Никак иначе (СИ)

32

— Молодец, малыш, у тебя прекрасно получается! — похвалила я Ромку, мешающего деревянной лопаткой, нарезанный мной салат.

Ромка просиял и удвоил свои усилия, постепенно превращая овощи в кашу. Но я не стала его одёргивать. Ребёнок старается, и это главное.

Андрей тоже примостился рядом, хотя было видно, что ему тяжеловато даётся сидение за столом, но, сколько я не упрашивала его пойти прилечь, он не соглашался.

Мы все втроём сидели на больничном. Ромка принёс из сада какой-то вирус, который по очереди положил нас всех, кроме Кирилла, у того видимо, родившегося в Сибири, иммунитет был посильнее.

Оставалась неделя до летних каникул, и на тебе, температура, насморк, и боль в горле. Мы все втроём провалялись брёвнышками почти неделю, Кир не знал к кому бросаться в первую очередь, когда возвращался с работы.

Ромке, он неизменно приносил, любимых динозавров. Каждый день был новый.

Андрею покупал что-нибудь виртуальное, для его игры на приставке, хотя парень временно и выбыл из строя, по причине высокой температуры.

Ну а мне, Кир каждый раз приносил новый букет цветов, обязательно подкрепляя этот красивый жест, каким-нибудь милым подарком. Это были и ювелирные украшение, и любимая книга, и духи. Не знаю заморачивался он сам, или ему помогала незабвенная и прекрасная Анна, но было приятно, и уже через пару дней, я с нетерпением ждала, что же он принесёт в этот раз.

Так я болела впервые. С такой заботой, и нежностью, ко мне, пожалуй, только родители относились в детстве, даже, честно говоря, захотелось эгоистично продлить этот момент, хотя и чувствовала я себя отвратительно.

Первым пришел в себя Ромка, уже через три дня скакал, как ни в чём не бывало, потом и я почувствовала, что болезнь отступает. А вот Андрея до сих пор, по прошествии недели, ещё немного лихорадило. Вот и сейчас, было видно, что чувствует себя плохо, но упрямо сидит, изъявив желание учувствовать в приготовлении ужина для Кирилла, который я затеяла. В этом они очень похожи, в своём упрямстве, хотя Андрей и родился летом двадцать первого августа, Кирилл зимой, но в этом их бронебойном упорстве, если что-то задумали, они схожи как родные.

Делать нечего, дала ему задание, резать овощи, для другого салата, который не будет кашей, после постоянного перемешивания, а сама занялась, соусом, к мясу. Оно уже давно томилось в духовке, разнося по дому умопомрачительный аромат.

Вообще идея с ужином родилась спонтанно. С утра я просунулась и поняла, что голова ясная, не затуманенная температурой, тело не бросает в озноб, а наоборот полно сил. И после утреннего душа, чувствуя, что это никуда не девается, я действительно полна сил. Позвонила Кириллу, и промурлыкала в трубку, что сегодня его ждёт сюрприз, который он, конечно, интерпретировал в своей похабный манере, не забыл намекнуть, что очень соскучился.

Мы уже почти всё закончили, когда хлопнула дверь, и я бросила взгляд на часы. Странно, что Кир так рано, ещё как минимум пара часов, до его прихода. Я думала, что успею переодеться и накрыть на стол.

Но уже через секунду, была озадаченна совсем другим. Звуком шагов, что раздавались из прихожей. Они явно не могли принадлежать Кириллу, потому что это было цоканье каблуков. Я озадаченно бросила взгляд на притихших мальчишек, словно они могли знать ответ на невысказанный мной вопрос. Но они так же, как и я, прислушивались к шагам, и ждали развития событий.

Шаги приближались, и вскоре в проёме входа в кухню возникла высокая, худощавая брюнетка. Она была одета в брючный костюм, с модной длиной брюк в пол, и широким двубортным пиджаком, приглушённого лимонного цвета. Её короткие темные волосы идеально лежали в чётком каре. Она медленно сняла с лица большие солнцезащитные очки, открывая аккуратные черты. Яркие, какие-то нереально бирюзовые глаза, смотрели на нас всех с таким холодом, что казалось, сейчас приморозят к полу. По кухне пополз сладкий приторный аромат её духов. Она небрежным движением подняла рукава пиджака на руках, и, пройдя немного, положила на стол сумочку и очки, всё так же разглядывая нас с мальчишками. Позади неё я заметила движение, и перевела взгляд. Появилась ещё одна девушка, не такая эффектная, а вернее сказать вообще не эффектная, простая, скромная одежда, туфли на низком ходу. Светлые волосы убраны в хвост. Она держала на руках маленького мальчика, навскидку ему было где-то полтора года. Темноволосый и светлоглазый. Красивый и любопытный.

Так мы и застыли на мгновение, глядя друг на друга.

— А вы кто? — первой нарушила я молчание.

— Я Жанна Юрьевна, жена Кирилла Дмитриевича, — поцедила брюнетка.

— Жена? — выдохнула я.

— Да жена, а вы, судя по всему его новая домработница, — продолжила она, — да ещё и с детьми… Кирилл совсем сдурел.

Она стала медленно обходить стол, вокруг цокая своими каблуками и разнося сладкие пары духов. Я смотрела на неё и никак не могла поверить в то, что она сказала. Пригладила растрепанные волосы, и почему-то оправила свой фартук.

Жена!

Билось в мозгу одно слово. А я домработница.

Мальчишки, смотрели на меня, ища ответов, которых у меня не было. Даже Ромка, не смотря на свой возраст, понимал, что происходит что-то нехорошее.

— Жена? — повторила я, загнанно рассматривая высокую фигуру.

— Жена, жена, — повторила Жанна, и заглянула в салатник, в который Андрей нарезал овощи.

— Вот это переделать, — велела она, — нечего свою работу на детей сваливать, и как вас…

— Светлана, — сипло произнесла я.

— Светлана, — повторила Жанна, и заглянула в духовку, — может мой муж и разрешал вам приводить на работу детей, мне это не нравиться, так что давайте с вами договоримся, чтобы этого больше не было, иначе мы с вами попрощаемся.

Последнее слово ударило словно пощечина.

Попрощаемся. Призыв к действию.

Я отшатнулась от неё, но меня отвлёк, раскапризничавшийся ребёнок.

— Ира, не стой столбом, — снова скомандовала Жанна, тоже обратив внимание на ребёнка. — В сумке есть вещи, иди, переодень Марка, и накорми, чтобы он не капризничал, когда явится его отец.

Ира тут же побежала выполнять приказ, унося ребёнка в гостиную.

А меня снова стопарнуло.

— Марк, сын Кирилла? — вышло глухо, и при этом я прижала к себе Ромку.

— Да, — Жанна подняла на меня глаза, такие красивые и пустые.

— А где вы были? — не выдержала я.

Может это развод какой-то. Мы знакомы почти год, и Кирилл никогда не показывал, даже не оговаривался о семье.

— Что за ненужное любопытство, Светлана, — Жанна присела за стол, сложив длинные ноги, и снисходительно посмотрела на меня.

— Просто, мы уже давно знакомы с Кириллом, и …

— С Кириллом Дмитриевичем, — строго поправила меня она, но я не обратила на это внимания. Меня сейчас волновало другое, та ли она, за кого себя выдаёт.

— Я жила в Милане, последний год, если вам так интересно, уехала сразу после рождения Марка, — не очень довольно ответила она. — Теперь решила вернуться.

Жанна встала.

— Если допрос окончен, я буду в кабинете. Разберите мои вещи, чемоданы стоят у входа, и закончите ужин, скоро придёт муж, и уберите детей, это неприемлемо.

Отдав все эти распоряжения, она поплыла в сторону кабинета, а я осела на стул, пытаясь обработать полученную информацию.

Нет, она явно не мошенница. И раз она беспрепятственно прошла в дом, охрана в курсе кто она такая. А значит Жанна действительно его жена.

— Света, — донесся до меня голос Андрея.

Я посмотрела на него. Его обеспокоенные голубые глаза смотрели с такой тревогой.

— Света, — снова повторил он, видимо не найдя в моём рассеянном взгляде, и крупицы внимания, — кто это такая? Она что действительно жена Кирилла, а тот ребёнок его сын?

— Я не знаю, Андрей, — излишне резко ответила я, раздражаясь не на него, на ситуацию.

— Прости, прости, — тут же затараторила, растирая лицо ладонями, потом прижала к себе Ромку, пытаясь судорожно сообразить, что же делать.

Андрей обиженно поджал губы.

— Ну не обижайся, я сама ничего не понимаю, — забормотала, ища глазами свой телефон. Я позвоню ему и всё спрошу напрямую.

Телефон оказался в кармане фартука. Я трясущимися руками набрала Кирилла, и уставилась в окно. Что я буду делать, если он сейчас скажет, что всё это правда я не представляла. Нарастающую боль в груди, холодящую, колючую, предпочитала не замечать. Но Кирилл не ответил, ни с первого раза, не с десятого. И тогда я набрала Сашу. Я помнила их номера наизусть, и даже то, что его номер давно не было в моём телефоне, меня не остановило.

— Конфетка? — Саша ответил сразу.

— Скажи мне, Саш, — начала я без предисловий, — он, что действительно женат?

Саша замешкался, с ответом, и в эту секунду я всё поняла, и боль сжимающая сердце поползла по всему телу.

— Света, откуда ты…

— Правда? — мой голос был безжизненный, но Саша точно уловил в нём вопрос.

— Света, поговори с Кириллом, он всё тебе объяснит…

— Спасибо, мне уже всё Жанна Юрьевна объяснила, — я отключилась, и когда сразу же после сброса телефон снова ожил, высветив номер Саши, я сбросила вызов, и внесла его в чёрный список, чтобы не докучал мне.

Мальчишки выжидательно, смотрели на меня. Я не знала что делать. Одно только точно понимала, что здесь не останусь, не за что не останусь.

— Так, — я сорвала фартук, и бросила его на стол, — собирайтесь…

— Куда? — спросил Андрей, но бодро подхватил Ромку.

— Не знаю, — честно ответила я, — решим позже.

Мы поднялись наверх, и я рассеянно скользила взглядом по стенам коридора. Мне же ещё с самого начала показалось, что этот дом слишком велик для одного. И он действительно был построен для семьи. Для его семьи.

Очутившись в спальне, я поняла, что скатываюсь в истерику. Руки дрожали, изнутри вырывались всхлипы, и поднималась такая горечь. Но я не могла сейчас дать себе раскиснуть. Надо просто убраться отсюда. А об остальном, я подумаю позже.

Я на автомате переоделась, в удобные брюки и кофту, прихватила куртку и кроссовки. Взяла всю свою наличку, свои документы и документы мальчишек. Куда ехать я так и не решила, и назвала вызванному таксисту адрес тётушки.

Мальчишки тоже были уже готовы. Андрей смотрел с беспокойством, но вопросы больше не задал. Ромка же развеселился, узнав, что мы едем к тётушке. Пусть будет так. Я пока не готова анализировать всё происходящее, мне просто надо вырваться отсюда.

В гостиной мы столкнулись с Ириной. И я снова обратила внимание на мальчика на её руках. Он ведь очень похож на Кирилла. Те же тёмные волосы, и светлые глаза. Зачем ему тогда понадобилось с нами играть в семью, если у него есть настоящая, своя? А мы выходит, ненастоящая. И снова при этих мыслях я почувствовала, как меня трясёт, ещё немного и я не соберу себя. Только не здесь не на глазах надменной Жанны, такого унижения я не переживу. Хватит и того, что я она приняла меня за домработницу.

Пиликает телефон, оповещая, что нас ждёт такси. Мальчишки, было, пошли к главному входу, но я увожу их к черному, чтобы не светится у всех охранников на виду. Ещё одна статья в моём унижении, многие из них работали, когда я жила здесь с двумя мужчинами, а теперь беспрепятственно пропустили Жанну, прекрасно зная, кто она такая.

У неприметной калитки дежурит новичок, Женя. Мы здороваемся, он не задаёт никаких лишних вопросов, чего это мне вздумалось идти этим путем. Мы с мальчишками выходим, за калитку, и спешим к светлому Ситроену, что ждёт нас у главных ворот.

Уже в машине, я решаю набрать Петю. Он отвечает сразу, и прошу нас спрятать, а он соглашается, вот так просто, не задавая не единого вопроса. Это эгоистично с моей стороны, но мне плевать, мой мир только что рухнул, и мне дико больно.

Подумав немного, набираю тётю Олю, и говорю, чтобы не волновалась, что у нас всё хорошо, пусть даже и не думает переживать, даже если Кир потеряет нас. Она тут же напрягается, но я отвечаю, что всё ей расскажу, только позже, и скидываю.

Подсознательно, жду звонка от Кирилла. Хочу, чтобы он позвонил, Хочу услышать любой бред, который опровергнет всё это. Хочу обмануться, но в то же время понимаю, что это принесёт временное успокоение. Правда, есть правда. Она неприглядна, но какая есть. Но Кирилл не звонит, зато пару раз звонит Саша, с разных номеров, пытается выяснить, где я, и что делаю. Но я не хочу с ним разговаривать, и выключаю телефон. Тогда он звонит на телефон Андрея, и тот постигает та же участь.

С Петей мы договорились встретиться в центре, в нашем кафе в котором мы обедаем.

Когда мы подъезжаем с мальчишками, он уже ждёт за нашим столиком.

— И что, ты ничего не спросишь? — вздыхаю я.

— Захочешь, расскажешь, — пожимает он плечами.

Он заказывает готовые обеды с собой, и когда их нам приносят, мы покидаем кафе.

Уже в машине, бездумно разглядывая меняющийся пейзаж за окном машины и прижимая к себе Ромку, я немного себя отпускаю. Из целого вороха горьких, и мрачных эмоций, самым ярким светом горит обида. Она кислая на вкус, настолько, что разъедает все мои внутренности. Дерёт так, что горит всё внутри. Я сглатываю постоянно эту горечь, держусь, чтобы не начать истирить. Присутствие мальчишек и Пети сдерживает меня, и я украдкой смахиваю набежавшие слёзы. В голове такой сумбур, и куча вопросов. И я мысленно веду с Кириллом диалог, и в моих мыслях он молчит и смотрит, безразлично и страшно.

Когда мы начали жить вместе, без Саши, я заметила, что нам не пришлось притираться. Конечно, у нас не было обычных бытовых проблем, с которыми сталкиваются все пары. Денег было в достатке, тут мы оба были самодостаточны. Жить было где. У нас не было детей, и даже когда они появились, ничего не поменялось. Мы словно жили уже вместе. Ладно, я была замужем, но Кирилл. Я всё удивлялась, что он правильно ведёт себя, понимая свои обязанности, как мужчины в браке. А оказалось всё просто, он был женат.

Боже он женат.

Падать мне и вправду ниже некуда, Сперва я сожительствовала с двумя мужчинами, потом жила с женатым.

Это просто невыносимо!

Как я жажду получит от него ответы, а ещё жажду съездить ему по лицу. Меня бросает от гнева, к обиде.

Может зря я сбежала? Надо было послать эту Жанну, и дождаться Кирилла. Я может так бы и сделала, но струсила. Я просто не вынесу, если он посмотрит на меня, и скажет что всё кончено, и мне пора выметаться. Уж лучше я сама убегу.

Петя привозит нас на какую-то дачу, попутно объясняет, что бывает здесь редко. Оно и видно. Дом имеет вид заброшенного. Сад вообще весь зарос, но мне всё равно, на пару дней хватит. Мне нужно всё обдумать, и это пока самое подходящее место.

Чтобы хоть немного отвлечься, я отмываю кухню. Петя бесконечно извиняется, за бардак. Андрей, видя, что я ушла в глухую оборону, занимает делами Ромку, чтобы тот не мешался под ногами. И я мою посуду, полы стены, и веду бесконечный мысленный диалог с Киром.

Неужели можно так играть?

Обманывать?

Резон?

Он сам, первый вывел наши отношения на новый уровень. Разорвал наш тройственный союз.

Сам присвоил меня.

Заклеймил собой.

Проник под кожу.

Забрал сердце.

Для чего, ему это? Если у него всё это время была семья?

Не любит её?

Ну ладно. А сына?

Какой нормальный мужчина откажется от сына?

Я ничего не понимала, и приходила только к одному выводу, он зачем-то меня обманывал.

Конечно, узнай я правду, я бы не стала с ним жить, это сто процентов. Может всё дело в этом.

Я рассмеялась. Горько и печально.

Я всё ещё надеюсь, что небезразлична ему. И для этого, до этого дня у меня были все основания. И его слова и поступки. Я не сомневалась уже давно в нем. А стоило.

После ужина, я ухожу вместе с Ромкой и Андреем наверх, там есть две комнаты. В одной стоит старая двуспальная кровать. Во второй разваленный диван. Мы с мальчишками занимаем естественно, ту, что больше, потому что Петя тоже планирует переночевать сегодня здесь, хоть и храбриться говорит, что вполне ему хватит кресла в кухне. Я не спорю, просто информирую, что спать мы будем все вместе.

Я стелю, на пыльное покрывало, новый плед, который купил по дороге Петя, и мы, не раздеваясь, ложимся, и укрываемся таким же. Ромка, конечно, ложиться ко мне ближе прижимается, ворочается. Андрей замирает на другом краю. В доме тихо. За окном давно стемнело, и начинается дождь. Капли стучаться в окно и крышу. К затхлому пыльному запаху в доме, прибавляется влажный аромат земли. Поскрипывают половицы. Это Петя, ходит внизу. И я лежу, прижимая к груди сына, и смотрю в обшарпанный потолок, с раздражением отмечаю, как сводит от сухости руки, потому что я забыла крем, и после помывки кухни, их нечем увлажнить. Я вымотана до предела, всеми своими мыслями и эмоциями, и во мне назревает апатия. Думать не хочется, но мысли сами втекают, и терзают мой мозг, отключиться невозможно. Закрываю глаза и вижу, эту Жанну. Снова брюнетка. Тонкая, хрупкая, грациозная, модная. Холодная и неприступная. И ребёнок их, тоже у меня перед глазами, и мне хочется выть, от того чувства неполноценности, что во мне вызывают эти картинки.

— Мама, когда приедет папа Кирилл? Мне нужен новый завозавр, — говорит так и не уснувший Ромка, коверкая на свой манер слова.

Меня простреливает болью в груди, и изо рта вырывается всхлип.

Андрей подскакивает при этих звуках, и переползает ко мне ближе, а я закрываю ладонью глаза и наконец, реву. Тихо, но горько. Уже не стесняясь никого. Ромка что-то тараторит. Андрей шикает на него и беспрестанно гладит меня по голове, и этим ещё больше доводит до слёз. Но тут внизу раздаётся какой-то грохот. Я затихаю и прислушиваюсь. Кто-то стонет, а потом я отчётливо узнаю низкий рык, который принадлежит Кириллу. Сердце убыстряет ход, и в кровь выплёскивается адреналин. Я подскакиваю с кровати и утираю слёзы.

— Андрей оставайтесь здесь, — сипит мой голос.

— Света, не ходи, — в его голосе слышу отчётливый страх.

— Всё будет хорошо, — пытаюсь его успокоить и протягиваю руку, чтобы огладить по голове, но он перехватывает её, и сжимает.

— Света…

— Андрюш, ну ты чего? — я присела на кровать, одновременно прислушиваясь к звукам внизу, и пытаясь успокоить парня.

— Всё будет хорошо, — снова повторяю я, попутно прижимаемая к себе Ромку, — просто не выходите, вам и так многое будет слышно.

Андрей с неохотой разжимает руку, отпуская меня. Я приглаживаю растрепанные волосы и снова вытираю щёки. Выхожу, плотно затворив за собой дверь, и тут же попадаю на лестницу, и в этот момент слышу, как снова рычит Кирилл.

— Какого хуя ты лезешь? Это моя женщина! Моя! Понятно!

В ответ ему раздаются невнятное сопение, и я спешу вниз, чтобы увидеть, как Кирилл разжимает пальцы на шее Пети, и тот соскальзывает по стене вниз. На лице у него красуется наливающийся синяк. Он хватает воздух, и валиться на бок, на пол. Я вскрикиваю, и привлекаю внимание Кирилла. Хочу кинуться к Пете, но Кир стопорит меня своим взглядом. Он весь взъерошенный и мокрый. На нем одна рубашка, с развороченным галстуком, и закатанными рукавами, вся в каплях дождя. Элегантные брюки, как и туфли все в грязи. С растрепанных волос тоже стекает вода. Он смотрит так жёстко и остро, словно нож с размаху вонзает. В его взгляде мелькает тень облегчения, и тут же затягивает такой чернотой, когда он видит, что я смотрю то на него, то на хрипящего Петю. Он стискивает зубы, и по скулам ходят желваки.

То, что он может найти меня, я не сомневалась, но чтобы так быстро.

Кирилл кидает взгляд на Петра, а потом идёт ко мне. Так стремительно, и неумолимо, словно готов снести меня, и я пячусь, в испуге, пока не спотыкаюсь о ступеньку. Только упасть не успеваю. На последних шагах он падает передо мной на колени, и обхватывает мои бёдра, вжимается лицом в мой живот. Я настолько обескуражена и растерянна, что смотрю на его макушку, и не знаю, куда деть руки, как реагировать, что говорить и что делать. Так мы и замираем, прижатые друг к другу.

Кирилл всё крепче сжимает меня, словно боится, что вырвусь и сбегу, и дышит, обжигая дыханием мой живот. Или даже вдыхает, втягивает мой аромат. Его плечи поднимаются в такт глубокому дыханию, натягиваю мокрую рубашку на напряжённых руках. Он молчит, а я всё ещё в шоке от произошедшего. Я растерянно смотрю на запрокинувшего голову Петю, потом снова на Кирилла, и слов нет.

Эмоций нет.

Мыслей нет.

Вот только что горела, и потухла, даже дыма не осталось.

— Кирилл… — наконец вырывается хрип из моего горла.

— Что же ты, зеленоглазая, обещала же что никогда не уйдёшь, — говорит он, не поднимая головы, — а сама сбежала!

— Ты женат Кирилл, — произношу, как не своими губами, так эти слова жгут.

— Ты обманывал меня!

— Я не обманывал, — его голос тоже хрипит, он, наконец, поднимает своё лицо.

В глазах столько раскаянья и мольбы. Никогда прежде я не видела его таким, сломленным, что ли, и меня бьёт это в самое сердце. Оно снова разгоняется, дробит в грудную клетку и мне становиться тесно. Я цепляюсь за его плечи, чтобы не упасть. С глаз капают слёзы, прямо ему на лицо.

— О чём ты говоришь? У тебя есть жена… и ребёнок есть…

— Ты моя жена! Ты моя жизнь! Мой смысл… Света!

— Кирилл отпусти, — отвернулась я, не в силах видеть эти глаза, и этот рот, и лицо это.

— Отпусти! Отпусти меня!

Я начала вырываться, а он только прижал теснее, и забормотал, перехватывая мои руки:

— Нет! Нет! Света, ты же знаешь, что не отпущу! Никогда не отпущу!

— А если я не хочу… Не хочу…

— Тогда бери нож, зеленоглазая, и бей прямо в сердце! Без тебя мне не жить, слышишь! — он хватает мои руки и кладёт себе на грудь, туда, где стучит его сердце.

Я вырываю их, и недолго думая, бью наотмашь по его лицу. Но он даже не шелохнулся, только тень мелькнула в глазах, и тогда я бью ещё раз, и ещё.

— Ненавижу тебя, истукан проклятый! Почему ты такой бесчувственный! Как ты посмел всё разрушить? Как? — меня накрывает окончательно.

Я опускаюсь на пол, всё ещё прижатая им, и утыкаюсь в его грудь, реву в голос.

— Убить тебя? Как ты меня убил? — вырывается между всхлипами. — Ненавижу тебя! Ненавижу!

Кирилл молча, гладит меня по голове, усадив на свои колени, прямо на полу. Сжимает в объятиях, утирает слёзы, совсем не обращая внимание, на то, что я отталкиваю его руки, и пытаюсь выбраться из его тисков.

— Где вода у тебя? — оборачивается он к Пете, и тот, молча, спешит, к припасам, которые закупил, когда мы ехали сюда и вскоре мне в губы упирается пластиковое горлышко.

— Давай, зеленоглазая, попей, — просит он, и наклоняет бутылку.

А я злюсь, что он стоит из себя заботливого, и вырываю её из его рук, делаю жадные глотки.

— Без тебя справлюсь, — бурчу ему, и снова пытаюсь встать, отталкивая его.

На этот раз Кирилл мне это позволяет. Вот только когда мы поднимаемся с пола, он далеко меня не отпускает, снова, притискивает к себе.

— Свет, послушай…

— Нет, это ты послушай, — перебиваю его, — я никогда не прощу тебя, никогда.

— Да выслушай же ты меня, — гаркает он, так что звенят окна. Я вздрагиваю, и замолкаю.

Наверху хлопает дверь, и на лестнице показывается Андрей, за его спиной Ромка. Они насторожено смотрят на нас. Кирилл бросает на них взгляд, но только на мгновение, снова возвращается ко мне.

— Я никогда не в чем тебя не обманывал! Никогда! Не договаривал, это да. Я люблю только тебя! Только ты мне нужна.

Я, молча, смотрю на него, жду продолжения. А он, наконец, отпускает меня. Проводит по своим волосам в рассеянном жесте, и оглядывается по сторонам, будто ищет поддержки. Да только мы все замерли, ожидая продолжения. И я вижу как его корёжит от этого внимания, от того что приходиться открывать душу, и от того, что делать это приходится добровольно.

— С Жанной, мы даже не жили толком. Расписались полтора года назад, и после месяца сожительства разъехались. Всех всё устраивало. Меня уж точно. Она мне мозг ела, и я был рад от неё избавиться, тем более что она вообще укатила в Милан. А два месяца назад, я ей сообщил, что хочу развестись, и тут она ожила…

— То есть, если бы она не появилась, ты мне так бы и не рассказал о ней? — спросила я.

— Нет, — хмыкнул он. — Сперва это было не серьёзно, и не имело значения, кто из нас женат, а кто замужем, — сделал он акцент, и глянул на меня, — а потом я понял, что если ты об это узнаешь, то свалишь!

Я выдохнула и потёрла глаза. Мысли путались. Я понимала, что устала, измаялась просто, и самое лучшее оставить этот разговор до завтра, но Кирилл не прошибаем.

— Кирилл, давай завтра поговорим…

— Даже не проси, зеленоглазая, я вас здесь не оставлю…

— И что повезёшь в дом, где твоя жена и ребёнок, — не преминула я его кольнуть.

— Если Марк, мой сын, я его признаю, но в остальном это ничего не меняет, — отрезал он.

— Для тебя не меняет.

— Света…

— Хорошо, если не хочешь нас здесь оставлять, отвези к тётушке, но на этом всё.

И в знак, что я серьёзно, я разворачиваюсь и иду наверх. Мальчишки топают за мной. Я быстро собираюсь, и мы спускаемся.

Внизу ничего не меняется. Кирилл остаётся на месте. Петя тоже.

Я подхожу к нему.

— Прости, что втянула тебя в это, — говорю ему, — мне очень жаль.

Он грустно улыбается.

— Вы зря спешите, можете остаться настолько, насколько захотите, — отвечает он, и бросает взгляд на Кирилла, — и если тебе снова понадобиться помощь, всегда обращайся Света.

— Ты хороший, Петь, — я пожимаю его руку, — а я только неприятности тебе приношу.

— Не говори глупостей, и давай выписывайся уже поскорее, на работе все по тебе заскучали.

— Спасибо, — улыбаюсь я.

Знаю, что этот разговор, для Кирилла, что зубная боль, но мне плевать, пусть терпит.

На улице всё ещё моросит, но промокнуть мы не успеваем, садимся в припаркованную рядом машину Кирилла.

И пока мы едем по просёлочной дороге, я всё думаю, что объяснения Кирилла вполне удовлетворили меня. Хотя их подача и цинична. Но надо отдать ему должное, Кир сделал и сказал все, чтобы убедить меня. Просто мне нужно время. Очень много событий для одного дня. И его обман, или как он это называет, недоговорки, никто не отменял.

Мальчишки уснули, видимо напряжение схлынуло, и их укачало в дороге. Я если честно тоже дремала, так иногда поглядывала в окно.

— Как ты нас нашёл? — пришла мне в голову мысль, и я её озвучила.

Кирилл глянул на меня в зеркало, потом перевёл взгляд на дорогу.

— Ты реально считаешь, что сможешь от меня спрятаться, зеленоглазая? — хмыкнул он.

— Я много чего считала Кирилл, — вздохнула я, — до этого дня, но видимо во всём ошибалась. И в тебе тоже ошибалась!

— Света, — выдохнул Кирилл, поджав губы, — чего тогда стоит твоя любовь, если она сыпется от одной моей ошибки?

Сон тут же слетел с меня, я даже задохнулась от такой наглости.

— Ты это серьезно, Кирилл! — я даже голос повысила, не взирая, на спящих сыновей.

— Серьёзно, Света, — кивнул он, и снова бросил взгляд на меня. — Почему ты не дождалась меня? Почему сбежала? Неужели не заслужил я, чтобы ты хотя бы выслушала мои объяснения?

У меня не было слов. Он меня ещё и обвинял.

— Я звонила тебе сотню раз, но ты не брал трубку. В первую очередь именно тебе! Может мне ещё и прощения у тебя попросить? — возмутилась я.

— Не надо, переживу, — отозвался он, — а во вторую очередь ему, — добавил язвительно, и я поняла, что его очень задел мой звонок Саше.

— Ты просто невыносим, — во мне разрастался новый костёр раздражения, — это ты меня обманывал, и ты же меня обвиняешь! Знаешь, что пошёл ты на хрен!

— Я лишь говорю тебе о том, что ты даже шанса мне не дала оправдаться, — раздражённо рыкнул он.

— Да потому что я не могла оставаться рядом с твоей женой, которая приняла меня за прислугу, и отдавала мне распоряжения. Не могла смотреть на твоего ребёнка, понимая, что я не смогу тебе подарить такого же, — зашептала я дрожащим голосом, — хотя, что я тебе это объясняю… Ты же… Разве ты поймёшь?

Слёзы снова застелили глаза. Я прикрыла ладонью лицо, закрываясь от него.

— А ты понимаешь, что я чуть не поседел, когда искал вас везде? Ты понимаешь, какие только мысли мне не приходили в голову? Я виноват, зеленоглазая, но даже у смертника есть последнее слово. А ты меня, его лишила. Послала бы на хер Жанну, и дождалась меня, и мы бы всё прояснили без этих драм, — выдал он тираду, и завернул в знакомый двор.

Я не знала, что на это отвечать. С точки зрения Кира, с его рациональности и рассудительности, он прав. Я поступила неосмотрительно, и поспешно. Ещё и мальчишек замотала. Но возвращаясь, на несколько часов назад, я понимала, что ничего не смогла бы изменить, на тот момент. Я просто физически дышать не могла одним воздухом с ней. Находиться в одном пространстве. Самое простое решение, которое мне предлагал мозг, это побег. И я так и сделала, и возможно была не права. Есть в его словах разумное зерно. Но эмоции тогда били через край, не было у меня тогда здравых доводов, чтобы остаться. Не хватило хладнокровия, поставить на место Жанну, потому что предъявить то особо и нечего ей было. Я потёрла место на безымянном пальце, где ещё с утра было кольцо, подаренное Кириллом. Его я оставила на тумбочке в нашей спальне, когда готовила тот праздничный ужин, да так и не надела, не вспомнила просто про него.

Кирилл притормозил у подъезда тётушки. И мы так и сидели, молча, рассматривая мокрые дорожки на стёклах, что оставлял дождь. Тихо сопели мальчишки. А мы молчали, каждый в своих мыслях.

Несмотря на всё его раскаянье, он был зол и обижен, за мой поступок. А мне честно уже не хватало сил и дальше обороняться. На сегодня вполне достаточно, мне нужен перерыв.

— Я приеду завтра? — спросил он, нарушив молчание.

— С каких пор тебе требуется разрешение? — удивилась я.

Кирилл повернулся ко мне. Снова в его взгляде мелькнула тоска.

— С этих пор, я думаю, — ответил он.

— Нет, — покрутила головой, приняв решение за секунду, — пока ты мне не принесёшь свидетельство о разводе, мы не будем видеться, Кирилл.

— Ты издеваешься? — приподнял он бровь.

— Или отомстить мне так решила?

— Думай, что хочешь, — удобнее перехватила Ромку, — но сперва развод. Мальчишек, пожалуйста, а нам с тобой нужен перерыв.

Кирилл отвернулся, и с шумом выпустил воздух, откинулся на сидение.

— Это просто пиздец! — прокомментировал он, и честно говоря, меня это позабавило, и опять же удовлетворило, прямо бальзам на сердце.

Вот теперь можно и спать, ещё осталось только с тётушкой объясниться.