдно, но тот же Орочимару волнения не испытывал вообще никакого. И этим на него походила Цунаде, стоявшая подле мужа. Увидев явившегося Сенсому, она единственная улыбнулась Узукаге, приветствуя его.

Он улыбнулся в ответ. А за его спиной встали Ловен, Сашими, Шиццу и Сануми. Омо стояла перед дедушкой.

— Я рад, что мы все же собрались здесь и сейчас. Вместе, — Хирузен отвернулся от перил, отпустив взглядом собравшихся у резиденции людей. Улыбнулся. — Признаюсь — у меня до последнего было такое чувство, будто бы все сорвется.

Сенсома устало вздохнул и скрестил руки на груди, став куда внимательнее всматриваться в лица собравшихся. В чутье старого друга он верить никогда не переставал.

— Кхм… — кашлянул в кулак Орочимару, привлекая к себе внимание. — Я бы хотел поскорее начать. Но, прошу прощения, я не знаю — с чего.

— Не нужно извиняться, я тоже не знаю, — усмехнулся Дан и вежливо поднял руку. — Могу я предложить?

— «Начинается,» — тоскливо подумал Сенсома, закатив глаза.

Сашими, наоборот, навострила ушки. Это было ее работой — разбираться в политике за Узукаге. Ловен смотрел с интересом, не забывая время от времени прикладываться к верной фляге. Даже Омо, забавно морща носик, то и дело переводила взгляд с Орочимару на Дана, а с него — на всех остальных.

Сануми Акасуна тоже была напряжена, а потому удивилась реакции Математика Боя. Сенсома Узумаки-Томура выглядел так, будто бы ему нестерпимо скучно, больно, грустно и вообще совершенно ужасно. Что не очень-то вязалось с его положением в обществе, как одного из самых влиятельных людей мира.

Впрочем… Сануми бросила взгляд на мужа и легонько улыбнулась. Шиццу буквально точь-в-точь копировал поведение Бога Шиноби. И они даже зевнули одновременно.

— Прошу тебя, Като, — покровительственно кивнул ему Хирузен.

— Благодарю, — Дан шагнул вперед и слегка развел руки. — Так как такое мероприятие проходит впервые, я бы хотел, чтобы все было, эм… правильно. Наверное, это то самое слово. В общем, я хочу сказать, что немного взволнован, и сожалею, что «правильно» не получится.

— Это нормально, — Сарутоби спокойно кивнул. — Сегодня важный день. Волноваться из-за этого даже нужно.

— Я не волнуюсь из-за выборов, учитель, — немного более резко и нервно, чем нужно, произнес Дан. — Я волнуюсь потому, что они могут сорваться.

— Ты о чем? — глаза Сенсомы тут же стали напоминать узкие бойницы.

— Я об Орочимару, — для эффекта Като неспешно поднял указательный палец в сторону вежливо вскинувшего брови Ясягоро. — У меня есть подозрения насчет него.

— И какие? — внимательно смотря за лицом обвинителя, спросил обвиняемый.

— Я подозреваю, что именно ты являешься Контролером.

Цунаде сомкнула губы крепче, Омо совсем ничего не поняла, а Ловен пьяно икнул. Все остальные были удивлены, точнее даже ошарашены обвинением Дана. Даже Сенсома, который поначалу был совсем не заинтересован в высшей политике, теперь стоял слегка напряженный.

Но каждый из собравшихся понимал, что это «слегка» в любой момент может обернуться ужасающей мощью.

— Только подозреваю, — твердо повторил Дан. — У меня почти нет доказательств.

— Почти? — тут же отошла от удивления Майко, рыкнув. — Почти?! А что у тебя есть, ты…

— Тихо, — бросил Орочимару тоном таким, что Сенсома невольно вздрогнул. — Не превращай это в балаган, жена. Хокаге-сама, Сенсома-сама — позвольте Като высказаться.

— Кхм, — Хирузен тоже отошел от шока, но Сенсома видел, как сильно его сбили с настроя и заготовленных тем. — Я… я позволяю. Это… это важно.

— Важно рассуждать о таком здесь и сейчас? — неожиданно ворчливо встряла Кохару Митокадо. — Вот уж… Говорить о контролере, которого, возможно, и не существует. Глупо обвинять соперника по выборам как раз в решающий день. Это пахнет корыстными мотивами.

— Если у претендента есть слова, то пусть скажет их, — не согласился с ней супруг. — Мы должны доверять его разуму.

— Я согласен, — кивнул Данзо, бросив многозначительный взгляд в сторону Советницы. — К тому же, прозвучало слово Хокаге.

— И я согласен, если кого-нибудь все еще интересует мое, — усмехнулся Сенсома, подняв руку, но глаза его не смеялись. — И я очень рекомендую не тратить мое дорогое время попусту.

Омо вздрогнула, как вздрогнули Шиццу и Сануми, а Ловен с Сашими только напряглись. Сейчас Бог Шиноби не был похож на себя обычного. Он не бывал таким ни в мирной жизни, ни даже в бою. Жестким. Даже жестоким. Его тон, манеры и поза — все это выдавало в нем максимальную жестокость, какую только можно было. Его аура будто бы пылала опасностью.

Что говорило о том, что он заинтересован.

— Благодарю, — покосился в его сторону Дан. — Если честно, я все еще допускаю вероятность своей ошибки. Начнем с того, что я не хочу верить в то, что сам же сейчас и произнесу. Но у меня есть факты. И я боюсь, что не озвучив эти факты здесь и сейчас, я рискую подвергнуть Коноху опасности. И моя речь будет, так же, служить моим основным доводом того, что я должен стать Четвертым Хокаге.

— Похоже на борьбу за власть, — сверкнула глазами Майко.

— Да. Похоже. Но только так, — Като выдержал ее взгляд. — Это же очевидно. Мои позиции сейчас низки как никогда. Я буквально проиграл фронт с Молнией. Но, в то же время, Орочимару тоже не вышел победителем с фронта с Землей. Потеря Фугаку Учиха и Минато Намикадзе на его совести. Более того, официально, Фугаку оказался под контролем неизвестного шиноби, а Минато — ренегат. Правда никому не известна, но зато есть факты. Столкновение Сенсомы-сама с Карумой Учиха так же произошли на территориях, вверенных Орочимару. Все это, в совокупности, куда серьезнее моего поражения, но об этом не вспоминают, потому что мой промах масштабнее. Выглядит. Что скажешь, Орочимару?

— Говори сразу все и не превращай свою речь в игру, — спокойно ответил Ясягоро. — Четко и понятно.

— Я считаю, что ты можешь быть тем самым Контролером. Контролером с большой буквы, потому что сомнений в его существовании у нас быть не должно. Минато Намикадзе, как следует из информации, добытой господами Хокаге и Узукаге, явно не был собой, в известном смысле слова. И Учиха Фугаку, вероятно, тоже. И оба они — твои прямые подчиненные. Факт. В твоей компетенции были земли, где они перестали быть лояльны Конохе. Факт. И примерно там же базировались ренегаты-Учиха. И еще один факт — Минато был в числе тех, кто пришел за мной на фронте с Молнией. Он был с Райкаге. И это — тоже факт.

Все молчали, обдумывая сказанное. Только трое лиц (если не считать непонимающего личика Омо) отличались от других. Като Дан смотрел в глаза Орочимару с вызовом и сомнением. Орочимару отвечал совершенно изучающим и пронизывающим до глубин души взглядом.

А Сенсома смотрел на всех сразу.

— Мы слишком мало знаем, — наконец решил Хирузен. — О Контролере, его технике и союзниках. А ты, Като, должен знать еще меньше нас, так как ни разу не пересекался с ним.

— Я видел Минато, — возразил Дан.

— Но и только, — припечатал Хокаге и обратил взор к Сенсоме. — А вот Узукаге-сан встречался почти со всеми известными нам «марионетками».

Сенсома вздохнул, покачал головой и произнес.

— Я сам ничего не знаю. Но.

И он не закончил, обрубив свое «Но» жирной точкой. Потому что он и правда ничего не знал, и теперь даже и не хотел бы знать. Не хотел бы, но нужно.

А в его голове вдруг сложилась аккуратная и ровная мозаика из слов, жестов и поступков Орочимару. Почему-то Сенсома понял, что если они сейчас все вместе отправятся в его полевые лаборатории, то найдут их разрушенными. И это будет правильно. Но тогда они пойдут в другие лаборатории. И так раз за разом. Пока не найдут рабочие.

И в рабочих они точно найдут что-то нехорошее.

Нет, Сенсома не стал тут же подозревать ученика. Но это — тот самый вопрос доверия, который так усиленно Орочимару поднимал еще тогда, когда Сенсома находился в гостях в его лагере на фронте с Землей. Именно этот вопрос сейчас и отличал самого талантливого ученика с самым перспективным. Орочимару уже был обучен, но Сенсома знал, что он неидеален. Итачи Учиха только-только показался на горизонте, многообещающе сверкая тем, что он сам знал о своей неидеальности.

А вот знает ли о себе Орочимару — вот вопрос.

— Красноречиво, — усмехнулся Данзо и нехорошо прищурился. — Тогда почему вы все разом забыли, что каждый тут может быть скомпрометирован?

Обстановка между участниками «выборов» мгновенно накалилась, и показалось, будто бы все они стоят на кромке самого опасного лезвия в мире. И больше всех Сенсоме показался напряженным именно Орочимару, продолжающий вглядываться в глубину глаз Като.

И поэтому Сенсома рассмеялся. Он вдруг так сильно развеселился этой фразе Данзо, что даже отбросил в голове обвинения на собственного ученика. Ему стало так смешно, что он и думать забыл, что сам, только что, в своей голове обвинял Орочимару. И придумывал, как его остановить.

Это было очень смешно, и он сказал это, полностью отсмеявшись под непонимающими взглядами:

— Это бессмысленно, потому что здесь я.

Орочимару скривил краешек губ, но Сенсома продолжил:

— Нам не нужна охрана, потому что здесь я. Если кто-то скомпрометирован, будет глупо ему нападать. И куда более забавно будет, если каждый из стоящих тут в своем уме. Я скажу, что я думаю. Я думаю, что в словах Като есть правда. Шиноби, который называет себя Шоураем, очень сильно облизывается на Коноху. Он может контролировать сильных шиноби, сразу нескольких. При этом, он знает толк в мутациях и прочих изменениях. При этом, он крайне информирован. Если прямо здесь нет хотя бы одной из его марионеток, я в нем разочарован. Предрекая глупые вопросы, скажу, что бездействую лишь потому, что не могу чего-либо полезного сделать. Но дайте только шанс. Намек.

— А что, — с вызовом начал Орочимару, теперь уже упрямо смотря на него. — Что если скомпрометированы вы, сенсей?

Собравшиеся шиноби напряженно замолчали. На первые несколько секунд. Всего лишь на несколько, так как все, собравшиеся здесь, были действительно умными и мудрыми людьми. И каждый из них был информирован. И каждый понял. Они все поняли. Почти одновременно.

— Тогда, — вновь улыбнулся Сенсома. — Вас уже ничего не спасет.

— Что же, — кашлянул в кулак Хирузен. — Ты, Като, развязал очень… интересный, кхм, разговор… Я в затруднении. Что мы можем…

— Мы можем только принять услышанное, — проскрипела Митокадо за его спиной.

— Не только, — покачал головой ее муж, а Данзо ему согласно кивнул. — Мы можем и должны принять меры. Как можно более серьезные меры. Сейчас выборы стали бессмысленными. Четвертый Хокаге… теперь, после всего сказанного, мы не можем его выбрать. Пока не можем.

— И сможем только тогда, когда у нас появятся доказательства, — продолжил Данзо. — Любые.

Неожиданно, внимание к себе привлек Орочимару.

Как отметил Сенсома, в этом разговоре он вел себя необычно. И это было так же подозрительно, как и все остальное. Но Сенсома — древний затворник, вернувшийся в мир всего несколько месяцев назад. Он не может судить об обычности или необычности чьего-то поведения в столь уж сложных и тонких моментах. Но он же — человек. И он судит.

— «Орочимару слишком задумчив и сосредоточен,» — подумал Сенсома, и Исобу внутри него кивнул. — «Он как будто играет в шахматы. Выбирает лучший ход. И делает это практически очевидно. И это — блеф. Если он и есть Шоурай, то двойной блеф. Он ведет игру. Но… похоже, он не знает, против кого он играет.»

— Он напоминает мне тебя в трудные секунды, — прогрохотал Треххвостый, не позволяя другим услышать себя. — Он будто бы считает. И ему все это очень не нравится.

— Позвольте, — махнул рукой Орочимару и дождался, пока все взгляды скрестятся на нем. — Я определенно точно не являюсь контролером. И даже не допускаю мысли, что меня контролируют. А ведь это не исключено, что техника контроля может делать это незаметно и против воли контролируемого. Но не суть. Повторяю, я — не контролер. И именно поэтому я предлагаю поместить меня в тюрьму.

— Что?!

— Куда?!

— Почему?!

— КАКОГО ХРЕНА?!

Взорвавшаяся бурей ярости и непонимания Майко, казалось, ошпарила Хируко своей горячей аурой. По крайней мере, ученый, пискнув, отскочил, а сама женщина вплотную подошла к супругу. И Като напрягся, как напряглись все присутствующие. Все, без исключения. Даже Сенсома, потому что он знал своих учеников, все же, слишком хорошо.

Точнее — «особенно Сенсома». Все по той же причине.

— Тихо, — вновь особенным тоном произнес Орочимару и смерил жену взглядом. — Ты все испортишь эмоциями. Я выбираю самый безболезненный и легкий путь. Для Конохи. Я — главный подозреваемый, так что будет легче найти любые нужные нам факты, если я буду под присмотром и за решеткой. Ты же именно этого хотел с самого начала, Дан?

— Я хочу ошибаться, — кивнул Като. — И поэтому прошу тебя. Пока еще прошу.

— Я подчиняюсь, — ответил ему Змей и сверкнул глазами.

Выборы провалились. Хотя, конечно, правдивее было бы говорить «отменились», но людям на улицах на это было плевать. Хокаге им не объявили, пообещав дать объяснения чуть позже. И максимально вежливо попросили разойтись.

Нет, конечно, тех, кто больше прочих буянил и возмущался, ждал весьма неприятный разговор с людьми в особой спец-одежде, закрывающими свои лица масками АНБУ. Но не простого АНБУ, а одного из самых секретных (а потому, парадокс, самого известного) подразделений.

Данзо в эту ночь не сомкнул глаз.

Впрочем, никто не собирался спать, кроме Омо и Ловена, которых проблемы «взрослых» касались постольку поскольку. Омо была еще слишком мала, чтобы понимать всю серьезность этих проблем, а Ловен просто не считал «взрослых» таковыми, будучи втрое старше любого из них.

К тому же, у всех появились дела. Так как всем вовлеченным открылась новая информация. Информация, которая могла изменить мир. И посему Сашими, не прерываясь, строчила письма. Шиццу и Сануми тоже писали. Като и Цунаде заперлись в имении Сенджу. А Хирузен и Сенсома сидели в поместье Сарутоби и по очереди курили трубку Хокаге.

Пока еще Хокаге.

— Дерьмо, — со вкусом произнес Хирузен, выдыхая облако дыма.

— Полное, — так же мрачно подтвердил Сенсома, смотря на чудную фигуру, рожденную усилиями легких друга. — И мы ничего не можем с этим сделать.

— Можем, — возразил друг. — И сделаем. Как и сказал Хомура. Найдем доказательства и улики. Эта проблема с Контролером… сегодня это вышло на новый уровень.

— Кем бы он ни был, он показал нам свое влияние, — кивнул Сенсома. — И оно велико.

— Орочимару?

— Я не знаю, Хирузен. Проблема в том, что я вообще, кажется, ни хрена не знаю. Но я знаю с чего начну…

— Поделись.

Сенсома промолчал, приняв трубку из рук друга, и глубоко затянулся. Он не курил. Почти. Но сейчас у него было желание не только вдосталь отравить себя табаком, но и напиться к Биджу. Однако же, он понимал, что ему этого не позволено.

Проблема, вставшая перед ним, да и перед всей Страной Огня, оказалась велика. Сенсома действительно может победить любого противника в противостоянии. Но лишь в открытом противостоянии. Один на один, или же даже против целой армии — Математик Боя не проигрывает битв.

Но битва с контролером не похожа на остальные. Это битва разумов. Битва хитрости. Шоураю нужна вся его хитрость, чтобы придумать, как одолеть величайшего шиноби в мире. Вся и даже больше, потому что одной хитростью Сенсому уже не взять. А самому Сенсоме нужна вся его хитрость, для того, чтобы поймать Шоурая. Узнать хоть что-нибудь о нем такое, что может сильно повлиять на его планы.

Да даже просто найти его армию марионеток, если таковая есть — сойдет. Без армии контролер будет слаб.

А потому — придется искать…

— Первым делом, — все же произнес Сенсома, обдумав все. — Я посещу Иорф.

Майко шагнула вперед, прячась в тенях. Она знала, что зря опасается. Шиноби такого уровня не охраняют АНБУ или кто-либо еще. Если говорить начистоту, шиноби такого уровня вообще нет смысла охранять. Их либо убивают, либо доверяют.

Но Инузука все равно кралась, потому что перестраховывалась. Потому что была не уверена в себе. И, Биджу тебя задери, она просто боялась!

Боялась, что он ее услышит. И не зря боялась.

— Так и знал, — произнес Орочимару еще до того, как жена показалась по ту сторону решетки. — Ты бы ни в одном из миров не усидела бы на месте.

Майко поморщилась, причем совершенно для себя необычно — по-девичьи, будто бы была готова вот-вот разрыдаться. О, она бы никогда не позволила свому лицу так выглядеть, если бы знала, что ее хоть кто-нибудь может увидеть. Но здесь и сейчас она могла дать волю чувствам, потому что супруг ее точно не видел.

Орочимару сидел в самом углу темной камеры, с головы до ног укутанный в серый бесформенный балахон, испещренный рисунками фуиндзюцу. На его глазах находилась черная повязка с такими же рисунками. Майко знала, что подобные каракули есть даже на его голой коже, как татуировки — сам Узукаге лично наложил эти печати на бывшего ученика.

И поблажек он не делал.

— Т-ты… — все же собралась с мыслями женщина. — Идиот?

— Вообще-то нет, — усмехнулся Орочимару, повернув повязку на ее голос. — Но, наверное, похож. Признаю. Спрашивай.

— Уже спросила, — рыкнула Майко, хватая прутья решетки. — И ты ответил как-то вяло! Скажи мне, что ты за придурок, раз дал сделать… все это! Ты что, совсем тупой?!

— Ты же не это хочешь спросить, — в тоне мужа появились укоризненные нотки. — Ты хотела узнать, не являюсь ли я Шоураем.

Майко замолчала. Вернее, смолчала, потому что она была готова к фразе мужа. И знала, что он готов к ее.

— Я не Контролер, — выдохнул Ясягоро, убедившись, что его слушают. — И я сижу здесь только по одной причине — не хочу рушить Коноху.

— В смысле?

— Очевидно. Я под подозрением. Даже если все, что случилось на крыше резиденции, не имеет к настоящему Шоураю отношения, я все равно под подозрением. А если имеет — того хуже. Чего он хотел? Забрать титул Хокаге? Думаешь, это был Дан? А я вот нет. И я не согласен с Сенсомой-сама — контролер мог быть ни при чем.

— Дан же…

— Не сделал ничего, что было бы нелогичным, — Орочимару сокрушенно покачал головой. — Все, что он сказал — факты. Ни он, ни Цунаде не вели себя как-то… странно. И нет — это не то самое доверие, о котором мы говорили с сенсеем. Это недоверие. Я не верю, что все вот так… глупо. Это едва ли Като. Уж скорее это Данзо. И не перебивай. Как я и сказал, я вообще думаю, что Шоурая там не было. Но он явно попробует извлечь пользу из произошедшего, как бы то ни было. И самая большая польза — убить меня, пока мои позиции ослаблены. Или ослабить их совсем уж чудовищно.

— И здесь это сделать, — выдохнула Майко.

— Труднее всего, — ровно ответил ей Ясягоро. — Потому что здесь нет сенсея.

Неожиданно, он спокойно встал и подошел к решетке. Балахон послушно расступился, пропуская его худую бледную руку, которой мужчина погладил ошеломленную жену по щеке.

— Для меня эта тюрьма — пшик, — произнес он, смотря на нее сквозь повязку. — И я уйду отсюда. Совсем скоро. Потому что я невиновен. Но отсюда мне правды не найти. Придется пуститься в бега, хм…

— Нукенинство, — дрожащими губами прошептала Майко. — Но… нет! Тебя поймают! Ты… отступничество, это… Послушай, Орочи…

— Нет, — на сей раз мягко прервал он ее. — Я решения не изменю. Если Шоурай — не сенсей, тогда нас ждет серьезнейшая проблема. Тот, кого невозможно поймать — в нашем мире такой человек действительно получает почти безграничную власть. Но я все равно смогу его преодолеть. И стану еще лучше. Еще совершеннее. И я говорю это тебе, потому что именно тебе я верю. Тебе решать, как поступить с моим доверием.

Не удержавшись, Майко всхлипнула. Этот странный змеиный идиот, что был ее мужем, казалось, не собирался заканчивать ее ошеломлять. Он был будто бы идеален — вежлив, умен, силен, добр и всегда так… спокоен. Казалось, будто бы рядом с ним возможно все.

И с ним действительно было возможно все.

— Ты сказал, — пытаясь сбить ощущение слабости, произнесла Майко. — Что если Сенсома-сенсей не контролер, то нам нужно бояться. А если… если даже это он? Ну… вдруг.

Орочимару бледно улыбнулся.

— Тогда я буду точно знать, кого убью.