Мы ждали их так, как воины выжидают врагов перед финальным боем. По мокрому асфальту гнали четыре фургона, расплёскивая лужи на пути. Идущие по тротуарам ангелы, возмущённо смотря на проезжавших, прикрывались крыльями, а демоны, способные только закрыться зонтом, ругались им вслед.
И пока остальные сотрудники сжимались от грозного вида машин, меня и Прометеева Голода пугал только Жнецов – а вернее, его отсутствие. А «Пекло-ТВ» уже затормозило, и забушевал ветер. Пока каждого сдувало, дверь крупного чёрного фургона съехала назад против всех законов физики. Сначала вышли четверо крепких ангелов – основатели прессы – и, за ними следом, неизвестный мне бледный старик. Его пальцы и шея переполнены бриллиантами, а глаз – от того, что они также бледны, как лицо – как будто и не было. Длинные волосы носили каштановый оттенок. Но ещё страннее реакция ветра на выход старика. Он отпустил нас и трусливо унёсся в другие районы.
– Ну что, Апокалипсис Антонович, вы готовы отстоять честь своей компании? – спросил самый крупный из основателей.
– Вы даже не представляете, насколько, – вздохнув, сказал я с опущенной вниз головой.
Я обернулся, скрыв стыдливое лицо, но увидел такое же у Судьбы. Ужаса ещё придавал её явный испуг. Казалось, в эту же секунду она была готова поседеть.
– Па… папа?
– Судьба, не лезь! – выругался старик.
Я содрогнулся. Этот старик – Бог. Сам Бог явился сюда, чтобы понаблюдать за нашим провалом? Ох, навёл же Жнецов шуму…
– Ну что, Апокалипсис, – Бог позвал меня, заставив снова вздрогнуть, – вот и пришёл час, когда ты ответишь за то, сколько боли нанёс моей дочери!
Я хмыкнул.
Чувство вины перед самим правителем Вселенной ставило меня в тупик, а Судьба от его слов будто вновь вспомнила прежние обиды и посмотрела на меня с отторжением. А я так надеялся, что всё это позади. Все эти поступки, которые я совершал, лишь бы самоутвердиться и доказать свою крутость, только что заиграли против меня. Это должно было случиться. Хотел бы я, чтобы повторное заседание стало для меня искуплением. Но нет. Я не жду ни прощения Судьбы, ни уж, тем более, её возвращения. Ведь тогда она снова перестанет быть мне интересной. Таким, как я, лучше просто изолироваться.
– Папа, не надо!
– Судьба, я ещё раз говорю, не лезь!
Но, отходя от внутренних терзаний и рефлексии, я задумался, почему Бог решил явиться именно сейчас? Что подвигло его показаться миру в такой незначительный для Вселенной момент? Такой скандал вряд ли мог стоить его внимания в любой другой день, и его решение останется для меня загадкой.
Когда двери Министерства Апокалипсиса впервые за долгое время распахнулись на территории Чистилища, из машин вышли журналисты. Но они мне были неинтересны. Я кинул на них неуважительный взгляд и, разочарованный наигранной интригой длиною в миллиарды лет, скрылся в заходящей в офис толпе.
12:30, по Чистилищу – Начало повторного заседания
– Итак, Апокалипсис, начать наше повторное интервью я бы хотел с вопроса о главном Смерти. Где он? – задал вопрос журналист. – По нашему скромному мнению, это он виновен в гибели Лазурного.
– Во-первых, не стоит своим «скромным мнением» обвинять в чём-либо моих подчинённых, – сказал я. – Во-вторых, Смерть задерживается. Я уверен, у него есть на то уважительная причина, – разумеется, я был уверен в обратном. У Смерти никогда не могло быть настоящих уважительных причин, таким было негласное правило нашей компании.
– Второй вопрос, – раздражённо произнес журналист, едва не ломая карандаш от дерзости моего высказывания, – считаете ли вы себя и свою компанию виновными в происходящем? В прошлый раз вы не дали нам чёткого объяснения, но зато дали понять, что берёте взятки, – урод с самодовольной ухмылкой взглянул на смущённого Анубиса.
Я приблизился к микрофону и, интригующе помолчав несколько секунд, с улыбкой на лице выговорил:
– Нет. Не считаю.
– Почему же? Ведь, именно из-за нововведения вашей компании, кос Жнеца появилось так много, разве нет? Будь она одна во всей Вселенной, её было бы сложнее достать, не так ли?
– Возьмём в пример людей. У них есть кучи орудия в открытом доступе. Их же никто не винит за теракты, правильно? Винят самого террориста и государство, которое, как обычно, винит во всём компьютерные игры. А оружейный магазин никто не трогает.
– Вы не ответили на вопрос. Люди нам не интересны.
– А чем люди хуже нас?
– Апокалипсис, не отвечайте вопросом на вопрос.
– Я не разрешал вам называть меня без упоминания отчества, – я уже начинал пререкаться.
– Вы ответите на вопрос?
– А если нет? Вы уйдёте?
Уже немощный журналист откинул голову на стол.
– Я не могу…
Мягкотелый слабак. Даже интерес пропал…
Приготовился следующий. Он выглядел более профессионально, но не менее глупо. Галстук его душил, а верхняя пуговица рубашки застёгнута – точно мазохист…
– Апокалипсис Антонович, вы ответите на вопрос моего коллеги?
– А это обязательно?
– Формальность.
Ох, зря он это сказал… У меня были надежды, что он сольётся позднее.
– Ну, если формальность, то я просто посижу, – я отодвинулся от микрофона и расслабил спину. – Как вам погодка? Пасмурно, да? Поняли шутку? Это же Чистилище, у нас всегда всё плохо с климатом.
Я замечал, как все смотрят на меня абсолютно по-другому. Даже Судьба. С момента, как я вышел из тюрьмы, я не замечал, как потихоньку скатываюсь в нравственную пропасть, становясь ничтожеством, каковым являюсь сейчас. Но невзначай я начал чувствовать себя иначе, словно вернулся тот молодой и амбициозный Апокалипсис, сменив толстого и нервного старика Апока.
– Апокалипсис Антонович, ответьте на вопрос и прекратите валять дурака! – поднял тон журналист-2.
– Я не валяю дурака, – их злоба так льстила мне, что улыбка не спускалась с лица. – Я просто расслаблен. Один приятель научил. Он владеет сувенирным магазинчиком через дорогу. Загляните, если скучно станет.
– Апокалипсис Антонович, вы понимаете, каким ничтожеством себя сейчас выдаёте?!
– Вы очень узко мыслите, раз считаете спокойствие чем-то ничтожным.
– Прекратите пререкаться!
– А как же «Апокалипсис Антонович»? Надоело моё имя выговаривать? Даже обидно.
Второй журналист слился. Но тут за его место сел Бог, подвинув микрофон к себе.
– Апок, раз-раз, слышишь меня? – сказал он.
Я не заметил, как прекратил дышать.
– Так вот, я понял, чего ты боишься, – Бог хитро улыбнулся. – Ты боишься стать райской пешкой. И твоя компания ей стала. Ты уже в провале, чего ты добиваешься? Я бы посоветовал тебе отвечать здраво. Со мной же ты не будешь пререкаться.
– Конкретно сейчас я добиваюсь того, чтобы от моей компании уже отстали всякие крылатые уродцы! – импульсивно ударив по столу, ругнулся я.
Хм, толстый и нервный Апок вернулся. Но, кажется, здесь он и был нужен. Бога нужно было поставить на место, и, оставаясь спокойным, мы бы до бесконечности церемонились друг с другом.
– Вот видите, не боюсь, – настала моя очередь хитро улыбаться. – Я, кстати, тоже о вас многое узнал. Вам плевать на вашу дочь. И на сына, кстати, тоже. Как думаете, может, из-за вас Люцифер вырос таким уродом? А Судьба такой слабохарактерной? И пришли вы сюда не из-за того, чтобы честь её отстаивать. Будь так, вы бы пришли ко мне домой и набили мне морду. Но нет, вы решили прийти на заседание. Вам ведь тоже выгодно, чтобы Конца Света не было. Люди продолжат жить и вы, при помощи Ада, продолжите качать из них деньги. А когда людей не будет, придётся питаться их остатками, так ведь вы думали? И не кажется ли вам странным, что журналисты настигли нас за полгода до Конца Света, когда могли это сделать куда раньше. Может, для вас я и злодей, но я просто зарабатываю деньги, как и вы. Если я плохой, то вы уж точно не лучше меня.
Судя по его лицу, у меня получилось морально уничтожить самого Правителя Вселенной.
– Апок, для тебя вообще известны слова «доброта» и «уважение»? – разволновался белоглазый.
– Чего-чего?! – кто-то пискнул, приоткрыв дверь. – О какой, на хрен, доброте может идти речь, когда вы собственного сына сослали в Ад? – этот кто-то, оставив дверь настежь открытой, подошёл ко мне и поводил костлявой рукой по моей голове. – Апок, молодец, достойно держишься! Не то, что в прошлый раз.
12:43 – Явление Жнецова Смерти
– Пошёл ты, – я легонько толкнул его.
Смерть прошёл к столу, где сидели члены «Пекла-ТВ». Он пристально смотрел то на свой телефон, то на ангелов. Отметив для себя одного, того самого, к которому пристал в прошлый раз, худощавого ангела с нимбом над головой и невинными, в то же время противными, глазами, он подошёл к нему, схватил за нимб и отбросил в сторону, словно обруч, а ангел, как привязанный, полетел за светящимся кольцом, врезавшись в стену. Эхо от удара разлетелось по всей комнате.
– Я так понимаю, у тебя, Осоус, много паспортов?! – Смерть угрожающе пошёл к нему.
– Что вы себе позволяете?! – закричал один из глав прессы.
Смерть не ответил, взмахнув косой и мгновенно появившись около окровавленного ангела. Он проделал то же, что и пару минут назад, но ангел уже полетел в другую стену, а Смерть, раз за разом перемещаясь к нему, заставлял его летать по кабинету, словно ядро, рикошетом бьющееся о стены. Наконец, когда Смерть прекратил, он схватил измученного ангела за шиворот рубашки и приподнял до уровня своего лица, чтоб пересечься с ним с глазу на глаз. Не сказав ни слова, он откинул его в сторону.
– Отдыхай, – он пошёл к нам. – Итак, теперь я готов предъявить вам свои аргументы, – он развалился на кресле Голода, которое тот ему любезно уступил. – Этот Осоус, который – о боже, какое совпадение – самый популярный в Раю журналист, снимал личную жизнь звёзд шоу-бизнеса на камеру. Так и случилось с Лазурным. Осоус заснял, как музыкант шлялся в компании мужчин, которые были ему… чуть больше, чем друзья, скажем так. Но вы зацепились даже не за его предпочтения! Это было бы слишком просто, а в наше время – он бы и вовсе получил поддержку. Тут дело в другом. Как вы все знаете, Лазурный всегда представал перед нами, как честный семьянин, ни за что не готовый отречься от детей и жены. Но что-то пошло не так. Лазурный пошёл налево – сенсация! – Смерть импульсивно махал руками, пока говорил. – Так решила ваша поганая контора и Осоус, которого вы, я уверен, и наняли, ведь любая информация была почищена. Вы сделали личную жизнь и секрет невиновного демона народным достоянием! Он не смог справиться с облившейся на него критикой, из-за чего и покончил с собой. Убийцы здесь только вы!
Смерть начал учащённо дышать, хотя лёгких у него и нет. Те резко подскочили с мест, замешкались, даже не обратив внимания на искалеченного ангела.
– Вы же понимаете, что вам за это грозит?! Вы избили ангела на глазах самого Бога? – кричал на него главарь прессы.
– Бога, Вельзевула – какая разница, если несправедливы здесь только вы? – огрызнулся Смерть. – Пускай Бог и решит, кто здесь прав. Если он сам, конечно, достаточно справедлив.
– Вы всей Вселенной доказали тридцать шесть лет назад, что никакого Просохэ-Гиа-Осоуса-Дэна не существует!
– Вы сказали «Просохэ-Гиа»? – переспросил Смерть. – Но ведь тридцать шесть лет назад я не говорил его полного имени, – он встал с места и снова подошёл к Осоусу, который жалостно отползал от него. – Все записи сохранены на вашем же канале, а если вы их удалите – то лишь подтвердите мои слова, – Смерть пустил секундный взгляд на Голода, пока шёл к избитому ангелу.
– Не заговаривайте нам зубы! Даже если так, Осоус мог работать в это время на другую прессу!
– А это мы сейчас и узнаем.
Смерть, без капли сочувствия, ударил Осоуса головой об бетонную стену, замарав её ангельской кровью.
– Я продолжу тебя бить, пока ты не…
– Я работал на «Пекло-ТВ»! – перебил его Осоус. – Они предложили мне огромный гонорар за это! Я не убийца! Клянусь! Меня подкупили! Это они! Они!
– Ты не убийца, ты – идиот, – монотонно проговорил Смерть, с отвращением отпустив Осоуса.
Бог подскочил с места и ушёл. Молча. Без скандалов. Исчез мгновенно, даже следа своего не оставив.
– Это он нас в райские владения провёл? – спросил меня Смерть.
– Ага.
– Значит, всё очевидно. Журналюги проиграли, – он ухмыльнулся, наблюдая, как журналисты в ряд, друг за другом, идут прочь. – И знайте, Министерство Апокалипсиса не прогибается! Так и напишите в вашей новой статье!
Лицо Смерти было красное и вспотевшее.
– Хух… – отдышался он. – Ладно, продолжим работу. У нас впереди Конец Света.