Некромантика по любви

Глава 20 Кто старое помянет…

То, что не видела Адель

— То есть, ты предлагаешь мне украсть мальчишку? — Оливия с изумлением смотрела на Тьена Оберлинга, главу ловчего Департамента всей Галлии. — Мне, которая давала слово самому Алистеру II, что больше никаких даже намёков на дурные поступки? Да меня ждали рудники!

— Не преувеличивай, тыковка, я бы свидетельствовал за тебя и убедил бы присяжных, что исправительного дома для тебя было более чем достаточно.

Лорд Тьен Оберлинг вольготно расположился на крошечной кухоньке дома доктора Ли, с любопытством оглядывая скудную обстановку. На руках у него сидела предовольная малышка Бонна и с увлечением обсасывала любимый сахарный сухарь.

— Кстати, а где твой скучный муж?

— На своей скучной работе, — отмахнулась Оливия. — Со скучными пациентами. Одна из скучных деревенских женщин рожает скучного ребёнка.

— Ну-ну, не обижайся. Я до сих пор не могу поверить, что такая женщина, как ты, и живёт в глуши, довольствуясь малым. Ты создана, чтобы блистать, Лив.

— Благодаря твоим стараниям я уже всласть наблисталась, — отмахнулась Оливия. — Сколько?

Она с немалым удовольствием пронаблюдала, как вытянулось его аристократическое лицо.

— Что «сколько»? — спросил Тьен, с трудом совладав с охватившим его удивлением,.

— Сколько дашь денег за то, что я украду Криса из Серого приюта?

— А мы разве говорили о деньгах? — вскинул брови Оберлинг, нагло ей улыбаясь. — Ты же сама мать, неужели не жаль мальчишку? Ему пять, он один-одинёшенек, плачет там от страха, а? Разве тебе не хочется как можно быстрее вызволить его из цепких лап приютских надзирателей? — Он поднял светлую бровь, словно над неё потешаясь. — А Морроуз — вы же с ним друзья? Ты берёшь деньги с друзей?

Напрасно он так…

— Я беру деньги с баснословно богатых Оберлингов, которые решили поиграть в благородство, — хмыкнула женщина, радостно скалясь. — И предпочитают загребать жар чужими руками. Иначе ты, мой дорогой глава департамента, просто заявился бы туда и забрал Кристиана сам.

Тьен закатил глаза и тяжко вздохнул. Ну конечно, он мог бы забрать Криса. Вот только потом заинтересованные лица и этот факт используют при обвинении лорда Морроуза. А зачем давать карты в руки своим недругам? Но какова она, а? Вот ведь чертовка!

— Двести империалов, — минуту подумав, предложил он Оливии.

— Двойных, разумеется? — уточнила она деловито. — И защита, если меня вдруг поймают?

— Двойных так двойных, — поморщился Тьен. — Никакой защиты. Если тебя поймают, то я ни за что не признаюсь в нашем знакомстве. Но уехать, допустим, во Франкию, помогу. И самое главное: с меня — надёжное и впечатляющее прикрытие.

Оливия прикусила губу, внимательно рассматривая сидящего перед ней мужчину. В Льене говорили, что у лорда Оберлинга нет сердца. Совсем. Говорили, что он жесток, коварен и способен на любую подлость. Говорили, что он любить не умеет вовсе. Макс — тот другой. Спокойный, мягкий, добродушный. Внешне близнецы Оберлинги были очень похожи, но репутация у них крепко разнилась.

Оливия знала, что Тьен именно такой, как про него говорили. Она прекрасно помнила, что когда-то этот человек не гнушался с ней флиртовать и даже обещать то, что дать никак не мог. Только ради того, чтобы заполучить её таланты в помощь ловчей службе. Но видела она и другую сторону хитрого оборотня: он был бескомпромиссно и безгранично верен тем, кого считал своей стаей. Семье и самым близким друзьям.

Оливия могла считать его своим другом. Скорее всего, и Тьен тоже включил бывшую воровку в свою стаю, иначе бы не пришёл и не выложил карты на стол. Да, она бы помогла Эдвину вызволить Криса и бесплатно. Это даже не обсуждалось. Но Оберлинги не обеднеют, а ей не помешают деньги. Тьен прав: дом тесен и убог, но купить что-то более приличное на жалование деревенского доктора невозможно. Тем более что селяне часто платили за услуги продуктами или предметами обихода. Стул могли принести или санки для маленькой Бонны. Безусловно, вещи нужные, но никак не закрывающие дыры в кошельке.

А ведь Лиам мечтал о франкийских медицинских справочниках по хирургии. Но стоили книги неприлично дорого, деревенский доктор не мог себе позволить подобной роскоши. Он все собирался съездить в столицу в библиотеку при университете, хотя бы заглянуть в учебники и, возможно, что-то переписать для себя… но все времени не было. Если Тьен заплатит за освобождение Кристина, Оливия сможет заказать для мужа несколько новых книг.

Тьен задумчиво барабанил пальцами по столу, внимательно рассматривая женщину. Всё ещё красива и утончённа. И весьма хитра. И по-прежнему влюблена. Когда-то Оливия просто украла сердце бедняги-доктора, и никто не понимал, что она в нём нашла. Тьену, считавшему себя знатоком человеческих душ, иногда казалось, что Лив своей странной любовью искупает вину. Что ж, её право.

— Мне нужны планы Серого приюта. И все детали твоего «впечатляющего прикрытия».

— А ключи от ворот тебе не нужны? — недовольно спросил Тьен. — У меня нет планов. Я могу запросить в архиве, но это время… Да и чем тебе это поможет?

— У тебя же везде шпионы, — усмехнулась Оливия. — Попроси у того, кто среди ночи прислал тебе телеграмму в Льен. Не просто же так ты сюда прилетел?

— Ты, как обычно, весьма проницательна, дорогая.

Тьен широко улыбнулся и отсалютовал глиняной чашкой с молоком. Сделка всё-таки состоялась.

— Ненавижу-у-у!

Пассажир старого кэба, остановившегося у парадного входа Чертополоха, с огромным трудом сползал с когда-то обшитого кожей сидения. Толстый кучер, судя по внешнему виду — преуспевающий местный крестьянин, смотрел на него снисходительно. Даже с издевкой.

Невысокий седой дворецкий, выглянувший на этот полный искреннего страдания вой, появился на крыльце и всплеснул руками:

— Милорд! Какая неожиданность! Прикажете доложить?

— Эта пытка существенно превосходит по эффективности все приемы столичной ловчей службы, — гость злобно пнул огромное колесо местного «такси» и с хрустом потянулся, разминая плечи и шею. — Прикажу сажать подозреваемых в старые кэбы и возить по самым разбитым улицам Льена до тех пор, пока они во всем не признаются!

Отчего-то взвыл ветер, да так, что встряхнуло ближайшие липы. То ли от витиеватости слога, то ли от ощущения магии запряженная в кэб неказистая кляча всхрапнула и быстро попятилась.

— Тьен, ну зачем ты пугаешь животных! — из-за спины растерявшегося дворецкого выглянула высокая коротко стриженная и худощавая женщина. — Каким нечистым духом тебя выдуло в наши края из столицы? Настолько по нам соскучился, что ездишь на лошади? В твои почтенные годы нужно беречь суставы.

Вид у хозяйки усадьбы был самый ехидный.

Только кучер почему-то зажмурился, потом широко осенил себя знаком Пречистой, и, ловко орудуя длинным кнутом, погнал свой обшарпанный экипаж по кругу на выезд из Чертополоха, не обращая внимания на громкие вопли своего раздосадованного пассажира и не оглядываясь назад.

Лорд Оберлинг подобрал с дорожки выкинутый из кэба цилиндр, отряхнул его и лихо нахлобучил на затылок. Черные с легкой проседью волосы были коротко стрижены по последней столичной моде. Узкие брюки и лаковые туфли шедро украшала деревенская пыль. Гость вовсе не походил на человека, у которого нет денег на собственный мобиль. И тем не менее Главный ловчий королевства прибыл в Чертополох на такой развалюхе.

— Ах, Рози! — в голосе Тьена звучал шутливый укор. — За последнюю четверть часа я дважды был опозорен! Ты впечатлила дурака-извозчика существенно больше, чем Глава столичного ловчего департамента!

— Надень женское платье, отрасти длинные локоны и начни красить губы, дружище. И тогда тебя будут бояться даже дюжие санитары в лечебнице, да, дорогая? — За спиной Рози вырос мрачный супруг. Впрочем, лорд Стерлинг всегда был мрачен, очень мало кто видел его улыбающимся.

— Друзья! — щурясь на солнце, Тьен направился к входу в усадьбу, все еще ощутимо прихрамывая. — Я привез вам три тысячи новостей и одно приключение. Предлагаю не тратить время на возражения, а сразу приступить к подготовке веселейшего спектакля!

— Да! — глаза Рози вспыхнули он нетерпения. Она едва не хлопала в ладоши. Очевидно, жизнь в провинции ей наскучила не меньше, чем самому Оберлингу — правильная и чопорная столица.

— Нет! — твердо произнес Роберт Стерлинг. — Даже не думай. — И после ощутимого тычка в бок поморщился, поймал взгляд Рози и вздохнул. — В пределах разумного. В чем я, впрочем, глубоко сомневаюсь. Никаких аэростатов, кладбищ или поисков восставших мертвецов!

— Нет-нет, все будет невинно и безопасно, — поспешил заверить Тьен. — Так меня пустят в дом, или будем обсуждать местные сплетни возле вот так, на пороге?

Ранним летним утром, когда жара еще не накрыла предгорья Липовой долины, когда щебенка дороги еще не раскалилась почти добела, как бывает в этих местах знойным летом, а воздух не сгустился в горячую вязкую массу, мешая дышать, на узкой серой дорожке, ведущей не менее серому зданию, показался мобиль. Новый, белый, блестящий стальными обводами.

В здешнем пейзаже он выглядел настолько же несуразно, как дирижабль посреди старого деревенского кладбища. Ощерившись острыми зубцами каменной серой стены, подозрительно напоминающей крепостную, здание возвышалось над узкой дорожкой. Толстые решетки на стрельчатых окнах, похожих на бойницы, дверь, обшитая массивным листом кованого железа. Только рва не хватало, с широким подъемным мостом.

Неспешно подъехав к порядком обшарпанному крыльцу, мобиль медленно остановился. Его здесь не ждали. Здесь вообще не любили гостей. Но путников эта вопиющая в своем откровении деталь совершенно не волновала.

Открылась водительская дверь, и на вымощенную серым камнем дорожку неспешно вышел высокий и сухопарый водитель. Мрачным взглядом окинув приземистое крыльцо, он прошествовал к пассажирской двери и галантно ее распахнув, выпустил на дорожку прекрасную фею.

Длинные темные локоны цвета крепкого пива струились по стройной спине. Легкое, оттенка свежего персика, летнее платье, словно пенилось ажурным каскадом мелких оборок, рюш и воланов, мягко окутывая женственную фигуру. Широкая шляпа в тон ткани и зонтик от солнца, протянутый спутником, довершали волшебный портрет незнакомки.

Большие глаза, опушенные щеткой темных пушистых ресниц, лишь подчеркивали благородную бледность миледи. Томный взгляд, на секунду блеснувший из-под мягкой шляпы, открывал в ней натуру чувственную, трепетную и весьма впечатлительную. Алебастровая рука робко дрогнула, стоило спутнику сжать ее тонкие пальцы.

— Родная, я не узнаю́ тебя, — произнес едва слышно мужчина, поднеся её руку к губам. — Ты готова?

— Трушу, как перед кладбищем в дальних колониях, — тихо призналась красавица. — И револьвер натирает бедро.