На грани падения

11

Эмми

Мой телефон зазвонил в несусветную рань. Я предположила, что это была Тедди, поскольку она была единственным человеком, который звонил мне в последнее время. Я ответила, не посмотрев на экран.

Большая ошибка.

— Алло? — сказала я. Мой голос был сонным.

— Привет. Это Эмми Райдер? — голос на другом конце телефона определённо не принадлежал моей лучшей подруге. Даже Тедди не была настолько радостной по утрам.

— Да, это она.

— Доброе утро, Эмми. Это Венди из Женской профессиональной ассоциации родео, — в списке людей, с которыми я не хотела говорить утром понедельника, люди с родео были довольно-таки высоко. Особенно Венди с её приторно сладким голосом. — Я звоню, потому что хотела бы узнать, будешь ли ты соревноваться, когда мы приедем в Мидоуларк в следующем месяце.

— Эм, я не знаю. Я сейчас взяла перерыв в скачках.

— Да, мы знаем о твоей ситуации, — великолепно. — Я хотела позвонить и сказать тебе, что мы понимаем, насколько тяжело справиться с этим, и мы хотим, чтобы ты справилась, но мы бы также хотели бы, чтобы ты была с нами в Мидоуларке. Это же твой родной город, да?

— Ага, — сказала я невозмутимо.

— Хорошо, мы ещё не проводили там скачек и думаем, что включение тебя в список было бы здорово для нас и для твоего города.

Как насчёт того, что будет здоров для меня?

— Я подумаю об этом.

— Отлично! Я позвоню тебе через пару недель, чтобы подтвердить. И, Эмми?

— Да?

— Если есть что-то, что мы можем сделать для тебя, пожалуйста, не стесняйся обратиться к нам. Мы ценим тебя и любим, ты часть команды и отличная наездница.

— Спасибо.

Где вы были, когда я отсиживалась в своей квартире месяц? Подумала я про себя. Венди была главной в скачках вокруг бочек в ЖПАР годами. Я знала её уже давно. Я ни в чём не обвиняла Венди, но ей сообщили о моё инциденте, как только он произошёл, и это был первый раз, когда я разговаривала с ней. И первое, что она спросила, буду ли я участвовать в скачках.

— Хорошо, до скорого. Хорошего дня! — сказала Венди. Её голос звучал, как гвозди по меловой доске, особенно так рано утром. Я сбросила звонок, не ответив.

Это не то, как я хотела начать своё утро.

До сих пор всё, что на что я осмелилась на лошади с тех пор, как вернулась домой из Денвера, — это прогулочные круги вокруг загона. Я даже не могла вывести Муншайн на одну из дорожек для верховой езды, которые вились через ранчо.

Сейчас это казалось слишком незнакомым, с чем было трудно смириться, учитывая, что я провела всю свою жизнь, скача по этим тропинкам.

Я не могла думать об этом сейчас.

Прошлым вечером на ужине, на котором Брукс отсутствовал, Уэс спросил меня, помогу ли я ему с проектом. Я согласилась.

Хотя Брукс не мог кататься верхом со мной пару дней, я всё равно спускалась к конюшням и делала несколько прогулочных кругов с Муншайн каждое утро. Это было не так легко без него, но я могла сделать это.

Было удивительно, насколько наши банальные разговоры, когда мы запрягали лошадей, успокаивали меня.

Я ещё не была достаточно храброй, чтобы пустить Муншайн в бег, поэтому я наделялась, что с чем бы не нужно было помочь Уэсу, это не требовало слишком много езды верхом, иначе сегодня будет не самый приятный день.

Я заставила себя вылезти из постели и принять тёплый душ. Был тот летний период, когда становилось прохладнее по утрам, но не настолько, чтобы разжигать огонь в хижине. Хотя эти дни настанут скоро.

Обычно, через пару недель после дня рождения Тедди, который был на этой неделе, начинало раньше холодать вечером и дольше было холодно по утрам. Но это не означало, что в течение дня не было адски жарко.

Это был бы не Вайоминг, если бы за день не сменялось минимум три сезона.

После душа я натянула джинсы от «Вранглерс», чёрную майку и оверсайз худи от «Кархатт». Я заплела волосы в косы, и, как только я обула сапоги, Уэс постучал в дверь.

— Эмми? Ты готова? — его голос затих за дверью.

— Да, заходи! — ответила я. Он открыл дверь, и холодный утренний воздух залетел в мою хижину. Худи оказалось хорошим решением.

— Доброе утро. Ты не против, если мы возьмём мотовездеход? — он понятия не имел, как я была рада этому.

— Да, я не против.

Мы вышли из моей хижины, и я убедилась, что плотно закрыла дверь. Не за что, Гас.

Уэс приехал на мотовездеходе до моей хижины, поэтому я направилась к пассажирской стороне и запрыгнула внутрь.

— Так что за большой проект, о котором ты говорил?

Уэс улыбнулся, не сводя глаз с грунтовой дороги перед нами, демонстрируя ямочки на щеках.

— Увидишь.

На дороге была развилка, и Уэс поехал по левой стороне. Она вела к старой части ранчо — точнее, к части, в которой были самые древние построения. Поскольку здесь не было тонны действующих сооружений, по ним бродило много скота. Это была та часть ранчо, где скот, скорее всего, преградил бы путь, но было не похоже, что этим утром мы окажемся в такой ситуации.

— Ну каково тебе быть дома? — спросил Уэс, пока вёл машину.

— Приятно. Я не осознавала, как сильно скучала по этому месту, — сказала я. Было легко делиться с Уэсом. Ну, некоторыми вещами.

— По Мидоуларку или по «Рэбл Блю»?

Я задумалась на секунду.

— Оба варианты, — честно ответила я, — я думала, что у меня будут такие чувства только к ранчо, но Мидоуларк не так плох, как я помнила.

— Кто-нибудь, проверьте температуру в Аду, — ответил Уэс, и я улыбнулась. — Что насчёт парня, о котором ты упоминала по телефону в прошлом месяце?

— Ничего стоящего, — сказала я. Сурово, но правда.

— А, понял, — Уэс отпустил эту ситуацию. Я ценила, что он не давил на меня. Как и Гас, я не очень любила говорить о своих чувствах. С Уэсом было ощущение, что я могу говорить обо всём, но он никогда не давил на меня, чтобы я рассказывала, пока не буду готова.

— Чем ты занимаешься тут? — спросил он.

— В основном я провожу время в наших конюшнях, — это было правдой. На самом деле я больше нигде не была ни в Мидоуларке, ни даже на ранчо. Но я скрывала от Уэса не то, где я была, а того, с кем я была и что я начинала чувствовать к нему.

— Разве Гас не пристроил туда Брукса?

— А, да. Я просто помогала.

— Ну, он занят баром, поэтому ему, наверно, хорошо для него.

Мы остановились перед строением, которого было Большим домом до того, как кто-либо из нас родился. Технически, он был больше, чем тот, где мы жили. Он был просто чертовски старым. Наш отец построил Большой дом, когда ему было чуть больше двадцати, потому что водопровод в этом строении был менее, чем идеален.

В отличии от нашего, этот был больше похож на нормальный дом. Это был дом на ранчо в ремесленном стиле. Его голубая краска уже выцвела, и входная дверь была заколочена, но он всё ещё был красив.

— Что мы тут делаем? — спросила я.

Уэс широко улыбнулся, и я могла чувствовать восторг, который исходил от него. Что-то масштабное происходило в голове этого золотого ретривера.

— Это будет центр нашего гостевого ранчо.

— Подожди, подожди, подожди, — сказала я, пытаясь заставить свой мозг угнаться за моим ртом, — папа и Гас одобрили?

— Ещё нет, но одобрят, — сказал он, — когда он вернулись из Айдахо, Гас спросил меня, был ли я всё ещё заинтересован, а я определённо был, и мы проголосуем за ужином на этой неделе.

— Ну, ты знаешь мой ответ, — сказала я.

— Я знаю. Спасибо.

Я посмотрела на старый Большой дом. Он сохранился так хорошо, как мы могли сохранить его, но это не имело первостепенного значения, особенно с учётом того, что никто из нас не думал, что он снова будет работающим строением. Если бы нам нужно было пространство, мой папа, вероятно, просто снёс бы его.

— Расскажи мне, как ты собираешься работать с этим домой, который, по сути, развалина, и превратить его в место, в котором люди правда захотят остановиться?

— Ну, весь проект займёт, наверно, минимум восемнадцать месяцев, прежде чем мы сможем принимать гостей, при том, что строительство, надеюсь, займёт от шести до девяти месяцев, — сказал он. Я знала, что он прорабатывал весь этот план в голове годами. — Весь дом нужно разобрать и привести в соответствие с правилами. Но что касается планировки, то на западной стороне дома расположены шесть спален. Две из них превратятся в большие апартаменты, а остальные четыре превратятся в комплекс апартаментов, каждый с ванной комнатой между ними. Мы сделаем большую кухню и столовою, и гостиную для тех, кто захочет расслабиться после длинного дня.

Уэс был мечтателем. Ни я, ни Гас не могли мечтать так, как он, — будто всё было возможным. Мне никогда бы не пришло в голову такое видение, но, когда Уэс изложил свой план, я почти смогла его увидеть.

— Мне нравится. Это фантастика, Уэс. Я так горжусь тобой, — и я правда гордилась. Я хотела этого для него.

— Спасибо, Эм.

— Хорошо, так почему мы приехали сегодня?

— Мы зайдём внутрь. Нам нужно задокументировать состояние дома. Как только Гас и папа дадут своё формальное разрешение, я хочу начать искать дизайнера и подрядчика.

— Пошли, — мы с Уэсом пошли к двери.

— Ты когда-нибудь была внутри? — спросил Уэс.

— Нет. У меня нет привычки заходить в заброшенные строения, как у тебя, — Уэсу нравился адреналин. Это было единственное, из-за чего у него иногда были проблемы.

— Скукотища, — сказал Уэс, убирая фанеру со входной двери и открывая её. Я заглянула внутрь. Боже, это место было в ужасном состоянии. Уэсу и тем, кого он наймёт, предстоит много работы.

После почти убийственного опыта, связанного с кухонным потолком и множеством грызунов, как мёртвых, так и живых, мы с Уэсом заколотили дверь обратно.

— Уэс, я знаю, что ты справишься, но чёрт. Ты уверен, что не хочешь просто снести всё? — спросила я, тряся головой. После того, как я увидела дом изнутри, я была на сто процентов уверена, что начать с нуля будет проще.

— Уверен, — Уэс улыбнулся. Его не смутило состояние дома. — Гас получит ранчо, — продолжил он, — ты покинула Мидоуларк и сделала себя сам, — продолжал он, — это моё.

Уэс засунул руки в передний карманы и оглянулся на дома. Он смотрел на него так, будто он уже готов. Я обожала его способность видеть потенциал.

— Этот дом будет прекрасен, Эмми.

— Я знаю. Если кто-то и может сделать это, то это ты.

Это было правдой. Ни Гас, ни я не смогли бы когда-нибудь провернуть что-то такое. Мы бы даже не стали пытаться. Уэс обнял меня за плечи, и мы направились к мотовездеходу.

— Говоря о мечтах, ты собираешься учувствовать в соревнованиях дивизиона в Мидоуларке в следующем месяце? — Чёрт возьми. В этом городе не было ничего святого?

— Как ты узнал?

— Это было в газете.

Ну, конечно. Клянусь, Мидоуларк был единственным городом, в котором до сих пор была процветающая местная газета. Она финансировалась общественностью, и каждый получал газету — независимо от того, делали они пожертвования или нет, — и её крупнейшем благотворителем был Эймос Райдер. Думаю, поддержка местной журналистики была хороша для Мидоуларка.

— Ты хочешь искренний ответ? — спросила я.

— Всегда, — сказал он.

— Я не знаю. Честно говоря Уэс, я уже не знаю, о чем мечтаю. — Уэс остановился. Я сделала ещё пару шагов, прежде чем остановилась и обернулась к нему.

— Ты выяснишь. Ты всегда выясняешь.

В этом и была суть. Обычно так и было, но я не знала, как сделать это — как отпустить часть себя, как начать всё сначала.

— В этот раз я не уверена.

— Я уверен, — сказал он. Он посмотрел на меня, и то, как сильно он заботился обо мне, было понятно по его лицу. — Всё заканчивается, Эмми. Независимо от того, решишь ты продолжать участвовать в скачках или нет, я очень хочу, чтобы ты знала, что я хотел бы увидеть, как ты скачешь верхом в последний раз в городе, который создал нас.

Вот что оставил мне Уэс, когда мы продолжили наш путь обратно. Он высадил меня у семейных конюшен, и я приступила к своей работе на день.

Я старалась не думать о том, как сильно я хотела поговорить с Бруксом о том, что Уэс сказал мне, или о том, как тихо было в конюшнях без него.