Непредвиденные происшествия в экспедициях

Младенец из фактории

После коротких оттепелей на снегу образовалась твёрдая корка, по такому апрельскому насту ехать на оленьей упряжке одно удовольствие. Эвенк Кеша работал каюром в экспедиции с первых дней апреля. Сегодня его отправили в факторию купить продукты. Олени бежали по заснеженной тундре дружно. Всю ближайшую заполярную округу бывалый оленевод изучил с детских лет. Несколько лет работал в разных экспедициях. В этом году колхоз откомандировал на лето Кешу с оленями в геодезическую экспедицию.

Показался большой дом, в котором располагалась фактория, она существовала с давних времён. В неё Кеша приезжал, когда был совсем маленьким, тогда привозили его родители, они работали пастухами, пасли стада оленей. В факторию ездили на оленьих упряжках, сдавали пушнину, а на эту выручку набирали всё необходимое для постоянной скитальческой жизни в тундре. Кеше нравилось приезжать с родителями в факторию: в моменты покупок имелась возможность вдоволь поесть сладостей, а потом уезжали в тундру на месяц, а иногда приезжали гораздо реже. Для поездки в факторию нужно было иметь достаточное количество пушных шкурок. Продавцы в фактории часто менялись, они записывали в своих огромных журналах долги. Были случаи, когда приезжие семьи пастухов не укладывались в сумму, которая им причиталась за пушнину, поэтому им отпускали товары в долг, записывая в журнальную книгу.

Подъехав к фактории, оленевод разочаровался. Дом был на замке. Каюр вспомнил, что, подъезжая к реке, на берегу которой возвышалась фактория, он видел пролетающий в небе вертолёт; теперь стало понятно, что продавец улетел за пополнением магазинных запасов. Кеша расстроился, он мечтал в первую очередь купить охотничьи припасы. В последние дни ему встречалось в тундре большое количество песцов, но закончился порох, поэтому азарт свой «утешить» не смог. Бригадир тоже написал большой список для приобретения продуктов, но теперь предстояло поехать на лабаз. Инженер рассчитывал питаться продуктами покупными, пока имелся наст, а припасы из лабаза оставить на летний период, но не получилось. Обычно около фактории толпились люди, всегда стояли оленьи упряжки, а иногда собачьи. Пастухи часто приезжали целыми семьями и жили несколько дней, они отоваривались подолгу, иногда с перерывами на другой день. Для проживания приезжих охотников и пастухов были сооружены два огромных чума, в которых скапливалось порой большое количество людей, некоторые ютились с детьми. Таких торгово-снабженческих и заготовительских пунктов в отдалённых промысловых районах Крайнего Севера осталось совсем немного. В чумах люди из тундры жили сутками, как в гостинице или на постоялом дворе, но без оплаты.

Кеша отправился в чум, в нём было тепло, на печке в чайнике кипяток ещё не остыл. Эвенк понял, что пастухи уехали недавно. Каюр стянул с головы шапку, решил передохнуть после долгой поездки и попить чая. Вспомнилось, как в детстве в этом чуме ему иногда приходилось ночевать. Сохранилось всё, как раньше: печь посередине с трубой; вверху чума отверстие для дыма; полы устелены старыми шкурами — они ещё больше постарели; около печки расстелена выцветшая клеёнка, приспособленная вместо стола, на которой стояло несколько штук алюминиевых кружек и изогнутых мисок. По всей окружности чума, у конусных оснований, сгрудились кучи изрядно потёртых оленьих шкур, на которых спали приезжие кочевники.

В печке ещё дымились угли, каюр решил подогреть чай, он подбросил несколько полешек, наклонился и начал раздувать тлеющие угольки. В это время он вдруг услышал странные звуки, похожие на детское всхлипывание. Кеша насторожился, привстал, на несколько минут замер, стояла абсолютная тишина. Он вышел из чума, убедился, что олени привязаны, затем заглянул в соседний чум, там было холодно. После этого возвратился в чум, дрова в печке потрескивали, он присел около печки и стал набивать свою старенькую замусленную трубку махоркой. Закурил, в тепле захотелось поспать, но эвенк вспомнил, что ему нужно теперь заехать к лабазу за продуктами, поэтому заторопился пить чай, который был уже горячий.

В это время опять послышались детские всхлипы, на этот раз они прозвучали чётко в дальнем темном углу, где сосредоточилось скопление шкур и каких-то нагромождений. Кеша осторожно шагнул к угловой свалке и начал потихоньку растаскивать обрывки шкур, вытянул потёртую детскую малицу, затем в руки попали маленькие, расшитые цветным бисером варежки. Звуки затихли. Бывалый оленевод стал грешить на свои уши, он давно начал замечать, что слух у него слабеет.

На этот раз совсем рядом послышался шорох. Кеша ухватился и вытащил свёрток, лежавший в корыте из берёзовой коры. В нём был маленький ребёнок в опилках, крепко завёрнутый в цветастую простынку. Из узких прорезей были видны улыбающиеся глаза. Ему было, наверное, полгода, возможно, больше. Странно, он не плакал, его чёрные глазёнки, словно угольки, с любопытством были обращены на пришедшего незнакомца.

Эвенк увидел за печкой несколько опустошённых бутылок из-под вина и сразу всё понял. Каюр не знал, что ему делать с младенцем, поняв, что хозяева его забыли, когда они спохватятся и когда приедут за ним, не известно. В такую сложную ситуацию бывалый оленевод никогда не попадал. Где-то за чумом послышался шорох, Кеша обрадовался, что возвратились за ребёнком хозяева, на душе отлегло, он положил корыто с младенцем на кучу шкур и отправился на улицу. Здесь было пустынно, кругом белым-бело; очевидно, олени, стоявшие в упряжке, сдвинулись в кучу — этот звук проник в чум. Каюр обнаружил, что олени ведут себя беспокойно, они уткнулись головами друг к другу, словно заняли оборонную позицию. Эвенк понял, что олени своим чутьём уловили приближающуюся снежную пургу, которая в северных широтах иногда затягивалась на целые недели. Появившийся слабый ветерок перемещал снежную пыльцу вокруг громоздкого чума. Небо затягивалось тучами свинцового цвета. Струйки снега проникали во все щели. Озабоченный, эвенк прошмыгнул в тьму чума и стал заниматься поисками съедобного для ребёнка, ведь скоро он начнёт реветь, его нужно кормить. Никаких продуктов он не нашёл, обнаружил только брезентовый мешок с опилками вперемешку с берёзовой чагой. Кеша догадался, что это заготовлено для пеленания ребёнка, поэтому решил забрать с собой. Надвигающаяся метель не давала возможности для размышлений, пробыть в чуме длительное время — это значило остаться на голодную погибель вместе с малышом. В период бурана и снегопада сюда никто не приедет и тем более не прилетит, поэтому как можно быстрее нужно умчаться из этих мест, чтобы остаться живыми.

Каюр завернул младенца в оленью шкуру, привязал к нартам, потому что дорога предстояла дальняя, порою ухабистая. Вызывало недоумение, что ребёнок молчал. Метель усиливалась, упряжка отправилась в путь. Кеша понимал, что обязательно нужно заехать к лабазу за продуктами, а главное, забрать там сгущённое молоко для младенца — это, пожалуй, единственный продукт, который пригодится для кормления ребёнка. Приближение снежной бури действовало на оленей, они бежали с огромной скоростью, повезло, что ветер дул попутный. Иногда попадали снежные торосы, были случаи, когда полозья задевали край заснеженных нагромождений и нарты могли перевернуться.

До лабаза упряжка домчалась удачно. Кеша забрал две упаковки сгущёнки и продукты по списку. Снегопад усиливался. Начинала завывать вьюга. Ехать с младенцем становилось страшно. Оленевод торопился, главное теперь не сбиться с маршрута, он надеялся на интуицию оленей. Груз на нартах увеличился, поэтому рогачам работа усложнялась. От лабаза они побежали с заметными трудностями.

Из свёртка в оленьей шкуре доносилось кряхтение. Это больше всего беспокоило эвенка. С одной стороны, его успокаивало, что ребёнок живой, а с другой — беспокоило и озадачивало, что делать дальше, а главное, для бригады он создаёт дополнительную заботу, беспокойство, проблемы, которых и так появляется каждый день значительное количество. Тем более, что через несколько дней предстояло переходить на вьючный транспорт, а это усложнит передвижение с ребёнком. Оставалась пара недель, когда поездки можно будет осуществлять ещё на оленьих упряжках. Бригадир торопился воспользоваться этим самым благоприятным периодом, когда на оленьих нартах имелась возможность пересекать реки, ручьи, озёра, — всё это происходило в считанные минуты.

К палаточному лагерю удалось приехать до урагана, но снег валил огромными хлопьями, ветер сбивал с ног. На берегу реки возвышались три палатки, в большой размещался бригадир, у него хранился инструмент и всё оборудование. В одноместной новенькой палатке жила студентка, она выполняла должность помощницы бригадира. В другой маленькой палатке, выцветшей до белизны, ютился каюр, у него лежали все продукты, потому что ему приходилось заниматься кухонными делами, иногда помогала студентка.

Услышав крики подъезжающего оленевода, бригадир и помощница вышли из своих палаток. Геодезист стал расспрашивать о причине задержки, Кеша тем временем развязал младенца и вручил его студентке. Она, не понимая смысла переданной упаковки, начала её рассматривать — в это время оттуда послышался странный звук; девушка мечтала о маленькой собачке, поэтому подумала, что Кеша привёз ей щенка. Открыв упаковку, студентка вскрикнула от неожиданности. Она покраснела, затем стала протягивать Кеше младенца. Бригадир, приблизившись, смотрел недоумённо на ребёнка, который, к великому удивлению, до сих пор так и не плакал.

Кеша вынужден был рассказать, откуда у него появился этот ребёнок и зачем он его сюда доставил. Каюр заверил, что, как только прекратится пурга, он сразу же увезёт младенца в факторию. Потом студентка забрала малыша и отправилась в свою палатку, пояснив, что его нужно перепеленать, но для этого попросила срочно согреть воды. Каюр с бригадиром занялись костром и стали придумывать, каким образом ребёнка накормить сгущённым молоком. Девушка объявила, что это мальчик. Она пояснила, что ей приходилось пеленать младшую сестрёнку, поэтому с это работой она справилась успешно. Теперь у всех появилась забота; нужно накормить гостя. Он начинал сильно кряхтеть и усиленно ворочаться, студентка пояснила, что это первый признак его желания поесть. Он, конечно, изрядно проголодался. Помощница вспомнила, что её отец, отправляя дочь в экспедицию, зашил в карман куртки соску, наполненную спичками и боковиной от коробка спичек, с назиданием: если промокнешь, то всегда будет возможность воспользоваться этой заклеенной упаковкой, чтобы разжечь костёр. Сейчас эта соска пригодилась для прямого использования. Сгущённое молоко развели кипятком, а соску натянули на алюминиевую солдатскую фляжку, наполненную молочной жидкостью. Младенец с удовольствием сосал, поглядывая поочерёдно на каждого незнакомца.

Взрослые с большим интересом увлеклись кормлением, благо, что пурга приостановила производство геодезических измерений, поэтому свободного времени было много. Метель продолжалась неделю, за это время все привыкли к малышу, он покорил всех своим спокойствием, ни разу не заревев. Его стали подкармливать бульоном из консервированных продуктов. Как только пурга закончилась, начались дожди, затем установились солнечные дни. Наст в тундре исчез — оленевод задумался, что на вьючных оленях до фактории с младенцем добираться придется очень долго. Прежде всего, предстояло разыскать олешек, которые разбрелись по речной долине за время долгой снежной вьюги. Два дня каюр собирал оленей. Собрав, он повёл их к палаточному лагерю. Пересекая речную долину, он провалился в полынью. Ночью у Кеши поднялась температура. Он сильно разболелся. Бригадиру пришлось по рации вызывать вертолёт.

Через несколько дней прилетел вертолёт, он доставил в бригаду недостающего рабочего и молодого каюра на замену заболевшему. Кеша попросил лётчиков залететь на факторию, чтобы оставить там младенца, а они рассказали, что продавца арестовали за махинации, подыскивают нового человека, поэтому, когда начнёт функционировать фактория, неизвестно. Больной оленевод забрал свёрток с малышом и улетел — дальнейшая судьба младенца из фактории осталась неизвестной.