На грани падения

2

Эмми

Переступить порог «Дьявольский сапог» чувствовалось так же, как залезть в любимые джинсы.

Всё в нём просто… подходит. Он был тёмным, тусклым и пах дымом от старых сигарет. Курение в помещение запретили в Вайоминге в 2005, но никто ничего не говорил, если кто-нибудь зажигал сигаретку в «Дьявольском сапоге» время от времени.

В конце концов, это был настоящий дешёвый бар, освещаемый только мягким жёлтым светом за баром, огнями сцены и множеством неоновых вывесок.

Было что-то в том, как неоновая вывеска прорезала темноту.

Моей любимой вывеской был ковбой, оседлавший пивную бутылку, как быка, и она находилась прямо над моим любимым столом с высокой столешницей в углу. Я не думаю, что когда-то видела «Дьявольский сапог» в дневном свете, и я не думаю, что хотела бы. Всё казалось более загадочным в неоновом свете.

И к тому же так всё выглядело лучше. Вот из-за чего все, кто заходил в «Дьявольский сапог», попадали в беду.

После нескольких шагов, я почувствовала, как мои сапоги начали прилипать к полу — вероятно, наслаждаясь восхитительным вкусом разлитого виски тридцатилетней давности — когда мы с Тедди направились в мой неоново-ковбойский уголок.

— Ладно, мы будем пить светлый или тёмный ликёр сегодня? — спросила меня Тедди.

— Светлый, — ответила я, зная, что в «Дьявольском сапоге» у нас было только два варианта: водка или текила. И я ни капельки не сомневалась, что Тедди выберет текилу.

— Значит, текилу, — сказала она. Некоторые вещи никогда не меняются.

Ничто не могло сравниться с ощущением близости, которое может дать только пребывание рядом с людьми, которых ты любишь, и я безумно любила Тедди.

— Ты просто сидишь здесь и продолжаешь выглядеть горячей и загадочной, а я принесу наши первые рюмки, — Тедди крикнула через группу людей.

— Текила с газировкой, хорошо? — зная, что, если я не уточню, она вернётся с двумя шотами. Для нас обеих. — Позволь мне начать с чего-нибудь полегче.

Тедди закатила глаза и начала уходить.

— Отлично. Текила с газировкой. Пока.

— С лаймом в придачу, пожалуйста! — я крикнула ей вслед. Она помахала мне рукой в ответ, не оборачиваясь, чтобы дать понять, что услышала меня.

Я скинула свою джинсовую куртку и повесила её на спинку моего стула, прежде чем села и огляделась по сторонам.

Я узнала несколько постояльцев бара — Джордж, Фрэд, Эдгар и Харви. Я думаю, они приходили сюда каждую ночь, по крайней мере, с незапамятных времен. Раньше в их маленькой группке было пять человек, но Джимми Брукс скончался несколько лет назад. Никто так и не занимал их места в дальнем конце бара — даже место Джимми всё ещё было пусто. Мне было интересно, у кого-нибудь будет достаточно яиц или глупости, чтобы сесть туда. Мужчины были стары, но это не означало, что они не пугали всех до усрачки.

Тедди дошла до бара и в данный момент раскачивала своим хвостом перед Эдгаром, без сомнения, пытаясь обманом заставить старика заплатить за наши напитки.

Группа перешла к каверу на песню Уэйлона Дженнингса «I've Always Been Crazy». Перед сценой собралась толпа людей, которые кричали и подпевали припеву. Я наблюдала за ними, их безоговорочное веселье вызвало широкую улыбку на моем лице.

— Эмми?

Я перевела взгляд с группы поющих ковбоев на обладателя глубокого голоса.

— Кенни, привет, — я не могла вспомнить, когда в последний раз видела Кенни — выпускной в старшей школе? — но я узнала его сразу же, как он встал передо мной. Его медово-блондинистые волосы были коротко подстрижены, и он щеголял аккуратно подстриженной бородой, с которой я никогда бы не смогла его себе представить.

Кенни был хорошо известен как бывший квотербек Старшей Школы Мидоуларка, но он также был парнем Эмми Райдер на выпускном вечере.

— Так рад видеть тебя, — сказала я, как только встала со своего стула, чтобы быстро обнять его. Он крепко обнял меня и прижал к себе. Когда я отстранилась, он продолжал держать одну руку на моей талии, так что я оставила свою на его плече. Видимо, в Мидоуларке так можно.

— Святое дерьмо, Эм. Прошло много времени. Я думал, ты в ЖПАР туре сейчас, — Женская Профессиональная Ассоциация Родео, вероятно, тоже так думала.

— Я взяла перерыв, — сказала я, начиная с отрепетированной речи, которую я практиковала всю дорогу от Денвера до Мидоуларка. — Я давно участвую в скачках, поэтому решила перевести дух со своей семьей. К тому же, я действительно соскучилась по ранчо.

Он немного сжал мою талию. Я не могла сопротивляться ему

— Твои отец и братья неплохо справляются с управлением. Я уверен, они будут счастливы, что ты снова с ними.

Да, я уверена, что они будут.

— Как долго ты планируешь задержаться здесь?

Вечно, вероятно, подумала я про себя, учитывая, что в этот момент я даже не могла заставить себя сесть на лошадь.

Для человека, который всю свою жизнь провел верхом на лошадях, неспособность преодолеть психологический барьер из-за травмы, полученной во время верховой езды, была кошмаром. Я знала, что если я хочу вернуться в седло, даже если это не для скачек, Мидоуларк и «Ребл Блю» — лучший вариант для нового старта.

— Несколько месяцев, минимум, — сказала я, стараясь, чтобы в моем голосе звучал энтузиазм, но не настолько, чтобы это прозвучало принужденно. — Хорошо быть дома.

Кенни улыбнулся мне. Большой, тёплой, настоящей улыбкой.

— Действительно приятно увидеть тебя, Эмми. Ты также хорошо выглядишь. Действительно хорошо.

Я почувствовала, как мои щеки начинают приобретать глубокий малиновый оттенок. Кенни всегда был обольстителем. То, как он смотрел на меня, будто ждал меня всё это время, в добавок к искренности в его словах, заставило меня захотеть убежать и спрятаться.

В место этого, я ответила улыбкой и сказала:

— Я тоже рада тебя видеть, Кенни.

— Пока ты здесь, нам следует увидеться ещё… — Кенни замолчал из-за группы, небрежно прервавшей своё исполнение «Good Hearted Woman». Неловкая тишина заполнила бар, пока все ожидали их следующего хода.

Через несколько секунд гитарист сыграл вступительные такты — о боже, нет — «О, моя дорогая Клементина».

Было только два человека, которые находили весёлым мучить меня этой песней каждый раз, когда я заходила в комнату. Одним из них был мой старший брат Гас, но я знала, что прямо сейчас его не было в пределах штата Вайоминга. Так что это означало только одну вещь. Он был здесь.

Я зло оглядела весь бар, ища его. Этого ублюдка. Посетители «Дьявольского сапога» начали петь и раскачиваться, многие из них бросали глупые улыбки в мою сторону. На данный момент эта песня была, по сути, шуткой для всего города, и прямо сейчас я была сосредоточена на поиске шутника.

Я не видела его, но он должен быть где-то здесь. Почему он вообще оказался в баре? Разве у него в гостиной не было пивных банок, из которых нужно сделать башенку? Бутылок из-под виски, по которым можно стрелять?

Если ему удалось убедить группу прекратить играть, то он, вероятно, был рядом со сценой. Не раздумывая, я направилась в её сторону. Я продолжала сканировать бар, пока шла. Плохая идея для девушки, у которой ориентируется в пространстве только тогда, когда сидит на спине лошади.

Я споткнулась о свои сапоги и врезалась во что-то твёрдое.

Грудь.

Мужская грудь.

Та самая мужская грудь.

Я подняла взгляд на её владельца, на лице которого красовалась самодовольная ухмылка.

Это он.

Люк Брукс.