Министерство Апокалипсиса

Рогатые отцы и костлявые дети. 211 год, до Новой эры

– И, самое главное, ничего не сказал, а перед фактом поставил, что «запал» на какую-то девчонку, – рассказал Асмодей, задумчиво сидя в кабинете Люцифера.

– Да ладно тебе, – махнул рукой Люцифер. – Пацан взрослеет, не вижу ничего криминального. Ты нас-то вспомни, когда мы хламом всяким торговали…

––

– И, самое главное, – увлечённо рассказывал молодой Асмодей соседке по общежитию, – помни, что кожу очень сложно прошить. Желательно, чтобы была швейная машинка, но, так как у тебя её нет, можешь попробовать пристегнуть какой-нибудь булавкой, чтобы материал не смещался из стороны в сторону, когда будешь продевать иголку.

– Я, конечно, не кожа на голове коня, но меня можешь пристёгивать, куда хочешь, – с улыбкой ответила соседка, лёжа на коленях Асмодея.

Асмодей покраснел. У него и без того был бордовый оттенок кожи, но в этой ситуации он был подобен помидору. Молодой Люцифер, лёжа на матрасе с другой длиннорогой девушкой, тихо хохотал про себя, смотря на смущённого друга.

––

– Я даже не понял тогда, почему она так сказала, – почесал затылок Асмодей. – У всех всегда были популярны гитаристы, а тут мы.

– Пха-х! Ну, а кто ещё, по-твоему, во всём Аду был готов шить шубы за еду? Ха! У студенток еды тоже не было. Вот. Платили, чем могли, – Люцифер, смеясь, перебрал во рту курительную трубку. – Ну, а насчёт Смерти… Мне кажется, ты чрезмерно заботлив по отношению к своим детям, – он сказал ту фразу, которую Асмодей слышал уже миллионный раз, даже от собственной жены. – Просто, понимаешь, ты был немного нестандартным подростком. Когда всем нужно было веселье – тебе нужна была опека, когда все пробовали алкоголь и радовались жизни – ты зубрил свою экономику. А Смерть, мне кажется, самый обычный парень. Ну, обычным парням свойственна легкомысленность.

– Даже не знаю… – задумался Асмодей. – Меня так раздражало отношение моих родителей ко мне, я не хочу повторять их ошибок…

– Ты мыслишь неправильно, – сказал Люцифер и отложил трубку. – Если ты будешь опекать Смерть слишком много, то он будет относиться к своим будущим детям, как твои родители к тебе, ведь не захочет повторять твоих ошибок.

– И что ты предлагаешь?

– Дай пацану пожить. У него переходный возраст. В таком возрасте парни не хотят отношений, они хотят заменить себе правую руку. Даже если эта рука костлявая. И у Смерти тот самый случай.

***

«Смерть, не надо!» – эти слова крутились в голове у Смерти, когда он понимал, что сейчас решается вопрос его дальнейшей репутации среди крутых демонов. Но внутренний Асмодей не давал покоя…

– Зачем мы пришли вообще? – спросил Смерть у Голода, смотря на бутылку цитрусового пива, которое ему предложил сверстник из параллельного класса.

– Ты же сам предложил, – ответил Голод.

– Ты пить будешь?! – рогатый парень, предложивший Смерти выпить, ткнул бутылку ему в рёбра. – Задрал уже думать!

Смерть ещё раз глянул на бутылку.

***

– Смерть, кстати, в МА работать хочет, – сказал Асмодей, отпив немного кофе из белой чашки. – Ну, это он пока, так, на всякий случай, сказал.

– В МА? – переспросил Люцифер. – Смерть? А он уверен, что… Ну, точнее, ты уверен, что он хочет этого не только ради того, чтоб в лёгкую должность получить, за счёт нашей с тобой дружбы?

– Да я ему сразу сказал, что на лёгкие деньги может не рассчитывать.

– Ох, даже не знаю, Асмо, верить тебе или нет… Ты ведь заживо себя сгрызёшь, если Смерть не сможет получать нормальные деньги. А я, в свою очередь, не смогу отказать тебе… – Люцифер придавил щёку кулаком. – Ладно, думаю, пристроить я его смогу. Ну, там, после школы пройдёт стажировку, а там, может, сразу его начальником Губительного сделаю. Если он не захочет свалить, конечно. А то этот Пророков таких правил наделал, что теперь сотрудники – как боссы, а боссы – как сотрудники. Ну ничего-ничего, скоро перестанут радоваться.

– Всё-таки жаль его. Ну, Пророкова, – сменил тему Асмодей. – У него ведь столько амбиций было в своё время, а ты его за решётку…

– Знаешь, Асмо, – по-дружески обратился Люцифер, – в бизнесе друзей нет. Единственное, за что мне стыдно, так это за то, что Пророков сильно в характере поменялся. Охранники говорят, что у него в последнее время частые нервные срывы, да и сам по себе он ведёт себя, как истеричный параноик.

– И всё же, жаль его…

***

Гордо и дерзко выхватив бутылку из рук сверстника, Смерть направился в ближайший угол.

– Ты куда?! – крикнул Голод, пойдя следом.

– Не хочу, чтоб это видели, – пробурчал Смерть, спрятав бутылку под белой рубашкой.

– Видели что?

Ответа не последовало. Смерть спрятался в ближайшую комнату, где никого не было, лишь Голод вошёл за ним. В комнате была кровать и мусорное ведро. Захлопнув дверь комнаты и не успев дослушать чью-то шутку: «Эй, пацаны, чё вместе запираемся, вы чё, ге…!», Смерть присосался к стеклянному горлышку и жадно сделал несколько глотков, словно пьёт не в первый раз. Затем он невозмутимо выкинул полупустую бутылку в урну и, протерев рот рукавом от рубашки, самодовольно заулыбался.

***

Хрипы не прекращались около минуты.

– Смерть, ты как там? – спросил Голод, стоя за пределами туалетной кабинки.

Словами Смерть не ответил, но всё стало понятно от очередного рвотного и мерзкого хрипа.

– Слушай, а мне всегда интересно было, как ты блюёшь, если у тебя… ну… нет желудка?

– Тебе это действительно сейчас так важ…?! – возмущение Смерти прервал очередной рвотный всплеск.

***

– Знаешь, а ведь у меня снова появилось волнение насчёт Смерти… – смущённо сказал Асмодей.

– Что на этот раз?

– У него сегодня контрольная. Он впервые готовился за всё учебное время. Напишет плохо – его бешенству не будет предела, не любит он проигрывать.

– Я удивлён, что ты не проследил за ним, – усмехнулся Люцифер.

– Я настолько похож на ханжу?

– Да нет. Просто, понимаешь… Сейчас же праздники, каникулы, там, всё такое… Я не думал, что Смерть сможет обмануть настолько внимательного демона, как ты. Он у тебя мастер убеждения, ха-ха!

– Так, стоп… – задумался Асмодей.

– Ой, это что, получается, я Смерть спалил? Только не говори ему.

***

Смерть, натирая опухшие глаза с обвисшими веками, влез через окно первого этажа, с кувырком упав на пол кухни. Было раннее утро, кровавое адское солнце ещё и не думало выходить. Благо, на кухне никого не было, лишь пустая упаковка успокоительных.

– М? – Смерть прищурено глянул на кухонный стол. – Переволновался? Мне хана…

– Вот тут ты, как никогда, прав… – сказал Асмодей, сидя на лестнице с курительной трубкой во рту. – Тебе хана, Смерть, уж извини… Но сначала, давай поговорим.

«Он же не курит», – подумал Смерть.

Тяжело вздохнув, во многом из-за усталости и недосыпа, Смерть неохотно присел на лестницу – на ступень ниже отца, – они смотрелись такими похожими, когда у них обоих были мешки под глазами. Смерть действительно пошёл внешностью в отца, разве что человеческий цвет кожи ему достался от мамы.

– Где ты был? – монотонным голосом спросил Асмодей.

– Пап! – взбудоражился Смерть, схватившись за голову. – Я не могу просто погулять одну ночь?! Мне почти семьсот тысяч лет, я могу о себе позаботиться!

– Это буду решать я! – крикнул Асмодей, топнув ногой о ступеньку. – Станешь совершеннолетним – гуляй, а сейчас…!

– Да что с тобой не так?! – перебил его Смерть. – Мне уже по горло твоего опекунства! Я хочу быть самостоятельнее, а ты мне не даёшь такой возможности!

– Да какой ты, на хрен, самостоятельный, если уже в школе бухаешь в подозрительных компаниях?!

– С тобой бесполезно разговаривать, – обидчиво произнёс Смерть и пошёл в зал, где сидела мать парня. Её звали Мэри.

Она сидела на махровом диване, сложив ногу на ногу. Ни капли серьёзности, как у Асмодея, и это сразу успокоило Смерть. Возможно, только из-за понимания матери он не свалил к Голоду на пару дней. Большего времени бы он и не выдержал, да и сам всегда осознавал, что все эти побеги из дома – либо показуха, либо безысходность, что далеко не его случай, во многом благодаря оптимистичному настрою.

– Контрольной не было? – спросила Мэри.

– Нет, – опустив голову вниз, ответил Смерть и присел на диван. – Праздники же, каникулы.

– И где ты был? – подозрительно улыбнувшись, спросила она.

– У Голода в гостях.

– М-м-м… – распознала ложь Мэри, слегка приблизившись к сыну и зашевелив носом. – А с каких пор Голод разбирается в алкоголе и… – она принюхалась, – женских духах?

На самом деле, на той вечеринке Смерть не контактировал с девушками, а женские духи попали на его кофту совершенно случайно. Он, по правде говоря, и не пользовался популярностью у противоположного пола, хотя всегда убеждал себя в том, что у него нет девушки только потому, что он сам так хочет.

– Дядя Иосиф разбирается, – ляпнул Смерть. – Он холостяк, ему надо как-то «выпускать пар», если ты понимаешь, о чём я.

Дядя Иосиф, как его называл Смерть – это отец Голода. Голод рос без матери и даже не знал её имени. Принято думать, что чаще всего из семей уходят отцы (отчасти это правда), но в семье Голода произошла зеркальная ситуация. Его мать боялась косых взглядов со стороны общества, ведь внешность парня была действительно нетипичной для демона.

– И не стыдно ли тебе при родной матери такие похабные шутки шутить? – усмехнулась Мэри, затем резко сменив гримасу, приспустив уголки рта. – Смерть, послушай, Асмо – он… немного травмированный. Когда мы с ним познакомились, я сама первым делом подумала: «Он вообще даст мне личное пространство?»

– И? Что ты в нём нашла вообще? – проронил Смерть, резко вздрогнув после сказанного, подумав, что отец услышит.

– Он заботливый…

– Даже слишком, – перебил Смерть. – Прости, продолжай.

– Заботливый, культурный, образованный. Да, иногда он ведёт себя, как ребёнок, но… у него, скажем так, есть на это причины…

– М?

– Понимаешь, у него было нелёгкое детство. Нет, он жил в достатке, учился хорошо, едва ли не каждые каникулы ездил отдыхать. Но вот его родители…

Смерть внимательно слушал, пока дверь не открылась, перебив рассказ Мэри. Асмодей, стоя на пороге, всё ещё выглядел злым.

– Сюда иди, поговорить надо, – неохотно сказал он.

– А? – переспросил Смерть, хотя вопрос услышал. Странная привычка, переспрашивать, ничего не поделаешь.

– Глухой?

– Нет… – обиженно пробормотал Смерть, встав с дивана и пойдя следом за отцом.

Они уселись в комнате Смерти. На его кровати, около Лары, спавшей в углу. Пришлось разговаривать тихо, и самым громким стало возмущённое фырканье Смерти, адресованное назойливой (но всё ещё любимой) девчонке, опять уснувшей на его кровати.

– Злишься? – спросил Асмодей, накрыв Лару пледом.

– Злюсь, – не стал скрывать Смерть. – А ты?

– Тоже злюсь…

– Наказание дашь?

– Нет. Я даже не знаю, зачем позвал тебя сюда…

– Расскажи про своих родителей, – сменил тему Смерть, Асмодей же, судорожно вздрогнув, замер.

– Родителей? – переспросил Асмодей.

– Ага, – ответа отца не последовало. – Пап? – Смерть помахал рукой перед его лицом. – Ты ещё здесь?

– Да-да, Смерть, здесь. Просто… – Асмодей в спешке зашевелился, резко встал с дивана и двинулся к выходу из комнаты, – я сирота, – дверь захлопнулась.

Смерть пару минут посидел в одном положении, смотря на Лару. Уже захотев высказаться, он вдруг понял, что может получить от родителей неплохую взбучку, когда они узнают, каким словам Смерть научил сестру…