Математик Боя. Возвращение

Все так изменилось…

Сокрушительный удар исполинского клинка разрушил стол Хокаге в мгновение ока, однако самого владельца кабинета зацепить не успел. Сенсома мгновенно оказался между оружием Сусаноо и Хирузеном и отбросил последнего в окно, не особо заботясь о целостности Хокаге.

Главное — спасти, а остальное образуется.

— Что ты делаешь, ученик?! — громыхнул Математик Боя, отбрасывая от себя клинок бордового исполина.

— Не нужно мне мешать, — отмахнулся Фугаку, пытаясь отстранить противника с пути и ринуться в пробитое телом Сарутоби окно.

Сусаноо расправил плечи, пробивая не только окно, но и стены, на которых оно держалось. Клинок руки из груди придавил Математика Боя, а два других рассекли воздух, помогая пробить путь на волю. Третий Хокаге только долетел до земли и уже избавился от официального одеяния, под которым, по традиции, оказалась его черная боевая форма.

Учиха смотрел только на постаревшего и ослабшего Сарутоби и шагнул к нему с пролома.

— Тебя никто не отпускал, — донеслось из-за спины.

Фугаку даже не скосил взгляд — он просто вышел на воздух, позволяя гравитации сделать все остальное, но… ничего не произошло. Гудя и переливаясь бордовым, чакра Мангеке Шарингана, собранная в исполинский и невероятно тяжелый конструкт Сусаноо застыла в воздухе, поддерживая своего хозяина внутри себя в таком же, висячем, положении.

Теперь Фугаку пришлось обернуться. И его глаза расширились от удивления. Там, в глубине кабинета Хокаге, Сенсома Узумаки-Томура легко удерживал огромного Сусаноо, держа его за тот самый меч, которым Учиха думал его обездвижить. Золотые глаза сверкнули гневом.

— Кто бы ты ни был — не смей вот так поворачиваться ко мне спиной!

Не в силах что-либо сделать, Фугаку пораженно смотрел на то, как Сенсома с силой втянул его Сусаноо обратно в тесный кабинет и приблизил к себе. Золотой взгляд заметался по чакре исполина, и в следующее мгновение очки слетели с лица легендарного шиноби, в падении оказываясь между ним и кирасой Сусаноо.

— Печать Раскола Брони: Активация, — произнес Сенсома, ударом левого кулака сминая свои очки о конструкт бывшего ученика.

Фугаку атака не достигла ни в малейшей мере, однако его Сусаноо пошел трещинами и уже через несколько мгновений, утробно гудя, распался на сотню бордовых осколков, истлевающих в воздухе. Учиха остался перед Богом Шиноби без своей великой техники.

Сенсома шагнул к нему, а Фугаку попятился, вновь раскручивая свой Шаринган. Только теперь он использовал не Сусаноо, а классическую для красных глаз технику. Гендзюцу величайшего уровня, доступного шиноби, из-за которого клан Учиха считался одним из величайших кланов всех времен.

Гендзюцу Мангеке Шарингана.

Вокруг Сенсомы тут же начали распускаться цветы и лозы. Деревья выросли в одно мгновение, сразу же спустив с себя великолепные одеяния — тонкие лианы нежно-зеленого цвета. Но Математик Боя даже не скосил на рождающееся великолепие глаза — он был занят тем, что презрительно смотрел бывшему ученику прямо в душу.

Золотые глаза повелительно нахмурились, и воля Узукаге переборола волю Учихи, раскалывая на осколки иллюзорный мир так же, как несколько секунд назад был расколот Сусаноо. Резким движением Сенсома схватил Фугаку за горло и приблизил его лицо к своему.

— Кто или что ты такое? — он всмотрелся в алые глаза так глубоко, как только мог.

— Тот, кто тебя превзойдет, — последовал высокомерный ответ.

Сенсома развернулся, все еще удерживая тело на весу, и с размаху бросил Учиху прочь через пролом в стене. Более того, синхронизировав движение с Исобу, он применил Путь Дэвы, используя силы гравитации для усиления своего броска.

— Не вмешивайся, Хирузен! — крикнул он готовому к бою Хокаге, стоящему внизу с Энмой наперевес.

Старый друг ругнулся, но Сенсома его не слушал. Он сосредоточился на прыжке, собирая силы. Согнуть ноги, подать чакру, оттолкнуться от земли. Высокий затяжной прыжок был такой силы, что повторить его смогли бы, пожалуй, меньше сотни шиноби по всему миру.

Зато приземлился Узукаге ровно туда же, куда выбросил бывшего ученика — на один из тренировочных полигонов.

Фугаку, пошатываясь, отходил от падения, а на него во все глаза смотрели какие-то генины с чунином-наставником, явно проводившие здесь тренировку.

— Уходите, — бросил им Сенсома, походя, сопроводив приказ давлением чакры.

Его не узнали, возможно, но спорить с кем-то, кто так легко и непринужденно высвобождает столько чакры, что хватило бы на полноценную Бомбу Биджу — себе дороже, и этому чунин своих генинов явно успел уже обучить.

— Даю второй шанс, подделка, — произнес Сенсома, бесстрастно наблюдая, как перед ним вновь формируется Сусаноо. — Кто ты, и где Фугаку?

— С чего мне отвечать тебе, старик? — выгнул бровь Учиха.

— Потому что иначе я тебя убью.

— Не сможешь.

Три руки бордового гиганта закрутились в мельнице смерти, но Сенсома раз за разом уходил от атаки. В один вздох он напитал тело природной чакрой и с помощью ежиных техник делал свое тело бесплотным, заставляя противника раз за разом поражать пустой воздух. Параллельно с этим он сканировал врага раз за разом.

Но все было напрасно — все его чувства шиноби, вся чакра и сенсорика в голос твердили, что перед ним был не кто иной, как Фугаку Учиха — его дорогой ученик и внук самого Мадары. И Сенсома никогда не слышал о гендзюцу, способном контролировать такого шиноби.

— Стихия Огня: Великий Огненный Шар! — сложил, тем временем, Фугаку печати.

Сенсома скривился, отменяя сендзюцу и собираясь попросту разбить ниндзюцу противника голой физической силой, а потом ей же вытащить бывшего ученика из Сусаноо и хорошенько отделать. Однако, он вовремя заметил, как из левого глаза Учихи потекла тонкая кровавая слеза.

— Кано Таика! — громыхнул обладатель Мангеке Шарингана.

Сенсома вновь вобрал в себя чакру природы, и активировал покров Исобу. За один вдох он раздался в плечах, а его кожа покраснела. Аура сверкнула желтым, но тут же окрасилась в привычный красный.

А прямо на него летел Огненный Шар, исполненный мастером и усиленный самым величайшим ниндзюцу Стихии Огня — Белым Огнем или Великим Огнем Огня — уникальной техникой Мангеке Шарингана Свирепого Глаза Фугаку, увеличивающей разрушительную эффективность любой огненной техники в несколько раз!

— Х-ха! — встретил пламя Сенсома, метя сдвоенный ударом рук ровно в центр шара.

Огонь стал жидким и опал на песок, деревья и траву, тут же поджигая последние. Мгновенно на полигоне стало жарко, а весело пылающее пламя породило дым, закрывший солнечный свет.

— Кто бы ты ни был, я тебя остановлю, — пообещал Сенсома, распаковав свой меч.

На сей раз Фугаку не ответил, вновь ринувшись в яростную атаку с Сусаноо. Три руки смазались от скорости движений в воздухе, а каждая встреча клинков двух противников сопровождалась сотрясением земли и гулким эхо. И никто не уступал. Фугаку еще трижды применил Белое Пламя, но Сенсома знал его силу, как знал все техники ученика.

И он ждал последнего его козыря.

— Ен-но-шу! — выдохнул, наконец, Фугаку.

Повелитель Пламени — техника, позволяющая Фугаку полностью контролировать любое пламя в радиусе действия. Рожденное от чакры или нет, от своей техники, или же от чужой — разницы нет. Применяя эту технику своего правого глаза, Фугаку становился истинным и непревзойденным мастером огня.

Но на сей раз Сенсома видел исполнение данной техники впервые и даже никогда не слышал, чтобы его ученик так использовал свой величайший козырь. Он собрал все пламя вокруг и буквально вплел его в чакру своего Сусаноо, получив пламенеющего воина-гиганта с тремя огненными мечами.

— Кано Таика! — пламя яростно вспыхнуло, белея по приказу своего хозяина.

— Это убьет тебя меньше, чем за десяток минут, — Сенсома прищурился, глядя на повреждения, которые наносил сам себе бывший ученик.

— Этого хватит, — громыхнул сквозь рев пламени Учиха, бросаясь в атаку.

Но его порыв был тут же прерван целым айсбергом, рожденным Сенсомой с помощью Стихии Льда и грубо впечатанным в бордовое Сусаноо! Лед раскололся осколками и превратился в воду, расплавившись от жара получившейся у Фугаку техники, но это уже было неважно — первая атака Учихи захлебнулась в буквальном смысле этого слова.

Сенсома мгновенно оказался перед пылающей броней, с силой воткнув в нее клинок и подавая в него чакру. Все озарилось светом, а после, сделав усилие, Математик Боя провел по Сусаноо линию, вспарывая его снизу вверх и разрушая его целостность во второй раз за день.

Фугаку упал на землю, но тут же вскочил с кунаем в руке, однако бывший наставник был уже справа и резким тычком ребра ладони по горлу поверг сознание Учихи в небытие.

Закатив глаза, Фугаку упал под ноги Узукаге.

— Убивать тебя было бы расточительством, — Сенсома присел на колено перед телом, выводя на его груди фуин. — Я доберусь до истины.

Фуин на груди засветилось и мгновенно прошло сквозь тело, отпечатавшись на земле за ним в большем в десятеро размере. По всему его радиусу загорелись звезды, медленно начавшие свой танец. Спустя секунду, звезды закрепили чакру Фугаку в «спящем» состоянии, надежно защищая ее от пробуждения, а после основная печать превратилась в огромный свиток, самостоятельно скатавший внутрь себя тело. На поверхности свитка вспыхнул рисунок блокировки, а на другой стороне — рисунок уменьшения.

Сенсома протянул руку, и в нее упал небольшой свиток с запечатанным шиноби.

— Интересная техника, — донеслось из-за спины.

— Последняя разработка, — кивнул он, узнав голос Данзо. — Его можно хранить в этом состоянии неделю — потом свиток распечатается сам и освободит его чакру и сознание. Пока что он в стазисе.

Встав, Сенсома повернулся к старому другу лицом. Прищурив единственный глаз, Шимура переводил свой задумчивый взгляд с Узукаге на свиток в его руке и обратно. Наконец, решив что-то для себя, он требовательно протянул руку:

— Отдай предателя мне.

— Очень смешно, — Сенсома нахмурился, демонстративно убирая свиток за пазуху. — Ты же прекрасно знаешь, что Фугаку не предавал Коноху.

— Факты говорят обратное.

— Засунь факты себе в зад, Данзо, я не отдам ученика Корню.

— Ученика, именно…

Шимура покачал своей тростью, упертой в землю, из стороны в сторону, а потом отпустил, оставив ее неподвижно стоять на месте. Сам глава Корня неспешно шагнул влево. Потом еще шаг и еще. Он начал плавно обходить Сенсому по кругу, не сводя с него пристального взгляда.

— Впервые за двадцать лет Узукаге покидает Водовороты и направляется сразу в Коноху, — неспешно проговаривал Данзо. — В пути он контактировал с шиноби Облака. Примерно в день его возвращения во внешний мир его ученик пропадает без вести. И уже сегодня они оба, странным стечением обстоятельств оказываются в кабинете Хокаге, и на него совершается покушение.

Он остановился прямо за спиной неподвижного Сенсомы и замолчал.

— Если бы я хотел убить Хирузена, я бы сделал это, — спокойно пожал плечами Узукаге. — И вообще, хватит нагонять жути, придурок, вы ведь сами меня вытащили.

Шаги за спиной остались такими же плавными. Десяток секунд, и Данзо вернулся к своей трости, вновь оказываясь перед Сенсомой.

— Конечно, — пожал плечами Шимура. — Я просто напомнил тебе, что могут подумать люди. И не только простые, но и… все остальные. К тому же Фугаку — Учиха. И не из последних. Сегодняшнее… происшествие может сильно пошатнуть позиции клана, а они и так шатки — в результате этой войны Учихи больше потеряли, нежели приобрели.

— Настолько мирная война? — выгнул бровь Сенсома.

— Ужасно, — кивнул Данзо. — Новых Шаринганов по пальцам пересчитать — клановых вообще стараются в худшем случае пленить. Страны… боятся взаимной мести.

— И даже Хирузен?

— Он боится больше всех.

Сенсома вздохнул, принимая информацию. Похоже, и его друзья, и весь мир — все изменилось за двадцать долгих лет. Впрочем, этого стоило ожидать, конечно же.

Однако — взгляд Сенсомы стал стальным, но из-за цвета его глаз Данзо сравнил этот блеск с золотом, сейчас важно не это. Самое главное — понять, что случилось с Фугаку и поспешить в Страну Снега. Клан Учиха подождет. Война подождет.

Весь мир подождет.

— Я иду на фронт с Землей, — объявил Сенсома, направляясь на выход из полигона. — Пусть твои люди, или любые другие, предупредят Ловена и Сашими.

— А Хирузен? — спросил Данзо.

— Сейчас не до этого всего. Если кто-то и может объяснить мне, что случилось с Фугаку, то это Орочимару. И я все равно туда направлялся. Просто сейчас это стало более срочным делом.

— Ладно, — донесся Сенсоме в спину ответ. — Но ты должен будешь зайти к Мито-сама. Иначе она нас не простит.

Выходя с полигона и чувствуя, как водяной (на этот раз) клон друга рассеивается, Сенсома усмехнулся.

Похоже, эта женщина не изменилась за все эти годы.

Особый тренировочный полигон Конохи с секретным названием «Лисья поляна» сотряс взрыв. Поднятые им дым и сор пошли волнами, исторгая из себя объект. Человека — очень молодую женщину с длинными алыми волосами, красивым лицом и точеной фигурой. Правда, разглядеть все это было сложно из-за густой красной чакры, покрывающей ее тело.

Кушина, войдя в покров Трех Хвостов, зарычала совсем по-звериному и выдохнула огромную волну пламени.

— Контролируй зверя, девочка, — донеслось до ее ушей пренебрежительное. — Пока что он делает за тебя большую часть работы.

Огонь Кушины будто бы врезался во что-то и тут же начал затухать, всасываясь в раскрывшуюся фуин-ловушку. Еще мгновение назад обостренные чувства куноичи Конохи не показывали ей, что в том месте находится чужая чакра, однако она не удивилась — такая скорость в обращении с печатями для ее противницы вообще считается средней.

Вонзив все три Хвоста в землю, Кушина буквально на нюх взяла местоположение оппонентки и направила в то место разрушительную атаку удлинившимися конечностями. Застать старуху врасплох не удалось, но зато получилось заставить ее побегать.

Внезапно, джинчурики перестала чувствовать один из Хвостов.

— Сосредоточься, — вновь сказала противница, скрываясь в дыму. — Ты слишком хаотична.

Тут же Кушина не выдержала и рывком вошла в покров Четырех Хвостов. Чакра Лиса сжалась, уплотнилась на ее теле, а после она рванулась на старуху в затяжном прыжке, раз за разом стреляя в нее воздушными бомбами.

Мито хладнокровно отбила все эти выстрелы руками, обезопасив их с помощью фуиндзюцу. Когда же почти потерявшая над собой контроль Кушина решила сблизиться для ближнего боя, пожилая Узумаки только криво усмехнулась:

— Куда тебе, соплячке…

Ее чакра тоже полыхнула красным, а за спиной выросло сразу Пять Хвостов. Псевдо-джинчурики легко заблокировала все атаки своей визави, а после вдоволь изваляла уже слабо сопротивляющуюся девушку по земле. Лис пытался прорваться сквозь ее разум и разорвать ту, что служила ему ненавистной тюрьмой долгие десятилетия, но Мито была слишком опытна, чтобы позволить ему это сделать.

— Печать.

Остановив очередную бесполезную атаку, Мито впечатала свою ладонь в лоб Кушины и активировала технику. Кому-нибудь другому для этого понадобился бы свиток, но старейшей Узумаки в мире достаточно было своей кожи. Ее чакра столкнулась с чакрой Лиса, но не стала бороться с ней — просто обошла, заключая в мягкий, но прочный кокон.

Шумно выдохнув, юная Кушина упала своей наставнице в ноги.

— Сядь, — даже не моргнула Мито.

Девушка тут же сгруппировалась, вскочила и села на колени напротив. Выход из покрова был тяжелым испытанием для любого организма, но Мито не обманешь — она прекрасно знала, на что способна юная Узумаки.

— Вы переборщили, Мито-сама, — пожаловалась Кушина, показательно потирая живот. — Меня нельзя так бить.

— Не учи меня, как мне тебя бить, — парировала Мито, но потом, все же, смягчилась. — Как ребенок?

— В порядке, — Кушина вздохнула, признаваясь. — Но подобные тренировки не могут больше продолжаться.

— Еще месяц — могут, — возразила опытная Узумаки. — Члены нашего клана куда выносливее остальных, даже не родившиеся. И Узумаки… хм, а как ты собираешься его назвать?

— Не я, — Кушина улыбнулась и покачала головой. — Минато выбирал имя. Наруто.

— Мужчины не умеют выбирать имена, — скривилась Мито. — Что это вообще? Мне кажется, что я читала что-то такое в одной из книг сорванца-Джирайи.

— Это действительно оттуда, — подхватила Кушина. — Имя главного героя Джирайи-сенсея.

— Сенсея… — старая Узумаки вздохнула и посмотрела на небо своими бесцветными глазами. — Ишь ты, сенсеем стал. И крестным. Как летит время…

Ветка за ее спиной хрустнула демонстративно громко, но Мито все равно приняла боевую форму. Кто бы ни пришел на секретный полигон — ему нельзя. Даже сам чертов сопляк-Хокаге не имеет права вмешиваться на их тренировку — таковы правила джинчурики Скрытого Листа и представителей в нем клана Узумаки. Слово Мито — слово клана, и только один человек в мире может ему противиться.

Лишь Узукаге, который… стоял напротив готовой к бою старухе.

— Выглядите устрашающе, Мито-сама, — тепло улыбнулся ей Сенсома. — Хотите броситься на меня?

— Ох-хо… — покров слетел, будто его сдуло ветром. — Какие люди.

И она все-таки бросилась на него. Но с объятьями. Родители Сенсомы были убиты, когда он был совсем маленьким, а единственную дочь Мито убил Мадара на Первой Мировой Войне Шиноби. И тогда же они и стали друг для друга семьей. Он стал ей сыном, а она ему — матерью. Суровая, мудрая и справедливая женщина, и талантливый, горячий, но умный парень.

Как много лет прошло… теперь в объятьях друг друга оказались старик и старуха.

— А вы… — Кушина встала, с интересом разглядывая пришельца.

Изможденный Девятихвостый внутри нее вдруг зарычал, а шерсть на его загривке стала дыбом. Девушка вздрогнула, осознавая, что не сможет контролировать его, если он будет пытаться вырваться с прежней силой — тренировка с Мито-сама забрала большую часть ее сил, да и беременность не располагала к двужильности.

Она закрыла глаза, оказываясь в клетке Биджу, яростно смотревшего ее глазами на обнимающего Мито-сама пожилого человека. Лис вновь утробно рыкнул, рванул всеми четырьмя конечностями к вратам и…

Его морда оказалась в стальном хвате черепашьей десницы.

— Остынь, брат, — угрожающе посмотрел на Кураму Исобу, удерживая его одной лапой.

— Ярость и правда слишком слепит его, — раздался, внезапно, новый голос. — И затуманивает его разум.

Кушина вздрогнула и обернулась на неспешные шаги. Там, в ее внутреннем мире, ставшем для Девятихвостого Биджу тюрьмой, по темным коридорам ярости и ненависти Кьюби спокойно шел тот самый золотоглазый человек. Он без страха, и даже иронично, смотрел прямо в глаза Девятихвостого и будто бы давил на Лиса одним этим взглядом.

Вздохнув, мужчина остановился рядом с Кушиной.

— Если бы он не был так ослеплен ненавистью, то не стал бы нападать, — поделился он с молодой Узумаки. — Он бы пустился бежать.

Все вокруг затряслось, Лис вновь зарычал, рыпнулся, но не смог вырваться из цепкой хватки невесть как оказавшегося в его клетке Треххвостого. Кушина ошеломленно наблюдала за тем, как печать на вратах клетки истлевает.

А потом она моргнула и вновь оказалась на полигоне. И никаких ощущений от Девятихвостого.

— Ох и постарел… — тем временем продолжила тискать в своих объятиях пришельца Мито-сама.

— И не я один, верно? — усмехнулся в бороду тот.

— Ушли те года, когда на меня засматривались все мужчины селения… — притворно вздохнула Узумаки. — Ну… и в этом есть хорошая сторона — больше не нужно отшивать всех подряд.

— Я, ам… — Кушина несмело шагнула вперед. — Извините.

Странный мужчина улыбнулся, отстранив от себя Мито, и посмотрел на нее. По одному этому взгляду молодая Узумаки поняла, что он и правда был там. Что ей не привиделось.

Но он же не был Учихой. Джинчурики с детства учили, что оказаться в клетке Кьюби помимо нее могут лишь представители красноглазого клана. Хотя, возможно, лучшие из мастеров Узумаки могли бы. Или же другой Джинчурики, при определенных условиях.

И только тут Кушину осенило — Треххвостый! Тот монстр, что остановил рывок Лиса — другой Биджу. Но… носитель Треххвостого.

— А-а-а… — потянула Мито, махнув на нее рукой. — Извини ее за манеры — девочка не жила в клане с пеленок. Ученица, поздоровайся как подобает. Преклони голову — перед тобой глава клана. Узукаге-сама.

— Узукаге-сама? — переспросила девушка.

Она многое слышала об этом человеке. Как куноичи, как ученица Мито, как жена Минато и как джинчурики. Однако, она никогда не представляла себе такое с ним знакомство.

— Кушина-чан, верно? — Математик Боя протянул ей руку. — Рад с тобой познакомиться.

Мито-сама постарела… однако, ее боевые навыки все еще были столь высоки, что Сенсома не стал прерывать их с действующей джинчурики Конохи поединок, а решил насладиться им.

Молодая Узумаки была сильна и яростна, но она напомнила Сенсоме сына Третьего Райкаге — слишком мало опыта для того, чтобы раскрыть свой талант. Лишние движения, лишние думы — он бы с радостью остался в Конохе на пару недель, дабы чуть огранить этот алмаз и посмотреть, что из нее вырастет.

Жаль, времени у него немного.

После теплого приветствия (не только с Мито, но и с Лисом), Сенсома сослался на дела и поспешил уйти. Однако, Мито не отпустила его так просто и увязалась следом. И Кушину взяла с собой.

— Что же побудило тебя вернуться, Сенсома? — спросила Мито, беря чуть пришибленного ее напором Узукаге под руку. — Ты сидел в доме клана долгих два десятка лет…

— В Стране Снега обнаружили пользователя Стихии Льда, — ответил он.

— Понимаю, — тяжело вздохнула старуха.

— Сильнейшая Стихия? — несмело спросила Кушина, все еще остающаяся под впечатлением от возможностей Узукаге. — Но разве не вы — ее единственный пользователь.

— У меня есть сын, — бесцветно ответил глава клана. — И он… унаследовал ее. И я его потерял.

— П-простите, — девушка невольно дотронулась до живота. — Я не хотела напоминать вам…

— Все в порядке, — прогнал тяжелые мысли Сенсома. — Я найду его, рано или поздно. Обязательно найду.

— Детишки-детишки… — потянула Мито. — Ох, а ты знал, что у твоего ученика скоро родится сын? Хе-хе-хе, мальчик Фугаку даже попросил Сарутоби разрешить ему дать сыну имя Саске. Ты еще помнишь своего полевого наставника, Сенсома? Он был хорошим шиноби…

— Саске-сенсей… — на мгновение Сенсома вернулся к воспоминаниям о временах, когда он, Кагами и Наоми обучались у главы клана Сарутоби. — Но… — воспоминания обрушились стеклом, а свиток в кармане будто бы начал источать жар. — Мито-сама, вы знакомы с его женой?

— Саске?! — удивилась Мито. — Кочики уже давно умерла, но — да, я знала ее.

— Я говорил о жене Фугаку.

— Ох, тогда тебе лучше обратиться к Кушине. Они с Микото — давние подруги, пускай Шимура и исходит из-за этого ядом. Подумать только — Учиха и джинчурики — опасная дружба…

Сенсома резко остановился и жестом попросил пожилую Узумаки помолчать. Он повернулся к Кушине и проникновенно заглянул ей в глаза.

— Кушина-чан, мне нужна твоя помощь, — сказал он. — Отправляйся к жене Фугаку, побудь с ней. Узнай для меня все, что ей известно о муже. Последние новости. Любые и все. Если надо — обратись за помощью к Кагами — глава клана не откажет тебе, если убедишь его, что ты действуешь по моему приказу.

— Я еще ее не отпускала, — подняла палец вверх Мито. — Так что не надо тут командовать. И объяснись.

— Я… — Кушина смутилась. — Вот так вот следить за мужем подруги… Вы не могли бы объяснить — зачем? Если причина важная…

— Я — Узукаге, — обеих женщин придавило могучей чакрой, но ровно так, чтобы это было внушительно. — Выполняй приказ, Кушина Узумаки. Пришлешь информацию через Хокаге.

Он действовал не силой, но положением. И Мито, и Кушина поняли в тот же миг, что не могут ослушаться. Их кровь Узумаки сказала им, что ослушаться Узукаге — ослушаться клана. Для представителей Узумаки такое ослушание было бы отказом от самих себя.

— Хай, — поклонилась Кушина и побежала к клановому кварталу Учиха.

На повороте она чуть было не столкнулась с худым пожилым мужчиной с трубкой во рту. Хокаге мягко придержал почти врезавшуюся в него джинчурики, ободряюще улыбнулся и кивнул. Узумаки смогла выдавить из себя лишь ответный ошеломленный кивок.

Она знает Узукаге всего пять минут, но странностей уже столько насмотрелась, что и сравнить не с чем…

— Ты правильно сделал, что не сказал им, — похвалил Сенсому Хирузен, подходя и кивком приветствуя Мито. — Сейчас нам не нужны волнения.

— Кто-то все равно его видел — люди будут болтать.

— Не будут, — взгляд Хокаге стал жестким. — Барсук-сан, будьте добры.

Внешне ничего не изменилось, но трое шиноби уровня Каге легко почувствовали, как один из отряда АНБУ, прикрывавшего Хокаге, покинул их.

Сарутоби объяснил пожилой Узумаки в чем дело и изъявил желание тоже проводить Сенсому. Так они и шли по селению — Узукаге, Хокаге и жена основателя. Их узнавали, им кланялись, им смотрели вслед. Сильным людям. Великим людям.

Сенсома поделился с Сарутоби своим планом, хотя знал, что Данзо обязательно уже все рассказал другу и начальнику. Хирузен предложил помощь — отправить вместе с Узукаге отряд бойцов, но Сенсома наотрез отказался — секюрити будут только отвлекать интересных противников, а это будет скучно.

— Кстати, пока не ушел, — вспомнил Сенсома. — Я бы хотел повидаться с Озином. Двадцать лет прошло с тех пор… Он все еще живет в моей старой квартире?

— Кхм… нет, у него свой дом, — Хирузен поперхнулся дымом. — Пожалуй, у меня есть важное дело. Мито-сама, прошу вас — вы должны пойти со мной и осмотреть барьер Конохи. Если на меня покушался не Фугаку, а кто-то под его личиной, фуиндзюцу должно было сработать.

— Охотно схожу, — кивнула ему Узумаки.

А Сенсоме почему-то показалось, что слишком уж они поспешили убежать. Ну, хотя бы адрес оставили.

Жил теперь Озин неподалеку от ворот Листа, что было странно — так далеко от центра шиноби селили редко. Впрочем, Цубаки вообще всегда были странными…

— Эй, есть кто дома? — Узукаге постучал в дверь, морщась от заинтересованных взглядов.

Прохожие, конечно, не могли его узнать — слишком уж давно Математик Боя превратился в миф, но вот те, кто видел его с Мито и Хирузеном уже начали что-то подозревать.

Сенсома догадался спрятать беспалую руку в карман как раз в тот момент, когда дверь перед ним открылась.

На порог вышла молодая красивая женщина со светлыми волосами и ярко-зелеными глазами.

— Извините? — она осмотрела Сенсому с ног до головы. — Вы что-то хотели?

— Да, здравствуйте, — Сенсома вежливо поклонился. — Я ищу… эм… старого друга. Озин живет тут?

В глазах женщины появилось недоверие вперемешку с неприязнью. Она быстро окинула взглядом улицу, убеждаясь, что не так много людей смотрят в их сторону и подошла к мужчине вплотную, не боясь нависающего над ней шиноби.

— Никакого Озина тут нет. Нет ни тут, ни где либо еще, ясно? А если и есть — это точно не тот, кого вы ищете. А тот, кого вы… вы не найдете его.

— Как грубо, — вздохнул Сенсома и положил ей руку на плечо. — Вы же куноичи, верно? Слабая, но даже так — вы должны были почувствовать. Что вы против меня?

— За семью даже такая как я порвет такого как вы, — еще больше разозлилась женщина.

— Хорошие слова.

Чакра сильнейшего в мире затопила всю улицу, давя к земле и нагнетая угрозы. Сенсома сдерживался, так что никто из зевак и сама женщина не пострадали, однако, этого хватило.

Хватило на то, чтобы в его правый глаз со свистом и скрежетом влетел стальной штырь.

— Кизаши! — охнула женщина. — Что ты…

— Успокойся, Мебуки, — холодно оборвал ее мужчина, скрывающийся в тенях коридора дома. — Его это не убьет.

— Я предполагал, что так будет, — вздохнул тем временем Сенсома, отстраняя железку от неповрежденного глаза. — Но ты позабыл — она была моей женой!

Резко дернув штырь на себя, он буквально вырвал из дома высокого мужчину со стоящими дыбом волосами фиолетового цвета. Атаковавший его первым не растерялся и легко приземлился на землю, после чего сразу же провел атаку в лоб.

Но атаки в лоб против Математика Боя не работают.

— Ты даже не представляешь, как сильно я зол! — приблизив свое лицо к лицу Сенсомы, выкрикнул сильно изменившийся… Озин.

Он с силой врезал по лицу Узукаге кулаком. Голову Сенсому мотнуло назад, но развить успех Цубаки не смог — Математик Боя перехватил его руку и с силой врезал всем его телом о землю!

— Ты не можешь быть злее меня, — холодно ответил Сенсома. — Особенно если мы говорим о злости на меня же…

Ошарашенная женщина, которую Озин назвал Мебуки, подбежала к нему и помогла встать. Конечно, владелец генома Исцеляющего Света не мог серьезно пораниться от такой атаки, но Сенсома увидел, как нелегко пришлось Озину после броска. Он слишком давно не использовал свои возможности шиноби, и Узукаге даже мог сказать точно, сколько лет.

— Двадцать лет я не касался чакры… — выдохнул Озин, все еще неприязненно смотря Сенсоме в глаза. — Но ради тебя готов даже на это.

— Это ее не вернет, — тихо сказал Узукаге. — Ее ничто не вернет…

Он перевел взгляд золотых глаз на Мебуки, поддерживающую Озина и настороженно смотрящую на него. Похоже, она была совсем сбита с толку.

Зато Озин его взгляд поймал. И, к своему вящему сожалению, расшифровал. И, что было еще хуже — понял Сенсому.

— Двадцать лет я мечтал о том, как изваляю тебя в грязи, — вздохнул он, проводя рукой по волосам и садясь на порог. — А сейчас даже представить себе этого не могу.

— У тебя не получилось бы ни тогда, ни сейчас, Озин, — не стесняясь, Сенсома сел в позу лотоса прямо на землю перед ним.

— Нет, — покачал тот головой. — Я больше не Озин. И уж тем более не Цубаки. Я оставил все это там — в прошлой жизни. Двадцать лет назад. Теперь меня зовут Кизаши. А имя клана я взял у дорогой Мебуки — моей жены.

— Мебуки, — кивнул Сенсома, знакомясь. — Мебуки…

— Харуно, — все же ответила женщина. — Мебуки Харуно. А это — мой муженек — Кизаши Харуно.