Наша бабушка Инесса Арманд. Драма революционерки

ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда современники молчат — рождаются легенды. Так писал Илья Эренбург в своем биографическом сочинении «Годы, люди, жизнь», которое вышло во время хрущевской «оттепели» и стало событием, взволновавшим общество непривычной для того времени откровенностью. Непонятно почему, но этот факт был забыт, хотя на самом деле он явился предтечей горбачевской гласности. В то время Эренбург думал о прославлении многих людей и событий. Он напоминал о том, что историю творят живые люди со своими страстями и ошибками, идеалами и компромиссами. «Режиму» это не очень нравилось, и без лишнего шума и скандала работы известного публициста были похоронены на библиотечных полках.

Прошло уже полвека, за спиной уже упомянутая «гласность» и общество почти тонет в потоках информации, как чистой, так и в потоках канализационной грязи. И опять настало время расцвета легенд. Об одном и том же человеке один льет грязь, другой приклеивает ангельские крылья, и не знаешь, кому верить. Читая комментарии в Интернете, приходишь в отчаяние от сочиненной лжи и глупостей. Определенному слою людей безразлично прошлое и настоящее. Недавно я был членом жюри кинофестиваля «Амурская осень». Звезда театра и кино Елена Яковлева также была в составе жюри. Она с возмущением говорила о той лживой кампании, которая произошла после окончания съемок фильма о Ванге. В Интернете появились фотографии с лицом актрисы, испещренное оспой, которая явилась проклятием умершей ясновидящей. Кому пожаловаться? У кого искать защиты?

Люди, которые в своей жизни посредственно живут данными им от природы инстинктами, подавляют тех, кто более талантлив, имеет силу воли, ум и удачу. И, если они ничего не могут сделать, чтобы повернуть колеса истории вспять, им остается только налить яд в бокал победителя, искать грязь в его прошлом. То, что в свое время предвидел В. Маяковский, гневно крича будущим историкам и литературоведам: «Профессор, снимите очки-велосипед! Я сам расскажу о времени и о себе!»

Так же действовала и автор этой книги Рене Арманд, чтобы рассказать нам правду о своем легендарном роде, которому судьбой было предначертано сыграть значительную роль в истории России. А также мне хочется добавить — в истории латвийской культуры. В этом вы сможете убедиться сами — для того и написана эта книга, из которой ясно, что нас волнует не только имя Инессы Арманд, чье имя мы до сих пор читаем в некрополе большевиков у стен Кремля, но в то же время множество событий, связанных с русской революцией, а судьбы людей, героев этой книги. Мы узнаем много значительных фактов из жизни членов большого семейного клана Арманд. Арманды очень много сделали для русской культуры и свободомыслия. Но сегодня у большинства людей фамилия Арманд вызывает прежде всего ассоциацию с именем француженки Инессы, большой симпатии Ленина. Много об этом было написано, снято и этому не будет конца, пока человечество будет помнить о трагедии России XX столетия.

Одна из героинь этой документальной повести, разрушающей обывательские легенды, — Рене Арманд, сестра Инессы Арманд. Автор этой книги Рене-младшая является ее внучкой и внучатой племянницей Инессы Арманд.

К сожалению, ни одно сочинение или публикация на эту тему до сих пор никого не касались так глубоко, как автора этой книги Рене Арманд, у которой личное и гражданское настолько срослось в единое целое и у которой в генах отразилось все, чем одарил эту семью Бог. Но если бы автор описала только историю жизни Инессы, вряд ли это было бы интересно мне и другим. А здесь кроется намного больше, чем «ревизия» семейных хроник. Рене-младшая исследует время, его мораль, правила жизни общества, установленные властью во благо одного или другого режима. Эта книга знакомит нас не только с первыми лицами Октября, но и со многими другими, кто мог бы сказать о себе словами Пушкина: «Что в мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал». Автор книги, возможно, отнимает хлеб у тех, кто жаждет эпических сенсаций, чтобы сублимировать свои грешные тайные мысли и желания. Тем самым писатель вскрывает, насколько многослойна и богата сама жизнь, когда с нее срывают покровы и маскировку, установленную временем. Это чувство объемности жизни усиливается еще и потому, что рядом с Рене-младшей находится очень много свидетелей. Так много, что просто удивительно, за какое время, когда она смогла их собрать. Сколько времени нужно было пожертвовать, чтобы из пыли архивов создать золотой слиток. Автор повести, подобно герою Паустовского, смогла сделать «золотую розу», цветок памяти своего отца и других, в центре которого сияет Инесса, наиболее известная из Армандов. Много раз поднятая на высоту, много раз оболганная, много раз прославленная и много раз униженная. Какой же она была в действительности? Рене-младшая представляет на наш суд образ, сотканный из свидетельств, и документов. И эти документы у того, кто занимается историческим поиском, вызывают не меньшее волнение, не меньший трепет, чем художественные произведения. То же было со мной, когда в архиве обнаружил церковную книгу с записью о браке моих бабушки и дедушки. Уверен, что такие же чувства испытывала автор, они стали для нее постоянными в работе над документальной повестью о своей семье. Рене-младшая чувствует скрытую поэзию документов, поэтому присоединение ее комментариев к хроникам семьи Арманд является органичным.

Кто же эти другие представители большой семьи Арманд? Прежде всего это ее отец, классик латвийского кино Павел Арманд. И у меня есть подозрение, что вовсе не большевичка Инесса Арманд, а дух, образ отца вдохновил автора на написание повести. И я верю, что отец автора гордился бы своей дочерью за драматургию книги, сквозь которую проходит уверенность философа XX века Бердяева в том, что смысл жизни в свободе и радости.

Старые работники Рижской киностудии ясно помнят маленькую Рене, которая часто бывала на съемочной площадке рядом с «папочкой». Папочка по-латышски — папиньш. Прозвище «папиньш» приклеилось, и его с любовью приняла вся киностудия. Высокого роста, полноватый и бесконечно добрый «папиньш» был обычно строг на съемочной площадке. Даже со своей маленькой дочерью Рене, которая постоянно присутствовала рядом родителями. Изредка она тоже снималась. Когда девочку хвалили, мэтр объяснял, что ее достоинства унаследованы от бабушки Рене. Но он никогда не баловал дочь, бывал с ней строг, как с остальными. И в результате вырос сильный человек. Может быть, потому, что невидимая нить была в руках отца, который знал, как вести свою дочь к хорошему, красивому и вечному. Я помню Рене совсем юной, когда после смерти отца она начинала свою работу на Рижской киностудии в монтажной. Кто-то мне сказал — дочь Арманда. И это все.

Непонятным образом судьба поставила меня и отца автора книги на один фронт. Он — «правофланговый», я — «левофланговый». Название этому фронту — латышское классическое кино, началом которого были фильмы П. Арманда «Весенние заморозки», «За лебединой стаей облаков», «Рассказ латышского стрелка».

Уникальный случай, когда иностранец, человек другой национальности, приехал в страну, дотоле не известную ему, приехал как режиссер и своей первой работой доказал свою любовь к этому народу. Уже более полувека назад, когда я начинал свою работу на Рижской киностудии, любой латыш называл фильм «Весенние заморозки» лучшим латышским фильмом, который затмил даже довоенный фильм «Сын рыбака». Хотя самого режиссера Павла Арманда судьба тогда уже отодвинула в сторону. Судьбоносную роль сыграли Никита Хрущев и Арвид Пельше, которые «обнаружили» в Латвии блок националистов, группировку, даже банду, которая мешала латышам строить социализм. «Виноватые» из высших партийных и государственных постов были отправлены в отставку. Планы на будущее многих творческих людей превратились в прах. Это охлаждение больно отозвалось на Павле Арманде. Замысел экранизации романа классика латышской литературы Андрея Упита «Времена землемеров» пришлось отложить, так же как и мысли о фильме «Бескрылые птицы» по роману Вилиса Лациса. Интересовало ли все это меня в то время? Вряд ли. Перед моими глазами стояла актриса Вия Артмане, статная, как королева, в темно-синем платье и разговаривала с этим «старым» человеком (Арманду тогда еще не было шестидесяти), который вызывал у меня только зависть оттого, что я не могу быть на его месте, так близко к этой прекрасной, мерцающей с высоты своей славы кинозвезде. Она снялась у Арманда в фильме «За лебединой стаей облаков», и это была ее первая главная роль в кино. И могу признаться, что долгие годы меня сверлила тайная мысль, что рано или поздно все изменится и какой-нибудь из моих фильмов будет стоять рядом с фильмами Арманда, ставшими латвийской классикой. А я — рядом с такой звездой, как Вия Артмане.

Провидение услышало мои тихие, тайные помыслы. Я снял Вию Артмане в фильме «Театр», и этот фильм в России показывают до сих пор. Сам уже став старым и маститым кинорежиссером, я по-настоящему оценил творчество и личность «папиныпа». В изданной Латвийской академией наук фундаментальной работе «Латвия и латыши» я причислил Поля Арманда к латвийцам. Не по национальной принадлежности. Если кого-то интересует запись в паспорте Арманда, то там записано француз, потому что таким он считался по линии отца и матери, но при этом он был православным, в чем каждый может удостовериться на месте его упокоения — на Лесном кладбище, где на могиле начертан православный крест и надпись: «Павел Николаевич Арманд». Хотя в семье его называли Поль — на французский манер.

Я причисляю его к латвийцам, считаю его своим братом по крови потому, что это имя золотыми буквами вписано в культуру Латвии. Это слова кинокритика Сильвии Лице, к которым могу только с радостью присоединиться, а его дочери Рене Арманд хочу сказать: спасибо зато, что познакомила меня с еще одной страницей нашей общей истории.

Янис Стрейн кинорежиссер, академик Латвийской академии наук (Перевод с латышского Светланы Пилипсон)