Математик Боя. Возвращение

"Рад тебя видеть, старый друг!"

— Новостей с фронта с Молнией все еще нет?

— Никаких, командующий.

Орочимару вздохнул и взмахом руки отпустил гонца. Добрые вести всегда приятны, дурные хотя бы убирают неопределенность, но отсутствие вестей — самое неприятное для командира, пославшего одного из своих лучших бойцов на задание. Особенно если «боец» — сокомандник.

— Глазастик еще не дал о себе знать? — Майко, вышедшая из тени шатра, фыркнула. — Давно бы уже пора.

Фугаку… В тот же день, как пришел приказ от Конохи на сформирование важнейшего стратегического задания для Желтой Молнии, Орочимару пришло письмо с фронта с Молнией. В нем его командующий — Дан Като, просил коллегу о подмоге в виде одного шиноби уровня Каге. Положение у Като и принцессы Сенджу, оставившей фамилию, накалялось, да и фронт с Землей был крепок, так что просьба была легко удовлетворимой.

Майко Орочимару отпускать не хотел, а Минато был занят. Тогда Ясягоро обратился с приказом к Фугаку. Учиха — претендент на роль будущего главы своего клана, не возмущался. Хотя сына оставлять ему было неприятно, Майко легко убедила бывшего напарника по команде, что присмотрит за юным Итачи.

Фугаку уходил с чистым сердцем, уверенный в своем скором возвращении.

А потом пропал. Со дня его ухода прошло пять суток — достаточный срок для того, чтобы успеть метнуться туда и обратно, да еще и по пути выполнить пару миссий среднего ранга. Тем не менее, на фронте с Молнией Фугаку не видели, а на фронт с Землей вестей от него не поступало.

Лагерный костер (один из многих) горел ярко, но грелся у него лишь один шиноби — гений из клана Учиха. Взрослые стеснялись подойти к мальчику, боялись вопросов об отце, которые он им обязательно задаст. Пускай Итачи внешне выглядел спокойным и даже отрешенным, было видно, что он беспокоится и скучает.

— Итачи-кун, — Орочимару сел рядом с костром, одним взглядом змеиных глаз отправив невесту проверить посты.

— Орочимару-сама, — мальчик поднял бездонные черные глаза. — Папа прислал вести?

— Пока еще нет, — качнул головой сеннин. — Похоже, он решил, что так будет лучше. Скорее всего, он увидел возможность глубокой разведки или большого саботажа. Уверен, мы услышим о нем раньше, чем он свяжется с нами — он заставит своих противников кричать его имя с яростью.

— Вы так думаете… — Итачи перевел взгляд на пламя. — Но папа никогда раньше так не делал, верно?

— Все бывает впервые, — Орочимару пожал плечами и постарался улыбнуться как нормальный человек. — Вот, например, ты. Сегодня впервые станешь старшим братом.

— Что?!

Мальчик вскочил, удивленно воскликнув, и во все глаза уставился на командующего. Тот спокойно достал из кармана письмо, с которым, слава Ками, Майко не стала ничего делать.

Хотя бы потому, что письмо было не для Орочимару.

— Твоя мама пишет, — сеннин протянул ребенку сверток. — Третий месяц беременности. Как сведущий врач говорю тебе — ты уже старший брат. Это же тоже произошло впервые, верно?

— А… ага, — мальчик кивнул, и его черные глаза сверкнули радостью.

— То же и с твоим папой, — кивнул Орочимару вставая. — Так что не волнуйся.

— Да! Спасибо вам, Орочимару-сама!

Ребенок поклонился и побежал к своей палатке. Теперь, хотя бы в эту ночь, даже засыпая в ней в одиночестве, без отца, Итачи будет засыпать спокойно. Не то чтобы Орочимару было до этого дело, но боевой дух бойцов и его поддержание — одна из основных задач командира.

— Он такой лапочка, когда проявляет эмоции, — умилилась вернувшаяся Майко. — Просто душка. Хочу, чтобы наш ребенок тоже был таким. Хотя бы один.

— «Хотя бы один», — Орочимару позволил себе расслабленно (то есть ужасно) улыбнуться. — Похоже, ты решила взяться за дело всерьез.

Инузука подошла вплотную и нагло «взялась за дело». Змеиный сеннин прищурился, изучая бесят, вовсю резвящихся в ее глазах.

Похоже, в отличии от маленького Итачи, ему сегодня спать не придется…

— Пошел вон, извращенная скотина! — истошно завопила какая-то девица, бросая в него бадью с водой.

— Упс! — он пригнулся, пропуская снаряд над головой и с сожалением отмечая, что визжит уже не одна дуреха, а все купальни.

Хотя, если подумать, такой синхронный визг тоже мог подарить вдохновения.

Удовлетворенно улыбнувшись, он скрючился за парапетом, спасаясь от непрекращаемого града подручных снарядов и вслушался в женские крики. Неплохо… Рука сама потянулась к ручке, на ходу выхватывая записную книжку. Строчки получилось всего четыре, но зато отборные. Правда, это были ругательства на «разнузданного в общении с женщинами мужчину», но и так сойдет — крепкие же.

Только вспомнил о крепости, как по макушке всем весом вдарил солидный кусок мыла — и как скользкое мыло вообще можно так сильно бросить?!

— Простите дамы, но я сваливаю! — он бросился к выходу, но, подумав, все же развернулся. — Нет, не так. Вот! Великий Отшельник с Жабьей Горы Мьёбоку покидает вас!

— Закрой свой извращенный рот!

Обстрел усилился, а потому Джирайя, отбив парочку особо увесистых снарядов укрепившимися волосами, поспешил ретироваться. В коридорах его уже ждали сотрудники купален, но куда им было остановить великого сеннина? Шиноби ловко пробегал мимо них по стенам и потолкам, не забывая «случайно» тискать особо симпатичных служанок.

Наконец, толкнув входную дверь, Джирайя вывалился на морозный воздух.

— Погодка суровая, — выдохнул мужчина облачко пара. — Но пыл любви греет меня не хуже всякого костра!

Сейчас он находился на границе Стран Водопада и Железа. Со стороны последней. Водопад пришлось покинуть, так как правительство стало подозревать беловолосого повесу в шпионаже. Пока еще слишком мало, чтобы приказать схватить его на месте, но достаточно для того, чтобы джонины подглядывали за ним повсюду. Это очень мешало вдохновению.

И, в любом случае, в Железо Джирайе было нужно, пускай он и не горел любовью к вечному холоду. Две причины — поиски отца и поиски… брата. Да, пускай Сенсома и был Джирайе приемным отцом, Ошими шиноби, ставший известным как один из легендарной Троицы Саннинов, считал своим братом. А насчет отца…

Орочимару добыл крайне важную информацию — его отец столь тесно связан с Тобирамой Сенджу, что великий Второй Хокаге даже оплатил жилье Джирайе и его приемному отцу на десятилетия вперед. Причем из своего кармана. И Джирайе известно, что Тобирама имел тесные связи с генералитетом Железа, так что его путь был очевиден.

Ну а уже после разговора с генералами, можно отправиться отмокать на горячих источниках в страну, название которой посвящено им же.

Мечты-мечты.

На самом деле, придется мерзнуть и дальше — Сарутоби-сенсей тоже поделился очень серьезными данными — в Стране Снега объявился пользователь Стихии Льда, которую все в мире считают сильнейшей (и не так уж и зря). Вранье или нет — Джирайя обязан посетить Снег — таков уж его долг перед тем, кто вырастил его и воспитал.

— Ну… — сам себе промурлыкал сеннин, идя по обмерзлой земле. — А еще ходят слухи, что в Стране Снега просто отпадные бордели…

— Кавамура не выжил, — склонив голову, закончил доклад Эй. — Прости, отец.

Он стоял перед массивным столом в кабинете Райкаге в гордом одиночестве. Би был отправлен на патруль куда подальше — все равно ему было нечего сказать Третьему, кроме как заверений о том, что его старший «братан» ни в чем не виноват. Пф! Как будто это бы помогло! Здесь и сейчас Эй даже радовался, что смог устроить все так, чтобы джинчурики не попал под разбор полетов.

Райкаге не издал ни звука — просто продолжил сидеть с хмурым лицом, сверля в сыне дырку взглядом. Ему дьявольски не хотелось показывать эмоции перед тем, кто наблюдает за их разговором, но тут уж ничего не поделаешь — если выбирать между воспитанием сына или маленькой подставой перед союзником, он выберет сына.

Он всегда выбирал сына…

Миг, и массивный Райкаге бесшумно оказывается прямо перед преемником, нависая над ним и давя своими силой и могуществом. Но Эй не отшатнулся — он привык получать нагоняй с достоинством, как заслуженное наказание.

Однако, слова отца заставили его отшагнуть в удивлении.

— Тебе не за что извиняться, Эй, — произнес Третий. — Информация, которую ты получил, сама по себе является ресурсом, сравнимым с целым Биджу. Получение знаний о возвращении легендарного Математика Боя, стычка с ним и оценка его нынешней силы — все это уже может считаться выполнением миссии высочайшего ранга, даже с учетом понесенных потерь. И самое главное…

Эй растерялся, когда увидел, что отец поднимает руки. Что он…

Третий Райкаге крепко обнял своего ребенка.

— Самое главное, — произнес он тише и мягче. — Что ты выжил, сын. Поверь, никакой Биджу не сравним для деревни по важности с ее будущим главой. И уж тем более для меня — твоего отца. Так что подними голову выше, скорый Четвертый, ты все сделал правильно.

— Спасибо, отец…

Эй младший вышел из кабинета счастливым и взволнованным, а старший вернулся в кресло задумчивым и угрюмым.

— Ты… — обратился он в пустоту. — Знал об этом?

— Нет, данных о возвращении Математика Боя у меня не было — в Узушио у меня глаз и ушей нет, — из тени вышел… человек.

Когда-то он был джонином Конохи, но теперь от бывшего шиноби даже внешности не осталось — кукловод, остающийся для Райкаге неизвестным, полностью изменил свою игрушку, модифицировав ее всеми возможными способами. Настолько, что даже смертельная атака, которой по-началу поприветствовал марионетку Эй, не смогла ее уничтожить.

Тем не менее, стоящее перед ним тело не было куклой, в прямом смысле этого слова. Больше всего оно походило на результат легендарного Нечестивого Воскрешения, изобретенного Вторым Хокаге, но некоторых деталей для полного определения не хватало. А именно — трещин по всему телу и фактического бессмертия. Эта марионетка была вполне себе разрушимой, пускай для этого и пришлось бы приложить заметные усилия.

— И, признаюсь, для меня самого эта весть… не слишком приятна, — кукла поморщилась, явно копируя мимику кукловода. — Математик Боя может здорово помешать моим планам. Особенно тому, в котором у нас с тобой общий интерес.

— Устранение… может не состояться, — Райкаге кивнул. — Хотя мне от этого ни тепло, ни холодно. Меня больше интересует безопасность моего ребенка. Ты знаешь Коноху и ты знаешь Математика Боя. Скажи мне, почему он их отпустил?

— Причин может быть множество, — не стал отпираться от своей информированности кукловод. — Например — он ослаб, как ослаб Хокаге, а потому его сил просто не хватило на то, чтобы их одолеть. И тогда он просто запугал их. Другой вариант от обратного — его сил так много, что он надеется еще когда-нибудь поиграть с вашим сыном и его названным братом.

— Поиграть, — Райкаге невесело фыркнул. — Что скажешь мне — угроза ли он нам?

— Сложно сказать, — склонил голову вбок собеседник. — Но я буду держать руку на пульсе. Постараюсь всегда быть рядом с ним.

— И ты сможешь это осуществить?

Собеседник был странным. Кто бы ни командовал телом, находившимся перед Третьим Райкаге, он был умен, силен и, что самое важное, имел подвязки в наивысших кругах Страны Огня. У Райкаге были прикидки, кто это мог быть, но он мог и ошибаться…

— Райкаге-сама! — без стука ворвался в кабинет джонин-гонец. — Срочные новости с фронта — силы Огня начали атаку!

— Им пришло подкрепление?! — удивился Третий, не став злиться на не постучавшего гонца — у таких как он было на это право.

— Наша разведка доносит, что никаких подкреплений с Листа не приходило, — ответил гонец. — Командующий фронтом — Като Дан, похоже решил атаковать нас тем, что имеет.

— Глупец, — нахмурился Райкаге.

И только сейчас он понял, что странная марионетка успела исчезнуть прежде, чем гонец увидел их вместе.

— «Кем бы ты ни был, не подведи меня,» — подумал Эй. — «Или я сокрушу тебя.»

— Сидим мы с Ловеном в баре как-то. Обсуждаем дела. И тут дверь распахнулась, и в нее вошел шиноби Кири с повязкой джонина. Ну, все повставали, ясное дело — шиноби пришел. Мы с Ловеном инкогнито были. Но джонин нас узнал — пришел-то он за нами. Ну и бросился на нас с кунаем. Метил прямо мне в сердце!

Сашими тяжело вздохнула, слушая эту байку уже сотый раз, но, как и положено по правилам, все-таки спросила:

— И что же произошло?

— Он меня убил, — улыбнулся довольный Узукаге.

Шиноби Листа весело рассмеялись озвученной шутке, а Ловен только фыркнул, поднося к губам очередную бутылку. Впрочем, единственная из коноховцев девушка — Бито, оборвала свой смех на середине.

Не забывать, кто перед ней. Тяжелая задача, даже несмотря на то, что вся сила и величие Математика Боя сомнениям уже точно не подлежали. Сенсома Узумаки-Томура вел себя как обычный старик-шиноби, дорвавшийся до благодарного слушателя — сыпал байками, анекдотами или же просто интересными фактами из своей жизни. Признаться, заслушивались все, даже Сашими, не знавшая, оказывается, всех историй своего босса.

И Бито была бы рада поддаться всеобщему восхищению и обожанию настоящей живой легенды, но в ее глазах все еще стояла картина уничтоженного отряда Молнии. Простой шиноби не может сделать подобное в одиночку. Не может и не будет — человеческие жизни — не шутка. Но Математик Боя, казалось бы, даже не заметил, как убил всех тех людей.

— Чудовище… — вырвалось тихое откуда-то из груди.

На этот раз, благо, ее никто не услышал. В первую, совместную с отрядом Узукаге, ночь Бито не смогла сомкнуть глаз — так сильно она боялась спать неподалеку от монстра, которого имела неосторожность оскорбить тихой фразой.

— Тут привал, — донеслось до девушки сквозь думы.

Другой старик — тот, что сопровождал Узукаге вместе с девушкой-Узумаки, попросту рухнул на землю расслабленным кулем с… алкоголем. Его звали Ловен из клана Брау, и он был самым настоящим магом из легендарного Иорфа. На него пялились примерно так же, как пялились на самого Математика Боя — магов шиноби видели очень редко, а таких — вообще никогда.

— Постелить вам, Ловен-сан? — подошла к нему Бито, определив, что место его «лежки» является самым удаленным от места ночлега Математика Боя.

— Не утруждайся, — маг щелкнул пальцами, и земля под ногами Бито сдвинулась, заставляя ее неуклюже упасть на пятую точку рядом с ним. — Давай лучше поболтаем…

— Аэм… — девушка потерла зад и неуверенно отвела взгляд. — О чем?

— О Сенсоме, конечно. Пишет Автор — ты слишком много о нем думаешь.

Бито вздохнула, понимая, что от разговора не улизнуть, а еще отмечая, что, несмотря на беспробудное пьянство, Ловен Брау отлично подмечает детали. Он был не просто пьяницей, но самым настоящим магом — практически аналогом шиноби в землях Континента.

— Он меня пугает, — тихо выдохнула Бито. — Я знаю, Математик Боя — народный герой и спаситель Узушио, да и не только, но… Он просто-напросто смел тех людей, будто бы перед ним были живые мешки с мясом. Не поморщился и никого не пощадил. Да еще и сделал из всего этого представление. Я не могу такого понять.

— Ну-у-у, а сама-то? — Ловен глотнул из бутыля. — Сама-то скольких убила?

— Девятерых, — девушка посмотрела на свои руки. — Девять человек из разных Стран. Я… Я помню каждого из них. Первой была девочка двенадцати лет — мне тогда было столько же…

Бито рассказывала Ловену о тех, кого убила, и называла время, место и способ. Она действительно помнила всех из них и поэтому даже представить себе не могла, что кто-то может настолько наплевательски отнестись к чужим жизням. И Ловен ее понимал.

— Это всего лишь неопытность, — заверил он ее. — Пройдет.

— Пройдет? — девушка посмотрела на него со смесью недоверия и омерзения. — Пройдет?!

— Ты забрала девять жизней, девочка, — Ловен вздохнул и посмотрел ей в глаза. — И ты не понимаешь, как может Сенсома относиться к жизням своих врагов так же, как и ты. Почему он вдруг не может поставить себя на твое место, или на место своих противников, да? А ты сама-то представь себя на его месте. Но не в виде добренькой девочки, а в виде человека, за спиной которого все то, что за спиной Сенсомы. Может попробуешь?

— Я…

Она и правда ошибалась. И поняла это только сейчас. Бито была неглупой девушкой, так что объяснять все дословно было не нужно. Чем отличается чунин Бито от Узукаге и живой легенды Математика Боя? Силой — да, но не это главное во взгляде на противника. Интеллектом — возможно, но и тут пролет. Каждая из базовых характеристик — они отличались во всем, и между ними лежала пропасть. но самая большая пропасть была, конечно, в количестве убитых.

Математик Боя просто не может относиться к своим противникам иначе, ведь за его спиной тысячи и десятки тысяч трупов. И он не убивал в свое удовольствие, он лишь сражался ради удовольствия. А убивал он только если так было удобнее, чем сохранить врагу жизнь.

И поэтому он чудовище, да. Чудовище с горой трупов на счету. Но он и сам знает это и принимает себя таким, какой он есть.

Мирное чудовище.

— Поняла, я гляжу, — усмехнулся Ловен. — Тогда иди и помоги ему с палаткой, а меня оставь лежать тут. В вашей стране трава такая мягкая…

Через двое суток отряд прибыл в Коноху. Кюки весь аж светился от радости — так сильно ему хотелось представить селению самого Математика Боя. И каково же было его удивление и разочарование, когда ворота открылись, и ему предстал вид на родной Лист.

А точнее — на того, кто их встречал.

Данзо Шимура, вообще-то, даже и не существовал по документам, но его знали в деревне все. Его должность предполагала скрытность, но, вместе с тем, иногда он был просто обязан участвовать в операциях Корня лично. Ради Листа. Ради древа.

Но все равно — его появление оказалось для Кюки большой неожиданностью.

— Все свободны, — проронил тихо он, мазнув по сбитому с толку джонину незаинтересованным взглядом. — Дальше я сам.

— Хай!

Пусть и неохотно, но отряд покинул легенду и его спутников. Всем им хотелось остаться с Математиком Боя подольше и поближе, дабы показать Конохе, мол, смотрите, я иду рядом с Великим, но приказ главы Корня — есть приказ главы Корня. Так что уже через несколько секунд у входных ворот осталось четверо, не считая часовых.

— Старый друг, — улыбнулся Сенсома, неспешно подходя к Шимуре.

— Старый, — согласился Данзо, отвечая на его объятия.

Сашими с интересом рассматривала того, кого Узукаге назвал своим другом и того, кто единственный вышел их встретить. Почему именно он? Раньше она мало слышала о похожем друге Сенсомы. Это был… Данзо Шимура — она знала о главе Корня, но больше из официальной информации Узушио, чем со слов босса. А они, оказывается, друзья…

— Удивлен, что вышел именно ты, — усмехнулся Сенсома. — Я ждал… кого угодно другого.

— Этот «кто угодно другой» весь трясется в своем кабинете — он боится вашей встречи, — Шимура холодно улыбнулся. — Ну а я предвкушаю.

Взгляд Сенсомы стал серьезным и немного тоскливым. Он посмотрел в сторону резиденции Хокаге, скрываемой прочими зданиями, а потом скосил глаза на Гору Хокаге. Оттуда на него смотрели учителя и друг. Друг с которым они не виделись целых двадцать лет — лишь общались письмами, но и то — лишь как Каге и союзники.

В последний раз они виделись при весьма острых обстоятельствах…

— Ему не стоит бояться, — вздохнул, наконец, Сенсома, положив руку на плечо Данзо. — Проводишь нас, раз уж вышел на свет божий?

— А куда вы у меня денетесь? — поморщился мрачный Шимура, сбрасывая ладонь прочь. — Шаг в шаг.

Конечно, его приказу никто не последовал, но он и не ожидал этого. В конце концов, Сенсома давно не был в Конохе, так что ему хотелось побольше ее осмотреть. Он то и дело запрыгивал на крыши, совал нос в переулки и заходил в магазинчики, покупая в них всякие бесполезные безделушки.

— Надо же, а книги Джирайи у вас стоят так дешево, — удивлялся он.

— В Конохе мало извращенцев, — недовольно отозвался Данзо. — А никто здоровый читать такое точно не будет.

— Ну, раз уж ты так отзываешься, ты их точно читал, — расплылся в улыбке Сенсома. — И не думай мне врать.

— Это было нужно для работы… — совсем скривился Шимура.

— Данзо-сама! — из очередного домишки выбежала молодая женщина со свертком в руках. — Прошу вас, Данзо-сама, благословите моего сына! Я очень хочу, чтобы он вырос таким же смелым, сильным и добрым, как вы. Не пожалейте минуты…

Сенсома удивленно приподнял бровь, а Ловен пьяно икнул. Одна Сашими заинтересованно посмотрела на сие действо — в Узушио с такими просьбами подходили довольно часто, но только к самому Узукаге. Здесь же был лишь глава Корня. Ну и Узукаге, конечно, и Сашими бы не удивилась, подойди женщина к нему, но она подошла к Шимуре.

И это было…

— Не буду, — тихо отказал Данзо, плавно обходя женщину с ребенком.

Ловен хохотнул и пожал плечами, Сенсома сохранил на лице выдержанное удивление и шагнул за другом, ну а Сашими пришлось сочувственно потрясти за плечи молодую мать, шепнув на ушко слова ободрения.

— Ее муж был пьяницей и тираном, — неохотно ответил на висевший в воздухе вопрос Данзо. — Но отправлять своих свободных агентов к нему я не мог — Корень придумали не для того. И Хирузен ничем не мог помочь — его люди были заняты. Хм… Тогда я просто пришел к нему сам. С тех пор она живет одна.

— Мда… простых шиноби за убийство бы осудили, но у тебя были развязаны руки, — оценил поступок друга Сенсома и тут же дребезжаще рассмеялся. — Где бы еще я увидел мир, в котором глава Корня ходит решать семейные проблемы к простым горожанам, хо-хо-хо!

— На благо Конохи, — произнес девиз Корня его глава. — На благо древа.

Уже у самой резиденции их встретила пара молодых шиноби. На удивление, знаков отличия они не носили, так что было невозможно определить их звания, но Сенсома сразу же по чакре определил, что перед ним бойцы высокого уровня, явно заслуживающие джонинских жилетов.

Более того, он даже понял кто перед ним конкретно.

— Данзо-сенсей, — склонились парень и девушка.

— Нана, Хизаши, — Данзо посмотрел на них, задумавшись, а потом указал рукой на Сенсому. — Это он виноват в том, что вы — мои ученики.

Ловен аж поперхнулся, а Сашими вскинула брови. Сенсома же по-стариковски рассмеялся, глядя на недоуменные лица Сарутоби и Хьюги.

— Рад видеть вас выросшими в отличных шиноби, детишки, — отсмеявшись, произнес он. — Вижу, моя маленькая афера сработала. Хизаши, как дела в клане Хьюга? Твой отец все еще глава?

— Н-нет, — ученик Данзо был сбит с толку. — Мой брат стал главой. И первым делом Хиаши изменил традиции. Ему удалось провести реформы, и никто не был против. Проклятых печатей больше нет. И я рад за тех, кому повезло меньше, чем мне.

— Как сказать «повезло», — выдохнула Нана Сарутоби — первенец Третьего Хокаге. — Данзо-сенсей — худший учитель в мире.

— Кхм, — Шимура придавил ученицу чакрой. — Кому-то нужен дополнительный круг испытаний сегодня…

— Как же сильно я виноват перед ними, ха-ха! — вновь развеселился Узукаге и, наконец, представился начавшим догадываться парню и девушке. — Приятно познакомиться лично. Сенсома Узумаки-Томура.

— О! — только и произнесла Нана.

— А… — распахнул рот Хизаши.

— У, — подхватил Ловен, а потом поморщился. — Эй, когда мы уже сядем где-нибудь, а? На ходу пить неудобно.

— Дела-дела, — улыбнулся Сенсома ученикам Шимуры, проходя мимо. — Поболтаем как-нибудь в другой раз, хорошо?

Встреча с ними была приятной. Хотя… Сенсома прикусил губу — тяжело было так непринужденно общаться с теми, кто должен был стать для Ошими напарником и напарницей. Если бы все тогда было по-другому…

— «То все и сейчас было бы по-другому.»

Дверь в кабинет Хокаге не изменилась. Данзо встал перед ней и многозначительно посмотрел на старого друга. Потом все же соизволил криво усмехнуться и… исчез в облаке белого дыма.

— Конечно клон, — усмехнулся в ответ Сенсома и постучал в дверь. — Времени на старого друга уже и нет…

— Заходи, — донеслось напряженное из кабинета.

Хирузен сидел… там же, где и всегда. И выглядел так же, как выглядел обыкновенно. И даже общий вид кабинета был примерно таким же, каким был двадцать лет назад. Казалось бы — ничего не изменилось…

— Вы свободны, — бросил Ловену и Сашими Сенсома. — Оставьте нас.

— И я снова уезжаю за кадр, — вздохнул Архимаг. — Ну… хотя бы для того, чтобы бухать. В этом есть смысл.

— Я всегда на связи, — коротко поклонилась Узумаки, уволакивая за собой Брау.

И старые друзья остались одни.

— Ты прервал мою отставку в целых двадцать лет, но не вышел встретить, — Сенсома вышел в центр кабинета. — Ты не рад мне?

Хирузен нервно пыхнул трубкой и недовольно посмотрел на него. Потом невесело усмехнулся и перевел взгляд на Коноху. Впрочем… все совсем не так, как он себе представлял, и это было прекрасно. Бесило лишь то, что Сенсома специально действовал наперекор всем придумкам Сарутоби. Ладно…

Хирузен неспешно встал, положил трубку на стол и прошелся по кабинету. Наконец, он остановился напротив Сенсомы. Напротив Узукаге. Напротив Математика Боя. Напротив… друга.

— Бха-ха-ха-ха! — рассмеялся в голос Сенсома, стискивая его в объятиях.

— Хе-хе-хе-хе! — вторил ему Хирузен, похлопывая соперника по спине.

Двадцать лет — не срок, если дружба была той, что воспевают поэты и барды. Любовь живет три года, люди, в среднем, лет семьдесят, коты — тринадцать, а настоящая, закаленная в боях и ссорах, дружба может жить вечно.

— Я рад тебя видеть, Хирузен!

— А я рад видеть тебя, Сенсома!

Старые друзья долго радовались встрече друг с другом. Это было поистине важное для каждого из них событие. Они соскучились друг по другу. По разговорам, пьянкам, проделкам и битвам. По спаррингам, прогулкам и решениям общих проблем. Двадцать лет — не срок для того, чтобы закончилась дружба, зато они — срок, чтобы друзья соскучились и накопили достаточно новостей, чтобы ими поделиться.

— Как твое здоровье, а?

— Вот уж точно не дождешься. С чакрой Рикудо я могу прожить хоть две сотни лет. А сам как? Время действия той техники Сенджу закончилось, верно?

— О, если ты о том, что я стал немощным слабаком, то не волнуйся — Коноху я в обиду не дам. Да и тебе зад надеру в любое время — обращайся, если хочешь.

— Язык у тебя точно не болеет, а вот до мозга маразм добрался.

— Хо-хо! Кто бы говорил, господин «сижу-пержу двадцать лет в одной комнате»!

— Ого! А ты, значит, не так живешь, ха?

Разговоры ни о чем и обо всем. Так бывает, если два человека являются настоящими друзьями — темы никогда не иссякнут, равно как не угаснет и интерес. А даже если выговаривать слова станет скучно, всегда можно просто помолчать в хорошей компании — так и определяется качество дружбы.

Но все когда-нибудь заканчивается, даже разговоры о «ни о чем». Этот закончился стуком в дверь.

— Хокаге-сама, — громыхнуло уверенное из коридора.

— А-а-а, заходи, — Хирузен расплылся в улыбке и подмигнул не узнавшему голос Сенсоме.

В кабинет вошел высокий немолодой мужчина в жилете джонина, надетом на форму военной полиции Листа. Его волосы были черны, как ночь, равно как и глаза, хотя Сенсома знал, что эти самые глаза могут в любой момент загореться алым, так как перед ними предстал истинный мастер Мангеке Шарингана и глава клана Учиха — Кагами Учиха.

— Да быть не может… — усмехнулся Кагами, даже активировав Шаринган на секунду. — Не верю.

— И я тоже не верю — настолько я рад тебя видеть, — встал с кресла Сенсома.

Они обнялись, но садиться Кагами отказался — у него были срочные дела. Тем не менее, зашел он не просто повидать старых друзей.

— Фугаку нет уже неделю, Хокаге-сама, — поделился он тревожащей мыслью. — Совсем скоро миссия по уничтожению моста Каннаби войдет в финальную стадию, но Фугаку там не будет. Равно как его нет на фронте с Молнией, где уже вторые сутки идет масштабное сражение.

— Хм-м-м… — Хирузен выпустил дым изо рта. — Что можешь сказать, Сенсома? Фугаку — твой ученик.

— В мире мало шиноби, способных его одолеть, — Сенсома покивал головой. — Но и… уйти в самовольную разведку он не мог — я его этому не учил. Вполне возможно, что он попал в засаду и сейчас находится в плену — враги захотят за него большой выкуп. Или же он уходит от преследования — тогда отсутствие весточки и длительность объяснимы. Есть еще один вариант — он на Иорфе. Но тут уж сами понимаете.

— Я прикажу отправить на Иорф вести и просьбу с помощью в поисках, — кивнул Хирузен. — Но не будем исключать самый вероятный исход. Кагами, похоже тебе придется готовить себе новую замену на посту. Хотя бы на всякий случай.

— Вот уж чего бы мне точно не хотелось… — Учиха вздохнул. — Ладно, не буду мешать. Сенсома, если не сложно — зайди ко мне вечером, а? Выпьем, как в старые добрые?

— Ничего не обещаю, дружище, но постараюсь, — улыбнулся Сенсома. — Удачи.

А когда Кагами покинул их, пустых разговоров не предвиделось…

— Итак, — вздохнул Хирузен, затягиваясь и выпуская дым колечками. — Ты вернулся в мир. Я полагаю, тебя потянуло в Страну Снега.

— И это тоже, — Сенсома кивнул. — Но на самом деле, это лишь повод. Я засиделся в Узушио, Хирузен. Пора выходить на активную стадию поисков.

— А если в Снегу будет именно он?

— Тогда я обрадуюсь.

— Но ты отчего-то в это не веришь…

— Двадцать лет, старый друг. Мои люди ищут по всему миру уже двадцать лет. Случайно Ошими не найти, это точно. Кто-то или что-то сдерживает его от применения Стихии Льда.

— Ее, кстати, теперь считают сильнейшей, слышал? — Хирузен усмехнулся. — Даже сильнее Мокутона. Вот до чего доводят заслуги единственного известного пользователя — Стихия начинает казаться всем нечестной и сильной только из-за нечестности и силы лично ее обладателя. Но никто не хочет смириться со своей слабостью — гораздо легче объявить что величайший в мире шиноби использовал нечестную силу.

— Мне это безразлично, — пожал плечами Сенсома. — Кстати, по дороге в Коноху я встретил сына Райкаге.

— Расскажи.

Сенсома сжато описал свою встречу с силами Молнии. Конечно, Хирузену был нужен более подробный отчет, но его пусть тот же Кюки составляет, а Сенсоме столько болтать языком было попросту лень. Тем не менее, основного оказалось достаточно, чтобы Хокаге задумался.

— Нас собираются давить… — Сарутоби пролистал какие-то бумаги. — Эта спокойная война прекращает таковой быть. Шевеление Изуны, пропажи людей, а теперь Райкаге.

— Пропажи людей?

— Шиноби Листа пропадают, — Хокаге вздохнул. — Бесследно. Хотя и не только Листа — той же Молнии, Ветра и Земли. Лишь Вода пока не теряла кого-то, но у них, если честно, просто некого красть.

— Некого красть? — Сенсома непонимающе нахмурился. — То есть крадут с определенной целью?

— В основном пропавшие — обладатели геномов. Редких или уникальных кеккей генкай. Или же просто выдающиеся шиноби. Как, например, тот же Фугаку.

— Думаешь, его похитили так же, как и прочих?

— Нет, у него есть от остальных отличие — уровень его силы — Каге. Пока еще не было столь могучих пропавших. И если его забрал тот, кто забирает прочих… Тогда дело принимает еще более скверный оборот.

— И кто это может быть? — Сенсома задумчиво почесал бороду. — Какой-нибудь ученый? Или… не знаю, псих?

— Или недобиток из клана Цубаки, — выдохнул Хирузен, приготовившись к буре.

Но бури не последовало.

— Не исключено, но… едва ли, — Сенсома покачал головой. — Я убил всех. Если и был кто-то на задании… не думаю — Старейшина собрал всех, кого мог, а мог он всех, кроме Озина. Это не может быть Цубаки.

— Тогда твоя версия с ученым, — согласился Хирузен. — На фоне этих событий репутация Орочимару, как будущего Хокаге, несколько просела. Люди всерьез думают, что это может быть он.

— Что другие кандидаты?

— О, их не так уж и много. Орочимару, как я и сказал. Он пользуется поддержкой большинства кланов и людей — его знают и уважают как сильнейшего в Конохе. Минато Намикадзе, если помнишь такого. Парня поддерживаю я и верхушка Конохи — его жена — джинчурики, ну а сам он — великолепный кандидат на роль…

— Марионетки для закулисных игр, — закончил за друга Сенсома. — Останешься Хокаге, оставив титул? В этом весь ты, хитрый лис.

— Старый хитрый лис, — вздохнул Сарутоби, признавая правоту друга. — Я действительно ослаб, Сенсома, но я знаю, что нужно делать на этом посту. Я занимаю его дольше всех в истории. Я не собираюсь всю жизнь цепляться за власть, но лучше пусть Хокаге станет молодой Минато, который будет слушать мудрых советов, чем Орочимару или Като — у этих двоих свое виденье будущего Листа.

— Понимаю, — кивнул Сенсома и дал другу продолжить. — Като?

— Мой ученик не обижается, что я не поддерживаю его — он тоже все понимает, — Хирузен довольно улыбнулся. — Во многом он похож на тебя, только в нем нет этой твоей неуемной жажды битвы. Зато есть другая жажда, которая мне, если честно, нравится ничуть не больше — мальчик хочет силы.

— В мире шиноби это желание — естественно.

— Не в тех размерах, что у Като, — вздохнул Хокаге. — Конечно, та же Цунаде этого не замечает, но Като очень хочет стать могущественнее любого в мире. Таков его порок — жажда силы. Хотя я и верю, что всю накопленную силу он обратит в нужное русло, но… нет — Хокаге ему быть рано. Но его поддерживает верхушка Страны Огня — Дайме и аристократы. Главный вопрос для меня сейчас — кого поддержит великий Математик Боя — Узукаге-сама.

— Хмф… — Сенсома задумался. — Като вполне обойдется без шляпы, пока набирает силу. Орочимару или Минато, да? Я люблю своего ученика, но и твоя политика мне по душе. А еще эти исчезновения… Дай мне время, старый друг. Сейчас я направляюсь в Страну Снега, но мне по пути фронт с Землей. Я хочу повидаться с учеником и ученицей. Они же там?

— О да, и ты будешь немало удивлен, — усмехнулся Сарутоби. — Я гарантирую.

— Что до Снега?

— Мои люди пока не вышли на связь, но там с этим туго. Вольные агенты говорят, что пользователь Льда был замечен на одном из островов, что между основной территорией Снега и Молнией. Если хочешь заняться поисками лично — начинать надо оттуда, хотя мой отряд, вероятно, уже там побывал.

— Я посмотрю, что можно сделать, — кивнул Сенсома. — И…

Но на полуслове его прервал вежливый стук. Каге переглянулись, но Сенсома лишь пожал плечами — кабинет уж явно не его, и не ему решать, кому сюда есть доступ во время их разговора.

— Входи, — Хирузен выглядел удивленным — он распознал чакру стучавшего и…

— Фугаку, — выгнул бровь Сенсома.

Вошедший в кабинет Учиха тоже удивился, увидев его. Он широко распахнул глаза и неуверенно перевел взгляд на Хокаге. Впрочем, Хирузен интерпретировал этот жест по своему.

— Как видишь, твой учитель соизволил явиться ко мне во плоти, — Сарутоби довольно усмехнулся, но тут же стал серьезен. — Что произошло, Фугаку? Где ты пропадал все эти дни?

— Я… — Учиха замялся, а Сенсома нахмурился.

Его ученик… вел себя необычно.

— Простите, сенсей.

С этими словами Фугаку раскрутил в глазницах Мангеке Шаринган, и чакра вокруг него взревела, порождая бордового Сусаноо с тремя руками. Третья, «лишняя», рука была расположена прямо на его груди и имела в своем распоряжении короткий клинок. Именно его она и обрушила на мирно сидящих до сего момента старых друзей…