На грани падения

3

Люк

Я увидел её в ту же секунду, как её черные ковбойские сапоги перешагнули порог моего бара. Она была любимицей Мидоуларка, гигантской занозой в заднице и младшей сестрой моего лучшего друга.

Клементина Райдер.

Последний раз я её видел в праздники в позапрошлом году, но она покинула ранчо «Рэбл Блю», когда я приехал. Потому что, как обычно, я опоздал.

Гас сказал мне, что расписание Эмми было довольно плотным в последние года. Учитывая, что она чертовски хороша в скачках, я уверен, что это было правдой. Учитывая, что Райдеры были единственной настоящей семьей, которая у меня когда-либо была, Эмми постоянно присутствовала в моей жизни, хотя в последнее время я редко её видел.

Иногда я был с Гасом, когда она звонила, или я видел в газете, что она выиграла ещё один чемпионат, но это не сравнить с тем, что она вошла в мой бар сегодня вечером.

Еще и в таком виде.

Святое дерьмо. Она всегда так выглядела?

Или она так выглядела только в неоновом свете?

Её волосы были небрежными и растрёпанными. Они выглядели ещё длиннее, чем когда я видел её в последний раз, и доходили до середины спины. На ней была юбка, сшитая из какого-то блестящего материала; кажется, из атласа или шёлка. Она струилась по её телу, как вода. Это заставило меня представить, как бы она выглядела, будучи завёрнутой в простыни. Но не просто в какие-то простыни — в мои простыни.

Дерьмо. Откуда, чёрт возьми, это взялось? Что было не так со мной? Очевидно, прошло слишком много времени с тех пор, как я в последний раз трахался. Я не хотел думать о том, насколько давно.

Это младшая сестра твоего лучшего друга, придурок.

Два слова зазвенели у меня в голове, как тревожные звоночки: запретная зона.

Но чёрт. Она выглядела хорошо. С моей стороны было нормально признать, что она выглядела хорошо, верно? Она взрослая женщина. Я взрослый мужчина, которому, как правило, нравилось смотреть на красивых женщин. Просто я давно их не видел.

По крайней мере, таких красивых. В любом случае, между нами ничего не может быть. Она меня терпеть не может. Джо, который сегодня вечером работал в баре, остановил меня, отвлекая от неуместных мыслей об Эмми Райдар. Какого чёрта она вообще делала здесь?

Обычно я знал о её приезде, потому что Гас не затыкался несколько дней до её приезда, но я не слышал от него ни звука с тех пор, как он вчера уехал в Айдахо. К тому же, когда она приезжала домой, она не покидала ранчо. Это не было секретом, что Эмми всегда хотела выбраться из Мидоуларка. Единственное, что было сильнее её желания уехать, — это любовь к её семье, и именно это заставляло её возвращаться пару раз в год.

— Брукс! Нам нужна сдача в баре, чувак, — крикнул Джо, перекрывая музыку. Точно, именно этим я и занимался, пока в дверь не вошла некая брюнетка и прибила меня к месту, как вкопанного. С каких пор младшая Райдер оказывала какое-либо влияние на меня?

С этих, очевидно.

Это чертовски раздражало.

Я посмотрел назад и быстро кивнул Джо, давая знать, что я услышал его. Тогда же я заметил рыжую голову, которая флиртовала с одним из моих постояльцев в баре. Я узнал её упругий хвост до того, как увидел её лицо. Тедди Андерсон.

Если бы я увидел Тедди первой, может бы подготовил себя к появлению Эмми. Когда дело доходило до этих двоих, одно было очевидным: куда пойдёт одна — другая наверняка последует. Это сводило Гаса с ума.

Он всегда считал Тедди слишком громкой, слишком грубой и слишком большой проблемой.

Мне она нравилась. Она всегда была хорошей подругой для Эмми, одной из немногих, кто не молчал насчёт придурковатости Гаса.

К тому же, я всегда мог рассчитывать, что мои посетители потратят немного больше денег и дадут моим барменам чуть больше чаевых, когда она рядом. Тедди была хороша для бизнеса, но Гас не считал, что она была хорошим примером для его младшей сестры. Я думал, что Эмми заслуживала немного больше уважения. Она была тихой, но также оторвой. Вот почему она и Тедди были хорошей парой. Ни то чтобы я бы когда-нибудь сказал об этом Гасу.

Мне не было дела до Эмми.

Тедди поймала мой взгляд, и её пристальный взгляд пронзил меня насквозь. Я не смог уловить выражение её лица, но затем я увидел, как её взгляд переместился с меня на Эмми, а затем обратно ко мне. Блять. Меня поймали, как я пялился, когда я не должен был пялиться. Я быстро повернулся и направился через бар к моему кабинету. Он находился прямо за сценой, где моя группа, «Фиддлбэк», как обычно, исполняла множество песен Уэйлона.

Сколько я себя помню, в «Дьявольском сапоге» всегда была живая музыка, но обычно только по пятницам. С тех пор как я возглавил бар, моя группа играла по пятницам, а другие местные группы выступали по вторникам, четвергам и субботам. Они могли сыграть несколько оригинальных песен, если дополняли выступление классикой.

Мои посетители любили петь. Громко.

В остальные дни недели мы слушали кого-то из старой школы на музыкальном автомате.

Я попытался, но у меня не получилось, не смотреть на Эмми, когда я шёл в свой кабинет. Я мельком увидел ее как раз в тот момент, когда она сняла джинсовую куртку, обнажив белый топ с глубоким вырезом, который подчеркивал ее подтянутые руки. Иисус.

Из-за этого и этой грёбаной юбки я хотел кричать.

Сдача, Брукс. Джо нужна сдача. Просто возьми сдачу.

Я бы отдал Джо сдачу, а потом стал бы самым занятым владельцем бара в мире. Мне просто нужно было пережить эту ночь, потому что утром неоновый свет исчезнет, и Клементина Райдер снова будет выглядеть как младшая сестра моего лучшего друга.

Надеюсь.

Мой кабинет был маленьким, но там было всё необходимое: письменный стол, маленький диван и бутылка виски в одном из выдвижных ящиков стола. Я не проводил здесь кучу времени. Когда речь шла о бизнесе, я обычно выполнял любую работу, которую нужно было сделать в баре до того, как мы открывались. Мне нравилось наблюдать, как это место преображается от дня к ночи. Это было похоже на волшебство.

Я никогда не представлял себя в качестве владельца бизнеса. Никто не представлял. В Мидоуларке меня точно не считали ответственным человеком, но этот бар заставил меня захотеть быть кем-то большим, чем ожидали от меня другие люди.

Я не знал, стали ли я таким.

Так как мой кабинет был прямо за сценой, я могу чувствовать удары барабана. От его вибрации задрожали стакан и виски, которые я достал из верхнего ящика своего старого дубового письменного стола. Я налил себе рюмку и опрокинул ее, надеясь, что он притупит новый эффект, который Клементина Райдер производила на меня.

Почему это происходило со мной?

Я подождал, пока пройдёт жжение в моём горле, прежде чем взять пачку наличных для бара. Я не посчитал деньги, но судя по размеру пачки, их было более чем достаточно для ночи. Тем не менее мне, вероятно, понадобиться ещё несколько рюмок, если я собирался смотреть на Эмми всю ночь.

Я даже не хотел знать, чтобы Гас сделал бы со мной, если бы узнал, что я думаю о его младшей сестре.

Покалечил бы меня, по крайней мере.

Убил бы меня, вероятнее.

Я вышел из моего кабинета с наличными в моём заднем кармане и запер дверь. Когда я поднял голову, то мне открылся прекрасный вид на Эмми, флиртующую ни с кем иным, как с гребаным Кенни Уайаттом.

Этот скользкий маленький ублюдок. Конечно, Кенни был золотым мальчиком этого городка, но старшие братья Эмми и я не забыли, как он оставил Эмми ради другой девушки на их выпускном в старше школе.

Охарактеризовать старшего брата Эмми как защитника было преуменьшением века, и её другой брат, Уэс, был таким же, но в меньшей степени. Гас был бы тем, кто выбил бы дерьмо из того, кто обидел Эмми, а Уэс был бы тем, кто удостоверился бы, что она в порядке.

У меня не было семьи, но у меня были Райдеры, так что обычно я тоже участвовал, когда приходило время защищать честь Эмми, что происходило чаще, чем можно было бы подумать.

Я не думаю, что до этого дня Кенни знал, как его драгоценный Мустанг оказался на другом конце города с четырьмя спущенными шинами.

И сейчас руки этого куска дерьма лежали на Эмми, и она улыбалась ему, так что я сделаю то, что Гас и Уэс хотели бы, чтобы я сделал: я уберу его грязные руки с неё. Это единственная причина, по которой я это сделаю. Ради Гаса и Уэса. Не для себя.

Не потому, что я ревновал.

Я, блять, не ревновал.

Выражение её лица, как только она услышала звук гитары, было бесценным. В качестве бонуса, её рука немедленно соскользнула с руки придурка. Хорошо. Но его рука осталась на её талии, когда она начала оглядывать бар — в поисках меня, вероятно. Она должна знать, что Гас был на том мероприятии для владельцев ранчо в Айдахо, и я был единственным человеком, которому нравилось нажимать на эту её кнопку.

Я изо всех сил старался не обращать внимания на то, как Кенни держал свою руку на ней — как будто она принадлежала ему, — иначе я бы подошел и сломал его руку. Я наблюдал, как она оглядывает бар. Она смотрела будто лазерами, и я мог сказать, что она была безумнее шершня. В ее глазах было что-то такое, чего я не замечал, когда смотрел на нее раньше: огонь. Я направился к ней, не в силах ничего с собой поделать, готовый обжечься.

Эмми

Я почувствовала, как руки Брукса обхватили мои предплечья, чтобы поддержать меня после того, как я врезалась прямо ему в грудь, что было похоже на удар о кирпичную стену. Его грудь была твёрдой. Он что, поднимал машины или что-то в этом роде?

Я чувствовала кожу его грубых рук на своей и возненавидела лёгкий трепет, который пробежал по мне от его прикосновения.

Не имело значения, сколько мне было лет — когда в деле был замешан Брукс, мне снова было тринадцать лет, и я наблюдала, как восемнадцатилетний он собирает сено без рубашки. На него было приятно смотреть как тогда, так и сейчас. Несмотря на то, что моя юношеская влюблённость в него рассеялась, как только я стала достаточно умной, чтобы понять, насколько он меня раздражает, в нём было что-то такое, что действовало мне на нервы.

Я скинула его руки с себя, раздражённая тем, что он всё ещё имел влияние на меня. Я была высокой, ростом где-то около 173 см, но мне всё равно приходилось вытягивать шею, чтобы испепеляюще смотреть на Брукса. Он не особо изменился за последние несколько лет.

Во всяком случае, он стал ещё красивее, что сделало меня ещё более раздражённой, чем я уже была.

Брукс был не просто высоким, он был также широкоплечим. Его тёмно-каштановые волосы, которые всегда были длинными, доходили до середины шеи. Они были слегка волнистые, за что многие женщины отдали бы жизнь, включая меня.

Как и за его дурацкие ресницы, которые обрамляли его дурацкие шоколадные глаза. Его волосы были достаточной длины, чтобы он мог заправлять их за уши, благодаря чему я могла видеть его дурацкую острую линию подбородка c дурацкой щетиной.

Я уверена, что было много девушек, которые хотели бы, чтобы у их братьев был такой же красивый лучший друг, как Люк Брукс. Я была одной из них. То есть до тех пор, пока он не открыл свой дурацкий рот и не заговорил своим дурацким низким голосом.

Мне действительно следовало бы уже более творчески подходить к своим описательным оскорблениям, но у Люка Брукса была привычка расстраивать меня настолько, что все связные мысли вылетали у меня из головы.

Это раздражало.

Он раздражал.

— Привет, Клементина, — он растягивал слова. Мой суровый взгляд никак не мог подавить высокомерие, которое буквально сочилось из каждой его поры. Это было ощутимо. Он всегда был таким. Если бы его эго было осязаемым, оно было бы больше, чем весь штат Вайоминг. Вероятно, Колорадо и Юта тоже.

— Отвали, Брукс.

Он издал низкий свист, который закончился смешком. Я ненавидела, когда он так делал.

— Рад видеть, что твой язычок по-прежнему острый, сладкая.

То, как он сказал «сладкая» было почти унизительно.

— Не. Называй. Меня. Так.

Я делала паузу после каждого слова, позволяя своему раздражению на Брукса подчеркнуть каждый слог.

— Не позволяй Кенни Уайатту лапать тебя, — Брукс огрызнулся в ответ. — Тогда мне не придётся спасать тебя.

Был ли этот парень настоящим? Он вел психологическую войну этой дурацкой песней, потому что мальчик из старшей школы положил руку мне на талию?

Рука на талии была вероятно самым невинным жестом за всю историю этого бара. Серьёзно — я даже не хотела знать, какая часть населения Мидоуларка была зачата в туалетах «Дьявольского сапога».

— Спасать меня? — спросила я. Мой голос стал громе, но не громче музыки, пока… — Возьми себя в руки, Брукс.

Группа дошла до строчки о мягких и тонких пузырьках — слава богу. Песня почти закончилась. Почти все в баре пели, но большинство людей забыло о том, что я здесь, после первого припева, так что дурацкая шутка Брукса не продлилась долго.

— Да, Клементина. Спасать тебя. Твои братья были бы в бешенстве, если бы увидели, как ты флиртуешь с Уайаттом.

— Я не флиртовала с Кенни. Я просто поздоровалась. И даже если бы флиртовала, это не твоё дело. Ты не мой охранник, Брукс. Как и Гас с Уэсом. Я сама могу позаботиться о себе.

— Вообще-то, то, что мои посетители делают в моём баре, — моё дело. — Его бар? С Каких пор? — И твоя семья — моя семья тоже, Эмми, так что даже если ты не в моём баре, мне есть дело до тебя. Мне всегда было дело до тебя и всегда будет.

Властность в его голосе подсказала мне, что он не хотел, чтобы его допрашивали.

Мне было пофиг.

Он, должно быть, прикалывался. Он не владел «Дьявольским сапогом». Я не знала, кто владел, но это никак не мог быть Люк Брукс. Он был безрассуден и безответственен. Я была почти уверена, что единственными вещами, которыми он когда-либо владел в своей жизни, были чёрный пикап Chevy C/K, который едва можно было классифицировать как автомобиль, и куча футболок без рукавов, которые раньше были нормальными футболками, пока он не изуродовал их ножницами, чтобы покрасоваться мышцами.

— Это не твой бар, — сказала я с вызовом.

— Это мой бар, сладкая. И прямо сейчас моим барменам нужна сдача, так что убери свою задницу с моего пути. — Он начал проталкиваться мимо меня, но затем повернулся ко мне ещё раз. — И скажи Кенни Уайатту, чтобы он держал свои руки при себе, или я вышвырну вас обоих вон.