Некромантика по любви

Глава 16 Самое раннее утро

— Не спеши, моя смелая девочка, — шептал Эдвин, исследуя горячими руками моё тело, пробуя его на вкус. — Теперь нам спешить некуда.

Но я не могла не спешить, распаляясь под бережными ладонями. Я ныряла в его чувственные поцелуи, как в омут с прибрежной скалы. Выгибалась, громко стонала, обвивала его руками и ногами, впивалась ногтями в гладкую спину, цеплялась за острые лопатки. Не удалось Эдвину долго сдерживать этот шторм, и он накатился тёплой волной. Не давая вздохнуть, вообще не давая дышать.

Тихое, но требовательное «Да» само срывалось с моих губ. Я открывалась навстречу ему, и не было в эти минуты решения правильнее. Стремительно накрывая меня целиком своим телом, словно хищная птица добычу, Эдвин в последний момент все же замер, пристально вглядываясь мне в лицо. В чём-то хотел убедиться? Не знаю, я не дала ему этого шанса, вцепившись в его мускулистые плечи так отчаянно, словно меня этой волной могло унести прямо в открытое море. Ртом поймав его губы, я в них повторила: «Да, Эдвин, да!»

Острая боль отрезвила. Как будто в уютной и сладостной темноте вдруг вспыхнул яркий свет. Слёзы брызнули сами, я вскрикнула и попыталась сбежать. Некромант не позволил, лишь крепче обнял, зарываясь пальцами в мои растрёпанные волосы, лбом позволяя уткнуться в стальное плечо.

— Тише, тише… — утешающий поцелуй в висок, в шею, плечо. — Моя смелая и нетерпеливая девочка, выдохни. Больно больше не будет, обещаю.

Я послушно откинулась на подушку зажмурившись. И это всё? К этому вот я так стремилась? Об этом написано столько фривольных романов? Всё было ложью?

Теперь мне хотелось разреветься не от боли, а от сокрушительного разочарования.

А потом его руки снова двинулись в свой путь, изучая изгибы и впадины на моём теле. Его поцелуи порхали, как нежные бабочки, утешая, осушая мои горькие девичьи слёзы. И спустя пару минут я снова стонала, принимая в себя новые, неизведанные ощущения. Умелые ласки моего обнажённого лорда открывали новые грани удовольствия. Наполняли, раздвигали сознание. Я ощущала себя его драгоценностью. Ещё, ещё! Я хочу большего! Я хочу взять всё и сразу, достигнуть с ним самых тёмных глубин, сгореть дотла в нашем общем пожаре. И чтобы не осталось ни меня, ни его, ни мира вокруг: только тьма его взгляда и ослепительное удовольствие. И когда пламя ярко взметнулось и мягко опало, оставив лишь пепел, когда мне стало вдруг холодно, весь мир отдалился и резко поблек, я успела лишь вяло подумать, что свой личный браслет не надела. Вот она, цена любви к некроманту.

Не жалею. Из нас двоих хоть один должен быть неисправимым глупцом.

Лучи раннего летнего солнца осторожно пробирались сквозь плотную завесу штор в моей спальне. Робко и неуверенно осветили тот хаос, что в ней воцарился за бурную ночь. Нежными, ласковыми прикосновениями разбудили меня, трогая мочку уха, шею, плечо. Или это не солнечные лучи? Распахивая глаза, я снова столкнулась с пронзительным взглядом любимого. Тёмным, как безлунные летние ночи. Жадным, нетерпеливым. Я успела соскучиться по нему.

— Который час? — тихо спросила охрипшая я.

— Половина пятого утра, — ответил он мягко, пальцами прихватывая мой подбородок и не позволяя мне перевести взгляд на настенные часы. — Ещё очень рано. Все спят, смысла нет никуда торопиться. Посмотри лучше на это.

Короткий кивок прямо за спину и довольная, предвкушающая улыбка. Я послушно взглянула и тут же подпрыгнула, прямо сев на постели.

То, что еще несколько часов назад было моей личной кроватью, довольно широкой и крепкой, когда-то выструганной умелыми руками местного плотника, неожиданно превратилось… в дубовую рощу! Ну, ладно, не в рощу, а в несколько крупных кустов. Ветвистых и густо покрытых крупными, резными, тёмно-зелёными листьями. Желудей не хватало, прости меня, Пречистая!

— Это… что? — изумилась я, не в силах отвести взгляд от кровати, осторожно трогая плотный зеленый лист. — Настоящий!

— Это мне надо будет найти этого плотника и потребовать плату за мебель обратно, — со смешком отозвался Морроуз. — Ваша кровать покупалась, как мебель из белой франкийской ели. А она оказалась дубовой!

— Но… почему? — ранним утром мой сонный разум совершенно отказывался понимать очевидные вещи.

— Кто-то вчера не надел артефакт-накопитель, — бережно подхватив мою руку, Эдвин продемонстрировал мне очевидное. — Силы выплеснулось с избытком. Кое-что досталось и мне, но, боюсь, что впереди нас ждёт ещё немало сюрпризов, — прижав моё запястье к губам, некромант усмехнулся. — Ты напрасно волнуешься, магия жизни вполне предсказуема. И кстати, ты давно проверяла уровень резерва? Второй, говоришь? Я теперь сомневаюсь.

Выглядел он действительно великолепно. Смертельная бледность шла, привычные тени усталости под глазами погасли. Даже сеть тонких морщинок в уголках губ и глаз разгладилась и исчезла. Легко поймав моё дрогнувшее плечо, Эдвин снова меня уложил на постель.

— И что нам теперь с этим делать, милорд? — я сама потянулась за поцелуями, ощущая, как прямо в бедро мне упирается нечто угрожающе-твердое и восхитительно бархатистое.

Этой ночью я так и не сумела его рассмотреть целиком. Не до этого как-то нам было. А прямо сейчас… осторожно стянула уголок одеяла с мужского бедра, не переставая губами ловить его нежные поцелуи.

— Адель, — рвано выдохнул он прямо мне в губы. — Вы напрасно…

Ну вот опять! Разумеется, в нём снова проснулись с детства вбитые в голову мысли о собственной монструозности. Зловещий маг смерти недостоин любви, помню-помню! Еще этой весной я сама видела в нём чудовище, способное лишь мучить и убивать. А теперь я знала, как именно Эдвин способен любить — искренне и глубоко. Но принимать любовь мой гордый некромант совершенно не привык. Рывком я стянула с него одеяло, увлечённо и смело разглядывая возбуждённого и застывшего в откровенном порыве мужчину. Красивого, как само воплощение Фатума (*Фатум — рок, судьба, антипод Пресветлой богини. Тёмные маги считают его своим покровителем).

— Скажите, милорд, разве ночь в одной с вами постели не даёт мне право на дружеское обращение? — откровенно кокетничая, я взмахнула ресницами и медленно облизнула в мгновение пересохшие губы.

Эдвин сглотнул, обжигая меня взглядом, полным желания. О, теперь я была знакома с этим чувством и легко угадывала его в тёмных глазах, даже не видя всей роскоши обнажённого тела мужчины.

— Адель? — потянулся ко мне Эдвин, осторожно убирая волосы от моего лица.

Я невольно выпрямилась, расправила плечи, улыбаясь с самым довольным видом. Как кошка, которая наелась сметаны. Разве что не мурлыкала громко и не выгибала спину, выпрашивая ласки. Пока.

— Вы… снова желаете, милорд? Ещё? Разве так бывает? Я читала, что…

— Моя маленькая, страстная, но очень начитанная девочка, — с явным облегчением рассмеявшись, Эдвин резко привстал и снова увлёк меня, уложив к себе прямо на грудь. — Я тебя так долго ждал… И кто знает, как может сложиться наша жизнь уже через пару часов.

Он совершенно прав. Уже очень скоро мы встанем с постели. Пройдём сквозь кусты, ставшие частью моей личной спальни, приведём себя в некий порядок, и на нас снова навалятся наши проблемы. Но пока… пока ещё рано задумываться об этом. Мы успеем украсть у судьбы ещё несколько чувственных мгновений. Сказочных поцелуев. Волшебных прикосновений.

Увлёкшись друг другом, мы оба не сразу услышали странный шум. Потом раздался жуткий гул, звон, и дом содрогнулся. Я немедленно подскочила, тут же запутавшись в одеяле. Замерла, всё ещё тяжело дыша, в панике вертя головой. Милорд сдвинул чёрные брови и раздосадованно скривился, и я поняла, что бояться пока нечего. А вот передышка наша закончилась.

— Портал, Адель, — выпутывая меня из коварного одеяла, он подбадривающе улыбнулся. — Не дёргайся и не волнуйся. Бежать куда-либо бесполезно, уже через пару минут мы будем иметь удовольствие лицезреть незваного гостя. И я догадываюсь, кто это может быть.

Портальщиков в Галлии ещё меньше, чем некромантов. Их давно заменила надёжная техномагия: аэростаты, паровозы, мобили. Теперь не нужно платить огромные деньги и строить сложнейшие расчёты, чтобы быстро переместиться из одной точки пространства в другую. К тому же портальная магия довольно ограничена, она действует недолго и, как правило, переносит только людей. Багаж куда проще доставить транспортом. Простому человеку дешевле и быстрее купить билет на паровоз или взять таксомобиль.

Но не ловчей службе. Специфика их работы такова, что от скорости порой зависят людские жизни. Поэтому те три портальщика, что ещё остались в Галлии, служили в ловчем департаменте. И только полная идиотка могла не понять, кто именно пожаловал в Крапиву.

Вот теперь я испугалась уже по-настоящему. Что такого страшного могло произойти? Неужели что-то с детьми? Или… Эдвина арестуют? Но за что? В голову лезли самые дикие мысли.

Я вскочила и принялась суматошно метаться по комнате, мысленно благодаря Пречистую за то, что привела Эдвина в мою спальню. Он же был совершенно спокоен. Неторопливо поднялся и принёс из уборной мой мягкий купальный халат (конечно же, синий).

— Не дёргайся и никуда не спеши, — пояснил он. — Столь ранним утром в собственных покоях леди вольна одеваться на собственное усмотрение. Или раздеваться. Никого это не касается.

Совершенно не стесняясь собственной наготы, милорд медленно выпутал брюки из листьев и веток кровати и натянул их.

Очень вовремя. Не успел некромант застегнуть пуговицы на поясе, как дверь в мою спальню стремительно распахнулась, будто откинутая сильным порывом ветра, и с грохотом ударилась об стену. Стена содрогнулась. В дверном проёме тут же возник… ну, разумеется, лорд Тьен Оберлинг. Кто, как ни сам знаменитый глава ловчего департамента, мог в столь неурочное время и так обезоруживающе-бесцеремонно воспользоваться служебным положением?

Эдвин стремительно задвинул меня за спину, позволяя плотней запахнуть свой халат и завязать пояс. Представшая пред очами Оберлинга картина не требовала дополнительных пояснений. Полуголый, босой и взъерошенный лорд Морроуз ранним утром в покоях своей гувернантки. Растрёпанной, раскрасневшейся и кусающей губы от нахлынувшего волнения. В довершение всей красоты — вполне красноречивый беспорядок на постели, украшенной буйными дубовыми побегами. Уверена, что зоркий взгляд опытного ловчего уловил все детали пейзажа. В том числе и бурые пятна на простынях. Почему-то именно последний факт меня смутил меня до слёз. Словно Оберлинг нагло вторгся не просто в мою спальню, а в нашу с Эдвином любовь.

Судя по окаменевшим плечам некроманта и хлопьям тьмы, вдруг закружившимся в воздухе, — милорд тоже был в ярости. И Тьен неожиданно отступил, поднимая ладони в примирительном жесте:

— Я понял всё, понял! Не нужно меня убивать, я, вообще-то, здесь по делу!

— По вашим делам не врываются в женские спальни, милорд Оберлинг, — холодно отчеканил Морроуз. — Извольте немедленно удалиться! Ожидайте внизу, через десять минут я приму вас в гостиной.

— Да уж, потрудитесь спуститься как можно быстрее, милорд Морроуз, — оскалился Тьен, ничуть его не испугавшись. — И не нужно так смотреть на меня. Если бы я не «ворвался», вы бы ещё очень нескоро закончили. И я вас прекрасно понимаю!

Я впервые услышала, как рычит Эдвин. Звучало весьма угрожающе. Со звоном лопнул маг-светильник под потолком.

Оберлинг снова нашёл меня цепким взглядом, недвусмысленно подмигнул и в ту же секунду нахмурившись, веско добавил:

— Время сейчас очень дорого. Вы мне нужны оба.

Сказав эту странную фразу, он стремительно развернулся и вышел, осторожно закрыв за собой мою многострадальную дверь.

— Что теперь с нами будет? — дрожащим голосом спросила я.

— Думаю, что форменное платье гувернантки тебе не имеет смысла пока надевать. Не торопись, приводи себя в порядок. Помни: ты должна выглядеть как моя возлюбленная и гостья. Тьен не терпит лжи ни в каких её проявлениях и остро чувствует фальшь. Нам не стоит его искушать… — прозвучал совершенно не успокоивший меня ответ. — Нечистый, куда подевалась рубашка, неужели кровать её съела? — Подняв взгляд на меня, Эдвин ободряюще улыбнулся. — Не волнуйся, Тьен неболтлив и в мою личную жизнь не полезет. Одевайся спокойно.

Я молча кивнула, терзая халат.

— И всё же он прибыл порталом, — шагнув к выходу, некромант приобнял меня и губами коснулся виска. — Это очень дурно пахнет. Когда будешь готова, спустись к нам. Обещаешь?

И снова прикосновение губ. Он пытался меня успокоить. Приятно, но безуспешно. Я лишь опять безмолвно кивнула, словно катайская кукла, и пропустила его.

Он вышел, не потрудившись обуться, а я осталась растерянная и порядком напуганная. Не так я себе представляла сегодняшнее утро. Я вообще пока не планировала объявлять свету новость о своём неожиданном статусе. Возлюбленная… Я думала, что мы с Эдвином… сохраним это в тайне, по крайней мере, до дня бракосочетания. Мы ведь поженимся, правда? Хоть пока этот факт не был обговорён, не назначена дата, не получено королевское разрешение на брак (а Морроуз — из древнего, знатного и богатого рода, он не может просто взять и жениться на сироте сомнительного происхождения), но я отчего-то была твёрдо уверена, что милорд не опустится до постыдной связи.

Хотя изначально наш договор и подразумевал именно это, но всё изменилось.

Одевалась я долго и тщательно, потом расчёсывала волосы щёткой и мрачно разглядывала себя в зеркале. Перемен со вчерашнего дня в моём облике заметно особенно не было, разве что губы чуть припухли. И взгляд повзрослел. Или мне так показалось? Нет, я не выглядела гулящей женщиной, и никто (кроме, конечно же, Оберлинга) не сказал бы, что я всю ночь спала в объятиях мужчины. И не только спала.

И мне не было стыдно.

Пора всё же спускаться. Откладывать неминуемое было малодушно. Любопытство подталкивало к двери. Мне с каждой минутой всё больше хотелось узнать, зачем к нам так спешно пожаловало самое высокое начальство. Я взглянула в зеркало последний раз, поправила непослушную прядь, выбившуюся из строгой причёски, и решительно вышла.