Наша бабушка Инесса Арманд. Драма революционерки

ЗА ВЕЛИКОЕ ДЕЛО ЛЮБВИ

Из письма Инессы Арманд дочери Ине, Берн, 1916 г.:

Мать разговаривает с юной дочерью как с равной. На весьма рискованную тему. Но она никогда не была ханжой. И на этом играют современные журналисты. Об Инессе Арманд очень много написано и снято. Почти все авторы опошляют этот образ, низводя его до уровня современных светских львиц. Но что с них взять? Истории они не знают, а свои представления о жизни черпают из глянцевых журналов. Дадим слово самой «обвиняемой».

Вот ее записка, видно по почерку, что торопилась: «Мой дорогой и любимый Саша. Прости, что меня нет, но ты опаздываешь, а я должна бежать в школу. Безумно люблю тебя всем сердцем. Ты мой любимый, мой ненаглядный».

Инесса несомненно знала, что такое любовь. Их отношения с мужем — разве это не любовь?

Что же случилось после десяти лет их брака? Почему Инесса впустила в свое сердце чувство к юному студенту? Почему оставила своего ненаглядного Сашу? Почему вступила в недозволенный союз? Все было против них, куда ни кинь. Разница в возрасте. Ей 28 лет, ему — 17. Но это не самое главное. Ужасно то, что это был тот самый мальчик, который признался ей в любви, когда она стояла под венцом. Самый младший, самый любимый ребенок Евгения Евгеньевича и Варвары Карловны. Брат ее мужа Саши. Владимир Арманд. И все-таки наперекор всему они стали одним целым. Без церковной клятвы — в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии. Но все так и исполнилось, все в их жизни было. Пока смерть не разлучила их.

Сближение постепенно началось весной 1901 г. Инесса приехала в Москву по делам. Она была председателем Московского общества улучшения участи женщин, которое сама же и основала.

Майкл Пирсон предположил, что эту идею она почерпнула от своей близкой подруги, первой в России женщины-статистика Минны Горбуновой-Каблуковой. Они сошлись во взглядах, познакомившись на одном из благотворительных вечеров. Инесса получила приглашение к Минне на ее известные «историко-экономические журфиксы». По субботам в доме Горбуновой-Каблуковой собирались интересные люди — в основном университетская профессура. Гости слушали выступления историка Ключевского, лингвиста Фортунатова. Инессе было очень интересно общаться с Минной. Хозяйка салона показывала ей письма Фридриха Энгельса. Обсудив идею учреждения Общества улучшения участи женщин со своей новой подругой, Инесса предложила ей участвовать. И получила отказ. Минна не хотела связывать свое имя с отверженными. По плану Инессы жрицы любви тоже должны были войти в круг опекаемых. Как статистик, Горбунова-Каблукова знала цифру: в Москве в то время их было больше тысячи человек. Минна посоветовала Инессе воздержаться от контактов с презираемыми женщинами — это может дурно сказаться на ее собственной репутации. Инесса закусила удила: нет уж, действовать так действовать. Она подала прошение о регистрации общества. Сформулировала в уставе цели: бороться против разврата и тесно связанного с ним пьянства; оказывать падшим женщинам материальную и нравственную поддержку; способствовать распространению образования и технических знаний среди женщин. Начала Инесса с организации светской воскресной школы. Подобрала помещение и штат педагогов, договорилась с семьей о финансировании. Но не получила разрешения от властей. Этот опыт организации школы очень пригодился ей спустя почти двадцать лет, когда под Парижем создавалась другая школа — для обучения профессиональных революционеров. Словно подозревая о будущем изменении деятельности Инессы, в полиции собирают сведения о даме-патронессе.

С Обществом улучшения участи женщин у Инессы всегда был забот полон рот. И ей это нравилось. Она терпеть не могла вынужденного безделья. Огорчал только результат. За целый год она смогла отвлечь от позорной профессии всего трех женщин. Еще для семидесяти собрала на благотворительных базарах приличную одежду, в которой те могли попытаться найти себе другой род занятий. Но подопечные не торопились воспользоваться предложением благотворительницы. Инесса вдруг поняла, что быть полезной гораздо сложнее, чем она думала.

В чем же дело, почему ей не удается убедить несчастных «жриц любви» пересмотреть свой образ жизни? Ответ Толстого на подобный вопрос, который задала в письме писателю ее знакомая, разочаровал Инессу: «Это было до Моисея. Это было и после Моисея. Так было... и так будет всегда».

Инесса была не согласна с Толстым. Это позорное явление — свидетельство о болезни общества. В здоровом обществе никто не станет торговать своим телом. Время показало ее правоту. В наше время в Швеции, например, есть закон, предписывающий штрафовать мужчину, который воспользовался услугами «ночной бабочки». За то, что он купил человека, то есть, по существу, воспроизвел модель рабовладельческого строя. И штраф этот не маленький. Особо злостных нарушителей ожидает тюрьма.

Собственно, Инесса хотела добиться, чтобы именно такой взгляд на эту проблему восторжествовал в обществе.

«Постыдно любовь покупать за деньги. Любовь — главная ценность человеческой жизни. И человеку без любви очень трудно», — сказала Инесса в одной из бесед со своими товарищами по эмиграции, сидя в одном из парижских кафе. В партийном кружке велись не одни только политические дискуссии, они разговаривали и о жизни.

Это из воспоминаний члена парижской группы большевиков Андрея Гречнева-Чернова в 1910 г. Их встреча состоялась после того, как Инесса дважды сидела в тюрьме и два года была в ссылке на Крайнем Севере. Какой же красивой она казалась влюбленному в нее с детства Владимиру Арманду в ту пору, когда еще не знала настоящих жизненных невзгод!

Приехав в Москву снежным мартовским днем 1902 г. по делам, Инесса немного прошлась по Арбату и направилась в армандовский дом на Денежном переулке. Устроилась в кабинете за письменным столом, выложила стопку бланков Общества улучшения положения женщин. Начала строчить обращения к властям. Просьба разрешить прочесть публичную лекцию на тему «Физика прошлого и настоящего» приват-доценту Московского университета; разрешить прочесть в концерте сочинение Гоголя «Ночь перед Рождеством» по экземпляру, дозволенному цензурой; разрешить литературные чтения в Малом зале консерватории. И так далее и так далее.

От занятий ее отвлек младший брат мужа Володя. Он учился в Московском университете на биолога и почти все время жил в Москве. Они сели пить чай и разговорились. Инесса рассказала деверю о намерении открыть народную бесплатную библиотеку-читальню у Рогожской заставы для работающих женщин.

Володя усмехнулся:

— Помнится, Инесса, ты уже хотела издавать газету. И утонула в бумажной волоките, ничего не добилась. Так и с твоей библиотекой может быть.

Как в воду глядел. Библиотеку удалось открыть только в 1905 г., когда Инесса сидела в тюрьме за революционную деятельность.

— Но что ты предлагаешь вместо моего общества? Чем заниматься?

— А тебе что, нечем разве заняться?

Инесса задумалась. Материнские хлопоты. Как-никак детей уже четверо. Занятия в сельской школе с детьми крестьян. Еще у Инессы была музыка. Каждый день она по нескольку часов играла на пианино. И еще у Инессы были длинные волосы. Когда она вынимала шпильки, волосы окутывали ее плащом. Прическа каждый день отнимала не меньше двух часов времени. Мыть, сушить, расчесывать, укладывать... Без помощи горничной обойтись было трудно. Но Инесса предпочитала ухаживать за собой сама. Она подолгу расчесывала свои пышные длинные волосы, стоя у окна. Из своего двухэтажного особняка госпожа Арманд видела пруд, в котором отражались золоченые купола церкви, поля, дорогу, ведущую в соседнее Алешино, липовую аллею.

Иногда Инесса ездила навестить сестру. Николай Евгеньевич, муж ее сестры, так же, как и Александр, редко имел свободное время для гостей. Он был поглощен своими обязанностями одного из директоров товарищества «Е. Арманд с сыновьями». Рене не раздражало долгое отсутствие мужа. Дом жил по утвержденному ею порядку. Шестеро детей разного возраста, у каждого свои интересы. Строго соблюдалось расписание трапез, учебы, прогулок и разных занятий. Детей приучали к спорту. Верховая езда, теннис, футбол. У товарищества «Арманд» была своя футбольная команда, в которой мой отец и его братья играли вместе с рабочими фабрик. Заводские болельщики подбадривали хозяйских детей криками: «Карман, жми, Карман!» Фамилия Арманд, конечно, была непонятной для простого люда.

Почти все время Рене Федоровны, хозяйки дома в Алешино, свободное от материнских обязанностей, было отведено занятиям музыкой и пением. Как говорил мой отец, он «вырос под роялем, слушая, как репетирует мама». В гостях у Рене можно было встретить известных певцов из Большого театра — тенора Леонида Собинова и солистку Антонину Нежданову, вместе с которой госпожа Арманд занималась вокалом у итальянского профессора Умберто Мазетги. Политикой Рене совершенно не интересовалась.

«Рене Федоровна часто бывала в гостях в Пушкино. Она была похожа на Инессу, пожалуй, красивее ее, и обладала прекрасными русыми, слегка рыжеватыми волосами и очень мягким характером», — вспоминает Давид Арманд²⁰.

Рене и представить себе не могла, что вскоре ей придется забрать к себе младших детей Инессы, арестованной по политическому делу; что она не раз будет устраивать в своем доме тайные встречи сестры с другими близкими; что начнет ездить на отдых в Европу с племянниками и племянницами, чтобы там они могли наконец увидеть мать, бежавшую из ссылки. Рене не могла предвидеть, что ее сестра много лет будет источником волнений и испытаний для семьи; что в конце концов ее родные хотя и потеряют свои богатства, но сознательно пойдут на службу советской власти, тем самым признав правоту партии, провозгласившей социальную справедливость. Рене Арманд, будучи матерью шестерых детей, вышла на оперную сцену, чтобы петь для рабочего люда. Дебютом в советском театре стала для нее партия Маргариты из «Фауста» композитора Шарля Гуно. Отец рассказывал, что бабушка Рене была несказанно счастлива, когда после революции друг их семьи и собрат по оперному искусству Леонид Собинов пригласил ее педагогом вокала в Большой театр, директором которого певец стал в 1918 г.

Ее заработок, ее паек после экспроприации армандовского имущества станут важным вкладом в семейную копилку.

А пока Рене Федоровна и думать не думала, что в ее старшей сестре уже зарождается желание взбунтоваться против окружающей действительности.

Родственники всегда отмечали разницу между сестрами. Рене была спокойной и уравновешенной, а в Инессе бурлила энергия. Ее жизнерадостность и хорошее здоровье, по мнению родни, были результатом стараний бабушки, которая воспитывала Инессу на английский манер. Каждое утро начиналось с обливаний холодной водой. Секунда резкого обжигающего холода, зато потом на весь день приятное ощущение жизненной силы и радости бытия.

Эту привычку Инесса сохранила на всю жизнь. Ей всегда было необходимо чем-то себя занимать, чтобы дать выход переполнявшей ее энергии. Если она не могла занять себя с утра до вечера, молодую женщину охватывала безотчетная тоска. «Хорошо мужу, — думала Инесса. — Саша занят с утра до ночи». По поручению Евгения Евгеньевича он управляет лесными имениями семьи. По доверенности отца на нем обязанности члена Московской городской думы, гласного земского собрания, члена Особого комитета по призрению нищих и, кроме того, работа в Московском лесоохранительном комитете. Он часто бывает в отъездах.

А она? Составлять список домашней работы для прислуги, воспитывать детей, учить деревенских ребят, обедать у родителей мужа — ей этого мало, мало! Инесса уезжала в Москву. Там было много интересного. Литературные кружки с бесконечными спорами; благотворительные базары; наконец, походы в театр. Но это не было настоящим делом.

«В женщине не ищут ни друга, ни товарища, в ней ищут красоты, некоторого остроумия, умения петь, играть на музыкальных инструментах, танцевать — словом, она существует для наслаждения и развлечения. Еще она существует для рождения детей и управления домашним хозяйством. И в качестве гетеры, и в качестве супруги женщина остается просто рабыней».

Эти размышления Инессы относятся к другому периоду ее жизни, когда она насмотрелась на жизнь женщин в разных городах и странах. Положа руку на сердце, в своей семье она рабыней никогда не была.

Инесса подумывала об изучении химии в университете, планировала помогать мужу в его делах и еще собиралась написать книгу. Ее планы горячо поддерживала подруга из числа многочисленной родни — старшая сестра Саши Анна Евгеньевна. По мужу ее фамилия была Константинович.

Аполлон Васильевич Константинович играл такую важную роль в семье, что заслуживает хотя бы нескольких слов. Поляк по происхождению, инженер-технолог по образованию, он окончил Императорское Московское техническое училище. Аполлон Васильевич был деятельной натурой. Одно время представлял в России интересы крупной французской фирмы по производству и торговле электромеханическими сооружениями. С тестем Евгением Евгеньевичем Армандом его связывали не только родственные, но и деловые отношения. Видимо, именно он повлиял на решение главы семейного клана Арманд стать председателем правления акционерного общества «Дюфлон, Константинович и К’». Евгений Евгеньевич был самым крупным акционером фирмы. Александр Евгеньевич, муж Инессы, также был избран одним из директоров. В этой же компании—Эммануил Людвигович Нобель, родной племянник Альфреда Нобеля, учредившего свою уникальную премию. Пока мужья занимаются делами, их жены активно обсуждают возможные пути улучшения общественной жизни. Анна Евгеньевна втайне от мужа читает революционную литературу. Она уже готова примкнуть к социал-демократическому движению. И вдруг в 1902 г. муж Анны внезапно умирает. У нее остаются двое сыновей и акции. Она богатая женщина, теперь ее задача—стать самостоятельной. Самой управлять бизнесом. Неужели ей теперь станет не до общественных интересов! Инесса так этим огорчена!

Деверь, слушая рассказ невестки, смотрел на нее с улыбкой. Но в его глазах было еще что-то. Инесса заметила это «что-то» и внутренне отгородилась от юноши. Она давно привыкла к тому, что в нее влюбляются все вокруг. К Инессе тянуло как магнитом, она всегда была окружена людьми, которые ее обожали. Те, кто хоть раз общался с этой молодой дамой, навсегда попадали под ее обаяние. Писали в воспоминаниях: «Инесса была чудо как хороша», «Все вокруг переставало существовать, когда появлялась Инесса, начинала говорить, улыбаться и даже хмуриться». В трудную минуту она напишет письмо Саше, в котором вспомнит это время: «Я провела праздники отвратительно. Чувствовала себя ужасно одиноко и совсем впала в уныние. Я только теперь поняла вполне, как была избалована жизнью, как привыкла быть окруженной людьми, которых люблю и которые любят меня».

Володя, несомненно, был влюблен в Инессу. С того дня, когда увидел ее в наряде невесты. Она была прекрасной принцессой его детства. Мечтой юности. Но что их может связывать, кроме родственных отношений? Инесса упрямо продолжила свой монолог.

— Я не могу смириться с устройством общества. Современная жизнь до сих пор основана на угнетении и конкуренции. А не на свободе и единении.

Это тупик. И я, например, не очень понимаю тебя. Вот ты учишься на биолога. Но как можно, видя вокруг беспорядок и страдания человечества, находить удовольствие в том, чтобы разглядывать под микроскопом глаз мухи!

— Инесса, я много думал над этим. Читал революционные издания. Радикальные пути не для меня. Нужно изучать идеи социал-демократии и просвещать рабочих, как это давно уже делает мой старший брат Борис.

— Знаешь, Володя, я тоже много читаю. Прочитала несколько трактатов по политэкономии, которые ходят по рукам. У меня от них только голова болит. Так же как от разговоров между твоими братьями о заработной плате, кредитах, процентах! И даже о благотворительности! Бывало, войдешь в кабинет к деду и тут же с досадой выйдешь. Неужели не понятно, что благополучия для всех можно достичь только одним простейшим способом? Просто пусть все богатые, начиная с царской семьи, разделят все с бедными. Это и будет справедливость.

Володя задумался. Он не знал, стоит ли говорить Инессе, что у него уже есть практическое занятие. Среди студентов он нашел для себя товарищей, с которыми вместе изучает марксизм. Они знакомят российское общество с западной социал-демократической литературой, которая поступает в закрытые фонды библиотек. Вместе с несколькими единомышленниками Володя ходит на тайные собрания в дома интеллигенции и рабочих. Наконец он решился.

— Инесса, если хочешь, можешь пойти со мной на собрание, где будут обсуждать последние книги, присланные из-за границы. Только никому ни слова!

Так у них появилась первая общая тайна. Докладчик принес с собой книгу с еще не разрезанными страницами, переводил без подготовки — с ошибками и шероховатостями. Инесса тихо спросила Володю, нельзя ли и ей попробовать выступить. Ей тут же вручили многостраничный труд на английском языке. И тут Инесса блеснула. Немного полистала книгу, выбрала одну главу. Когда она закончила перевод с листа, аудитория зааплодировала — очень тихо, из соображений конспирации. Володя смотрел сияющими глазами. С тех пор они начали встречаться в московском доме.

Инесса стала все чаще уезжать в Москву. Александр Евгеньевич заметил в жене перемену. За столом она то и дело заводила разговор о том, что для русского человека, пускай даже он при этом имеет французские корни, в наше время может быть только одно настоящее занятие — готовить социальную и политическую революцию.

Александр Евгеньевич встревожился. Если эта идея завладела его женой, она может, с ее темпераментом, наломать дров. Но он даже не мог предположить, откуда ему будет нанесен удар.

В канун 1903 г. Инесса с детьми уехала в Италию. С ними поехал и Володя, который нуждался в лечении морским воздухом. Александр Евгеньевич часто получал открытки с детскими каракулями Инессы-маленькой. Почерком жены был написан только адрес: собственный дом Арманд, угол Гранатного переулка и Спиридоньевки, Александру Евгеньевичу.

В начале февраля семья возвратилась из заграничного путешествия. Инесса с энтузиазмом взялась за обновление московской квартиры. Сделала себе рабочий кабинет. Туда прекрасно встал изготовленный на заказ письменный стол. Она не скрывала от мужа, что увлеклась социал-демократическими идеями. Да это было и неудивительно. Такое поветрие носилось в воздухе повсеместно. И сам Александр Евгеньевич разделял стремление к социальной справедливости.

Инесса теперь почти каждый вечер покидала Ельдигино и часто ночевала в Москве, оставляя двух младших девочек на попечение няни. Александр был занят работой и не особенно тревожился за жену. Выглядела она взволнованной, но вполне счастливой. Вот только одно: теперь она чаще ночевала в своем кабинете. Мужу объяснила:

— Я не очень здорова. В ближайшее время опять уеду из России. В Швейцарию. Надо поправить здоровье.

В один из мартовских вечеров, когда он, по обыкновению, поздно вернулся домой, его ждал младший брат. Инесса взяла мужа за руку:

— Саша, давай поговорим.

Они втроем сели на диван в гостиной, и Инесса все сказала. Что они с Володей любят друг друга, что они единомышленники и фактически уже стали мужем и женой. Что через полгода родится их ребенок. И что они просят Сашу это понять и принять.

Слуга, вошедший с подносом, остолбенел. Все трое господ сидели на диване, держась за руки, и обливались слезами.