Непредвиденные происшествия в экспедициях

Солонцы родовой памяти

Производственную практику Борис Нейман проходил в Прибайкалье. Бригада состояла из трёх человек, включая помощницу и рабочего Епифана. Работали пешком, без транспорта. Вначале в бригаде имелись три лошади, но через неделю они сбежали. С первых дней Борис понял, что работать без лошадей гораздо проще. При первой же ночевке лошади убрели в соседнее ущелье, хотя были надёжно спутаны — целый день потеряли, пока их нашли. На второй день обнаружили, что у одной лошади появились огромные ранки на спине; на неё нельзя было вьючить груз. Кормов в таёжных зарослях совсем не было. На крутые горы лошади с вьюками подниматься не могли. В жаркие дни на лошадей стали нападать оводы, комары, слепни. Лошади от укусов этого гнуса становились раздражёнными, готовы были убежать, поэтому через несколько дней они так и сделали. Епифан три дня находился в поисках лошадей, потом сделал заключение, что лошади сбежали.

Приехавший начальник партии сообщил, что лошади прибежали в свой колхоз, поэтому можно их забрать. Борис отказался от лошадей, попросил организовать на его участке продуктовые лабазы. В течение недели сделали три лабаза, и бригада теперь спокойно продолжила геодезические измерения на вершинах гор, где предварительно были отстроены деревянные пункты триангуляции. Прибайкальская тайга оказалась весьма сложной. Склоны гор крутые, заросшие густым лесом, подниматься на вершины с огромными рюкзаками было чрезвычайно тяжело. Обливаясь потом и отбиваясь от назойливых комаров, бригада медленно поднималась по заросшим откосам, отдыхала через каждые пять-десять минут. На подъём каждой горы тратилось несколько часов, на спуски с гор времени уходило гораздо меньше. В первые дни бригада подолгу находилась на вершинах гор, иногда задерживалась на неделю и более, но со временем появлялся опыт, и работа пошла быстрее.

Бригадир приспособился: как только заканчивались продукты, отправлял Епифана на ближайший лабаз. Вначале Борис и сам ходил с рабочим, но потом бывалый охотник предложил вариант: уходить одному, пояснив, что он потомственный охотник и не привык ходить по тайге вдвоём. Обычно Епифан продвигался по зарослям в одиночку, и когда он шёл один, то обязательно попадала ему дичь, поэтому, кроме продуктов, он приносил рябчиков или глухаря, однажды ему удалось застрелить в речной заводи несколько уток. Принесённых продуктов практически хватало на пару недель, кроме того почти с каждого маршрута рабочий приносил какую-нибудь дичь. Кухонными делами в бригаде занимался Епифан — такая была договорённость при поступлении на работу. Вначале таёжник не соглашался варить, мыть посуду, коль в бригаде имеется женщина, но начальник партии доходчиво всё разъяснил, и охотник принял это как должное. Начальник партии расспросил, кто ему готовит ужины, обеды во время охоты, когда он удаляется на месяц или два в свою таёжную избушку. После некоторых раздумий Епифан окончательно согласился. Епифану удавалось иногда наловить рыбы. Постепенно все втянулись в обычный ритм работы. Охотник в процессе работ понял, что у помощницы совсем нет свободного времени, даже вечером, когда мужчины только подбрасывали дрова в костёр, помощница занималась обработкой материалов. Иногда девушка пыталась помочь Епифану помыть посуду или ободрать рябчика, но охотник забирал всё в свои огромные ручищи и отправлял студентку заниматься бумажными делами.

Полевой сезон подходил к завершению. В это время бригада попала в неприятную ситуацию. Однажды Епифан возвратился из маршрута без продуктов; оказалось там, где был сооружён лабаз, произошёл лесной пожар и продукты сгорели. Борис за два дня до похода Епифана за продуктами почувствовал задымлённость в процессе геодезических измерений, но подумал, что тайга горит где-то гораздо дальше. Положение становилось критическим. Из-за пожара не стало и дичи в лесу. Рыба тоже не стала ловиться. Охотник пояснил, что от лесного пожара берега реки и вода нагрелись, поэтому рыба с этих мест исчезла, в этой горной холодной воде водился только хариус, а он в тёплой воде жить не может. Несколько дней сумели прожить, Епифан собирал грибы, жарил их, варил суп, потом набрели на огромную поляну черники, но бригадир понимал, что на этих продуктах им работу закончить не удастся. Оставался месячный объём геодезических измерений. Задымлённость изгнала из лесных просторов всех таёжных птиц и зверей. Нужно было искать выход из этого сложного положения. Оставалось немного макаронных изделий, сохранилось несколько килограммов муки, давно закончились мясные консервы. Оставшиеся продукты Епифан использовал экономно, стараясь растянуть имевшиеся запасы, чтобы не допустить голодовку.

Борис в детские годы перенёс голод в блокадном Ленинграде, поэтому недостаток продуктов он воспринимал болезненно. Много случаев он помнил: например, когда хранил кусочек хлеба для больной матери, а крысы этот кусочек изгрызли. Полученный чёрный хлеб делили маленькими дольками, поэтому мечтал, как станет взрослым, то вдоволь наестся хлеба.

Однажды вечером у костра бывалый охотник предложил Борису вариант выхода из этого сложного положения. Епифан вспомнил, что в истоках реки имеются солонцы, на этих далёких солонцах в древние времена охотился его прадед, затем дед раз в год глубокой осенью добирался до этих затаённых мест и привозил на санях мясо для зимнего обеспечения всей семьи. Потом отец воспользовался этим методом добычи мяса, иногда на охоту брал Епифана. Отец называл эти солонцы родовыми, об их местонахождении никто из охотников не знал. Наследственные солонцы находились в большом удалении от населённых пунктов. Отец, уходя в истоки реки, уносил с собой куски каменной соли, чтобы не истощались природные запасы этих редкостных даров.

Епифан мысленно продумал весь план далёкого маршрута и рассказал об этом своему бригадиру. За пару дней он рассчитывал добраться до истоков, там имеются специальные скрадки, которые сооружены со всех сторон, на ночь предстояло засесть в то укрытие, которое располагалось по ветру, чтобы пришедший ночью зверь на солонцы не учуял человека. После удачной охоты Епифану нужно было соорудить небольшой плот, сносить на него мясо и спуститься на плоту по реке до палаток. До них не доплыть — в двух километрах река преграждена заломами на крутом повороте, поэтому предстояло причалить плот к берегу, а потом можно переносить мясо в рюкзаках.

Борис обрадовался такому варианту, но задумался, что много риска. Бригадир начал отговаривать охотника от этой задумки, но Епифан настойчиво стал доказывать, что его всё родовое поколение ходило на эти солонцы и ничего не случалось, всегда возвращались с мясом. Не дожидаясь завтрашнего утра, бывалый таёжник отправился в далёкий маршрут, зная, что в ту сторону не распространился пожарный дым, поэтому звери не должны покинуть этот таёжный предгорный уголок с уникальными солонцами. Охотник с детских лет привык бродить по тайге в одиночку, поэтому ему доставляло удовольствие идти по берегу, вслушиваясь в шумный рокот горной реки. До самой темноты Епифан шёл, остановился всего два раза, один раз на солнечном берегу увидел склон в ярко-красном убранстве на фоне глянцевых зелёных листьев брусничника. Встал на колени и пригоршнями стал собирать поспевшую бруснику, наполнив желудок ягодой, он насобирал ещё и на вечер в солдатский котелок. Второй раз наткнулся в примыкающем ущелье на заросли смородины. Переспевшей крупной чёрной ягоды были целые плантации. Удалось набрать даже на завтрашний день.

Ночевал охотник под густой елью, для бывалого таёжника это обычная ночёвка. Епифан торопился, чтобы к вечеру добраться до заветных солонцов. Подходя к солонцовой полянке, которая была размерами с волейбольную площадку, охотник насторожился, увидев над вершинами деревьев скопление хищных птиц, летающих с громкими надсадными криками. Бывалый таёжник стал напряжённо всматриваться сквозь густые заросли, чтобы опередить возможную опасность, он пробирался аккуратно, чтобы сучья не трещали под ногами.

Вдруг охотник увидел в дальнем углу солончаков несколько волков, которые рвали какую-то тушу. Епифан, не раздумывая, выстрелил по своре серых хищников, хотя в стволах патроны заряжены были всего лишь крупной дробью. Неожиданный оружейный грохот и просвистевшая над головой, а возможно, и задевшая волков дробь спугнула их. С оскаленными пастями, выражая недовольство, свора исчезла в зарослях. Охотник устремился к их добыче. На солончаковой белёсого цвета истоптанной глинистой почве распласталась стройная косуля. Вся брюшная часть была съедена и изодрана. Косуля была ещё тёплой, очевидно, она увлеклась слизыванием солоноватой поверхности, и в этот момент хищные пираты набросились на беззащитную красавицу и мигом перегрызли горло. Епифан внимательно рассмотрел волчью добычу и сделал для себя вывод, что можно ограничиться порцией этого мяса, которого было килограммов тридцать пять.

Охотник умеючи разделал мясо, уложил в приготовленные рюкзаки и унёс их к берегу реки. Смастерив плот, для которого у него было всё подготовлено, Епифан отправился в плавание. Через три дня рабочий был уже в бригаде. Борис вначале подумал: что-то случилось, и Епифан возвратился, отказавшись от похода к солончакам, но, когда увидел принесённый рюкзак с мясом, обрадовался. Бригадир стал расспрашивать, каким образом удалось обернуться так быстро. Выслушав, геодезист попросил рабочего не говорить помощнице, что волки задрали косулю и что они касались мяса. Епифану про волков пришлось умалчивать. Второй рюкзак мужчины принесли вместе.

В течение месяца бригада питалась мясом. Епифан за этот период приспособился мясо солить, сушить, коптить, делать котлеты, запекал мясо в золе, засаливал мясные дольки в брусничном соке. Благодаря этому мясу объём работ удалось выполнить полностью.