Министерство Апокалипсиса

В Министерстве. Освоение Ковида

Находясь в стенах Министерства Апокалипсиса, Ковид не чувствовал себя «в своей тарелке». Он привык, что на него вечно орут, угрожая отчислением, а дома – всё резко меняется: отношение становилось ласковым и любящим, а на старом деревянном столе его уже ждали компот и тарелка жаренной картошки. Здесь же всё наоборот: в компании ему лицемерно улыбаются, не повышают голос, а за её пределами – дома – дома… а нет у него здесь дома. Апокалипсис оплачивает ему гостиничный номер, но от этого Ковиду не становилось легче.

«Зачем мне жильё, если там нет бабушки?» – думал парень.

– Отец, чтоб его… – пробормотал про себя Ковид, когда увидел идущего мимо Апокалипсиса. – И ведь видно, что шугается при виде меня.

– Да-а-а… – Ковид оборачивается на голос – и видит идущих вместе Смерть и Голода. Смерть присел около Ковида и пустил пламя из зажигалки, нагревая кончик сигареты. – Апок и впрямь странный тип. Никогда не видел его таким, – потом и Голод уселся на подоконник, в то время, как Смерть и Ковид сидели на корточках у стены.

Смерть и Голод стали первыми, с кем Ковид общался здесь. Другие сотрудники казались ему лицемерами – Апокалипсис не был исключением, – а эти двое ему очень даже нравились.

– Каким «таким»? – спросил Ковид.

– Ну… таким, – ответил Смерть. – Его часто можно увидеть паникующим, но зажатым я его ни разу не видел.

– Видать, волнуется… – дополнил Голод. – Вы, это, говорить не пробовали? – спросил он Ковида.

– Не-а, – задрав голову, ответил Ковид. – Я и не хочу, если честно. Поздновато уже для игры в «Отцов и детей».

– Ха-х! – засиял улыбкой Смерть. – Для таких игр никогда не бывает поздно. Мне, вот, уже семьсот тысяч лет, а я бы до сих пор не отказался поговорить со своим отцом по душам. Так что действуй, пока не поздно.

– С чего это, я должен действовать? – с возмущением спросил Ковид. – Он всю эту хрень замутил, а мне расхлёбывать?

– Я тебя понимаю, – сказал Смерть. – Но, знаешь, в такие моменты, когда очень нужно наладить контакт, стоит отбросить всю свою гордость и взять дело в свои руки.

– Не хочу я с ним ничего налаживать…

– Врёшь, – сказал Голод.

– Тебе-то откуда знать? – казалось, голос Ковида вот-вот сорвётся от рыдания.

– В свой голос вслушайся, хотя бы.

– Ладно, – Смерть встал, размяв ноги, и потянул Ковида за мохеровый свитер. – Пошли, есть идея.

***

– Что за идиотизм? – проговаривал про себя Ковид, направляясь к двери кабинета Апокалипсиса с упаковкой из шести банок газировки и одной бутылкой коньяка, заправленного цитрусовым ассорти. – Решили споить меня с отцом, которого я даже не знаю. Вот же кретины…

В комнате отдыха Смерть хранил кучу бутылок людского коньяка, который изредка позволял брать себе у добродушных людей, разрешивших взять ему презент в качестве, как шутливо говорили смертные, «благодарности за отличное обслуживание персонала». Одну из таких бутылок он сегодня отдал Ковиду, заодно отдав упаковку газировки.

«Я не пью газировку. От костей и одежды хрен потом эту сладость отмоешь», – обосновал свою щедрость Смерть.

Тук-тук! Ковид открыл дверь и перешёл порог кабинета уткнувшегося в бумажную волокиту Апокалипсиса.

– Привет, – поздоровался Ковид. – Я тут… – он вывел руки из-за спины и показал Апокалипсису выпивку, – поговорить хотел.

Апокалипсис улыбнулся.

– Входи.

Ковид вошёл в кабинет и закрыл за собой двери, усевшись напротив отца. Он поставил коньяк на стол, продырявил ногтем тонкую упаковку с банками газировки и подал одну Апокалипсису, выжидая, когда тот откроет напиток. Щелчок, секундный «пшик!» – и вся сладкая жидкость выплеснулась на лицо Пятого Всадника.

– Ха-ха! – рассмеялся Апокалипсис, смотря на мокрого сына, на лице которого до сих пор лопались пузырьки газов. – Я так и знал, что ты их встряхнул! Молод ты ещё, чтоб меня обманывать!

Ковид, посидев в неведении несколько секунд, и сам начинал посмеиваться, видя заразительный хохот своего отца.