Николай Вавилов

ПОБЕДА ЛЫСЕНКО И ТОРЖЕСТВО ТЕОРИИ ВАВИЛОВА

Урон, нанесенный генетике и смежным биологическим наукам, начал сказываться очень скоро, ибо были обезглавлены ведущий биологический центр страны, работавший, кстати сказать, с наибольшей научной отдачей, а также университетские кафедры генетики. По сути дела прекратилась подготовка столь нужных стране высококвалифицированных специалистов в этой сфере, даже Институт генетики АН СССР возглавил Трофим Денисович Лысенко — «главный агроном Наркомзема СССР», как его подчас называли. Генетика, как наука, фактически оказалась «под замком» у политиков.

В журнале «Science» в 1943 году американский генетик, профессор Колумбийского университета Л. Денн сделал обзор достижений советской генетики, совершенно не коснувшись идей и положений, развиваемых Т. Д. Лысенко и его сторонниками.

Генетик, профессор из Гарварда Г. Сакс вскоре выступил с ответной статьей в этом же журнале, в которой упрекал Денна за то, что тот «не осветил отрицательной роли академика Лысенко в области развития генетики в СССР». Сакс подчеркнул, что биологическая наука в СССР не свободна, ибо она находится под давлением политических факторов, три причины привели к подавлению исследований по генетике и преподаванию ее в СССР: «1) наличие националистической позиции, отвергающей «чужеродную» науку; 2) реакция на искажение принципов генетики со стороны гитлеровцев в их расовых теориях; 3) давление советской политической философии и системы».

После окончания Великой Отечественной войны страсти вокруг генетики в СССР продолжали бушевать. Генетик А. Р. Жебрак написал в конце 1944 года письмо Г. М. Маленкову и обратил внимание партийного руководства страны на недопустимость сложившегося положения:

«Приходится признать, что деятельность ак. Лысенко в области генетики, «философские» выступления его многолетнего соратника т. Презента, утверждавшего, что генетику надо отвергнуть, так как она противоречит принципам марксизма, и выступление т. Митина, определившего современную генетику как реакционное консервативное направление в науке, привело к падению генетической науки в СССР. Не приходится сомневаться, что если бы не грубое административное вмешательство со стороны ак. Лысенко как президента ВАСХНИЛ и директора Института генетики АН СССР, разрушившее организацию генетической науки, и не опорачивание генетики, которая была объявлена социально реакционной дисциплиной, со стороны руководства дискуссией 1936 и дискуссией 1939 гг., то в настоящее время мы были бы свидетелями огромного расцвета генетической науки в СССР и еще большего международного авторитета. Необходимо признать, что деятельность ак. Лысенко в области генетики наносит серьезный вред развитию биологической науки в нашей стране и роняет международный престиж советской науки…

Отрицательная деятельность ак. Лысенко в области генетики производит такое впечатление за границей в дружественных нам странах, что Сакс делит историю советской биологии на этап до Лысенко и после Лысенко. О первом этапе Сакс пишет: «Работа русских генетиков, селекционеров, растениеводов и цитологов достойна высшего признания, это относится и к советскому правительству — за его благородную поддержку науки».

Обращаясь к рассмотрению генетических положений ак. Лысенко, Сакс как крупный ученый в области цитологии и генетики… дает им уничтожающую’ оценку. Взгляды Лысенко в области генетики Сакс называет архаичными и пишет, что если бы Лысенко выступил с ними 150 лет тому назад, то и тогда бы в его теориях не было бы ничего нового…»

В заключение профессор А. Р. Жебрак высказал несколько конкретных предложений, для того чтобы быстрее наладить исследования по генетике:

«1. Необходимо обеспечить развитие генетико-цитологических и селекционных работ в системе ВАСХНИЛ, чего сейчас нет в силу нетерпимости со стороны ак. Лысенко. Задержка этого принесет серьезный урон сельскохозяйственной науке и практике.

2. Изменить руководство Институтом генетики АН СССР и обеспечить в нем разработку проблем генетической науки.

3. Обеспечить публикацию работ по генетике. В случае необходимости создать «Советский генетический журнал».

4. Создать нормальную общественную обстановку для работ по генетике, учитывая вред от выступлений ак. Лысенко, Митина и др.

5. Командировать по возможности представителей генетической науки в Америку и Англию — для обмена опытом и для ознакомления с успехами в области теоретических проблем и в приложении к сельскому хозяйству.

К настоящему письму прилагаю английские тексты и переводы к ним статей проф. Ценна и проф. Сакса, опубликованные в журнале «Наука» («Science») за 1944 г.».

Не дождавшись ответа на письмо и не получив приглашения на беседу в ЦК, профессор А. Р. Жебрак в феврале 1945 года снова обратился к Г. М. Маленкову с письмом:

«Уважаемый Георгий Максимилианович!

Несколько недель назад я послал Вам две статьи американских профессоров Ценна и Сакса, напечатанных в журнале «Наука». Так как в статье Сакса содержится ряд неверных общеполитических выводов, то, по-видимому, на нее нужно ответить в том же самом журнале. Я составил начальный проект ответа Саксу, который посылаю Вам на рассмотрение. Возможно, что и другие наши биологи также напишут возражения. Если будет признано необходимым такой ответ послать за границу, то я могу взять на себя обязанность перевести окончательный текст на английский язык и собрать подписи. Мне кажется, что такой ответ должен быть подписан несколькими лицами из тех, которые упоминаются в статьях Ценна и Сакса.

Если Вы найдете возможность более подробно ознакомиться с положением генетической науки у нас, то прошу принять меня лично для заслушивания соответствующей информации. Моя просьба о личной беседе с Вами вызвана еще и тем, что никто из ответственных руководителей нашей партии не высказывался по вопросам генетической науки, а в то же время акад. Лысенко, акад. Келлер и др. позволяют в публичных выступлениях делать политические выводы, дезориентирующие мало осведомленных в этой науке слушателей.

Глубоко уважающий Вас А. Жебрак,

(академик АН БССР, профессор ТСХА)».

На этом письме стоит резолюция: «Г. Ф. Александрову, нач-ку Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). Прошу ознакомиться с этими записками и переговорить со мной. Г. Маленков. Н/п.».

Состоялась ли встреча профессора А. Р. Жебрака с Г. М. Маленковым, установить не удалось, но известно, что он был на приеме у В. М. Молотова.

О некоторых переменах отношения верхнего эшелона власти к генетическим исследованиям можно судить по тому, что А. Р. Жебрака с 1 сентября 1945 года привлекли к работе в аппарате ЦК партии, сохраняя за ним руководство кафедрой генетики в Тимирязевской академии.

В декабре 1945 года в журнале «Nature» было опубликовано первое сообщение (некролог) о смерти Николая Ивановича Вавилова. Дата его гибели была приведена неправильно. Первая после Отечественной войны публикация о Н. И. Вавилове появилась в книге Л. С. Берга «Всесоюзное географическое общество за 100 лет», изданной АН СССР в 1946 году.

Летом 1947 года состоялась философская дискуссия, на которой подверглась критике незадолго до этого отмеченная Сталинской премией книга Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии», было принято и распространено письмо ЦК ВКП(б) о деле профессоров Н. Г. Клюевой и Г. И. Роскина, которые будто бы передали американцам важное научное открытие — препарат для лечения раковых заболеваний. Прекратились издания академических научных журналов на иностранных языках, были созданы и начали действовать «суды чести». В СССР начался очередной этап «охоты на ведьм».

Этим не замедлили воспользоваться Т. Д. Лысенко и его сторонники, опубликовав ряд статей. Документы, обнаруженные в архиве, доказывают, что эти публикации уже не были восприняты «на ура», как рассчитывали авторы и заказчики, — ученые-биологи и специалисты сельского хозяйства все активнее выражали свое недоумение и протест против такого рода материалов.

Не прекращались все это время обращения биологов — научных работников, преподавателей школ и вузов в ЦК ВКП(б) и в другие высокие инстанции с просьбами оградить науку от монопольных притязаний Лысенко и его сторонников. Сохранилась справка, подготовленная для А. А. Жданова заместителем начальника Управления пропаганды и агитации, исполнявшим и обязанности заведующего отделом науки ЦК ВКП(б), С. Г. Суворовым от 15 апреля 1947 года, заканчивающаяся фразой: «Прошу Ваших указаний».

«Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Жданову А. А.

Действительный член Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. Ленина, профессор, член ВКП(б) Б. М. Завадовский просит дать указание редакции «Журнала общей биологии» об опубликовании его двух статей, посвященных критике взглядов акад. Т. Д. Лысенко на проблемы наследственности и эволюции: «О наследственности и ее изменчивости и других ошибках Т. Д. Лысенко» и «Дарвинизм и внутривидовая конкуренция».

Проф. Б. М. Завадовский сообщает, что первую из этих статей он еще в 1944 году направлял в журнал «Под знаменем марксизма», который ее не опубликовал. В начале 1945 года эта статья была передана в «Журнал общей биологии» Академии наук СССР и до сих пор лежит там без движения. Его попытки добиться опубликования второй статьи, посвященной разбору более поздних работ Т. Д. Лысенко, также остались безрезультатными. Б. М. Завадовский подчеркивает, что редакции журналов не указывали ему на какие-либо ошибки или недостатки представленных им статей и не отвергали их по существу…

Теоретические вопросы, по которым намеревается выступить т. Завадовский, не могут считаться окончательно выясненными, ввиду чего обсуждение их в специальной печати вполне закономерно. В биологической науке существуют различные взгляды на природу и механизм наследственности и роль внутривидовой конкуренции в процессе эволюции; точка зрения проф. Завадовского находит поддержку значительного круга советских биологов. Критика теоретических работ Т. Д. Лысенко со стороны проф. Завадовского не имеет оскорбительного характера и всецело сосредоточена на разборе научных доводов.

В ЦК ВКП(б) неоднократно поступали от ученых жалобы на то, что их статьи, критикующие отдельные научные взгляды Т. Д. Лысенко, не печатаются журналами и газетами по тем же соображениям, которые отмечает и Б. М. Завадовский (письмо действительного члена Академии наук БССР проф. А. Р. Жебрака, письмо действительного члена Академии сельскохозяйственных наук проф. П. М. Жуковского, заявление академика Н. В. Цицина и др.).

Ранее практиковалась передача этих жалоб на решение редакций журналов. Но редакции, даже если они согласны с критическими статьями, не публикуют их. В частности, и редактор «Журнала общей биологии» акад. Л. А. Орбели не имеет возражений по существу против названных статей Б. М. Завадовского, однако, как он заявил в отделе науки, критика теоретических работ Т. Д. Лысенко связана с неприятностями ввиду его особого положения, поэтому редакция не будет печатать критических статей без указания ЦК ВКП(б).

Многие биологи заявляют, что они фактически лишены возможности обсуждать важные вопросы биологии и защищать теоретические позиции в науке, против которых выступает в печати Лысенко, что создалась монополия одного направления в биологии. Ученые отмечают, что в силу этого создается видимость официального одобрения теоретических взглядов т. Лысенко в области биологии.

Считаю необходимым информировать Вас об этих настроениях ученых. Полагаю, что обсуждение спорных биологических вопросов в специальной печати было бы полезно для развития науки.

Прошу Ваших указаний.

Сер. Суворов».

Ветер перемен не мог не встревожить Т. Д. Лысенко, его последователей и покровителей, в частности, министра земледелия И. А. Бенедиктова, министра зерновых и животноводческих совхозов П. П. Лобанова, министра животноводства А. И. Козлова, вскоре ставшего заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б), и в ЦК пришло письмо, в котором осуждались организаторы и участники 2-й генетической конференции, состоявшейся в МГУ 21–26 марта 1947 года.

В сентябре того же года письмо-протест прислал А. А. Жданову доктор биологических наук И. А. Рапопорт, открывший такое явление, как химический мутагенез. «Я считаю, — писал он, — правильным решительное требование поднять достоинство советской науки и осудить подобострастие перед деятелями иностранной науки. Однако невозможно согласиться со статьей проф. Лаптева, напечатанной недавно в «Правде», так как она не столько пропагандирует эту идею, сколько служит возрождению лихорадочной обстановки 1938–1939 гг., острых и бесплодных дебатов, мешающих научной, т. е. напряженной, точной, экспериментальной работе в области генетики…

Я считаю информацию, которую дали на страницах «Science» тт. Жебрак и Дубинин (по заказу БОКС), правильной — не потому, что одержим слепым фанатизмом цитогенетика-специалиста или связан личной дружбой с авторами этих статей. К тому времени, когда эти статьи заказывались и отсылались, правильная общая информация иностранных естествоиспытателей, среди которых немало наших искренних друзей, о лабораториях и исследованиях нашей страны, стоящих на почве цитогенетики и плодотворно работающих, могла принести только пользу. Ведь в действительности ламаркистская теория наследственности акад. Лысенко не просто устаревшая, а неправильная теория, не выдерживающая экспериментальной проверки. Если отождествлять это направление со всей советской генетикой, то возникает впечатление о чрезвычайной отсталости у нас ведущей биологической дисциплины, сделавшей большие шаги вперед при участии именно русских ученых.

…Поэтому т. Жебрак поступает правильно, когда указывает на заслуги акад. Лысенко в агрономии и физиологии растений, но не прославляет его за исторические открытия в генетике, которые Лысенко еще не сделал. Фальшивая лесть роняет достоинство ученого гораздо больше, чем правда.

И. Рапопорт,

чл. ВКП(б),

доктор биологических наук».

На имя А. А. Жданова поступили письма от ученых П. И. Лисицына, С. И. Алиханяна и других. Однако никаких научных совещаний по этим вопросам А. А. Жданов не проводил, никого из генетиков не принял. А вот А. Р. Жебрак вскоре был снят с поста президента Академии наук Белоруссии. Партком Министерства высшего образования СССР признал выступление ученого на страницах американского журнала «Science» антипатриотическим и антигосударственным, внес предложение: привлечь ученого к «суду чести». Заседания «суда» состоялись 21–22 ноября 1947 года, и А. Р. Жебраку был вынесен общественный выговор.

Подобному публичному позору должен был быть подвергнут и Н. П. Дубинин: с такой инициативой выступил Институт генетики АН СССР, возглавляемый Лысенко. Однако академик, секретарь отделения биологических наук академии Л. А. Орбели «высказал свое мнение, что достаточных поводов… для предания члена-корреспондента Дубинина суду чести нет».

1 декабря 1947 года заведующим отделом науки Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) был назначен Юрий Андреевич Жданов. 28 февраля 1948 года он направил И. В. Сталину докладную записку о вреде, наносимом биологии как науке и сельскому хозяйству как производству Т. Д. Лысенко и его сторонниками, а 10 апреля, выступая с докладом на семинаре лекторов обкома партии в Политехническом музее, он критически проанализировал, к чему приводит монополизм Лысенко в науке.

Лысенко слушал доклад, но сидя не вместе со всеми в зале, а отдельно — из комнаты, смежной с лекционным залом, и после этого направил Сталину письмо-жалобу на Ю. А. Жданова, который «мешает развитию мичуринского учения». Не получив письменного ответа, он подготовил свои замечания к докладу Юрия Андреевича, стенограмму которого получил через П. П. Лобанова. После этого его принял Сталин, а М. Б. Митину и Д. Г. Шепилову вскоре было поручено подготовить проект постановления ЦК ВКП(б) «О мичуринском направлении в биологии».

Первоначальный текст передали А. А. Жданову, который сразу озаглавил его иначе: «О положении в советской биологической науке», дополнив в конце критикой доклада Ю. А. Жданова. 10 июля 1948 года А. А. Жданов и Г. М. Маленков направили обновленный проект постановления И. В. Сталину. На копии сопроводительного письма помечено, что одновременно он был передан В. М. Молотову, Л. П. Берии, А. И. Микояну, Н. А. Вознесенскому, Л. М. Кагановичу и Н. А. Булганину.

Получилось не краткое постановление, а обширное развернутое заявление на двадцати двух машинописных страницах. В нем подтверждался факт существования «двух противоположных направлений» в биологии и за прогрессивное признавалось мичуринское. Менделевско-моргановское направление оценивалось как реакционно-идеалистическое и последователями его в советской биологии назывались, в частности, академик И. И. Шмальгаузен, профессора А. Р. Жебрак, Н. П. Дубинин, Н. К. Кольцов, А. С. Серебровский, М. С. Навашин.

Дискуссии расценивались как борьба материализма против идеализма, материалистической диалектики против метафизики, дарвинизма против антидарвинизма, передовой революционной науки против лженауки… Попытка Ю. А. Жданова примирить оба направления исследований в биологии была расценена как ошибочная. «И главное — этот доклад противоречит позиции Центрального Комитета партии».

23 июля 1948 года Сталин получил просьбу от Т. Д. Лысенко:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Убедительно прошу Вас просмотреть написанный мною доклад «О положении в советской биологической науке», который должен быть доложен для обсуждения на июльской сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина.

Я старался как можно лучше с научной стороны, правдиво изложить состояние вопроса.

Доклад т. Юрия Жданова формально я обошел, но фактическое содержание моего доклада во многом является ответом на его неправильное выступление, ставшее широко известным. Буду рад и счастлив получить Ваши замечания.

Президент

Всесоюзной академии

сельскохозяйственных наук

имени В. И. Ленина

академик Т. Лысенко».

Замечания Сталина он получил: они были выявлены исследователем В. Д. Есаковым по тексту доклада, хранившегося в архиве ЦК коммунистической партии.

Лысенко сделал доклад на сессии ВАСХНИЛ в подчеркнуто-торжественной обстановке, его опубликовали в газетах. Трофим Денисович вновь одержал победу!

После летней сессии ВАСХНИЛ 1948 года генетические исследования в институтах и на станциях почти прекратились, лишилось своих лабораторий и кафедр немало ученых, были прерваны или вовсе закрыты исследовательские генетические темы, прекратилось преподавание даже основ классической генетики.

Нельзя, наверное, не упомянуть и о том, что еще в сороковые годы XX века на авансцену вышли исследования по физико-химической биологии. Н. В. Кольцов и Н. И. Вавилов указывали еще в двадцатые годы на то, что в физико-технических вузах нужно ввести специальный курс биологии, а на биологических факультетах университетов и в сельскохозяйственных вузах расширить специальные курсы химии и физики. Однако обстановка, сложившаяся в стране после «печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ 1948 года», была отнюдь не благоприятной для развертывания исследований в области «биологии молекул». Контролировавшие финансирование, проведение исследований, публикацию материалов, полученных в экспериментах, и даже обсуждение их в печати и на научных конференциях сторонники Т. Д. Лысенко тормозили появление новых идей и веяний, особенно в генетике, мешали продолжению начатых еще до войны и прерванных ею исследований, например по химическому мутагенезу. А изъятие из программ вузовского обучения классической генетики, упрощенное, точнее сказать, извращенное преподавание дарвиновской теории, в том числе и в средней школе, прекращение исследований по теоретической биологии — все это препятствовало развитию науки.

В некоторых же странах Запада исследования по новым направлениям щедро финансировались. И результаты не заставили себя долго ждать.

В 1945 году, как мы уже упоминали, вышла в свет работа одного из основателей квантовой механики физика Э. Шредингера «Что такое жизнь с точки зрения физики?». Во всем мире она вызвала большой интерес. На следующий год ее перевели на русский язык и издали, но распространения в СССР книга не получила: нашлись люди, которые ее «осудили», и она на многие годы была изъята с книжных полок. А между тем идеи, выдвинутые Э. Шредингером, были известны нашим ученым, и еще в тридцатые годы в СССР появились две книги венгерского ученого, работавшего в СССР, Эрвина Бауэра — по теоретической биологии, где впервые была сформулирована биологическая концепция, основанная на физических представлениях. Цитолог Г. А. Левитский включил положения теории Э. Бауэра в свои лекции по генетике, которые он читал в Ленинградском государственном университете.

На конференции в Биологическом центре АН СССР, посвященной памяти Э. Бауэра, ученые говорили, что, если бы Бауэр не погиб в 1937 году, Э. Шредингеру не нужно было бы в 1946 году задавать вопрос: «Что такое жизнь с точки зрения физики?» — на него ответил бы Э. Бауэр. И гораздо раньше тогда могла бы быть уяснена уникальная роль в генетической передаче наследственной информации дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК), необычайно сложного высокомолекулярного органического соединения, и сделали бы это соратники и последователи Н. И. Вавилова.

Однако история, как известно, не знает сослагательного наклонения, и генетика в СССР была реабилитирована, когда открытия мирового значения уже были сделаны зарубежными учеными-исследователями.