Николай Вавилов

СНИМАЯ ПОКРОВЫ ТАЙНЫ

О судьбе Н. И. Вавилова родные и друзья, сотрудники ВИРа и Института генетики АН СССР, зарубежные ученые первые два года после его ареста ничего не знали; догадки и предположения строились самые разные. Вера в то, что он жив, у многих сохранялась до конца войны с Германией.

Время его ареста было рассчитано с исключительной точностью и место — Западная Украина — выбрано не случайно. В Европе фактически шла война, сводки с фронтов заслоняли все другие события. И мало ли что могло приключиться с путешественниками в горячих точках! Не зная всей правды, английские, американские, французские, шведские ученые посылали в ВИР, Вавилову, пользуясь любой оказией, свои книги, оттиски статей и диссертаций, журналы, писали Николаю Ивановичу письма. Так, в 1943 году, облетев чуть не вокруг света, в семью Н. И. Вавилова попала выпущенная во Франции книга «Человек и культурные растения». На титульном листе ее молодые авторы написали по-русски: «Академику Николаю Ивановичу Вавилову посвящают свой труд авторы Андрей Ю. Морисович Одрикур и Луи Андрианович Эдин. В знак уважения к ученому. И к учителю».

А годом раньше в Алма-Ату, где находился президент Академии наук СССР В. Л. Комаров, приехал пресс-атташе британского посольства в Москве, чтобы передать президенту АН СССР дипломы двух новых членов Королевского общества Великобритании — биологу Н. И. Вавилову и математику И. М. Виноградову. Комаров быть на встрече не смог, с дипломатом пришлось встречаться академику-лингвисту Мещанинову и помощнику президента Академии наук Чернову. Пресс-атташе вручил им официальное письмо Королевского общества, два красиво оформленных диплома в виде свитков и бланки, на которых вновь избранные члены общества должны были расписаться, затем бланки через Министерство иностранных дел надлежало вернуть в посольство Великобритании.

Чернов потом вспоминал: «После приема, когда англичанин уехал, академик Мещанинов и я отправились к Владимиру Леонтьевичу, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Что делать с дипломом Вавилова, а главное — с бланком, который он должен подписать? Мы не имели ни малейшего представления о том, где находится Николай Иванович, не знали даже, жив ли он, но сообщить англичанам правду было также невозможно. В конце концов мы приняли прямо-таки соломоново решение: отправить диплом вместе со злополучным бланком в город Йошкар-Олу, где в военные годы со своим Оптическим институтом находился в эвакуации Сергей Вавилов. В сопроводительном письме Комаров просил Сергея Ивановича заполнить форму расписки без инициалов, что тот и сделал».

К президенту АН СССР из посольства Великобритании вскоре прислали письмо, в котором были такие слова: «Мы ожидали подпись не Сергея Вавилова, а Николая…»

Избрание Сергея Ивановича Вавилова в 1945 году президентом Академии наук СССР многие встретили с недоумением. О судьбе Николая Вавилова уже знали. Как мог Сергей Иванович согласиться на такое, явно унижающее его достоинство предложение? Сохранились свидетельства К. И. Барулина (брат жены Николая) о встрече Сергея Вавилова со Сталиным.

Сергей Иванович, возглавлявший тогда Государственный оптический институт в Йошкар-Оле, написал Сталину резкое письмо, где доказывал невиновность брата. Его вызвали в Москву. Сталин встретил Сергея очень приветливо, сказал, что рад знакомству, знает и ценит его научные труды… и вдруг предложил ему возглавить Академию наук СССР. Сергей Иванович не ожидал такого оборота дела, стал отказываться, вспомнил и о репрессированном брате. Однако Сталин был настроен столь благостно, что только улыбался, видя его растерянность, и еще раз повторил, что объективные обстоятельства в данном случае не играют никакой роли и Сергей Иванович должен стать президентом академии по политическим соображениям. Он — физик, а эта наука играет особую роль. Не сразу и с трудом Сергей Иванович выдавил из себя «да», и Сталин продолжал разговор в прежней дружелюбной манере. Поинтересовался, нет ли каких личных просьб к правительству, не нужна ли для семьи более просторная квартира или что-то еще в этом роде. И Сергей Иванович спросил о брате. Тот тут же поднял трубку телефона, сказал пару коротких фраз. Через несколько минут телефон зазвонил, Сталин молча выслушал донесение и, шмякнув трубку на рычаг, с еле сдерживаемым негодованием произнес:

— А, черт побери, погубили такого ученого!

Зачем Сталину понадобился такой шаг? Возможно, он решил использовать фамилию Вавиловых в очередной политической игре.

Уже к моменту окончания войны европейские и американские ученые, хорошо знавшие труды Н. И. Вавилова и высоко ценившие их, начали бить тревогу по поводу его бесследного исчезновения. Так, известный американский генетик, профессор Гарвардского университета Сакс в декабре 1945 года со страниц ведущего научного журнала Америки «Saience» спрашивал: «Где Вавилов — один из величайших генетиков мира? Вавилов был избран президентом Международного конгресса в Эдинбурге в 1939 году. Но Вавилов там не появился, и с тех пор мы ничего о нем не слышали… Мы имеем сообщение нашей Национальной академии наук о том, что Николай Вавилов умер. Но как он умер и почему?»

Это обращение вызвало активный отклик научной общественности во многих странах. Хлынул поток статей, вопросов, догадок, писем в редакцию. В одном все были почти единодушны: виновниками исчезновения Вавилова считали Лысенко и его сторонников. Особенно окрепли эти подозрения после сессии ВАСХНИЛ в 1948 году, удивила ученый мир и вышедшая в 1946 году книга Лысенко «Наследственность и изменчивость». Дмитрий Николаевич Прянишников сразу написал в президиум Академии наук своего рода предупреждение: «Так как публикация такой книги, как «Наследственность и изменчивость», подорвала бы репутацию советской науки, то следует принять меры, чтобы книга эта за границу не попала…» В этом же письме Прянишников указывал, что книга «полна погрешностей против элементарных понятий естествознания…».

В 1948 году несколько иностранных членов Академии наук СССР демонстративно покинули ее. В письме президенту Сергею Ивановичу Вавилову бывший президент Лондонского королевского общества, лауреат Нобелевской премии, биолог Генри Г. Дейл так объяснил свое решение:

«Я пришел к решению, вынудившему меня отказаться от звания почетного члена Академии наук СССР, каковым я был избран в мае 1942 года… В том же, 1942 году Лондонское королевское общество избрало Николая Ивановича Вавилова в число своих 50 иностранных членов. Он имел возможность… положить начало и способствовать дальнейшему быстрому прогрессу генетики, который последовал за признанием открытий Менделя… Однако в Британии стало известно уже в 1942 году, что Н. И. Вавилов каким-то образом впал в немилость тех, кто пришел после Ленина, хотя причина этого оставалась неизвестной…

Недавние события, о которых теперь получены сведения, осветили то, что случилось. Покойный Н. И. Вавилов был заменен Т. Д. Лысенко, проповедником доктрины эволюции, которая, по сути дела, отрицает все успехи, достигнутые… со времен Ламарка. Хотя труды Дарвина все еще формально признаются в Советском Союзе, его основное открытие будет отныне отвергаться. Все великое построение точного знания, которое продолжает расти усилиями последователей Менделя, Бэтсона и Моргана, отрицается и поносится, и последние немногие, кто еще содействовал его сохранению в СССР, теперь лишены своего положения и возможности трудиться.

Это — не результат честного и открытого конфликта научных мнений. Из выступлений и заявлений самого Лысенко ясно, что его догмат установлен и насильственно введен… С тех пор, как Галилей угрозами был принужден к своему историческому отречению, было много попыток подавить или исказить научную истину в интересах той или иной чуждой науке веры, но ни одна из этих попыток не имела длительного успеха. Последним потерпел в этом неудачу Гитлер.

Считая, что Вы и Ваши коллеги действуете под аналогичным принуждением, я могу лишь выразить Вам свое сочувствие…»

Американский генетик Поль С. Мангельсдорф из Принстонского университета в своей публикации «Николай Иванович Вавилов, 1887–1942[2]», вышедшей в 1946 году, писал: «Вавилов был человеком большой интеллектуальной энергии, физической мощи, грандиозных идей и чудовищной работоспособности. Но он был также человеком глубокой скромности, теплого дружелюбия, большой терпимости и благородных побуждений. У тех, кто его хорошо знал, воспоминания о нем вызывают не только восхищение и уважение, но и горячую привязанность.

Не будучи революционером, Вавилов искренне верил, что революция в России создала беспрецедентные возможности для прогресса науки, для интернационального содружества в науке и через объединение теории с практикой — для улучшения благосостояния людей не только в России, но и в других частях мира. Какой иронией звучит тот, отнюдь не новый в истории, факт, что столь выдающийся представитель лучших идей прогрессивной марксистской идеологии, такой замечательный выразитель модного прогрессивного научного духа своей страны погублен людьми, стоящими значительно ниже его, людьми, которые по невежеству или из тщеславия вообразили себя единственными способными реализовать наследие прошлого в практике настоящего».

Сергей Иванович очень тяжело переживал гибель брата, пытался установить ее подробности. Полковник ФСБ (в отставке) В. Ф. Сенников, который вскоре после смерти Сталина занимался в МГБ СССР изучением архивных материалов, вспоминает, что ему особенно запомнилось письмо президента Академии наук СССР академика С. И. Вавилова, написанное им в 1949 году на имя И. В. Сталина. В письме подробно описывались жизнь и работа Николая Ивановича Вавилова, его открытость, прямота в суждениях. Сергей Иванович Вавилов категорически отрицал приписанные враждебные действия со стороны Н. И. Вавилова, заявляя, что это клевета.

В конце письма С. И. Вавилов написал: «Если мой брат Н. И. Вавилов не будет реабилитирован, я не могу быть президентом АН СССР».

На всех перечисленных письмах была резолюция Берии: «Отказать».

Боль от случившегося, чувство вины за свою беспомощность крепли в душе Сергея Ивановича. В январе 1951 года, будучи на лечении в санатории под Москвой, Сергей Иванович, не сказав никому ни слова, вдруг уехал в Саратов. О его приезде туда рассказал позднее членам комиссии Академии наук начальник саратовского следственного изолятора — бывшей тюрьмы № 1 — майор В. В. Андреев. Сергей Иванович искал в Саратове свидетелей смерти брата, искал его могилу. Но — безрезультатно. Возвратился в Москву и вскоре, 25 января 1951 года, умер. Почти день в день с братом.

…Умер Сталин, ушел в мир иной Берия, и весной 1955 года майор юстиции Н. И. Колесников, сотрудник Главной военной прокуратуры, извлек из архива КГБ следственное дело № 1500 и начал его изучать. На переплетах каждого из десяти томов было написано: «Хранить вечно», и всё действительно оказалось в сохранности — и протоколы допросов, и донесения стукачей и филеров, и так называемые «изобличительные материалы». Ознакомившись с делом, Колесников вызвал всех оставшихся к тому времени в живых участников трагедии и выслушал их показания. Дали их и несколько ученых, в том числе Лысенко. Ему пришлось даже письменно объяснить некоторые свои действия и дать оценку личности академика Н. И. Вавилова, трудов ученого. Нимало не смутясь, Трофим Денисович написал, что «всегда считал академика Вавилова ученым мирового значения», а его, Лысенко, споры с Вавиловым имели «сугубо специальный характер» и «имели целью выяснение научных истин в области биологии».

Колесников убедительно доказал, что предварительное следствие по делу Вавилова «производилось с грубым нарушением норм уголовно-процессуального кодекса, необъективно, тенденциозно». Этих выводов опытного юриста было вполне достаточно, чтобы привлечь виновных к судебной ответственности. Однако ни сам следователь Хват, ни провокатор Шунденко, ни доносчики Шлыков, Сидоров и другие не понесли никакого наказания за свое лжесвидетельство. Торжество справедливости нашло свое убогое выражение лишь в том, что семья Вавилова через 12 лет после его смерти получила по почте отпечатанную типографским способом бумажку, в которой говорилось, что приговор по делу академика Н. И. Вавилова отменен «за отсутствием в его действиях состава преступления». И только. Ни соболезнования, ни извинения, ни сообщения, когда и где ученый погиб, где его могила.

Первой увидела свет после семнадцатилетнего перерыва книга Н. И. Вавилова «Мировые ресурсы сортов хлебных злаков, зерновых, бобовых, льна и их использование в селекции», вышедшая в конце 1957 года. Стали появляться заметки и воспоминания об ученом в журналах и газетах. Группе ленинградских ученых — П. А. Баранову, Ф. X. Бахтееву, Е. Н. Синской и другим — удалось даже выпустить научный сборник, посвященный 70-летнему юбилею Вавилова, под названием «Вопросы эволюции, географии, генетики и селекции», хотя Лысенко и его сторонники еще были в силе.

Отыскался машинописный экземпляр неоконченной рукописи книги «Пять континентов». Часть ее по счастливой случайности сохранилась у бывшей машинистки-стенографистки ВИРа А. М. Мишиной. Она при всех тяготах эвакуации из Ленинграда сумела ее спасти. Другая часть — в архиве Е. И. Барулиной-Вавиловой. Однако опубликовать ее в 1962 году еще стоило немалых хлопот. Лишь в 1965-м, когда на пенсию отправили Н. С. Хрущева, а Т. Д. Лысенко, болезненно переживавший каждое доброе слово о Вавилове, оказался «политически парализован», после выступления в феврале на собрании АН СССР ее президента М. В. Келдыша наступила пора по-настоящему вспомнить академика Н. И. Вавилова.

В июле 1965 года вышел первый номер журнала «Генетика», в котором впервые были опубликованы главы из книги Н. И. Вавилова «Этюды по истории генетики», помеченные датой — 22 июня 1940 года, а также никогда ранее не печатавшаяся статья о генетической теории селекции: ученый еще раз подтверждал свою убежденность в верности подлинной генетической теории и выражал несогласие с положениями Лысенко.

Академия наук СССР утвердила премию им. Н. И. Вавилова за выдающиеся успехи в области генетики, селекции и растениеводства.

Английский генетик С. Д. Дарлингтон, узнав о восстановлении доброго имени Вавилова, писал: «Советская академия сообщила, что советские генетики вернутся в общий поток мировых ученых. Какое прекрасное известие! Сами слова говорят о новой эпохе в мировых отношениях. Их осуществление явится показателем прихода новой эры в мировой науке».

В последние десятилетия XX века в печати появилось немало материалов, извлеченных из некогда закрытых архивов: документов, писем, научных статей, стали публиковаться воспоминания и свидетельства очевидцев о событиях, связанных с именем Николая Ивановича Вавилова. Благодаря этому появилась возможность пролить свет на многое, остававшееся для современников ученого недоступной тайной. Мы решили дать краткий обзор этих материалов.