Министерство Апокалипсиса

Смерть. 2017 год

– Смерть, скажи мне, что с тобой делать? – с особым дружелюбием спросил Апок.

– Ты о чём? – не понял я, присев напротив начальника и стырив конфетку из чаши на столе.

– Ну, как тебе сказать… – призадумался Апок. – Я всё это время хотел быть хорошим начальником, людей тебе отбирал, чтоб были те, кто умирает от старости или от болезни, а не которых убивали. Ты же у нас мягкотелый, – дразнился начальник.

– В каком смысле?

– Помнишь, в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году, в Новой эре, я дал тебе документ на смертного, которого убил маньяк?

– Не-а, – уже держа за щекой нагло украденную конфету, ответил я.

– А если хорошо повспоминать?

83-ий год, Новая эра, жертва маньяка… Вспомнил! Этот случай дал мне понять, что даже у Апока есть душа. До этого я всегда считал его хитроумным взяточником, но тем зимним и кровавым вечером он раскрылся для меня совсем с другой стороны.

– А-а-а, этот случай?! Помню, конечно. Ты мне месяц приёмы у психолога оплачивал, после этого случая. А, ну и жертв убийц перестал выдавать.

– М-м-м, а знаешь, почему? – Апок с улыбкой приблизился ко мне и заговорил на повышенных тонах: – Потому что в тот день ты пришёл в офис, захлёбываясь слезами!

Я опустил взгляд.

– Да помню я, помню…

– Сегодня, Смерть, я дам тебе необычный документ. Ты у нас филонил несколько веков, вот тебе более сложная работёнка.

Апок с играющим в глазах азартом подал мне документ, упакованный в пластиковый файл. Мне было даже страшно его брать, но я всё ещё с детской наивностью надеялся, что он просто шутит.

– Та-ак… – я раскрыл файл и достал оттуда бамбуковый лист. – Посмотрим… Само-что?!

– Всё правильно! – гордо произнёс начальник. – Всё, давай, иди, работы куча.

– Апок, но… – с недовольным рыком я двинулся к двери. – Какой же ты п… хороший начальник, – я захлопнул дверь.

Я едва не провалился в не нарочно открывшийся портал, когда злостно ударил косой в пол. Кандидатку на билет в один конец звали Лиза Суркова. А другая информация попросту неинтересна: знак зодиака, возраст, раса, пол и адрес. А ещё она… граничная…

Удостоверение личности смертного (-ой).

Имя: Андреевна Елизавета Суркова.

Пол: Женский.

Возраст: 19 земных лет.

Знак зодиака: Рыбы.

Раса: Человек.

Вид: Граничный.

Причина возможной смерти: Самоубийство.

***

Я искал Суркову по фотографии, прикидывая её под каждого проходящего сквозь меня человека. И почему-то её отсутствие меня радовало.

– Доброе утречко, – Жизнь, появившись из ниоткуда, приветливо помахала рукой, другой прикрывая сонливый зевок. – Тоже за Сурковой?

– Привет. Да, за ней. А ты её видишь вообще?

Я нелепо оглядывался по сторонам, но симпатичной блондинки, показанной на фотографии, никак не замечал. Передо мной стояла другая красивая блондинка, в белом костюме и с дарующим жизнь посохом наперевес – не то.

– Вижу кого?

– Девку эту.

– Дома, может? – предположила Жизнь. – Или вон, – она указала пальцем вверх, где на краю балкона сидела та самая девушка. Она плакала.

– А, точно… – помявшись в голосе, вспомнил я и утомлённо, сунув руки в карманы и сгорбившись с косой наперевес, прошёл сквозь железную подъездную дверь. Жизнь, пожав плечами, двинулась следом за мной. – Самоубийца же…

***

Отчаявшаяся девушка не замечала нас в упор. Она сидела и подтирала слёзы, смешанные с потёкшим макияжем.

– Бу! – рявкнул я, от чего смертная едва не соскользнула с балкона, а ведь это был седьмой этаж.

Я её придержал, схватив за капюшон. Она это не одобрила, испугавшись ещё сильнее, когда увидела меня. В общем-то, Жизнь тоже не оценила мой юмор. Девушка кричала на всю улицу, немного сползая задницей с края. Она молила отпустить её, била меня по руке, пока над этим хохотали люди снизу, снимая на телефон и со свистом вскрикивая: «Дура!»

– Не кричи, пожалуйста. Мы сейчас всё объясним, – с осторожностью в голосе сказала Жизнь, держа девушку за плечи.

– Кто вы? – хлюпнув носом, спросила девушка, так и не перекинув ноги на более безопасную сторону балкона, это настораживало.

– Мы… как бы это сказать… Проводники… – ляпнула Жизнь, только после поняв, что проводник здесь только я. – Мы, ну…

– Ой, короче, дай лучше мне, – я легонько оттолкнул её в сторону и заговорил со смертной: – Мы решаем, сдохнуть тебе или остаться в живых. Вернее, тебе дан шанс решить это самой.

– Вы убийцы?

– Почти. Она – нет, – я ткнул пальцем в плечо Жизни. – Напротив, она дарует душу и право на жизнь, а я – отнимаю это всё.

– Вы же Смерть, правильно? – невинным голоском промямлила Лиза.

– Ну да.

Услышав мой ответ, девушка горько заревела, подняв измученную голову выше и зациклив мокрый взгляд чётко на мне, от этого у меня был дискомфорт.

– Прошу, убейте меня в полёте. Не хочу мучиться.

На мгновение мне показалось, что слёзы с её лица исчезли, а голос стал куда легче и увереннее. Мысль о смерти её грела.

– Ладно, – изначально ненадолго потерявшись от такого стремления к гибели, согласился я, за что получил удар по рёбрам от Жизни.

– Идиот! Девушка явно чего-то недоговаривает и уж точно не заслуживает гибели, а ты так с ней поступаешь?! Или ты забыл, зачем пошёл в эту сферу?! Я ведь восхищалась тобой, слушая речь о том, что люди не должны бояться тех бездумных болванчиков, вроде остальных Всадников!

Удар был больным. Жизнь знала, что есть только два места, где я чувствую боль – лицо (из-за имеющихся нервов) и рёбра.

– Ладно-ладно, – неохотно сказал я, оправившись после удара и, приподняв футболку, вправив одно из костей обратно. – Лиза, что с тобой случилось?

Мне были непонятны рассуждения Жизни. Она ведь ненавидит людей. И к чему тогда эта показуха? Хотя она часто говорила, что, несмотря на отсутствие жалости к людям у себя, ей симпатична такая сентиментальность с моей стороны. В этом дело?

– Тебя это не касается! – взбесилась суицидница. – Просто сделай так, чтоб такая сука, как я, ушла из этого мира!

– Может, расскажешь? – я присел по ту сторону от неё, с безопасной стороны балкона, и заглянул в её мокрые глаза, слегка склонившись назад. – Легче станет.

Девушка протёрла слёзы рукавом бежевой кофты.

– Я виновата в смерти своей подруги… – слёзно промолвила она. Не люблю, когда слово «смерть» произносят, имея ввиду чью-то кончину. В такие моменты мне кажется, что меня подзывают, а на деле – говорят о совсем других вещах. – Это было пару недель назад, ночью. Мы шли по улице, разговаривали, но к нам пристала толпа хулиганов. Они стали преследовать нас, но их остановила проходящая мимо компания друзей. Я успела сбежать, а хулиганы, чтоб не уходить просто так, пырнули её ножом. А я убежала… Я могла ей помочь!

Жизнь заплакала вместе с ней, крепко обняв. А я всё думал с каменным лицом: то ли людей мне больше не жалко, то ли именно её мысли мне не понятны. И, как бы Суркова медленно не убивала моё чувство собственной особенности, я продолжал склоняться ко второму. Как минимум потому, что я испытываю жалость к тому мелкому пацану снизу, которого пинают старшие на детской площадке. Значит, сентиментальность во мне ещё есть.

Девушки, изливая слёзы, будто бы ждали моего вердикта. Но тут послышался звук шагов. В комнату, за стеклом, вошёл коротко стриженный молодой человек, лет двадцати. Увидев, как Лиза ревёт на балконе, он тут же кинулся к запертой двери, натужно пытаясь её выломать.

– Серёж, прости, я не заслуживаю таких людей вокруг себя, как ты, родители и друзья. Я лишняя в ваших жизнях, прости! – Лиза рывком прыгнула, вырвавшись из объятий Жизни.

Для пущей эпичности, я подхватил её за капюшон кофты (внимание!) острием косы! Трюк был рискованный, одно лишнее движение – и всё. У такого «приёма» с моей стороны есть своя задумка, которая, по моему плану, должна повлиять на дурочку.

– Это так глупо, – сказал я легкомысленным голосом.

– Смерть, что ты творишь? – Жизнь била меня по плечу.

– Не мешай! – ругнулся я. – Я лишь держу её на волоске от смерти, как она и хотела. А, Лиз! – я окликнул висящую на косе девку. – Страшно, когда ты в сантиметре от острия, способного лёгким прикосновением убить тебя?!

– Делай, что пожелаешь! – ответила Лиза.

Парень настойчиво ломился в дверь. Люди на улице снимали на телефоны происходящее: ещё бы, когда у них на глазах какая-то дура кричит на кого-то, кого для их глаз не существует, и для этих приматов даже не понятно, она действительно парит над землёй или просто повисла на каком-то штыре.

– Ты очень тупая, если думаешь, что кому-то станет лучше без тебя, – я был настроен решительно и серьёзно, а со смертными у меня такое редко бывает. – Разве твой парень и твои родители этого хотят? Каково тебе будет наблюдать из Ада, как твои близкие ревут, пока санитары собирают тебя по кусочкам?

– Завались!

– Ты противоречишь сама себе, говоря, что хочешь умереть за подругу, но при этом умоляешь убить тебя быстро, хотя подруга явно умерла в мучениях, – продолжал я. – Я даже не хочу долго убеждать тебя в твоей невиновности. Если ты настолько сильно хочешь искупить выдуманный тобой же грех – то флаг в руки, мне ничего не стоит ткнуть тебя косой. Плевать мне на твои терзания, но знай, что ни один Смерть не даст тебе тот шанс, который я сейчас тебе даю.

Должно было сработать, но Лиза усмехнулась в ответ на мои слова, хотя продолжала выводить вены на лбу. Даже Блинд (ах, простите, Жизнь) вскинула бровями от её смешка.

– И после твоих бредовых слов, ты говоришь, что я тупая? – ещё раз усмехнулась девушка. – Думаешь, такие проблемы решаются эпичными монологами, вроде этого? Это не кино. Таким дурочкам, вроде меня, путь только в дурдом.

Дурдом? Отличная мысль!

– То есть, мне отпускать? – ухмыльнувшись, спросил я, благодаря острому слуху поняв, что машина скорой помощи уже близко.

– Не томи!

Послушавшись, я дёрнул косой на себя, разорвав ей капюшон. Лиза пролетела несколько этажей, я подхватил её на балконе третьего, призрачно спустившись с остальных.

– Страшно?

– Не задерживай меня!

– Лиз, ну пойми, что…

– Заткнись! – перебила меня Лиза. – Мне плевать на твои убеждения! Тебе не понять меня! Ты всего-лишь бездушный болванчик, уносящий людей по приказу других божеств! Что, думаешь, пожалел человека – и уже особенный, да?!

– Короче, задолбала… – с этими словами я разжал кулак и Лиза вновь полетела вниз.

Расстояние от третьего этажа до земли было не настолько большим, чтобы получить серьёзные увечья, при которых Всадник по кодексу обязан лишить смертного жизни. Лиза упала удачно, столпившиеся люди смягчили ей падение, сделав из пледа что-то похожее на батут. Скорая, пока Лиза старалась оклематься, подъехала, санитары накрыли её длинным халатом и понесли на носилках в машину. Она со страхом в глазах посмотрела в мою сторону. Потом быстрыми рывками огляделась вокруг. Люди глазели туда же, но никак не могли понять, на что так таращится Лиза.

Наблюдая с балкона третьего этажа на уезжающую машину, украшенную красными мигалками, стёр окурок о чью-то стеклянную пепельницу, но остатки сигареты исчезали при одном соприкосновении с вещью из мира живых.

– Ты кретин и эгоист, Смерть, – сказала Жизнь, пройдя ко мне и, как я, упёршись руками о перила, – но я рада, что ты постарался.

– Кретин-то – ладно, я смирился, а эгоист почему? – спросил я, провожая взглядом машину скорой помощи.

– Так, к слову сказала. Забей. Ты, правда, хороший, – она улыбнулась. – Ни один Всадник не сравнится с тобой, сегодня ты смог это доказать.

Мы помолчали несколько минут, наблюдая за уезжающей белой газелью, будто подмигивающей нам своими красными мигалками. Толпа людей потихоньку рассасывалась.

– Знаешь, я недавно понял, что ни капельки не отличаюсь от людей, – признался я, смотря на последнего уходящего человека. – Для главного Смерти, я слишком… мягкий. Ведь имя «Смерть» с адского языка расшифровывается, как «Помогающий дьяволу». А создан ли я для помощи дьяволу?

– Неважно, – со смущением сказала Жизнь. – Это не тот вопрос, над которым надо так долго размышлять. Философствовать тебе не к лицу. Ты просто особенный.

***

Когда я вернулся в офис, то сразу заметил косые взгляды сотрудников, сконцентрированные на мне. Каждый либо шептался, проходя мимо меня, либо тыкал мне в глаза телефон с записью из мира людей, где какая-то девчонка орёт на кого-то, потом парит в воздухе, падает, порой вновь повисая на некоторых этажах, а потом её забирает скорая.

Я никак не мог отпустить ситуацию, как это делал с большинством смертных. Чаще всего люди, к которым я приходил, умирали от старости. Я часто помогал им уйти с улыбкой на лице, это делало меня счастливым. А здесь… ни улыбки, ни гибели, ни счастья.

– Жнецов! – дружелюбно прикрикнула Судьба. – Отойдём на пару слов?

От неё я взбучки не ожидал. Будь это Апок – да, но не она. Судьба всегда была добрая и наивная, в хорошем смысле этого слова. Она отвела меня в курилку. Сама начальница не курила, но порой проводила в этом месте разговоры с сотрудниками, хваля их или по-доброму отчитывая за проколы.

– Да, я знаю, это было глупо, не по уставу, но она всё равно была гра…

– Жнецов, Жнецов, успокойся, – перебила меня Судьба. – Я хотела тебя похвалить.

– М?

Судьба взяла меня под руку и повела по коридору. Во время нашей прогулки по рекреации, я не прекращал ловить на себе взгляды сотрудников, что выводило меня из себя.

– Понимаешь, все Смерти, действительно, болванчики, – заговорила Судьба, – но ты сегодня доказал свою особенность и ценность для нашей компании.

– Как это, ценность?

– Ты тот, от чьих костлявых ручонок людям не страшно умирать. Сердце у тебя большое, Смерть. И за это мы тебя ценим.

– У меня нет сердца.

– Это фразеологизм.

– Фразео… что? – затупил я.

– Людское понятие. Ты горячо чувствуешь людей, чего не дано нам. Это и делает тебя особенным.

Я опустил голову вниз, раздумывая над её словами.

– Судьба, можно вопрос?

– Конечно.

– Почему именно вы пишите людей?

– В каком смысле?

– Ну, я бы понял, если бы их писала злобная валькирия, вроде Войны, но вы?…

– Я только что ответила на твой вопрос. Чувствовать людей нам не дано. Подумай, почему люди не жалеют, когда давят насекомых? Потому что им не дано понять их чувств. Также и у нас.

Судьба отпустила мою руку и пошла по делам, я же стоял в приятном ступоре, не давая улыбке расплыться по всему лицу. А ведь мне в этот момент очень хотелось кричать от радости, несмотря на оставшуюся нотку отчаяния после сегодняшнего дня.

2018 год

Лиза дала о себе напомнить сегодня. Спустя год. Сейчас она лежит в психушке, уже второй год её лечат. Но она смогла связаться со мной при помощи одного письма, которое было передано весьма необычным способом.

Сегодня умирал её дальний родственник. Она попросила врачей передать письмо, но настояла, чтоб не читали ни единого слова. Записка была переслана не тому родственнику, а мне. Сам мужичок был в коме, а записка лежала на полке, запечатанная. Распаковав её, я уже начал быстро пробегаться глазами по тексту, ещё даже не осознавая, что это адресовано мне, а осознал это, лишь прочитав первую строчку:

Не знаю, догадаешься ли ты распаковать это сообщение, но, если догадался – читай. Мне влепили диагноз – постшизофреническая депрессия, поэтому долгое время я была даже не уверена, существовал ли ты и та девушка на самом деле. Но видео, как я парю в воздухе, разлетелось по интернету – так я и поверила, что вы настоящие. Уже скоро я выйду из этой чёртовой больницы и заживу, как следует! Хотя, если врачи прочитают эту записку, мне впаяют ещё пару годиков. Но я смогу избавиться от проблем, я в это верю. Ты мне подарил эту веру. Вернее, не ты, а психологи, но ты довёл меня до этих психологов. В общем, цепочку начал ты. Спасибо тебе за всё. Надеюсь, увидимся не скоро :)

И хотя в записке не было ничего душещипательного, но криво нарисованный смайлик на мгновение размыло, когда моя слеза капнула на бумагу. Бумага быстро высохла, улыбчивая каракуля вернула прежний вид, а единственным доказательством существования слезы оставалась моя мокрая щека…