Миф о красном терроре

Глава 14. Peacemaker немного о реальных расстрелах ВЧК и Ревтрибунала

26 февраля 1918 г. по специальному постановлению ВЧК были расстреляны известный бандит-авантюрист, самозванный князь Эболи (он же Гриколи, Найди, Маковский, Далматов) и его сообщница Бритт за ряд грабежей, совершённых ими под видом обысков, производившихся от имени советских органов.

Заместитель председателя ВЧК Я.Х. Петерс так объяснял причины применения расстрела: «Вопрос о смертной казни с самого начала нашей деятельности поднимался в нашей среде, и в течение нескольких месяцев после долгого обсуждения этого вопроса смертную казнь мы отклоняли как средство борьбы с врагами. Но бандитизм развивался с ужасающей быстротой и принимал слишком угрожающие размеры. К тому же, как мы убедились, около 70 % наиболее серьёзных нападений и грабежей совершались интеллигентными лицами (усилено мною. — А.К.), в большинстве бывшими офицерами. Это обстоятельство заставило нас в конце концов решить, что применение неизбежно, и расстрел князя Эболи был произведён по единогласному решению» (Известия ВЦИК. 6 ноября 1918).

Согласно Брестскому мирному договору, советское правительство должно было оплачивать все русские ценные бумаги, предъявляемые Германией. Используя это положение договора, германские агенты по указанию германского посла Мирбаха скупали за безценок акции национализированных советской властью предприятий, с тем чтобы предъявлять их к оплате. Братья А.А. и В.А. Череп-Спиридовичи, бывшие офицеры лейб-гвардии Семеновского полка, являвшиеся крупными акционерами и членами правления Весе-лянских рудников, как раз и стали продавать германскому представительству акции национализированных рудников общей стоимостью свыше 5 млн руб. При очередной передаче они были задержаны. Это преступление было расценено как государственная измена. Братьев Череп-Спиридовичей и биржевого маклера, их комиссионера Бейлинсона, Ревтрибунал приговорил к расстрелу.

Советское правительство принимает решение о более широком применении расстрелов для борьбы с контрреволюцией. В обращении СНК от 10 июля 1918 г. «Ко всем трудящимся РСФСР» в связи с военным выступлением против республики Чехословацкого корпуса говорилось: «Главная цель белочехов состоит в том, чтобы отрезать Сибирскую дорогу, приостановить подвоз сибирского хлеба и взять голодом Советскую Республику… Уральский бандит Дутов, степной полковник Иванов — командующий кулац-ко-эсеровскими-меныневистскими-белогвардейскими войсками антисоветского “Временного Сибирского Правительства”, чехословаки, беглые русские офицеры, агенты англо-французского империализма, бывшие помещики и сибирские кулаки объединились в священный союз против рабочих и крестьян. Если бы этот союз победил, пролились бы реки народной крови, и на русской земле снова восстановилась бы власть монархии и буржуазии.

Для того чтобы смести с лица земли буржуазную измену и обеспечить Великую сибирскую дорогу от дальнейших покушений, Совет Народных Комиссаров считает необходимым принять исключительные меры». Среди прочего предлагалось:

«Всем Совдепам вменяются в обязанность бдительный надзор над местной буржуазией и суровая расправа с заговорщиками… Офицеры-заговорщики, предатели, сообщники Скоропадского, Краснова, сибирского полковника Иванова должны безпощадно истребляться. Долой изменников-насильников! Смерть врагам народа!»

Ф.Э. Дзержинский в интервью корреспонденту газеты «Новая жизнь» о социально-правовой роли ВЧК в это время: «Наша задача — борьба с врагами Советской власти и нового строя жизни. Такими врагами являются как политические наши противники, так и все бандиты, жулики, спекулянты и другие преступники, подрывающие основы Советской власти. По отношению к ним мы не знаем пощады…

…Комиссия состоит из 18 испытанных революционеров, представителей ЦК партий и представителей ВЦИК. Решение о применении казни возможно только при единогласном решении всех членов Комиссии в полном составе. Все дела о преступлениях, которые представляются нам не особенно опасными для Советской Власти, мы передаём в военно-революционный трибунал и оставляем за собой непосредственных врагов, с которыми и боремся предоставленными нам средствами» (Новая жизнь. 8 июня 1918).

26 июня ВЧК выступила с официальным разъяснением новой ситуации: «В большинстве газет Чрезвычайная Комиссия трактуется как следственная. И это, с одной стороны, правильно, но в то же время Комиссия является Всероссийской Чрезвычайной Комиссией по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Подобное недоразумение ведёт к тому, что в значительной степени извращает задачи и цели работы Комиссии и представляет в совершенно ложном свете как функции, так и способы и образ действий Комиссии» (Известия ВЦИК. 26 июня 1918).

В силу обстоятельств, связанных с войной внешней и войной внутренней, ВЧК (точнее, её оперативные органы — отряды ВЧК) стала применять меру формально внесудебной процедуры — расстрел на месте преступления, осуществляемый в ходе боевой и оперативной операции, и потому она стала, точнее осталась, с одной стороны, органом розыска и дознания, а с другой — боевым органом военного и боевого противостояния организованному вооружённому противнику.

Я хочу зафиксировать главный факт российской истории. В постреволюционный период не было лицемерия и не было ханжеского виляния задницей. Никто ничего не прятал, так как в этом не было необходимости, всё было открыто. Если кто-то кое-где сделал что-то, тянущее на расстрел, его спокойно присуждали к расстрелу, если ловили на деле. Я ведь только потому каждый раз возвращаюсь к ЧК, что этот уже почти археобраз стал жупелом для уничтожения мышления русских. Ещё раз повторю, что для полноценной лжи, которая направлена именно на русских, биологических идиотов, необходимо упрощение всей жизни, сведение её к примитивным модулям восприятия, типа «это — бяка и это — бука». Это безсмысленный, но всеобъемлющий образ, на который можно безадресно повесить выдуманные злодеяния красных, скрывая за этим фуфлом реальный тотальный террор белой падали. Именно поэтому реальное функциональное разделение ЧК на следственный орган и отряды ЧК как боевые части, ведущие бои против сволочи всех систем и расцветок, тщательно убирали из памяти.

Тут как-то попался мне сборник воспоминаний о Дзержинском, где была короткая статья не очень известного писателя предвоенного периода Николая Алексеевича Равича, участника Октябрьской революции, в Гражданскую войну работавшего в штабе тыла Юго-Западного фронта. У него есть редкие замечания о том периоде: «Почти не существует печатных материалов о Ф.Э. Дзержинском как о военачальнике. Между тем именно в период с мая по июль 1920 года, когда он был начальником тыла Юго-Западного фронта (читатель, вы слышали об этом? — А.К.), ему пришлось непосредственно руководить широкими манёвренными операциями по ликвидации крупных бандитских шаек в тылу, в первую очередь против армии Махно».

Вообще-то, это было управление тыла — учреждение, включавшее разведку, контрразведку и командование особыми частями по борьбе с бандитизмом. Вначале Дзержинского туда послали для всеобщей инспекции ЧК и Особых отделов армии, но в силу ухудшавшейся обстановки его назначили начальником этой системы. Весь огромный регион был буквально оккупирован бандами, батьками, петлюровцами и подразделениями армии Нестора Махно. Кстати, в тот период Дзержинский был ещё членом Польского ревкома и членом Реввоенсовета Западного фронта.

Для справки: в армии в декабре 1918 г. был образован Особый отдел ВЧК (со структурными подразделениями), до этого действовали Управление военного контроля и непосредственно армейские ЧК.

«Можно без всякого преувеличения сказать, что Дзержинский выработал ту технику борьбы с кулацко-белогвардейскими бандами, которая применялась и впоследствии, до окончания так называемой “малой гражданской войны”. Ф.Э. Дзержинский прекрасно изучил все наши ошибки в борьбе с бандитизмом на Украине в 1919 году.

В подробном Приказе по войскам тыла он указывал на “несостоятельность принципа окружения бандитов небольшими силами” и требовал “прилагать все усилия к сосредоточенному действию, разбивая банду манёвренными ударами, после чего применять её окружение и уничтожение”.

Категорически запрещалось удовлетворяться выключением банд из боя. Перед каждым командиром ставилась задача энергичного преследования противника, для того чтобы в конечном итоге он был уничтожен.

Для такой войны чисто манёвренного характера и на больших пространствах требовалась особая армия, обладающая особой подвижностью. Примерно к концу мая численность войск внутренней охраны тыла Юго-Западного фронта достигала 50 тысяч человек. В их составе было большое количество конницы, звено самолётов, бронеавтомобили. Наряду с манёвренными группами в наиболее важных стратегических пунктах были созданы постоянные гарнизоны. Важнейшее значение придавалось охране железных дорог, телефонных и телеграфных линий, складов и наведению порядка на транспорте. Надо было обезопасить все станции от шпионов, диверсантов, мешочников и спекулянтов, установить точный график движения поездов, обеспечить быстрое продвижение военных эшелонов и составов с продовольствием.

Феликс Эдмундович больше всего любил систему в работе и тщательную продуманность каждого мероприятия. Он прекрасно понимал, что одних военных мероприятий мало, надо, чтобы на селе низовой аппарат Советской власти работал честно, добросовестно и пользовался авторитетом у крестьян. Командирам отдельных подразделений ни в коем случае не разрешалось подменять собой местные административные органы. Поэтому в штабе тыла была создана специальная политическая секция. Она занималась печатной и устной агитацией на селе, организацией повседневной помощи местным органам власти и обязана была сообщать секретноинформационному отделу о всех злоупотреблениях на местах.

Даже повсеместное изъятие оружия у населения проводилось крайне осторожно. В приказе от 27 июня 1920 года Дзержинский указывал: “Обыски производить только в том случае, когда есть уверенность, что оружие будет найдено, а необдуманных и неорганизованных действий не допускать”».

«Члены Коллегии ЧК обязаны знать все Декреты и ими в своей работе руководствоваться. Это необходимо для того, чтобы избежать ошибок и самим не превратиться в преступников против Советской власти, интересы которой мы призваны защищать» (из истории ВЧК).

Интересно мнение Дзержинского по поводу доносчиков, склочников и анонимных клеветников. Из приказа: «Часто авторами подобных заявлений являются лица, не заслуживающие никакого доверия. А мотивами подачи заявлений — сведение личных счётов, желание дискредитировать того или другого сотрудника, а иногда и убрать его с дороги ради своей личной карьеры. Часто даже подписанные заявления являются анонимными или с подложными фамилиями; в таких случаях необходимо найти самих заявителей».

Первый смертный приговор трибунала ВЦИК был вынесен 21 июня 1918 г. в публичном открытом заседании, осудив за контрреволюционную деятельность и измену бывшего начальника военно-морских сил Балтийского флота контр-адмирала А.М. Щастного.

Из приговора: «…рассмотрев дело по обвинению бывшего начальника морских сил Балтийского флота гр. Алексея Михайловича Щастного, 37 лет, признал доказанным, что он, Щастный, сознательно и явно подготовлял условия для контрреволюционного государственного переворота, стремясь своею деятельностью восстановить матросов флота и их организации против Постановлений и Распоряжений, утверждённых Советом Народных Комиссаров и Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом. С этой целью, воспользовавшись тяжким и тревожным состоянием флота в связи с возможной необходимостью в интересах революции уничтожения его и кронштадтских крепостей, вёл контрреволюционную агитацию в Совете Комиссаров Флота и в Совете Флагманов: то предъявлением в их среде провокационных подложных документов о якобы имеющемся у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам, каковые подложные документы отобраны у него при обыске; то лживо внушал, что Советская власть безучастно относится к спасению флота и жертвам контрреволюционного террора; то разглашая секретные сведения и документы относительно подготовки на случай необходимости взрыва Кронштадта и флота; то ссылаясь на якобы антидемократичность утверждённого СНК и ВЦИК Положения об управлении флотом, внося вопреки этому Положению в Совет комиссаров флота на разрешение вопросы военно-оперативного характера и стремясь этим путём снять с себя ответственность за разрешение таких вопросов; то попустительствовал своему подчинённому Зелинскому в неисполнении распоряжений советской власти, направленных к облегчению положения флота, и замедлил установление демаркационной линии в Финском заливе, не исполняя своей прямой обязанности отстранения таких подчинённых от должности.

Под различными предлогами на случай намеченного им, Щаст-ным, переворота задерживал минную дивизию в Петрограде; и всей этой деятельностью поддерживал во флоте тревожное состояние и создавал возможность и ситуацию противосоветских выступлений.

В частных беседах он выискивал неустойчивых и враждебно настроенных к Советской власти офицеров и выяснял их мнение по поводу возможного вооружённого выступления, и распределял оперативные и тактические задачи каждого в случае боевых действий в результате переворота…

…Принимая во внимание, что вся эта деятельность Щастного проявлялась им в то время, когда он занимал высокий военный пост и располагал широкими правами во флоте Республики, Трибунал постановил: считая его виновным во всём изложенном, расстрелять. Приговор привести в исполнение в течение 24 часов» (Известия ВЦИК. 22 июня 1918).

Как сообщил член Коллегии ВЧК М.Я. Лацис в книге «Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией» (М., 1921) за первые 6 месяцев 1918 г. расстреляно 22 врага РСФСР.